Скрипка

Герр Картман провел Кайла на кухню. Он поставил на кастрюлю горячую воду, а когда она закипела, выключил газ и добавил несколько сухих листьев. — Что это? — спросил Кайл, пока нацист протягивал ему кружку с жидкостью. — Зеленый чай. — просто констатировал он. Герр Картман вышел из кухни, чтобы вскоре вернуться с бутылкой виски. Он налил немного в стакан и выпил, глядя на еврея. — Что это вообще было? — Кайл сделал глоток чая и посмотрел на нациста. Его голова кружилась, а мир снова превратился в сплошное пятно ощущений, в котором усилились цвета и запахи. Похоже, действие опиума не хотело ослабевать так скоро. — Мне снилось, что я... что я был в аду. — сказал Кайл в полном осознании. Он все еще видел белые хлопья перед глазами. Медленный печальный марш к смерти. Горящие тела. Он поспешно выпил остатки чая, но это не принесло ему облегчения. Он с раскаянием уставился на дно своей пустой кружки. — Что ж, думаю, после такого кошмара виски более желанный напиток, чем чай. — сказал нацист, наливая в кружку еврея немного виски. Кайл в отчаянии выпил его одним залпом, а затем потряс кружкой перед Герром Картманом, склонив голову в знак поражения. Нацист немного удивился, но согласился, весело усмехнувшись, и налил еще виски. На этот раз Кайл пил его медленно. Тишина заполнила кухню. Толстый нацист уставился на рыжеволосого парня и заметил его потерянный и измученный взгляд. Он тяжело вздохнул. — Должен признаться... — беспокойно начал Герр Картман. Возможно, это виски говорило за него. — ... Я рад, что ты сегодня со мной. — А может, слова просто нужно было произнести. — Я тоже. — Кайл прошептал с небольшой улыбкой, его глаза не отрывались от кружки. Несмотря на ужасный кошмар и одурманенное состояние, рыжий все еще осознавал, что находится в более приятном месте, чем барак D34. Герр Картман тоже улыбнулся, но быстро отряхнулся. Он был уверен, что алкоголь наконец-то подействовал на его мозги. Еврей выглядел сейчас очень заманчиво, и нацист решил, что пора возвращаться в гостиную, пока он не наделал настоящих глупостей. — Пойдем. Давай присоединимся к остальным. Возможно, они захотят послушать еще немного музыки. — приказал нацист, и Кайл последовал за ним, едва удерживая равновесие. Они обменялись любопытными взглядами, когда дошли до двери в гостиную и услышали странные звуки, доносящиеся изнутри. Герр Картман, уже подозревая, что происходит, все же открыл дверь. Кайл застыл на месте, а нацист раздраженно застонал. Клайд и Бебе занимались этим на диване, а Крейг с ухмылкой наблюдал за ними. Он сидел на противоположном диване, рядом с ним лежал Баттерс, все еще крепко спавший. Клайд был частично раздет, но Бебе была полностью обнажённой, и она восхищенно стонала, пока ее любовник трахал ее с прожорливостью. Герр Картман снова закрыл дверь, выглядя расстроенным. — Тьфу! Каждый раз, блять, одно и то же дерьмо! — пожаловался он, поворачиваясь лицом к Кайлу. У еврея глаза все еще были расширены от шока. Он полностью покраснел, а его губы, казалось, хотели что-то сказать, но не находили слов. Герр Картман скорчил гримасу. Увидев эти яркие образы и теперь глядя на это прекрасное лицо, нацист понял, что больше не сможет сопротивляться. — Пойдем, еврей, не думаю, что им больше нужна наша компания. — сказал он, ведя Кайла по коридору. Он открыл дверь своего кабинета, и Кайл вошел в него, все еще шагая нетвердой походкой и сохраняя на лице выражение шока. — Клайд и Бебе...? — спросил Кайл, входя, чувствуя себя абсолютно сбитым с толку. — Да, они пара. Уже довольно долгое время. — сказал Герр Картман, закрывая дверь и запирая ее на ключ. — Бебе просто любит время от времени поиграть с другими парнями. — Что ты делаешь? — спросил