***
Нечаева разбудил звон посуды. Софья Альбертовна накрыла для мужчин роскошный дастархан. Дмитрий Сергеевич уже сидел за столом, хмуро пробегая по рапорту взглядом. Сергей неловко пожелал хозяевам дома доброго утра и присоединился к трапезе, уж больно вкусно все пахло и выглядело. — Что будешь? — участливо поинтересовалась Соня. Сергей осмотрел стол и громко заявил: — Всё! Сеченов рассмеялся и отложил бумаги. Неловкость межу ним и Сергеем еще чувствовалась, но Соня всеми силами пыталась ее сгладить. После завтрака Дмитрий Сергеевич отправился в центральное здание, а Софья Альбертовна повела Сергея до комплекса «Челомей» пешком. Майор внимательно осматривал улицы, пытаясь отыскать хотя бы мелкие изменения в окружающей обстановке, но людей, будто и не поубавилось с момента запуска «Коллектива 2.0». Гуляющие пары, экскурсионные группы и просто прохожие. Ничего не изменилось… — А ты что думал, Сережа? Что после запуска «Коллектива» все люди счастливо будут бегать по полям «Лимбо», собирая игрушечные яблочки? — усмехнулась Софья Альбертовна. — Как минимум… — подозрительно прищурился Нечаев. — Нечего так на меня смотреть. Ты стал жертвой однобокого мнения, от людей, что… Господи, Сережа, ты поверил Петрову на слово?! Он же шизик, каких еще поискать! — И Филатова тоже? — «нападки» от Сергея не произвели на Софью Альбертовна никакого впечатления. — Смотри, — девушка лишь указала на толпу молодых людей, на вид еще школьников, что расположилась на лавочке в парке. — Это ребята из «Вавилова». Часто тут проводят время. Они жеребьевкой выбирают одного, кто будет проводить практические исследования в лаборатории комплекса, тогда как остальные будут принимать участие дистанционно, по локальной сети. Ребятам нравится работать на свежем воздухе. Тут их все знают. Сергей с интересом и легким оттенком гордости наблюдал, как компания ребят оживленно что-то обсуждает. — Хотя, многим нравится работать в прохладных лабораториях. Тут уже дело вкуса. Если не ошибаюсь, ребята сейчас тестируют пищевую добавку, которая полностью сможет заменить овощи. Соня вела Нечаева по красочным улицам платформы «Икар», показывая все видимые и невидимые преимущества сменившегося режима. — Неужели все вокруг кинулись в науку? — майор, словно любознательный ребенок, не переставал заваливать Софью Альбертовну вопросами. — Ты мыслишь в правильном направлении. Знания теперь доступны всем, и свобода выбора, от этого, совершенно не пострадала. Большое количество граждан использует науку в творчестве: в музыке, живописи, скульптуре. Культурное развитие теперь ценится даже больше, чем до запуска. Но самое главное — эти люди могут жить, развиваться и трудиться на благо человечества, не опасаясь за свою жизнь. — Так что же мне показала Филатова? — недоуменно спросил Нечаев. — Неужели обманула? — Лариса показала тебе то, что ждет тех, кто активно выступает против «Коллектива» и соответственно — пытается навредить системе и ее мерным жителям. — И где ж тогда хваленая свобода? — эмоциональный фон Сергея скакал из одной крайности в другую. — Пока при Советах, да и до них существовали тюрьмы, ты так не возникал, — Соня терпеливо на пальцах объясняла майору сложившуюся ситуацию. — Добропорядочные граждане «Коллектива» трудятся на благо человечества и прогресса, тогда как сам «Коллектив» защищает своих граждан путем выявления у отдельных элементов девиантного поведения. — Какого поведения? — переспросил в конец запутанный Сергей. — Нестандартное, нетипичное, странное, подозрительное, опасное… Ну Сережа, напряги извилины! — Всё-всё-всё, я внимательно слушаю, — Нечаев перестал крутить