Скрипка

Однажды в лагере Дахау произошло нечто необычное. Еврей-подросток посмотрел прямо в глаза самому опасному эсэсовцу. И остался в живых. Евреи думали, что Бог дал мальчику второй шанс, но нацистские солдаты знали лучше. Для бедного существа было бы предпочтительнее, если бы Герр Картман лишил его жизни в тот момент. И Кайл убедился в этом на собственном горьком опыте. Потому что с того дня дела у него пошли еще хуже. Кайл заметил изменения в тот же день, который последовал за их встречей. Он собирал камни, которые только что размельчил, и, когда поднял голову, чтобы подойти к тележке, увидел его. Герр Картман стоял на вершине холма и смотрел прямо на него. Кайл опустил глаза к земле и практически побежал к тележке, боясь, что нацист снова будет его донимать. После того как он бросил камни в тележку, он незаметно оглянулся на холм, но нацист уже исчез. Подобное повторялось несколько раз в тот день, на следующий и последующие. Герр Картман каким-то образом всегда присутствовал рядом. Он всегда был где-то рядом с Кайлом, так, что еврей мог замечать его краем глаза. То, что эсэсовец ничего не делал и не говорил, беспокоило Кайла до жути. Он знал, что у толстого нациста есть причина так поступать, только не мог понять, что именно за причина. Кайл проводил дни, обдумывая всевозможные варианты, теории действий нациста и его конечные цели. Его разум начал выстраивать всевозможные сценарии катастроф, большинство из которых включали ужасающие пытки до самой смерти. Иногда Кайл пытался убедить себя, что Герр Картман просто ведет наблюдение и даже не смотрит на него. Он, конечно, страдал от мании преследования. Но потом он в миллиардный раз убеждался, что карие глаза смотрят на него. Этого нельзя было отрицать. Герр Картман постоянно наблюдал за ним. При каждом его движении Кайл чувствовал, что за ним пристально наблюдают. Даже когда он не мог видеть эсэсовца, он затылком чувствовал его взгляд. Беспокойство сводило его с ума. Днем Кайл был постоянно настороже, а ночью ему снились кошмары с глазами нациста. К концу недели он был уверен, что у него развилась паранойя. — Думаю, теперь у него появился интерес к тебе, какими бы ни были его причины. — сказал Джеральд Брофловски своему сыну, когда тот признался в своих переживаниях в темные часы ночи. — Просто продолжай вести себя нормально. Думаю, он хочет поиграться с твоими нервами. Если ты будешь его игнорировать, может, он перестанет. — А что, если он что-нибудь сделает со мной? С тобой или с Айком? Я не должен был смотреть на него... Гребаный нацист! — Кайл говорил со страхом и злостью, его голос окрасился ненавистью. Его отец, чувствуя свое бессилие, обнял сына и попытался утешить его - единственное, что он мог сделать, чтобы облегчить переживания своего ребенка. — Ну, сейчас ты не можешь ничего изменить, правда? — сказал его отец со вздохом и поцеловал висок своего мальчика. Он знал, что его сын волнуется не зря, ведь он тоже замечал странные приходы и уходы нациста. — Все будет хорошо, если мы будем держаться вместе. — пообещал мистер Брофловски. Кайл закрыл глаза, все еще волнуясь, но чувствуя себя немного лучше. Его отец был прав. Он не мог отменить то, что было сделано. И может быть, если он действительно не будет обращать внимания на толстого нациста, тот прекратит делать то, что делает.