Кайл, увидев, как нацист поворачивает ключ. — Я не хочу, чтобы нам кто-то мешал. — небрежно сказал Герр Картман, бросив на еврея голодный взгляд. Сердце Кайла начало бешено колотиться. Его мозг, казалось, хотел сказать ему что-то о том, что он не в безопасности, но его разум был все еще вялым. Тем не менее он сделал несколько шагов назад, а нацист медленно подошел к нему ближе. — Герр Картман? — неуверенно спросил Кайл, когда его спина ударилась о книжную полку. Он произнес это таким мягким голосом, что это спровоцировало его. Нацист завел правую руку за голову Кайла и надавил своими губами на губы еврея. Глаза Кайла сильно расширились, и он издал протестующий звук, пока тот попытался пропихнуть язык внутрь его рта. Но Кайл был шокирован и стиснул зубы, отрицая всякий контакт. Разозлившись, Герр Картман потянул голову Кайла назад, схватив его за волосы. Когда еврей открыл рот, чтобы закричать от боли, в его рот вторгся другой. Герр Картман прижал свое тело к телу Кайла, так что тот оказался в ловушке. Он обхватил запястья еврея своими толстыми пальцами, останавливая его корчи, а его язык в это время терзал рот рыжего. Кайл издал еще один протестующий звук, но его заглушил жестокий поцелуй. Через некоторое время герр Картман разорвал поцелуй, и Кайл озадаченно уставился на него. — Какого хуя? — Еврей кричал шокировано, растерянно, разъяренно. Герр Картман положил руку ему на шею, его толстые пальцы надавили на кожу, как раз под подбородком. — Поцелуй меня в ответ, еврей! — сердито приказал он и увидел негодующее выражение лица собеседника. Нацист снова прижался губами к губам еврея. Кайл задыхался и получил пощечину на нижней губе. — Поцелуй меня в ответ. — Нацист снова приказал, но на этот раз это прозвучало почти как мольба. Их взгляды на мгновение встретились. Герр Картман прочитал в зеленых растерянность и шок, но никакого страха. В них никогда не было никакого страха. Он нежно облизал нижнюю губу Кайла и еще пару раз прикусил ее. Затем он прижался языком к зубам Кайла. Еврей, не желая ослушаться нациста, открыл рот и позволил языку войти внутрь. Как ему и было приказано, он ответил на поцелуй нерешительным прикосновением к чужому языку. Герр Картман, довольный его покорным поведением, придвинулся ближе и глубже впился в его рот. Кайл открыл рот чуть шире, и нацист удовлетворенно застонал. Кайл некоторое время нерешительно целовал в ответ, а тем временем почувствовал, как температура его тела непроизвольно повышается. В какой-то момент его язык начал действовать сам по себе. С каждой минутой сознание Кайла становилось все более туманным. Вскоре они вступили в голодный поцелуй, вкус слюны сводил их с ума, как и тепло их ртов. Какая-то часть мозга Кайла настоятельно твердила ему, что это неправильно. Она говорила ему, что он не должен целоваться с другим парнем. Он не должен наслаждаться этим. Особенно если этим другим парнем был Герр Картман. Но другая часть его мозга говорила ему, что ему все равно. Она говорила ему, что ему нравится целоваться. Он наслаждался вкусом злобного нациста. И эта часть его мозга быстро одерживала верх. Они разорвали поцелуй, задыхаясь, и уставились друг на друга. Оба поменялись удивленными взглядами, шокированные собственными действиями и растущим желанием. — Блять. Тебе это нравится. — искренне удивился Герр Картман, глядя на еврея, который уставился на него в ответ со смесью гневного смущения и нервного вожделения. Нацист одарил его короткими голодными поцелуями и остановился, чтобы созерцать лицо своего неожиданного любовника. У него были румяные щеки и припухшие губы, он тяжело дышал. Его глаза смотрели в ответ ожидающе, желание заполняло всю глубину лесной зелени. Нацист почувствовал, как