Скрипка

ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА - ДАХАУ - АВГУСТ - 1943 Кайл сидел в комнате, слишком маленькой для того количества книг, архивов и бумаг, которое в ней находилось. Он сидел за переполненным столом с печатной машинкой, открытой большой книгой, кипой бумаг, двумя карандашами, пером и чернильницей. Рыжеволосый подросток время от времени кашлял. Иногда это происходило от затхлого запаха старой бумаги, иногда из-за того, что его легкие все еще восстанавливались после болезни. Кайл вздохнул, переворачивая страницу из тяжелой книги, которую он читал. В ней содержался реестр всех расходов и доходов лагеря. Он до сих пор не мог поверить в то, куда попал. Из всех сценариев, в которых он представлял себя, какими бы далекими они ни были, это было то, о чем он никогда не мечтал. И все же он был здесь. Ломал голову в этом хаотичном мире бумаги, чернил и цифр. Новый бухгалтер Герра Картмана. Воспоминания о том дне, когда он проснулся от того, что Герр Картман стоял прямо возле его кровати, молча и безучастно глядя на него, были еще свежи в его памяти. Это был ужасно неловкий момент, когда Кайлу стало по-настоящему жутко от толстого нациста. Поглядев на рыжего неопределенное время, Герр Картман объявил о новой работе Кайла. Менее чем через полчаса все еще ослабленный еврей следовал за эсэсовцем в маленькую комнату и получал инструкции по своему новому заданию. Заполненный кабинет должен был стать местом, где с этого дня он будет проводить большую часть своего времени. Хотя жизнь теперь была намного комфортнее, чем в бараке D34, она по-прежнему была тяжелой и трудной. Только совсем по-другому. По ночам Кайл лежал на старом матрасе в углу маленького кабинета и думал о своей семье. Он скучал по ощущению присутствия своего младшего брата, прижавшегося к нему. Он скучал по утешительному голосу отца. Ободряющей улыбки его матери. Кайл ужасно скучал по своей семье и очень переживал за их благополучие. После того как Герр Картман дал ему инструкции на первый рабочий день и вышел из кабинета, Кайл отчаянно искал реестр некрологов посреди большого хаоса. Найдя папку, он перелистал ее страницы дрожащими пальцами и с колотящимся сердцем. Он проследил все даты до той недели, когда он заболел, вплоть до того дня, когда его привезли в Темную комнату. Больше всего он беспокоился о своей матери, и слез было не избежать, когда он понял, что она, должно быть, думает о нем как о мертвом. Его указательный палец проследил по раздел "Б" на каждой странице и облегченно вздохнул. Ни одного Брофловски не было записано. Но каждый вечер, когда доставляли ежедневный список некрологов, весь процесс начинался заново. Его глаза жадно пробегали по именам, и он вздыхал только после того, как не опознавал в бумаге фамилию своей семьи. Это была пытка. И эта неопределенность убивала его изнутри. Именно поэтому Кайл старался как можно больше сосредоточиться на работе. Ему нужно было отвлечь свой разум от забот, занять его, иначе он был уверен, что сойдет с ума. Однако вскоре он обнаружил, что в этой новой работе гораздо больше сложностей, чем можно было предположить на первый взгляд. Бывший бухгалтер изрядно запутался в документах. Количества бумажной работы было достаточно, чтобы свести с ума любого. Ничто не было должным образом рассортировано. Это было море бумаг, счетов и мелких заметок, которые беспорядочно валялись в папках, внутри регистрационных книг и ящиков. Не в силах работать в таком режиме, Кайл начал реорганизовывать и сортировать все в алфавитном и хронологическом порядке. Он был уверен, что на это уйдут недели, возможно, даже месяцы. Но это нужно было сделать. И по крайней мере, когда он сводил себя с ума, крича и ругаясь от разочарования каждый раз, когда находил очередной потерянный файл, счет или кусок информации, он не думал о своей семье. Пока рыжеволосый парень сосредоточил все