Way

Тогда

— Мэгги, я не знаю… — Не бойся, это не так страшно. Главное не подходи к нему сзади и не издавай громких звуков. — Я слышала, что лошадь может лягнуть и спереди. — Может, но ты сделаешь все правильно. Тем более у Джокера добрый нрав, ничего плохого не случится. — Они назвали Джокером самого спокойного в мире коня из иронии или из-за окраса на его морде? — Обе версии жизнеспособны, — усмехнулась Мэгги. В небольшой леваде гулял жеребец, ощипывая зелёную траву и периодически отгоняя назойливую мошкару дергающимся ухом. Джули всегда завораживала красота лошадей. В последний раз она каталась на прокатной кобыле в парке, когда ей было лет пять или шесть. Всякий раз, когда она видела это величественное животное (неважно где, на картинке или вживую), ей овладевал детский восторг. Джули даже подумывала податься в конный спорт, но родители ее отговорили, аргументируя свой запрет тем, что одна лошадь лишила жизни ее кузена ударом в голову. Что ж, на тот момент данное воздействие на не то чтобы окрепшую психику обрубило ее желание на корню. Мэгги несколько раз демонстрировала, как она легко находит общий язык с лошадьми. Джули старалась запомнить каждую деталь и на первый взгляд показалось, что здесь вообще не может быть сложностей. Пока сама не решилась попробовать. — Смелее, Джули. Вперёд. Джули собралась с духом и перемахнула через невысокую ограду. Поблизости паслись другие лошади, но в мягкости их характера Джули не была так уверена. Она бросила несколько боязливый взгляд в их сторону, но почти сразу же смахнула с себя эту нелепую заминку. Проклятье, даже ходячие ее так не пугали, как лошади. Но неизведанность манила. Приблизившись на безопасное расстояние и встав перед мускулистым боком, Джули окликнула коня: — Хэй, Джокер. Я к тебе подойду, но ты меня не бей и не кусай, ладно? Жеребец шевельнул ухом на свою кличку, и он медленно оторвался от травы, поворачивая мощную шею в сторону Джули. Он фыркнул и сам шагнул той навстречу. Когда он потянулся к ней мордой, Джули не растерялась и достала из кармана куртки половинку яблока. Она подставила под черный рот чуть подрагивающую ладонь, и Джокер охотно принял лакомство. Джули едва не вздрогнула, когда ощутила на коже щекотание от лошадиных губ. Лицо Джули озарила счастливая улыбка, и она погладила коня по лбу, задевая пальцами его челку. Боковым зрением Джули заметила движение, и в эту же секунду рядом с ней и Джокером оказалась Мэгги верхом на кобыле по кличке Изольда. — А теперь немного прокатимся, — предложила Мэгги, глядя сверху вниз. — Заодно пройдемся по периметру. — Грегори не будет против, что мы вот так без спросу берём его лошадей? — Тебе так важно, что подумает этот хорек? — Он и так нас здесь терпит из последних сил, — пожала плечами Джули. — Не хотелось бы лишний раз его гневить. Мэгги закатила глаза. — Я спросила у коновода. Он разрешил. И Грегори терпит не нас, а меня. Ты здесь не причем. — Я ведь тоже из Александрии. Значит, причем. Мерный стук лошадиных копыт успокаивал. Джули ушла в себя, думая обо всем сразу. Особо неприятные мысли отрезвляли, заставляя сосредоточить внимание на предмет опасности, которая может внезапно выскочить и побежать в сторону ворот Хиллтопа. Затем они с Мэгги и ушли прочесывать периметр, так? Но беды ничто не предвещало, и разум Джули снова охватывал рой мыслей. — Я хотела сказать спасибо, — нарушила тишину Мэгги. Джули в недоумении подняла брови. — За что же? — Что решила приехать и проведать меня. Хотя добираться сюда одной было весьма глупой затеей. — Так ты решила отблагодарить или отчитать меня? — Поровну и того, и того. — Я ведь приехала не только из сентиментальных побуждений, — вздохнула Джули, уповая на то, что ей сейчас не будут читать нотации слишком долго. — Я была неподалёку, когда мы со Спенсером обчищали аптеку. Подумала, что вам лишние медикаменты не помешают. — И Спенсер тебя спокойно отпустил? — Мы чуть не подрались. И не потому, что он за меня беспокоился. — Тогда почему? — Не хотел делиться с Хиллтопом добычей. Мы начали спорить, и я расквасила ему нос. Придурок, наверное, всю дорогу за рулем не мог кровь остановить, — усмехнулась