вся его кровь концентрируется ниже пояса, и подумал, что никогда в жизни не видел более прекрасного зрелища. Он с силой сорвал с Кайла рубашку, пуговицы разлетелись по кабинету. Он оттолкнул Кайла от книжной полки к кожаному дивану, который использовал для приема гостей. Еврей упал на спину, а Герр Картман забрался на диван и склонился над Кайлом. Он уставился на изумленного еврея со злобной улыбкой. — Я трахну тебя словно животное. Кайл знал, что эти слова должны были бы его испугать, но вместо этого они его возбудили. Герр Картман сорвал с него остатки рубашки, так что еврей оказался с голой грудью. Он целовал, лизал, обгладывал и покусывал кожу Кайла - от шеи до сосков и живота. Кайл дико задыхался, все эти ощущения были для него совершенно новыми и усиливались его все еще одурманенным состоянием сознания. Из его горла вырывались то стоны удовольствия, то стоны боли, что сводило нациста с ума. Эрекция Герра Картмана начала причинять ему боль, поэтому он быстро снял с еврея штаны и нижнее белье, бросив одежду на пол. Кайл издал небольшой вопль и внезапно осознал свою наготу под пристальным взглядом этого голодного нациста. Он издал еще более громкий вопль, когда нацист обхватил его член своими сильными пальцами. — Ты только наполовину твердый. — неодобрительно сказал Герр Картман. — А я-то думал, что ты полностью отдался Бебе. Вот сучка! Ну ладно, свалим все на наркотики. — Нацист отпустил член Кайла, и тот облегченно вздохнул. Но облегчение было недолгим, так как еврей вздрогнул, когда Герр Картман ввел свой указательный палец в отверстие его задницы. — Что ты делаешь?! — растерянно спросил еврей, искренне не понимая, что происходит. — А как еще я буду тебя трахать? — ядовито прошептал ему на ухо Герр Картман, одновременно вводя второй палец, что вызвало громкий болезненный стон. — Я мог бы воспользоваться твоим прелестным ротиком, но мне почему-то кажется, что так будет гораздо интереснее. — Он вставил и вынул два пальца, вызвав у Кайла серию протестующих стонов, которые привели нациста в восторг. Он выругался под нос, понимая, что еврей не до конца готов, но его стенки так плотно обхватили пальцы, что он больше не мог сдерживаться. Он ввел свой толстый и твердый член в тело еврея, вызвав громкий крик боли. — Ах, ты такой тугой... Блять, как же ты чертовски хорош! — Ах! Больно!!! — закричал Кайл, откинув голову назад и плотно закрыв слезящиеся глаза. — Это ты виноват, еврей! — с ворчанием сказал Герр Картман, в то время как полностью погрузил свой член в него. — Ты не должен быть таким чертовски горячим!!! Кайл задыхался от жгучих ощущений. Он прикусил нижнюю губу от боли, когда почувствовал, как твердый член немного вышел. Затем снова вошёл внутрь, и Кайл издал еще один крик боли. И еще один, и еще. Герр Картман неистово долбился и ухмылялся, видя, как из ануса капает кровь. Он вынул свой член и обмазал головку красной кровью. Он ввел его снова, смачивая стенки. Он посмотрел на Кайла, на лице которого появилось страдальческое выражение. Тот явно не получал удовольствия от секса, что немного раздражало Герра Картмана. Нацист решил, что ему все равно. Он смочил свои губы и снова вогнал свою эрекцию в задницу Кайла. Он с садистским удовольствием наблюдал, как еврей откинул голову назад, открыл рот, а комнату заполнил еще один болезненный крик. Он немного отодвинулся, чтобы снова войти в него, на этот раз ударив по чувствительной области. Кайл заскулил от ощущения и сильно расширил глаза, а с его губ сорвалось удивленное "ох". Герр Картман удовлетворенно ухмыльнулся. Он нашел простату. Он искал чувствительное место, нащупывал его, с силой ударял по нему и завороженно наблюдал за реакцией еврея. Каждый раз, когда он