свои усилия на наведении порядка в этом идеальном мире хаоса, он начал находить счета, которые не совсем соответствовали административным документам. Он начал сверять даты и написанные суммы оплаты и быстро обнаружил, что в ежемесячных финансовых записях много несостыковок. Кайл обнаружил, что баланс расходов и доходов лагерей был заполнен пробелами и был неточным. Тревожно неточными. За годы службы в лагере Дахау бывший бухгалтер сколотил для себя немаленькое состояние. Прошло полторы недели с тех пор, как Кайл начал работать бухгалтером, и сегодня у него наконец-то было достаточно доказательств ложных данных и мошеннических маневров. Он решил, что представит их Герру Картману этим же вечером. Он глубоко вздохнул и взял папку со своего стола. Герр Картман был его второй по значимости проблемой. Рыжий думал, что, работая под одной крышей с толстым нацистом, он будет видеть его чаще. Он не мог ошибиться. Как и в те дни, когда он выздоравливал, эсэсовец не появлялся, поэтому его уже накопившийся трепет теперь превращался в паранойю. Каждый день Кайл просыпался и спрашивал себя, почему он здесь. Живет тем, что ближе всего можно назвать нормальной жизнью. Имеет право нормально есть, мыться, одеваться и спать. Имеет все основные потребности для достойного образа жизни и, возможно, даже больше (ведь Альфред и шеф сделали всё, чтобы о нем хорошо позаботились). Почему? Почему? Почему? И чем больше он думал об этом, тем сильнее ненавидел нацистов. Чем больше он зацикливался на этом, тем сильнее ему хотелось увидеть и выплеснуть все свои сомнения на садиста-эсэсовца. Кайл никогда не думал, что отсутствие Герра Картмана может так на него повлиять. Он знал, что должен радоваться тому, что они не общаются, но это было не так. Это только раздражало его. Ведь он так многого не понимал, а этот нацист был единственным, кто знал все ответы. Но сегодня Герр Картман должен был его увидеть. Он хотел бы увидеть, что рыжеволосый еврей может ему показать. — Входи. — скучающим тоном сказал Герр Картман, когда услышал стук в дверь. Он читал небольшую книгу и даже не перевел взгляд с букв, когда дверь открылась и вошел Кайл. Только когда еврей издал звук, похожий на прочищение горла, толстый нацист поднял голову. Он ожидал, что это будет дворецкий или какой-нибудь солдат, но никак не Кайл. Поэтому он удивленно и молча наблюдал, как мальчик решился подойти чуть ближе и нерешительно зашагал в его сторону. Герр Картман тут же почувствовал, как его сердцебиение ускорилось, в горле пересохло, а по позвоночнику побежали мурашки. Все это время он любой ценой избегал встречи с евреем, потому что знал: какие бы ощущения ни проносились по его телу каждый раз, когда он видел этого еврея, их не должно было быть. Но сейчас Кайл стоял прямо напротив его стола и выглядел красивее, чем он когда-либо мог вспомнить. Менее бледный, менее худой, выглядящий чистым, с прекрасно расчесанными рыжими кудрявыми волосами и в простой белой рубашке, которая смотрелась на нем абсолютно щегольски. Его кожа была безупречной. Его щеки были румяными, в тон его прекрасным губам. Его зеленые глаза смотрели решительно и бесстрашно. И они были устремлены на него. — Эмм... могу я тебе помочь? — Герр Картман наконец-то смог сказать. Ему удалось звучать так бесстрастно и безразлично, как он хотел, но учащенное сердцебиение и дрожащие руки выдавали его. — Твой бывший бухгалтер присваивал деньги из лагеря. — сухо констатировал Кайл. Герр Картман несколько мгновений растерянно смотрел на него, заставляя свой разум переварить те ужасные слова, которые только что пробормотал красивый голос. — Ч-чего? — Все здесь. — сказал еврей, перебирая папку. — По крайней мере, то, что я нашел на данный момент. Он несколько лет записывал фальшивые суммы в книгу учета счетов. — Герр Картман встал, открыл досье и начал читать цифры. Он медленно перелистывал страницу