Именно тогда, когда Кайл думал, что хуже уже быть не может, всё изменилось.
И без того было достаточно трудно выдерживать тяжелую работу, усугубляемую еще и тем, что Герр Картман мешал ему всеми доступными способами. Было уже достаточно плохо из-за того, что другие евреи избегали любых контактов с ним и его семьей. Жить в этом мире боли и неопределенности уже было достаточно ужасно. Но каким-то образом толстому нацисту удалось сделать все еще хуже.
— Номер 24551! Шаг вперед! — Кайл узнал свой номер во время утренней переклички и сделал шаг вперед, уже испытывая нехорошее предчувствие — Номер 14873 умер. С этого момента ты заменишь его и будешь выполнять его задания. Немедленно отправляйся на завод, там ты получишь дальнейшие инструкции.
Молчание, исходившее от окружавших Кайла евреев, казалось, усилилось после того, как был отдан приказ. Он поборол желание взглянуть на отца и младшего брата и подчинился приказу нациста. Кайл отошел от группы, отдалился от казарм и направился в противоположную сторону от рабочих полей. Несомненно, Герр Картман был ответственен за эту перемену места службы. Кайл сухо сглотнул. Каждый шаг, который он делал, приближаясь к фабрике, заставлял его сердце биться быстрее. Что бы ни придумал этот жирный нацист, ничего хорошего из этого не вышло.
Кайл бросил быстрый взгляд на фабрику. Это было большое серое здание с единственной дверью посередине и несколькими маленькими окнами. Оно выглядело грязным, неприветливым и жутким. Рыжеволосый еврей поднял голову и посмотрел на небо над зданием. Каждый день, перед самым вечером, из труб фабрики вырывался черный дым, наполняя воздух неприятным зловонием. Он слышал много историй об этом месте. Страшных историй, от которых у него по позвоночнику бежали мурашки. Рассказы о зверских пытках, боли и смерти. Глаза Кайла заслезились, когда он понял, что не попрощался с отцом и братом. Он никогда больше не увидит свою мать, если она вообще еще жива. Он больше никогда не увидит своего лучшего друга снова, даже если немецкая нация когда-нибудь потерпит поражение. Наконец он добрался до старого серого здания и глубоко вздохнул. Он вытер глаза и мужественно поднял подбородок. Если сегодня ему суждено умереть, то он умрет с честью и достоинством. И вот Кайл медленно подошел к двери, где стоял охранник и настороженно наблюдал за ним.
— Ты 24551?! — сердито спросил солдат. Кайл задавался вопросом, почему нацисты всегда были такими злыми.
— Да.
— Как раз вовремя! Иди во вторую дверь слева!
Кайл послушался и вошел в темное здание. Проходя по коридору, он заметил, что с каждой стороны стен коридора было множество дверей, и это напомнило ему больницу. Причем жуткую. Он постучал во вторую дверь слева. Голос сказал ему, чтобы он вошел. Это был небольшой кабинет, и за столом сидел офицер.
— Номер 24551? — спросил мужчина, едва взглянув на него.
— Да. — сухо ответил Кайл. Мужчина открыл ящик и достал оттуда формуляр.
— Имя?
— Кайл Брофловски.
— Возраст?
— 17.
— Барак?
— D34.
Мужчина заполнил бланк, а затем отдал его Кайлу. Он встал и жестом пригласил парня следовать за ним. С колотящимся сердцем подросток шел за высоким мужчиной, пока тот не остановился у одной из дверей. Он открыл ее и жестом велел ему войти в комнату. Кайл послушался и оказался в небольшом отделе с белыми стерильными стенами. За столом снова сидел человек, но на этот раз там была еще и вытянутая кровать. Мужчина встал, на нем была белая ряса, несомненно, он был врачом. Кайл протянул ему бумагу, и мужчина внимательно прочитал ее. Он приказал Кайлу сесть на кровать и провел ряд рутинных обследований. Закончив, он что-то написал на машинке, а после набрал телефон, чтобы сообщить, что 24551 готов к работе. Вскоре раздался стук в дверь, и новый солдат приказал Кайлу следовать за ним. Они шли по длинному и темному коридору с множеством дверей. Он немного напряг глаза, когда они дошли до его конца и вошли в большой пустой отдел с серыми стенами и дурманящим запахом в воздухе. Солдат указал ему на странную ручную тележку. Она была длиннее обычной. Ее бортики также были выше и круглее.