Джули. — Но ты сказала… — Один правый похоронный не считается за драку. — Иногда по тебе не скажешь, что ты еще не убила ни одного человека. — Убивать – нет. Проучить засранца – да. — Рик приказал тебе беречь себя. За тобой может стоять наше будущее, в котором нам, может, удастся если не вытеснить ходячих, то хотя бы уровнять шансы на долгое существование. Ты, наверное, хотела сказать «сосуществование»? Мысль об этом заставила Джули сжать челюсть до зубного скрежета и крепко сдавить в руках поводья. Боги, ну неужели, кроме нее, никто не видит очевидного? — Нет, Мэгги, за тобой – будущее. Нынешний мир нуждается в таких людях, как ты. Девушки задали лошадям направление на повороте. — Нам не дают спокойно продохнуть, — заговорила Джули. — Одна бойня сменяет другую. Сначала ходячие, потом люди и снова ходячие и так без конца. Все заняты тем, чтобы пережить очередную войну, и всем все равно, что на Земле существует как минимум один человек с иммунитетом. Просто… не до того. Никогда не будет до того. — Мы что-нибудь придумаем. — Ничего нельзя придумать, сама подумай. Как только инцидент со спасителями будет исчерпан, и, если мы к тому времени будем еще живы, я пойду своей дорогой. Хватит с меня торчать на одном месте. Изначально Джули пугала мысль остаться одной, но, учитывая положение дел, все к этому и вело. Ей было велено отсиживаться в безопасной зоне и ждать подходящего момента, но проблема в том, что он никогда не настанет. Джули может погибнуть в пути. Но также она может просидеть в Александрии до первых седых прядей и в конце концов не сделать ничего. — Так не пойдет, Джули, — лицо Мэгги выражало крайнее несогласие. — Ты хочешь бросить нас? Бросить Рика? Джули хмуро покосилась на девушку. — Почему ты выставила Рика отдельным пунктом? — У тебя к нему чувства. — Все так или иначе питают к нему определённые чувства. Он же наш лидер. У Джули всегда плохо получалось притворяться дурой. Мэгги подумала о том же самом и, пришпорив лошадь, погнала ее вперед, чтобы встать поперек дороги и преградить подруге путь. Джокер почувствовал, как его немного дёрнули за поводья, и он послушно остановился. Джули подняла бровь. — Ты любишь его. Джули отвернула лицо и предпочла немного посозерцать раскинувшийся впереди лес. Ну, что сказать. Тут не поспоришь. Трудно сказать, в какой момент она начала испытывать к лидеру Александрии нежные чувства. Рик излучал собой свет, разгоняющий мрак всякий раз, когда тот сгущался до непроглядной черноты. И когда Граймс обращал свой свет на Джули, ее сердце наполняла музыка. Интересно, Гэбриэль испытывал примерно то же самое, общаясь с Богом? Если да, то это, наверное, нездоровая хрень. Но Джули не могла противиться тому, как текущий этап жизни подле Рика завлек ее в омут влюбленности. И когда пришло время признаться самой себе в том, что лидер Александрии занял в ее сердце особое место, то наряду с осознанием появилась горькая печаль. Дело было не в том, что она попала в Александрию относительно недавно и не во внушительной разнице в возрасте. Просто это было бы… так не к месту. Да и с Мишон у них сложился неплохой тандем, который Джули не горела желанием разрушать. Ну или хотя бы один раз ударить по нему прежде, чем меч Мишон отсечет ей кисть. С тех пор, как Граймс узнал про иммунитет, он всегда был с ней мягок, отчего музыка внутри играла еще громче. Однако сразу закрадывается вопрос – не будь у нее этой особенности, вел бы с ней себя Рик точно так же? — Ну, — немного смущённо начала Джули, — в такого, как он, сложно не влюбиться. Он сильный лидер. Храбрый. Заботливый отец. Красивый. Мэгги сжала губы в тонкую полоску и растянула их в понимающей улыбке. Джули поражалась силе этой молодой женщины. Прошло так мало времени, чтобы боль от утраты мужа ослабла хоть немного, но Мэгги не волновало время. Вместо того, чтобы целыми днями горевать возле могилы, она обращала свою скорбь в стимул быть бойцом и защищать самое дорогое – ребенка в ее животе и людей, нуждающихся в уверенном управлении. — Рик тоже тобой дорожит. Не сомневайся. Джули улыбнулась в ответ, но выразила несогласие, помотав головой. — Не так, как я им.