***

Герр Картам обожал психологические игры, и некий рыжеволосый еврей как раз стал объектом очередной игры. Он начал с медленного, но постепенного нагнетания напряжения, тонкого метода, который медленно сводил жертву с ума. Он начал терроризировать Кайла одним своим присутствием. Герр Картман внимательно следил за движениями рыжеволосого еврея, он ежедневно наблюдал за ним и следил за каждым его шагом. Он быстро раскусил маленькие хитрости, которые этот еврей нашел, чтобы немного облегчить свою нелегкую жизнь. Странно, но вместо того, чтобы рассердиться на сообразительность мальчика, он на самом деле весело ухмылялся. Он не мог понять, почему его так завораживает этот еврей и почему он вызывает у него такое любопытство. Он знал только одно: чем больше мальчик пытался сделать вид, что не замечает его, тем сильнее ему хотелось помучить еврея. Герр Картман пообещал себе, что сделает все, чтобы рыжий пожалел о том, что когда-либо пересекался с ним. После недели усиленного давления на разум еврея, преследуя его своим присутствием, герр Картман решил нарушить молчание. Теперь жестокий нацист входил в каменную рощу и выкрикивал команды прямо рядом с рыжим. Он приказал всем евреям разбивать камни быстрее и сильнее. Он кричал, пока они бежали к тележке и обратно. Конечно, больше всего внимания он уделял Кайлу. Нацисту нравилось это издевательство. Ему нравилось наблюдать за тем, как мальчик пытается преодолеть свои физические недостатки. Кайл жил в постоянном стрессе. И без того было плохо постоянно чувствовать внимание толстого нациста, но все стало гораздо хуже, когда тот начал кричать и толкать его, пока он бегал с камнями. Его тело служило доказательством такого жестокого обращения, ведь руки были постоянно разбиты и кровоточили от поспешного разбивания камней. Его спина, ноги и ступни ужасно болели от физического напряжения, когда он бежал все быстрее и быстрее с тяжелыми камнями. Он часто падал, когда его толкал Герр Картман, и у него шла кровь из подбородка и коленей. Но он всегда вставал и продолжал бежать как ни в чем не бывало. Он никогда не останавливался, не поддавался изнеможению, не сдавался. Герр Картман наблюдал за каждой успешной попыткой еврея выстоять и поражался его духовной силе. Он ухмылялся каждый раз, когда мальчик снова вставал, не позволяя ни единому звуку боли сорваться с его губ. Ему было интересно, сколько еще он сможет продержаться, пока этот еврей окончательно не сломается.

***

Кайл постепенно ломается. — с сожалением подумал Джеральд Брофловски. Теперь он отказался от хлеба на завтрак, чтобы его сын мог съесть его вечером. На обед и ужин он добавлял в тарелку Кайла те редкие овощи, которые находил в своем супе. Он с гордостью посмотрел на Айка, когда тот тоже предложил брату маленькую картофелину. Айк знал, что из-за этого монстра Кайл нуждается в любой еде и отдыхе. Кайл не хотел, чтобы его семья жертвовала собой ради него, и противился их помощи. Но это, конечно, было бесполезно. Они с радостью настояли на том, чтобы помочь ему. Это согревало его сердце и давало ему необходимые силы, чтобы продолжать. Другие евреи избегали сидеть, разговаривать или находиться в непосредственной близости от семьи Брофловски. Они тоже знали, какую ненависть Герр Картман питает к Кайлу. Некоторые из них обвиняюще смотрели на мальчика, как будто он ставил под угрозу их жизни. Но Кайл игнорировал их поведение. Он слишком хорошо знал, что в этом лагере выживание - единственное, что имеет значение. И прямо сейчас быть хоть как-то связанным с ним означало подвергаться опасности.