за страницей, его глаза сравнивали почерк мистера Гаррисона и настоящие цифры в оригинальных векселях. Через некоторое время он остановился. — Ебучий мудак!!! — внезапно закричал он, и Кайл вздрогнул. — Э-этот ебаный пидор!!! Не могу поверить, что он делал это прямо у меня под носом!!! — Т-ты не мог знать... — Голова Герра Картмана метнулась в сторону Кайла, шокированная комментарием парня. Он что, защищал его? Утешал его? Эрик заметил, как Кайл сухо сглотнул, сделав несколько шагов в его сторону. Еврей осторожно потянулся к папке и перевернул несколько страниц. Он приземлил свой указатель прямо над датой. — Видишь? Он делал это с самого первого года. — 1933... Блять?... Этот... Этот сукин сын! Он за это заплатит!!! — в ярости завопил Герр Картман. — Я оторву ему член и заставлю его съесть!!! — злобно сказал он, закрывая досье жестким хлопком. Кайл вовремя убрал руку и шокировано уставился на толстого нациста, не совсем веря в то, что только что услышал. — Стой здесь! Даже не думай покидать эту комнату! Я сейчас вернусь! — опасливо сказал нацист, бросая папку на свой стол. Он вышел из кабинета, с громким стуком захлопнув за собой дверь. — Все прошло хорошо. — саркастически пробормотал про себя еврей. Он посмотрел на стол и поднял досье. Но при этом он заметил лежащую под ним бумагу. Его глаза расширились, когда он увидел, что это был сегодняшний список некрологов. С колотящимся сердцем он перевел взгляд со все еще закрытой двери на бумагу. Он поднял список, его глаза быстро просканировали безликие имена умерших, после чего он облегченно вздохнул. Но он вздрогнул, услышав звук открываемой двери, и быстро положил список на место. Он выпрямился и сделал все, чтобы стереть с лица виноватое выражение, молясь, чтобы Герр Картман не успел заметить, что он делает. Увы, эсэсовец заметил его последнее быстрое движение и медленно направился к столу, подозрительно разглядывая еврея. Увидев бумагу, он поднял ее, в то время как еврей потерял весь цвет лица. Кайл наблюдал, как губы Герра Картмана изобразили больную злобную ухмылку. Он поднял свои жестокие карие глаза и посмотрел прямо в его зеленые. — Они живы. Но ты уже это знаешь. — Толстый нацист прошептал, а его ухмылка стала кривой и злой. Он знал, что Кайл прекрасно понимает, к кому он обращается. Рыжий делал все, чтобы скрыть страх, который вторгся в его мысли, уже зная, что потерпит неудачу. Ведь он знал, что Герр Картман обнаружил его слабость. Герр Картман прекрасно понимал, что Кайл больше всего на свете заботится о безопасности своей семьи. Но еврей не был готов просто так сдаться и предпочитал вести себя так, будто ничего не происходит. — Может, мне взять с собой список, чтобы я мог обновить реестр? — сказал Кайл своим самым непринужденным голосом, скрывая все свои страхи и ужасы. Но вместо этого ухмылка Герра Картмана стала еще шире. — Знаешь, я могу определить их судьбу. Я могу решить, дать им более трудную или более легкую жизнь. — Герр Картман говорил, смакуя каждый слог, который он произносил. Он увидел, как зеленые глаза поднялись на него с оттенком нерешительности, его разум явно уже задавался вопросом, что это значило. Интересно, в какой степени это была лишь угроза, и интересно, появится ли за этим какое-то предложение. Наступила короткая пауза, во время которой Кайл явно раздумывал над тем, что сказать. — Значит... Если бы ты захотел, то мог бы им помочь? — холодно спросил Кайл, ненавидя себя за то, что оказался таким слабым. Он знал, что его слова отражают его отчаянную надежду и мольбу о помощи. Герр Картман положил бумагу обратно на стол и задумчиво посмотрел на нее. — Я мог бы поручить им более легкие задания, например, работу на кухнях лагеря. Конечно, для этого мне понадобится очень веская причина. В конце концов, что я выиграю, переведя их на новую работу? — Толстый нацист сказал это с победной усмешкой, его