головой, и Соня продолжила. — Сеть видит девиантное поведение, а если быть точнее, опасное намерение носителя. Сигнал поступает в специальный отдел АПО, обрабатывается, и если гражданин опасен для «Коллектива», ставит на особый контроль. Если в течении выделенного времени ситуация не изменяется, девиант переносится в «Лимбо». Прежде чем ты начнешь возникать, а ты начнешь возникать, я в этом уверена. Сергей, просто подумай: существуй бы «Коллектив» на десять лет раньше, удалось бы избежать инцидента в Болгарии? Софья Альбертовна больше ни слова не сказала до конца пути, оставляя пораженного Сергея один на один с пугающими мыслями. Сеченов желал переговорить с товарищем Кузнецовым лично. Командир отряда «Аргентум» так же предоставил академику рапорт, отказываясь от приглашения сесть за стол. Далее, от академика последовал вопрос с подвохом, к которому Кузнецов был готов. — Что думаете, Александр Иванович? Сейчас стоит правильно подобрать слова, чтобы не выйти из конфликта виноватым. А все дело в том, что Дмитрий Сергеевич уже не первый месяц искал повод вернуть жену обратно в лоно науки, завлекая ее все более и более грандиозными проектами. И сколько на Софью Альбертовну не дави, где сядешь, там и слезешь! А Сеченова каждую неделю тренировалась на полигонах и тренировочных зонах базы «Аргентума». В отряде такой боец точно бы пригодился, но Сеченову явно лучше не говорить этого. — До поездки в Москву осталось четыре недели. Софья Альбертовна пересматривает план безопасности. Сеченов усмехнулся. Кузнецов явно увиливает от ответа, запрятав собственное мнение куда подальше. Своих то не сдают! — П-3 вернется в «Аргентум», — коротко заявил генеральный директор «Коллектива». — С его помощью Софья Альбертовна планирует вернуть Блесну. — Сергей уже стабилен? — удивился Аргон. Сеченов всеми силами скрывал от Нечаева его прошлое, чтобы в одночасье кинуть мальчишку обратно в травмирующие воспоминания? Сергей уже никогда не будет стабилен, и ученым пора это признать. — К сожалению, мы не можем им мешать, — к его великому счастью, Соня сама заинтересовалась «Лимбо», желая лично изучить этот вопрос. Содействие Кузнецова, в будущем, хорошо скажется на скорости проведения эксперимента. Прекрасный повод посетить конструкторское бюро, где и расположилась Софья Альбертовна на время опытов с «Лимбо». Выбор пал на светлую лабораторию не спроста: Сеченова не хотела лишний раз напрягать Сергея, запирая того в подземных комплексах. Море света и свежего воздуха пойдут обоим на пользу. Выбираясь из собственного кабинета, Дмитрий Сергеевич взглянул на время. Обеденный перерыв уже он пропустил, а свободные минуты лучше провести с пользой. Конструкторское бюро на летающей платформе «Икар» — единственное место, где практически весь персонал, вовремя сбоя, сумел спастись. Наспех переговариваясь с инженерами и конструкторами, что так не вовремя попались академику на входе, мужчина спешил на самый верхний этаж. Предвкушая реакцию жены на ванильные эклеры, что были куплены перед самым приездом в конструкторское бюро, окрыленный Сеченов вошел в лабораторию. Софья Альбертовна стояла к нему спиной, наблюдая за трансляцией «Лимбо», в котором прибывал Нечаев. Еще за завтраком она объяснила, что перед отправкой сознания деактивирует нейрополимерный расширитель «Восход», лишая Сергея боевого режима. Сам Сережа лежал на кушетке. Соня медленно обернулась, встречаясь с Дмитрием Сергеевичем взглядом. Мужчина тут же опустил коробку с эклерами на стол, и взволнованно подлетел к Соне, что выглядела так, будто только что потеряла всех родных. Чуть ли не хныча, девушка пролепетала: — Это провал… Из «Лимбо» тут же донеслось оглушительное: — Нечаев, промудоблядская пиздохлаёбина! Мудила конченый! Давай еще сядь на меня!!! Соня взвыла и вылетела из смотровой, освобождаясь из рук Сеченова, что направился за ней. — Это что?.. — Дмитрий Сергеевич, напоследок, взглянул на экран, и плотно закрыл за собой дверь, чтобы другие работники конструкторского бюро не услышали нескончаемый поток брани. — Гусь, за которым Нечаев с самого утра по бескрайним полям «Лимбо» бегает! — скидывая напускное нытье, Соня, уже более серьезно, продолжила. — Нам недостаточно просто деактивировать «Восход». Он всё личное дело от корки до корки прочел, все фотографии пересмотрел, а бестолку! — Это лишь начало, Соня… — снисходительно улыбнулся Сеченов, понемногу сокращая дистанцию. — Знаю, понимаю… Но я не хочу вводить Сергею «Вакцину». Даже с учетом того, что «Блок-7» действует мгновенно и безупречно. — Товарищ Кузнецов обещал посодействовать, — Дмитрий Сергеевич максимально сократил между ними дистанцию, наблюдая как Соня расцветает прямо на глазах. Вот же она — его родная и милая Соня, во взгляде которой читается крайняя заинтересованность и страсть к новым открытиям и возможностям. Ну зачем ей хоронить талант и такие искренние эмоции под ремесленной работой в отделе безопасности? Его Соня — ученый, а не солдат… Бережно обхватывая ладонями ее лицо, Сеченов буквально умолял девушку, — Моя милая Соня, любимая… Возвращайся! — Ты опять за свое? — лукаво усмехнулась Софья Альбертовна, но потерлась щекой о теплую мужскую ладонь. — Мне доставляет колоссальное удовольствие знать, что ты под надежной защитой. Моей защитой… — кокетливо стрельнула глазками Соня. Внезапно вспыхнувшая между ними страсть возросла, как и шанс быть застуканными. Мужчина прошептал Соне в губы: — Курчатов перенес встречу на завтра. Сегодня вечером я веду тебя в «Метрополь», а потом мы продолжим наш разговор дома. — Рассчитываешь меня переубедить? — Соня сама уже сгорала от нетерпения и желания, утопая во взгляде Сеченова. Он так близко… очень близко… — Порой, мне удается быть весьма и весьма убедительным. Все перед глазами плыло, когда сознание выпрыгнуло из «Лимбо» обратно в реальность. Нечаев чуть не шлепнулся с кушетки, когда попытался встать. Частично вернул равновесие и ясность ума, но снова чуть не шлепнулся, когда услышал знакомый голос. Картавый и безумно раздражающий: — Подъем, агент П-3! Михаэль Штокхаузен язвительно ухмыльнулся, осматривая Сергея. Майор пораженно уставился на немца. — Ты че тут делаешь? Где Софья Альбертовна? Шток расплылся в широчайшей ухмылке и ответил таким сладким тоном, что аж зубы свело: — Соня просила присмотреть за вами. Они с Дмитрием Сергеевичем обсуждают дальнейший план действий, касательный вас и вашего перформанса, майор. Бедняжка, так расстроена, так разочарована… Закипающий Нечаев откинулся на кушетку, с силой зажмурив веки. Этого он боялся. Софья Альбертовна так старалась, все условия для Сергея создала: отдельные и просторные апартаменты, светлый кабинет на последнем этаже конструкторского бюро, чтоб лишний раз Сережу не волновать. Тревожную кнопку на случай ухудшения состояния и здоровья дала. Так носится с ним, а толку ноль! Только этот гусь ебучий, от которого уши в трубочку заворачивались. — А я уж было понадеялся, что шеф тебя в бараний рог скрутит, когда узнает, чем ты там за его спиной занимаешься… — злющий до чертиков Нечаев решил напасть на немца первым. — Это уже не вашего ума дело, — деловито заявил Михаэль, протягивая Сергею коробку эклеров. Майор с подозрением покрутил ее в руках. Ну не может фриц так просто сделать