ДевочкиДевочкиДевочки.

*** В самом большом и шумном клубе Харбина* Ниннин теряется. Буквально и метафорически. Басы бьют по барабанным перепонкам, пол под ногами - не лава, конечно, но раскаленные угли. Алкоголь вкусный, сладкий и лёгкий не попадает в настроение Ниннин. Сам клуб, весь, его яркость и веселье не попадает в настроение Ниннин. Или она не попадает в настроение жизни, что скорее всего вернее. Оглядываясь, Ичжо замечает у самого края бара девушку. Тёмные волосы, тёмное платье, судя по выражению лица - тёмные мысли. Она - идеально попадает в настроение Ниннин и идеально не попадает в настроение жизни. "Чудесная компания" - Я Ниннин. Ичжо подходит медленно, но девушка её совсем не замечает, поэтому на голос вздрагивает. Она похожа на птичку, даже имя у неё отдает для Ниннин чем-то птичьим: - Жизель. На превосходном английском отвечает она и, будь Ниннин в другом месте в другое время, за свой английский ей бы было стыдно. - Ты прекрасная. Жизель смущённо прячет лицо за волосами и бормочет на корейском? Японском? Ичжо своих слов не смущается и долго флиртовать не собирается. К утру она должна вернуться в ритм осточертевшей жизни, а пока... - Хочешь, до утра побудем вдвоём? Они не попадают в настроение клуба: тёмное платье, кожаная куртка, смущение и холодность. Не идеальные в этом клубе пары на вечер, но идеальные друг для друга. Хотя бы до утра. - Хорошо... Жизель улыбается из-под чёлки, скромно, мнет край платья в пальцах и Ичжо думает, что она все же японка. Ее длинные рукава скрывают руки и Ниннин про это не думает. Старается. - Тогда...пойдем? *** У неё мягкие губы, с привкусом сладкого вишнёвого ликёра. Ниннин зажимает её между собой и стеной одного из домов мимо которого они проходили. Жизель стонет, когда Ичжо опускается к шее и кусает, не больно, но ощутимо. Ни одна ни другая не хочет секса, только прилюдий и это идеально. И идеально не попадает в атмосферу жаркой, душной ночи. Холодные пальцы Жизель в волосах похожи на глоток воды и Ниннин тянется к нем. Замечая, что рукава платья спали до локтей. Про открытие руки и шрамы поперек Ниннин не думает. Старается. - Почему? Не получается, Жизель точно похожа на пугливую такую птичку. Тёмными, огромными глазами смотрит на Ичжо и поджимает губы. Они почти дожили до утра. - Это важно? - Важно, но думаю мне не нужно знать? Жизель понимающе кивает. Они не встретятся. Дальше этой ночи только бесконечные часы утра и дня. А потом, Жизель уедет, а Ниннин вернётся. - А у тебя? Японка (?) пальцем указывает на шею Ичжо. Та качает головой. - Там ничего нет. - А такое чувство, что там тебя проволокой обмотали. Улыбка Жизель - ломанная линия, с размазанной помадой. Ниннин вздрагивает всем телом, но усмехается. Надо же, почувствовала. - Как тебя зовут? В шумном, ярком клубе Харбина Нин Ичжо нашла идеально не вписывающуюся в настроение жизни Жизель. Такую же, как сама Ниннин. - Хотелось бы тебя запомнить. Жизель подходит ближе и целует - мягкие губы, вишнёвый ликёр. Тёмные рукава платья снова опадают до запястий. Ниннин отчего-то не может не думать о линиях поперек. - Учинага Эри. Угадала, японка. Жизель разворачивается и идёт к дороге вызывая такси. Ниннин смотрит вслед, стараясь не думать что в её жизнь Жизель, Эри, вписалась бы идеально. Если бы осталась. Но Учинага садится в такси и уезжает. А Ичжо остаётся на улице. До утра у неё час где-то времени, можно немного прогуляться, остыть, снова настроится на правильное настроение. И постараться оставить в этом переулке, в этой ночи пугливый образ девочки-птички с исполосованными поперек запястьями. Оставить Учинагу Эри. Ниннин старается не думать о том, что когда-нибудь полосы на руках Эри будут вдоль. Правильное настроение не идет, вишнёвый привкус все ещё во рту даже с утра. Не думать не получается.