глаза по-прежнему были прикованы к бумаге. Наступило короткое тяжелое молчание. — Ну, я обнаружил, что твой бывший бухгалтер воровал у тебя! Думаю, этого вполне достаточно... — начал Кайл, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы убедить толстого нациста, но Герр Картман оборвал его слова. — Позволь мне кое-что прояснить, еврей. — противно произнес толстый нацист, смерив Кайла взглядом и сделав шаг вперед. Рыжеволосый парень не сдвинулся с места ни на дюйм, решив стоять на своем, к огромному удовольствию Герра Картмана. — Это твоя обязанность - разбираться в подобном дерьме, бухгалтер. Точно так же, как ты обязан играть на скрипке, когда приходят мои друзья. Вообще-то, у тебя нет выбора ни в чем, потому что ты еврей под моим правлением. — Что ж, тогда, наверное, я ничего не могу сделать, чтобы мотивировать тебя помогать им, не так ли? — Кайл расстроился, поняв, что жестокий нацист, как обычно, играет с его разумом, с его чувствами. Просто он ведет себя как глупый высокомерный и всемогущий человек. Но тут Герр Картман сделал еще один шаг ближе, и сердце Кайла начало биться быстрее от тревоги. Ему не нравилось, что небольшое расстояние между ними почти сократилось, но он отказывался отступать. — Сейчас, сейчас. Не делай поспешных выводов. Я уверен, что мы вместе сможем найти хорошую мотивацию для того, чтобы я помог твоей милой семейке. — сказал Герр Картман, проводя большим пальцем по краю нижней губы Кайла. — Я уверен, мы сможем прийти к соглашению. — прошептал он и усмехнулся, почувствовав, как мягкий и тихий вздох вырвался из этих соблазнительных розовых губ. Он видел, как глаза Кайла сердятся, как радужка темнеет на фоне лесной зелени. Кайл уже понял, чего он хочет. — Видишь ли, еврейчик, я могу делать с тобой все, что захочу. Я мог бы уже иметь тебя в любое время. Я мог бы трахать тебя снова и снова, когда захочу. Но это было бы изнасилованием. А мне это не очень нравится. — Его большой палец прошелся по подбородку, и он слегка приподнял его, их глаза встретились ближе. — Нет. Я хочу, чтобы ты делал это добровольно. Так же, как в ту ночь. Иначе это не весело. — Герр Картман увидел, как вспышка гнева пересеклась с зелеными глазами. Кайл резко дернул головой и сделал шаг назад, яростно уставившись на толстого нациста. — Ты хочешь, чтобы я был твоей секс-игрушкой?! — возмущенно крикнул Кайл, его желудок переворачивался при одной мысли об этом. — Ну, если так рассуждать... то да. — сказал Герр Картман и медленно облизнул губы. — У нас будет отличный секс в любое время в любом месте, когда мне захочется. — Он забавно наблюдал, как рот Кайла открылся в шокированном приглушенном — Оу. —, и уставился на него совершенно покрасневший. Он загнал своего маленького еврея в угол и наслаждался каждой секундой. — Как я вообще узнаю, что ты действительно поможешь моей семье, если соглашусь с этим... предложением? — сердито прошипел Кайл, понимая, что это проигрышный вариант, но все еще отчаянно цепляясь за мысль, что, возможно, из этой ситуации есть выход. — Я знаю, что могу быть настоящим козлом, но уверяю тебя, я человек слова. — торжествующе сказал Герр Картман, поглаживая кожу еврея от области подбородка до шеи тыльной стороной своей ладони. Кайл почувствовал мягкую дрожь под кожей от того места, где только что прикасался нацист, и вся кровь поднялась к его лицу. — Итак, в чем проблема? — Кайл плотно закрыл глаза, проклиная свою извращенную судьбу. Никакой проблемы не было. И никогда не было. Потому что они оба знали, что рыжеволосый с самого начала мог дать только один ответ. — Если я соглашусь, ты обещаешь защищать мою семью? — уныло спросил Кайл, к огромной радости другого парня. — Я даже напишу это на бумаге и сделаю все официально, если тебе так будет спокойнее. — сказал Герр Картман. "В таком случае я соглашусь с твоими условиями по обеспечению безопасности моей семьи".