что-то, да бескорыстно! Подвох, он самый! А вроде и пирожные обычные. Нет, не обычные… Самые вкусные, что Сергей когда-либо ел! Может, в качестве терапии по восстановлению памяти, поднятие уровня сахара является важной составляющей? Если так, то Софья Альбертовна мировая женщина, ничего не скажешь! Сама Софья Альбертовна, вернувшись в лабораторию, внимательно осмотрела Сергея, что умял всю коробку пирожных, и поинтересовалась: — Дим, ты про эти эклеры говорил? Первая неделя экспериментов прошла безрезультатно. Сергей вновь и вновь перечитывал свое досье и личное дело Блесны, но даже и крупицы того, о чем было написано, вспомнить не смог. Будто все описанное происходило с другими людьми. Будто у Сергея до Предприятия и не было другой жизни совсем… Встреча с бывшим капитаном дала свои плоды. Так, Сеченовы поняли, что Сергей крайне нестабилен. Нечаев не узнал Кузнецова, но сознание отреагировало на него по-своему: майора будто замкнуло на мгновение. Каких-то пару секунд, и Кузнецов вместе с Софьей Альбертовной, прижимали его к полу, больно заламывая руки. Он даже сам толком и не понял, как напал на них. Нет, результат все же был… если можно его так назвать. Первый приступ поразил Нечаева внезапно. Путаясь в ночных кошмарах, он не мог отличить их от реальности. Страшился, что навредит кому-то еще, что опасен. Голоса разрывали его голову, и Сергей с размаху ударил кулаком по тревожной кнопке. Виски сдавило, как же больно… А Сеченов ведь предупреждал его! Пытался оградить от телесного и духовного страдания. — Сынок… — взволнованный голос Дмитрия Сергеевича вывел Нечаева из мысленного плена. Академик и Софья Альбертовна придерживали его, уводя в свою квартиру. Уложили на мягкий диван. Соня накрыла его пледом, а Дмитрий Сергеевич что-то вколол ему. Тело лихорадило, и Сергей нашел Сонин взгляд. Его голос дрогнул: — Я слышу ее… Она зовет на помощь… — Мы найдем ее, Сергей. Я обещаю, — успокоила Нечаева Соня. Майор заснул. Усталость и кошмары окончательно сморили его. Дмитрий Сергеевич убрал использованный шприц, и попытался скрыть трясущиеся руки. Софья перехватила их, оставляя горячие поцелуи на сухих костяшках. — Я присмотрю за ним, не беспокойся, — прошептала Соня. — И за что мне такое чудо? — Сеченов прижал Соню к себе, целуя в висок. Сережа в ужасном состоянии, и лучше, если рядом с ним будет ни в чем неповинная Софья, чем тот, на ком целиком и полностью лежит вина. Лекарство подействовало, но ненадолго. Небо только начало окрашиваться в розоватые оттенки, как Сергей проснулся. Сел, осмотрелся. Усмехнулся от навязчивого чувства дежавю. Опять он на этом диване, только вот в кухне горел свет. Сергей поднялся на ноги, и взгляд сам упал на резную шкатулку, что спряталась за фотографиями в рамках. На одной из сторон, ножом была выцарапана надпись: «Не трогать и не открывать»! — Нравится? — послышался голос из кухни. Софья Альбертовна сидела за столом, попивая кофе. Рядом с кружкой стоял бутылек рижского бальзама. Сергей подхватил шкатулку и присоединился к девушке. — Красивая, — покрутил в руках, еще раз взглянул на надпись и усмехнулся. — Можешь забрать ее себе, — Соня отхлебнула кофе и предложила Сергею, но тот отказался. Вредно ночью кофе пить, да и в целом пить тоже. Майор все же раскрыл шкатулку. Карточки. Пустые, белые карточки… Сергей нахмурился, покрутил одну такую в руках и с вопросом глянул на Соню. Та сделала вид, что тоже такую взяла, и подула на ладошку горячим воздухом, призывая мужчину повторить за ней. Сергей подул на карточку, вгляделся в появляющееся содержимое, и брезгливо отшвырнул ее от себя: — Ебучие пироги, это