задевал простату, от его прикосновений по телу Кайла пробегали мурашки удовольствия, заставляя его издавать стоны наслаждения. Герр Картман безумно целовал его, его язык двигался так же дико, как и бедра. Он удовлетворенно хмыкнул, когда тело Кайла начало ритмично двигаться вместе с его телом, участвуя в идеальном синхронном танце. — Ах... ты... чертовски хорош... для... ох... ебучего девственника! — говорил Герр Картман между стонами, в то время как он трахал и трахал так дико, как только мог. Кайл отдался чудесным ощущениям, которые вызывали в его теле шлепки по заднице. Возбуждение становилось невыносимым, и его потребность быстро сравнялась с потребностью нациста. Кайл потерял рассудок и издавал болезненные стоны и ворчание. Нацист ускорил темп и наблюдал, как тело еврея подрагивает от каждого мощного толчка. — Ах... Тебе нравится... не так ли? — спросил Герр Картман, чувствуя себя властным и гордым от того, как ему удалось возбудить Кайла. — Отвечай!!! — Агх! Ах!...Да! — придушенным голосом ответил Кайл. Никогда в жизни он не мечтал о подобном удовольствии. Его разум был мертв. Он не мог думать. Он не хотел думать. Все, чего он хотел, - это чувствовать. Чувствовать жар внутри своего тела. Почувствовать острую боль, от которой он задрожал от удовольствия. Почувствовать мерзкий вкус виски и жестокости. Чем больше нацист причинял ему боли, тем больше он в нем нуждался. Чем больше боли он причинял, тем больше удовольствия испытывал. — Ты мой еврей! — навязчиво шептал герр Картман на ухо Кайлу, посылая по его позвоночнику новые волны наслаждения. — Никогда, блять, не забывай об этом!!! С этими словами герр Картман начал бешено втрахивать его в диван, чувствуя, что оргазм уже близок. Их тела практически подпрыгивали на диване от энергичных толчков бедер. На их лбах выступили капельки пота, лица раскраснелись. Кайл впился ногтями в спину нациста, царапая его кожу до крови, которая смешивалась с соленым потом. Их тела неистово двигались, издавая громкие звуки грубого удовольствия. Когда Кайлу показалось, что его тело сейчас разорвут пополам и он умрет от наслаждения, неописуемая волна удовольствия затопила его тело, заставив издать серию громких стонов. Герр Картман наблюдал за тем, как еврей кончает под ним, и стиснул зубы, чувствуя, как его освобождение сводит его с ума, и, застонав, его половой орган дернулся и выплеснул свою сперму внутрь Кайла. Он рухнул на еврея сверху. Они еще долго лежали, не двигаясь. Ноги онемели и свисали к краю дивана. Их рты были открыты, они тяжело дышали. Сердца быстро перекачивали кровь, но постепенно возвращали ее в нормальный ритм. У Кайла кружилась голова, болела спина и задница. Но все это стоило того. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Он удовлетворенно вздохнул, и Герр Картман поднял голову, чтобы посмотреть на своего еврея. Глаза его были закрыты, кудри растрепались, щеки все еще были румяными, а мягкая улыбка на губах медленно исчезала по мере того, как усталость охватывала его изможденное тело. Нацист знал, что парень засыпает, но сам чувствовал, что слишком бодр. Он осторожно встал и посмотрел на спящего еврея. Ему показалось, что Кайл слишком хорош, чтобы быть настоящим. Что и было правдой. Потому что Кайл действительно был слишком хорош, чтобы быть настоящим. Он был евреем. Мерзким, жадным до денег, аморальным и лживым евреем. Но ни одно из этих слов, которые он всегда связывал с еврейским народом, не подходило к этому рыжему. Он осторожно очистил тело Кайла от крови и спермы. После этого он медленно накрыл его одеялом. Ничего из того, что он когда-либо узнал, во что верил и что проповедовал о евреях, не подходило к этому парню. И это беспокоило его. Очень сильно.