***

Герр Картман почувствовал, как его захлестнула волна радости, когда он увидел, что рыжеволосый еврей упал на лицо и на этот раз не встал на ноги. Он был неподвижен, и единственное объяснение, которое пришло к нему в голову, - это то, что еврей упал в обморок. Другие евреи тоже видели, как это произошло, но продолжали заниматься своими делами, проходя мимо него, словно он был невидимкой. Герр Картман злобно усмехнулся. Нацист подошел к колодцу неподалеку и набрал воды в ведро. Он вернулся, и, к его удовлетворению, мальчик все еще был без сознания. Он встал прямо над неподвижным евреем, его губы растянулись в широкой злобной ухмылке, и он окатил парня холодной водой. Кайл тут же проснулся, вздрогнув от внезапного холода, проникшего в его тело. — Поднимай свою чертову ни на что не годную задницу! Сейчас не время дремать! — заорал толстый нацист. Руки Кайла дрожали, когда он поддерживал на них вес своего тела, но ему удалось приподняться. Он чувствовал себя ужасно замёрзшим и уставшим. Вода была ледяной, а морозный воздух только усиливал холод. Он встал, обхватил себя руками, в то время как его тело неудержимо дрожало. — Посмотри на меня, еврей. — низким и угрожающим голосом сказал Герр Картман. Кайл повиновался, и нацист удовлетворенно ухмыльнулся, глядя на открывшееся ему зрелище. Еврей не мог перестать дрожать от холода, его зубы дико стучали. Капли воды в кудрявых волосах превращались в мелкие ледяные песчинки. Губы мальчика побагровели, а лицо было бледнее, чем когда-либо. Но самое интересное, что в его зеленых глазах была видна борьба, которую он вел, чтобы противостоять холоду. Герр Картман находил захватывающим наблюдать за тем, как эта сильная воля пытается противостоять своим физическим ограничениям. Это была битва между телом и разумом. Никогда в жизни он не видел, чтобы кто-то проявлял столько энергии. Евреи всегда заканчивали тем, что в какой-то момент сдавались. Герр Картман видел множество евреев, которые боролись за выживание, но впоследствии терпели поражение. Но он никогда не видел такой воли, такой душевной силы в глазах человека. На этот раз он не удивился, увидев в зеленых глазах неистребимый страх. Снова стоя напротив герра Картмана, Кайл наконец понял, что делал нацист. Он бросал ему вызов, подталкивал его дальше, чтобы посмотреть, как далеко он сможет зайти. Он с горечью осознал, что для Герра Картмана это была всего лишь забавная игра. Но для него это стало испытанием на выживание. Он во второй раз посмотрел в глаза нацисту, и на этот раз он хотел, чтобы тот прочитал решимость. Он хотел, чтобы нацист прочитал в его глазах, что он никогда не сдастся. Он не сломит его. Двое могли играть в эту игру, даже если он знал, что проиграет именно он. Но, по крайней мере, он проиграет с достоинством. Это было единственным, что нацисты не смогли у него отнять. Взглянув на этого упрямого еврея во второй раз, Герр Картман убедился, что парень и не думает сдаваться. Внезапно его посетила неловкая мысль. Если бы у всех евреев была такая же воля, как у этого, они бы дали нам отпор и даже смогли бы нас победить. Герр Картман знал, что единственной причиной, удерживающей этого рыжеволосого еврея от нападения на него, был его здравый смысл. Он наблюдал за ним достаточно долго, чтобы понять, что этот еврей умён и рационален. Он все обдумывал и был осторожен во всем, что делал. Особенно в тот день, когда он осмелился посмотреть ему прямо в глаза. Это никогда не был импульсивный или неосторожный поступок, а хорошо обдуманное решение. Рыжий был всего лишь тощим евреем, и все же Герр Картман знал, что должен быть осторожен. Он не смел недооценивать его. Этот человек действительно мог попытаться спланировать какую-нибудь революцию. Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность. Холод в теле Кайла усиливался до невыносимого предела. Его тело начинало сдаваться. Ему нужно было двигаться, продолжать тяжелую работу, чтобы снова согреться. Но Герр Картман просто стоял, молча глядя на него. Холод становился доминирующим. Вскоре он вторгся в его сознание, и все, о чем Кайл мог думать, - это о том, как ему ужасно холодно. Его тело слабело, а разум медленно отключался. Кайл тяжело дышал и видел, как мир расплывается. Герр Картман добьется своего. Нацист победит. А он умрёт. Герр Картман заметил изменения в зеленых глазах еврея. Они теряли свою жизненную яркость и вместо этого становились тусклыми, пока не превратились в обычные зеленые. Он понял, что, хотя они все еще были прикованы к нему, они больше не видели его. Герр Картман знал, что тело берет контроль над разумом, побеждая его. — Не стой столбом! Двигайся дальше, ты, гребаный мешок с отбросами!!! — злобно крикнул Герр Картман. Кайл вздрогнул, и его глаза расширились, словно он пробудился от странного сна. Нацист увидел, как радужка в зеленых глазах расширилась и снова сузилась, и понял, что его команда привела изможденного еврея в сознание. Кайл лишь на секунду взглянул на толстого нациста, поняв, что он потерял сознание. И тут же вспомнил, где он находится и кто стоит напротив него. — Чего ты ждешь, еврейская крыса? — угрожающе прокричал Герр Картман, и Кайл быстро отдал команду своему замерзшему телу двигаться. Он нагнулся, ухватился за камни и заставил свои отяжелевшие ноги двигаться. Сначала его тело словно онемело. Но пока жестокий нацист приказывал ему работать, выкрикивая унизительные оскорбления, в его крови вновь забурлил адреналин. Сначала его ноги спотыкались, затем они окрепли и стали координироваться, пока, наконец, не смогли разогнаться и побежать. Кайл осознал всю иронию ситуации. Как бы он ни ненавидел его, именно крики на заднем плане спасли его и мотивировали двигаться быстрее, идти дальше и никогда не сдаваться. Герр Картман преследовал рыжеволосого еврея уже около четверти часа. Он выкрикивал самые ужасные оскорбления, которые только мог придумать его извращенный разум. И ухмылялся, чувствуя удовлетворение, когда замечал, что еврей вновь обретает силы, необходимые для продолжения пути. Тело Кайла снова почувствовало тепло, и с каждым оскорблением он становился сильнее. В то время как Кайл был полон решимости не сдаваться, Герр Картман был полон решимости продлить жизнь несчастного еврея как можно дольше, ради собственного развлечения.