— Номер 24551. Во время утренней смены ты будешь искать трупы на рабочих полях мужчин и приносить их в морг, дверь справа от тебя. — Кайл проследил за указательным пальцем мужчины, чувствуя, как у него переворачиваются внутренности, и думая, что его сердце сейчас разорвется. Неужели он только что сказал "трупы" и "морг"? — Во время дневной смены ты будешь выполнять задание на женских рабочих площадках. За один раз ты должен перевезти максимум два взрослых тела, или одного взрослого и двух детей, или четырех детей. — Мужчина холодно сказал, как будто это была самая банальная вещь в мире. — Когда доктор будет готов осмотреть тела, ты принесешь их сюда и сложишь в кучу. В 6.00 вечера ты сожжешь тела в печах. — Он указал на три отверстия на стене. — Ты уйдёшь в 7.00 вечера. Ни раньше, ни позже. Тела, которые ты не успел сжечь, останутся на следующий день. А теперь иди!
Кайл, которого трясло с головы до ног, поднял ручную тележку, вышел из фабрики и направился в сторону рабочих полей для мужчин. Его мозг все еще пытался обработать то, что он только что узнал. Слезы неосознанно капали по его лицу. Он видел, как мужчины иногда падают в обморок. Он знал, что в большинстве случаев это происходит потому, что они умирают. Но он никогда не задавался вопросом, как убирали трупы с полей. Он всегда полагал, что этим занимаются нацисты. Он прикусил нижнюю губу, когда реальность стала для него печальной.
Герр Картман сделал его сборщиком трупов в Дахау. Он глубоко вздохнул, когда смесь эмоций захлестнула его. Гнев, ненависть, жалость к себе, бунт, отвращение. Но он знал, что ему нужно быть сильным. Он знал, что должен контролировать свои эмоции. Иначе он даст больному нацисту именно то, чего тот жаждет. Когда Кайл добрался до рабочих полей для мужчин, к нему подошел солдат.
— 24551? —
Боже, как он начинал ненавидеть этот номер. Он кивнул, так и не взглянув на нациста. — Тебе разрешено ходить только между траншеями. Не мешай остальным работать.
Произнеся придушенное "да, сэр", Кайл вошел в первую траншею, пытаясь осмотреть землю вокруг себя. Но вместо этого он следил за движениями худых изможденных мужчин и хрупких слабых детей. Евреи с безжизненными глазами, усталые, печальные, избитые. Они были рабами мира, который сошел с ума. Они жили только для того, чтобы работать, они выживали только для того, чтобы отсрочить свою смерть. Кайл прошел по нескольким траншеям, спотыкаясь ногами, толкая тележку, которая утопала в мягкой грязи. Его глаза постоянно сканировали территорию, ища и выискивая то, что он надеялся никогда не найти. И тут его сердце остановилось. Его зрение затуманилось от слез. Он нашел свой первый труп.
Это был мужчина, лежащий на животе лицом к земле. Кайл неуклюже отошел от траншеи и приблизился к телу. Трясущимися руками он нерешительно прикоснулся к трупу. Его пальцы осторожно надавили на холодную кожу, словно он боялся, что труп набросится на него. Кайл моргнул, и горячие слезы упали на землю. Он сделал глубокий вдох и схватил одну из рук мужчины. Он подавил мучительный стон, потому что рука была холодной и твердой. Осторожно перевернув окоченевшее тело, парень взглянул на лицо мертвеца. Кайл обернулся, прижав руку ко рту и крепко зажмурив глаза. Пара приглушённых всхлипов сорвалась с его губ.
Ему нужно было быть сильным. Ему нужно было продолжать жить. Он уже не знал точно, почему. Он просто знал, что должен это сделать. Поэтому он повернулся и снова открыл глаза. Он заставил себя посмотреть на мертвого человека. Ему нужно было увидеть реальность перед глазами. Ему нужно было столкнуться со смертью, если он хотел выполнить это новое поручение. Он должен был доказать Герру Картману, что он не сможет сломить его. Веки мужчины были полуоткрыты, остекленевшие глаза смотрели ввысь, как будто последнее, что он делал, - это смотрел на небо. Его губы были приоткрыты, оставив след последнего вздоха. Он был ужасно худым, его серая кожа обтягивала кости. Пролилось еще больше слез, и Кайл не мог больше смотреть в эти мертвые глаза. Поэтому он осторожно надавил пальцами на веки. После этого он оттащил тело к траншее, поднял его достаточно, чтобы положить на тележку. И направился прочь, в поисках других трупов, лежащих на земле.
***
Джеральд Брофловски наблюдал за своим сыном с беспокойством. Кайл все это время стоял в очереди за обедом с пустым выражением лица. Он машинально подошел, взял свой суп и сел рядом с семьей.
— Где ты был все утро? — спросил Айк. Ребенок встревоженно уставился на брата, который вел себя странно. Кайл никак не отреагировал на вопрос. Голос звучал отстраненно, лишенный всякого смысла. Он сидел и ел свой суп, не пробуя его на вкус. Айк заметил, что его старший брат бледнее, чем обычно, а руки у него трясутся. — Кайл? — позвал он, на этот раз чуть громче.