еще что?! — Сергей, ну ты че как маленький?! Как «что»? Голые мужчины, которые… — Соня сама всмотрелась в карточку, но удивленно присвистнула, — а эту я еще не видела. Что он с ним делает? Сергей сунул провокационные картинки обратно в шкатулку. Откуда эта дрянь вообще появилась у Сеченовых в доме?! — Она осталась после Арно, — Соня сама ответила, не дожидаясь вопроса. — У Димы было такое же лицо, когда он их увидел. — Представляю, — стушевался Сергей. Он и представить не мог, что чувствовала Софья Альбертовна, потерявшая брата. Они ведь выросли вместе, войну прошли, всегда рука об руку. — Соболезную… — Как ты себя чувствуешь? — бодро поинтересовалась Соня, переводя тему, — Только честно. — Честно? — Сергей скривился, когда внезапно пришла весьма неприятная мысль. — А вы ответите честно, если я спрошу? — Смотря что спросишь. Говорю сразу: секретики счастливой семейной жизни не раскрываю! — Почему вы со мной носитесь? Хороший подопытный кролик? — Нечаев приготовился услышать неприятный, но честный ответ. Лучше уж так, чем снова ложь и обман. — Ты похож на Арно, особенно когда хмуришься. А мне его так не хватает... — откровенно призналась Соня. Сергей опустил взгляд, заламывая пальцы, и девушка продолжила. — Мне хочется видеть в тебе Арно, хочется помочь. Ты уникален, Сережа, по-особому ценен для нашей семьи. Дима испытывает к тебе глубокие чувства. Отцовские. А я… Сергей заинтересованно поднял взгляд, и ему показалось, все лишь на мгновение, что в глазах Софьи Альбертовны застыли слезы. Зря он это всё затеял… — Не могу дать ему что-то подобное. Так что насчет «Коллектива»? — девушка оживилась, поднялась со стула и пронзила майора внимательным взглядом. — Я все понимаю, — отрезал Сергей. Вся эта высокая моралистика не для него. Но он согласен. Если у людей есть шанс прожить мирную и счастливую жизнь, то плевать, как и где. Хоть в «Коллективе», хоть на Марсе. — Тогда поговори с Димой, прошу. Он беспокоится. В глазах Софьи Альбертовны загорелся крохотный огонек надежды, и Сергей не мог не согласиться.Глава 2. Сила любви
9 января 2024 г. в 04:04
Из воспоминаний...
От Харитона отчетливо исходили волны негодования, но Дима молчал, скрываясь за микроскопом. Костяшки пальцев заледенели. В зимнее время года университетская лаборатория отапливалась слабо. В морозные вечера долго не поработаешь, и ребятам пора было закругляться. Еще до дома идти…
— Выскажись уже! Весь вечер как воды в рот набрал, — возмутился Дима.
Сидящий за соседним микроскопом Харитон шумно выдохнул. Душевный раздрай серьезно отвлекал. Весь вечер насмарку…
— Я пригласил Листову прогуляться в парке, — из уст Захарова признание прозвучало как приговор.
Сеченов оторвался от микроскопа и поражено уставился на друга. Таких девушек как Листова еще пойди поищи. Умница, красавица, а от одного ее взгляда сердце в дикий пляс пускалось. Нужно быть отчаянным безумцем, чтобы замахнуться настолько высоко. И Сеченов заранее знал ответ.
— И она отказала, — мрачно ответил Харитон.
Дима покачал головой. Намерения друга были для него прозрачны. Харитон жаждет признания. Не только своих идей, но и себя самого. Обделенный женским вниманием, он полезно направлял гнев и разочарование в науку. Но рано или поздно, скачки настроения могли сыграть с ним злую шутку.
— Конечно она откажет, Харитон. На улице мороз! — добродушно успокоил друга Дима.
Харитон скептично выгнул бровь и вернулся к микроскопу. Работа не шла, настрой не тот, и Захаров откинулся на спинку стула, запрокинув голову. Вдруг вспомнил:
— Куда уходил в обеденный перерыв?
— Родителям позвонить, — Дима вмиг выпрямился как по струнке.