Сейчас

Джули потянула вниз край майки, закрывая повязку на животе. Карсон разбудил ее час назад, дал возможность переодеться и снова накормил её сэндвичем с разбавленным молоком. — Перед физической работой важно плотно позавтракать, — объяснил Карсон. То есть, его заботило не столько состояние Джули, сколько ее работоспособность. Ну, и на том спасибо. Она ожидала, что здесь с ней будут обращаться гораздо, гораздо хуже , но ей оказали медпомощь, напоили, накормили. Сплошное радушие, если бы не перспектива быть запертой в Святилище если не на всю жизнь, то, как минимум, надолго. В ближайшее время ей точно не попасть в Александрию, если только Ниган не решит в свой следующий визит взять ее с собой. — Я могу одолжить у вас бинты? Мне нужно закрыть руки. — Нет. — Почему? — Я не могу растрачивать запасы на закрытие косметических дефектов. Вдобавок, Ниган не любит, когда людям есть что скрывать, и они это скрывают. Будет лучше, если шрамы останутся обнаженными. Ну отлично. Просто обалдеть. — Тогда, может, у вас завалялась лишняя ветровка или… ну, митенки? — На рынке есть одежда. Накопишь баллы и купишь себе на них все, что нужно. Не донимай меня, пожалуйста, я работаю. Джули кинула осуждающий взгляд на Карсона. Работает он. Дверь медпункта открылась, и Джули посмотрела на вошедшего. Это был Дуайт. — Ты готова? Ниган велел показать тебе твое рабочее место. — Готова. — Тогда идем. И не отставай. Джули слезла с кушетки и поспешила за Дуайтом, закрыв за собой дверь. Серые коридоры нагоняли тоску. В отличие от Святилища, Александрия вне зависимости от погодных условий всегда была солнечным местом. Чего же ждать от завода, в котором обосновалась организованная банда рэкетиров? Они подошли к выходу в производственный цех. Проходя дальше, Джули задрала голову, оценивая габариты предприятия и его наполнение. Здесь было сразу многое – рынок, как уже сказал Карсон, столовая, спальни с ободранными занавесками. И здесь царила чудовищная толкотня. Запах нестиранной одежды и немытых тел царил повсюду. Она едва не потеряла Дуайта из виду и подавила стон, когда какой-то кретин пихнул ее в больной бок, проталкиваясь через толпу. Джули втиснулась между двумя телами и успела догнать мужчину с ожогом. — Здесь всегда так тесно? Дуайт не удостоил ее ответом, продолжая целенаправленно идти к нужному месту. Мужчина с ожогом замедлил шаг, когда они дошли до противоположного угла цеха, в котором ютилось нечто похожее на мастерскую. Два больших стола, образующих вместе угол, вмещали на себе многочисленные ящики, пошарпанные органайзеры, боксы, в которых наверняка находились какие-нибудь ремонтные приспособления или детали. Над столами к стене были прикреплены держатели для инструментов. Из их изобилия Джули узнала только плоскогубцы, гаечный ключ и молоток. За одним из столов к ним спиной сидела под лампой полная женщина и сосредоточенно над чем-то работала. — Жаклин, к тебе тут подмога. Обладательница имени отвлеклась от процесса и крутанулась на компьютерном, уже поскрипывающем, кресле, разворачиваясь к ним лицом. Полнощекая Жаклин увидела Джули и пришла если не в ярость, то в явное недовольство. — Вы дебилы? — спросила она, обращаясь к Дуайту. — Нахрен мне здесь тощая девка сдалась? — Она сама вызвалась, — пожал плечом Дуайт, — И ты, помнится, сама говорила, что тебе нужен помощник. Получите распишитесь. — Раз сама вызвалась, значит сама и свалит, — противилась женщина, махнув рукой, будто так она быстрее сдует посетителей. — Мне нужен рукастый силач, а не доходяга на ладан дышащая. Джули нахмурилась, услышав такое сравнение, и скрестила руки на груди. — Ниган приказал мне привести ее сюда. Если она будет слоняться без дела, то вопросы возникнут не только к ней, но и к тебе. Жаклин фыркнула, доставая из выдвижного ящика пачку сигарет с зажигалкой. По ее лицу вниз стекал пот, промачивая тонкую серую футболку, короткие волосы завились в мокрые пряди. Джули чувствовала, насколько здесь было жарко, и она даже не представляла, как тяжело было работать при такой температуре. В цеху работал кондиционер, но, учитывая количество людей и то тепло, которое они выделяли, от него было мало толку. Жаклин щелкнула зажигалкой. — Ниган то, Ниган се, — ворчала она, сделав затяжку. — Ничего не имею против него, но иногда то, как ему ударяет в голову моча, охренеть как бесит. — Следи за словами, Жаклин. Мы все здесь Ниган. Не думай, что ты незаменима. Жаклин что-то искала взглядом, а когда нашла, то в ее глазах застыло чуть ли не отчаяние. Она посмотрела на Джули и указала на противоположный конец мастерской. — Пойди вон туда, принеси пепельницу, — она поморщилась, зажав в зубах сигарету и ухватившись за поясницу. Джули послушно ушла выполнять просьбу. А может, уже и первое