Кайл услышал детский голос. Он перестал есть и медленно повернул голову, чтобы посмотреть на брата. Айк почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок. Взгляд старшего мальчика был затравленным. Кайл уставился на младшего брата так, словно видел его впервые в жизни. Его взгляд завораживала вся эта искрящаяся жизнь в темных глазах ребенка, вся эта юношеская энергия, запечатленная на его молодом лице. И он задавался вопросом, как долго это продлится. Прежде чем этот свет в конце концов угаснет, а блестящие глаза станут мутными и мертвыми. По его лицу прокатилась волна сожаления, и он положил руку на щеку младшего брата. Она была мягкой. Ощущение тепла. А потом он начал плакать. Пока Айк растерянно смотрел на старшего брата, мистер Брофловски поставил миску с супом на пол и крепко обнял своего старшего сына. Ведь сегодня утром он видел, как Кайл внизу, в окопах, перевозил трупы на длинной ручной тележке.
— Все хорошо, Кайл, просто выплесни все это. — сказал отец, прижимая тело подростка к себе и раскачивая его вперед-назад, как будто он был маленьким ребенком. — С тобой все будет хорошо, сын мой. С тобой все будет хорошо.
Не так далеко от них большой толстый офицер СС внимательно наблюдал за происходящим. Он злобно ухмылялся.
Ты окажешься на самом дне, еврей. Это лишь вопрос времени.
***
Надежда есть всегда, даже в самые мрачные времена. Не верьте, что Бог покинул вас. Потому что он сохранил вам жизнь во время отбора, как Он сохранил жизнь вашим отцам и брату. Он позволил вам оставаться вместе, чтобы вы могли поддерживать друг друга и заботиться друг о друге. Он дает вам здоровье и силу выживать каждый божий день в этом аду. Смотрите не на то, что вы потеряли, а на то, что у вас еще есть. Вы должны сохранять свою веру в Бога. Он наблюдает за вами, даже когда вы думаете, что это не так. Что касается тех, кто ушел, они больше не страдают. Теперь они с Богом. И Он дал вам силу отдать им последний дань уважения. Я знаю, вам трудно смириться с мыслью, что они не получат надлежащих похорон и благословения духовного лидера, но вы все равно можете помолиться за них в последний раз. Скажите им, что у вас на сердце. Небольшое уважение лучше, чем никакого вообще.
Это были мудрые слова священника Макси, римско-католического священника, который, как и евреи, был заключенным в этом лагере. Его арестовали за то, что он помог двум семьям с детьми-инвалидами бежать из Германии. И теперь он проводил свои дни, разбивая камни, а вечера, давая духовные наставления мужчинам. Их происхождение не имело для него никакого значения. Не имело значения, были ли они христианами, иудеями или атеистами. Потому что он был человеком Божьим. А в глазах Бога мы все - Его дети.
До Джеральда Брофловски доходили слухи об этом священнике в лагере. Он слышал о том, как тот поднимал дух отчаявшихся. И вот он разыскал его и попросил этого человека поговорить с Кайлом. Новый сборщик тел поначалу отнесся к этому настороженно и неохотно, но слова священника Макси все же вселили в него необходимую надежду. Он решил последовать совету мужчины. Он искренне надеялся, что произнесение небольших молитв облегчит боль в его сердце каждый раз, когда он находил мертвое человеческое существо, лежащее забытым на грязной земле.
***
Он наткнулся на еще один труп. На этот раз это был молодой человек, лет двадцати. Был. В прошедшем времени. Он поднял холодное и жесткое тело, осторожно положил его на ручную тележку и посмотрел на него. Он покачал головой, на грани слез, думая о том, как все несправедливо. Как несправедлив этот мир. Что такая юная душа должна была страдать от таких жестокостей и умереть так рано. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Мне жаль, что это случилось с тобой. Мне жаль, что твои мечты были отняты так рано. Я искренне надеюсь, что ты сейчас на небесах, в безопасном убежище, живешь новой жизнью, покоишься в мире и находишь радость рядом с Богом.
Он открыл слезящиеся глаза, взял ручную тележку и продолжил работу. Нужно было действовать быстро и незаметно, чтобы никто из солдат не заподозрил его поведения и не подумал, что он решил передохнуть. На ходу он вздохнул с некоторым облегчением. Ему показалось удивительным, что священник Макси оказался прав. После молитвы ему стало немного легче. Таким образом, эта ужасная задача стала немного легче. Она стала достаточно терпимой, чтобы продолжать.