— Опять Леша исполняет? — предположил Харитон, и оказался прав.
— Еще первый год в университете не окончил, а уже проблем выше крыши. Отец пытается избежать отчисления, но…
— Ты конечно извини, Дим, но твоего братца-тунеядца рано или поздно выгонят, — заключил Харитон, помогая другу раскрыть на правду глаза.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Родителям таких трудов стоило устроить туда Лешу, — тяжело вздохнул Сеченов.
Харитон вскочил со своего места, потер замершие ладони и возмутился:
— Так, давай уходить отсюда, а то я все причинные и не причинные места себе отморозил на этом стуле.
Сеченов ухмыльнулся и последний раз глянул в микроскоп.
От непрекращающегося снегопада дорожки замело. Харитон еле успел на последний автобус, идущий до его дома. Дима всегда провожал друга до остановки, даже если собственная дорога домой занимала на двадцать минут дольше. Из-за непогодицы он возвратился домой только к полуночи. В дверях его встретил напряженный отец. Лишь на мгновение Дима опешил, но быстро понял, что гнев Сергея Сеченова никак не связан с поздним возвращением старшего сына. Дима всегда задерживался с Харитоном в университетской лаборатории. Любимым ученикам Бехтерев готов был позволить грызть гранит науки хоть круглосуточно.
— Что случилось? — взволнованно поинтересовался Дима, наспех разуваясь.
— Иди на кухню, Маша разогрет ужин, — сурово ответил отец, оставаясь в прихожей.
На кухне, за столом, сидела Мария Сеченова. Красные от слез глаза, женщина старательно пыталась спрятать.
— Дима, сынок, ты вернулся! Голодный, наверное… Да что я говорю такое? Конечно голодный!
Мать подскочила, судорожно хватаясь за столовые приборы. Дима порывисто обнял мать, не понимая в чем дело. Женщина расплакалась, крепко обнимая сына.
— Мама, что случилось? Где Леша?
— Участковый везет его домой! — Мария Сеченова зашлась в рыданиях, забывая про ужин.
В квартире раздался звонок. Входная дверь открылась и все трое затаили дыхание. Участковый быстро переговорил с Сеченовым и передал Лешу родителям.
— Да, с плохой компанией связалась, понимаю. Но Сергей, ты пойми, машину то важному человеку попортили. Я, конечно, постараюсь помочь, по старому знакомству, но скорее всего попрут сына твоего из комсомолов, — участковый пожал старому знакомому руку и ушел.
Мария тут же выбежала из кухни и попыталась остановить супруга, но тот лишь мягко переставил ее, а следом влепил сыну звонкую пощечину.
— Мы с матерью из тебя человека сделать пытаемся, а ты так нам платишь?! Из комсомолов выгонят, что делать будем, а? Хочешь всю семью опозорить?! — глава семьи, с каждым сказанным словом, срывал голос всё сильнее и сильнее.
Мария Ипполитовна закрыло лицо руками, бессильно опускаясь на стул в прихожей.
— Вы даже не спросили меня: хочу ли я стать инженером? Сунули в этот университет, чтоб не болтался. Без него я человеком не стану, так получается?! — Леша пытался защитить себя, потирая ушибленную скулу. Проблеск надежды показался в его глазах, когда он заметил в дверях Диму, но быстро погас, уступая место ярости и слепой ревности. — Хотя куда мне до вашего любимого Димочки, да?
— Закрой рот! Ты как смеешь нечто подобное говорить при больной Матери?! — закричал на сына старший Сеченов.
Дима лишь молча мог наблюдать за расколом в семье, не способный принять чью-то сторону. И тем более, примерить.
— А то что, отправишь меня еще куда-нибудь? Хотя, я сам тебе облегчу жизнь. Пойду служить, — едко ответил Леша.
Безутешная Мария Ипполитовна кинулась к сыну и обхватила его плечи, слезно моля:
— Мальчик мой, умоляю, не уходи. Леша, Леша…
Но юноша снял с плеч материнские руки и уверенно направился собирать вещи.