поручение. При виде страдальческой гримасы Жаклин в глазах Дуайта отразилось непонятно что сильнее – жалость или презрение. Он не любил видеть больных, слабых людей, но понимал, насколько это чувство по природе своей… скотское. Было противно. От Жаклин и от самого себя. — Ты меня слышишь? — раздражённо обратился Дуайт к ней. — Да мне уже плевать. Задрало нахер все. — Все остальные тоже задрались, но им хватает терпения держать язык за зубами. — Посмотрим, как запоёшь, когда ты каждый божий день и каждую сраную ночь будешь жить с такой болью. Дуайт сузил глаза, посмотрев на то, как Джули вернулась с пепельницей и протянула ее женщине. Жаклин, не сказав ни слова, выхватила ее из рук иммунной. — Девчонка на тебе. Точка. На этом Дуайт развернулся и ушел. Джули буквально кожей ощущала повисшее в воздухе напряжение. Эта Жаклин явно была не в восторге от того, что на нее спихнули носиться с новенькой. Она молча ждала, пока женщина не докурит сигарету и не даст какое-нибудь задание. Но вместо этого Жаклин злостно на нее зыркнула и проявила свой «одуванчиковый» характер: — Что на месте встала? Ты сюда для красоты приперлась? Так это тебе на кастинг прямиком к Нигану, он любит брать в жены смазливых потаскушек. Прежде чем Джули успела разозлиться на шквал оскорблений, ею овладело удивление: — У Нигана есть жена? — Жены. Вот это поворот. Она в заложниках у психа с битой, держащего у себя в доме гарем. Господи, что за адово месиво творится в этом месте? — Языком трепать будешь или помогать? — Конечно, помогать. Только скажите, что делать. Жаклин указала в сторону ящиков, лежащих недалеко от второго стола. — Неси те ящики, будешь отделять нормальные гвозди от брака. Потом разложи по ячейкам в кассетнице. Гвозди в одну, одни шурупы в другую, другие в другую и так далее. До вечера чтоб все сделала. Джули кивнула и направилась к ящикам. Звучало все предельно просто. Когда она взялась руками за первый ящик, то она еле удержала равновесие, чтобы не свалиться вниз от такого веса. Она чудом успела донести ящик до стола и поставить с таким грохотом, что некоторые гвоздики подпрыгнули. Джули сама чуть не подпрыгнула, когда на неё рявкнула Жаклин: — Разнеси мне еще нахер тут все! Черт, ну неужели так сложно было привести мужика… Джули закатила глаза, садясь за стол, и приступила к работе. Работа была рутинная, несложная, за исключением комментариев «начальства». Когда у Джули возникали вопросы, то она сначала покорно выслушивала поток ругани в свой адрес, а потом старалась запомнить все, что Жаклин ей объясняла. Если она чего-то не понимала, то переспрашивать не рисковала, чтобы не навлечь на себя казнь египетскую в виде разъяренной тирады. Мол, потом сама разберется. Из-за адской жары Джули пришлось пожертвовать своей майкой, сделав из нее топ. Она ножницами сделала посередине разрез и завязала в узел два болтающихся куска ткани под грудью, обнажая повязку на животе. Джинсы тоже хотелось укоротить, но максимум, что она смогла сделать, это подвернуть их до колен. Кожа на висках блестела от пота, у Джули во рту становилось сухо каждые десять минут, поэтому бадья с водой стремительно пустела. Спустя три часа Жаклин послала Джули за водой, жестами и словами указав дорогу. Джули, удерживая в руках пустую бадью, старалась как можно аккуратнее пройти через цех сквозь толпу, но в один момент все люди устремили взгляды на верхний этаж, где была платформа с перилами. Джули проследила за вниманием толпы и увидела его. Один обитатель Святилища за другим начали вставать на колени, и Джули пришлось сделать то же самое. Хозяину Святилища даже не пришлось стучать битой по металлу, чтобы его заметили. Ему достаточно было показаться на глаза, чтобы узреть то, с каким раболепием люди на него реагировали. Да разве может один человек настолько филигранно промывать мозги целому обществу? — Это моя самая любимая часть дня! — громко прокомментировал он раскинувшееся перед ним зрелище. Он начал не спеша прохаживаться вдоль перилл. — Я рад в очередной раз похвалить всех, кто трудится на благо Святилища. На благо спасителей. Самый трудолюбивый будет озолочен, ясен хер не золотом, но весьма соблазнительными привилегиями. Даже те, кто оказался здесь не по своей воле, будут вознаграждены за надлежащее поведение. Каждый сам подтирает свою задницу и каждый сам отстаивает свои принципы, если таковы у него или у неё имеются. Ниган остановился на середине платформы и начал пристально осматривать толпу, будто ища в ней кого-то конкретного. — Но есть вдруг его или её принципы очень уж не ладятся с порядком внутри стен Святилища... Нашел. Белозубый оскал на лице сделался шире при виде серьёзного личика. — … то билет в один конец на экспрессе до ебаной преисподней будет гарантирован.