Свет далеких планет. Террор

      Бойцы рассредоточились по периметру. В этом году отдел военных разработок Предприятия 3826 достиг невероятных результатов в создании полевой маскировки. Отряду «Аргентум» было важно остаться незамеченными даже для бывшего полковника контрразведки СССР Зинаиды Муравьевой.       Территория холмистая, подлесков много, им на руку. На открытой полянке, где едва различим был след от колес, возле машины стоял Барин. Пришлось постараться, замазывая синяки, которые оставил Сергей. Сам Сергей, вместе с Катей, прятались в машине. Остальные бойцы и Кузнецов взяли их в невидимое кольцо. А вот спрятать «Метеор» было задачей не из легких. Пришлось восемь часов устанавливать маскировку.       — Главное твоей матери не попасться, — шепнул Нечаев жене.       Катя ущипнула за плечо и от неожиданности Сергей чуть не подскочил. Из леса показался грузовик. По внутренней связи бойцы обменялись отчетами о готовности. Грузовик остановился в десяти метрах от машины фарцовщика. Вышли двое. Настороже.       — Что с лицом?       — Прыткий мальчишка попался. Заберите его уже… С глаз долой и с сердца вон! — неловко рассмеялся Барин, отлетая от машины как ошпаренный.       — Черт поганый, нам всю конспирацию порушит! — шикнул один из бойцов по каналу внутренней связи.       И как только двое из сопротивления приблизились к машине, Нечаев, как нынешний капитан отряда «Аргентум», отдал команду:       — Вперед!       Для доверенных лиц Славского были выделены довольно неплохие и просторные квартиры в центре Риги. Чувствуя злость и беспокойство, Харитон влетел в одну из таких квартир, понимая, что на его месте должен был быть приемной сын Славского. Дверь не была заперта, в гостиной горел свет. На журнальном столике валялись шприцы и пустые ампулы из-под «Вакцины». Быстрым шагом направился в ванную комнату. Соня лежала на полу. Он рывком поднял ее на колени и помог залезть в ванну, под душ, выкручивая до упора вентиль холодной воды. Водолазка намокла, и он брезгливо попытался затереть пятна сухим полотенцем. Соня уже поднялась на ноги и перешагнула через бортик, заливая пол водой.       — Еще раз руки распустить, сломаю, — спокойно предупредила его девушка и пошатываясь вышла из ванны.       До гостиной она не дошла. Прислонилась к стене и сползла на пол. Харитон устроился напротив, надменно ухмыляясь.       — Причина твоего мудацкого поведения? — поморщилась Соня от света из гостиной.       — Для этого нужна причина? Посмотри вокруг, на маргинальных личностей, на прогнившее общество, которому не нужны знания, прогресс. Им только хлеба и зрелищ подавай!       — Ты не анархист, и не похож на идеалиста, а скорее на затворника, обиженного отсутствием женского внимания.       — Ты подвязываешь совершенно не связные друг с другом факты.       — В стране резко проститутки закончились? Или ты ценитель высоких чувств?       Толи общество Софьи Альбертовны так на него повлияло, то ли ее язвительная немилость, но Захаров невозмутимо ответил:       — Да номерок твой в документах затерялся.       Соня сипло рассмеялась. Вдруг опустила ладонь на его колено и оперлась на нее. Приблизилась, пошарила в скрытых карманах его пиджака, и выудила оттуда сигарету и спичечный коробок.       — Хорошо… хорошо получилось… А если серьезно, то не стоило бросаться в крайность, только потому что тебя девушка отшила.       Захаров скривился, вспоминая Листову, свою студенческую любовь. Софья Альбертовна выдохнула сигаретный дым ему в лицо. Зрачки, от препарата, расширились, и черные глаза ее, в тени коридора, излучали колоссальный магнетизм. Убойная доза расслабила ее, усыпила бдительность.       — Я про Ларису. Удивительно, конечно, чем ты сумел ее так привлечь. Надави ты, в нужный момент, может и вышло бы что-то у вас, — Соня прикрыла глаза.       — Я не привык давить на женщин, в отличие от Димы, — мрачно усмехнулся Харитон.       Соня открыла глаза, и в задурманенном взгляде показалось мучение.       — Он привык получать то, что хочет, не правда ли? Как на тебя надавил наш Дима? — Харитон скверно ухмыльнулся.       — Это я просила Славского отвечать отказами на мой перевод, — тень, пробежавшая по ее лицу, принесла Захарову желаемый результат. — И Дима поднял прошение выше, через Молотова.       Софья Альбертовна могла бежать с письмом через всю Ригу, чтобы показать его Марусе и удостовериться, что между поэтичными строками скрывается тайное признание в любви. И такая форма отношений ее устраивала. Ночные телефонные звонки, пропитанные мужским парфюмом письма, встречающие в ее кабинете букеты цветов. И когда на ее столе оказалось прошение о переводе, которое означало их скорую живую встречу, Софья впала в ужас. Галантный романтик, которого она знала по письмам и звонкам мог оказаться чудовищем, настолько же опасным, как и Орлов. По этой же причине она отвергала все физические ухаживания поклонников, что додумывались сторожить ее у работы и дома. И Софья Альбертовна пропала на три дня. В институте не появлялась, на звонки не отвечала. В части бушевали от негодования. Арно поднял панику, но потом позвонила Маруся: Соня была у нее. Все три дня она молча пила и спала, а под подушкой держала оружие. На четвертый день она ушла от Маруси, но заперлась дома. От медицинской проверки ее отмазал Славский. Арно пришлось вскрывать квартиру. Оказалось, что весь аварийный запас «Вакцины» она использовала за один раз. Титаническими усилиями младшему Славскому удалось поставить ее на ноги. Письма Арно изучил, пообещал держать ухо в остро и быть рядом. А после, Соня лично убедилась, а если быть точнее — окончательно и без поворотно влюбилась.       — В его духе, — Харитон довольно улыбнулся, поправляя очки. — Но до Молотова твои ручки не дотянулись.       Но Софья Альбертовна вдруг оскалилась, угрожающи указывая на него сигаретой.       — Сука, не смей… Не смей его трогать! Ты, да чтоб тебя черти драли, молиться на него должен был! Единственный человек, который тебе доверял, спасти жизнь пытался. Да Дима всю твою жалкую жизнь твое нытье о несправедливости слушал. Да ты…       И Соня вдруг замолчала, удивленная своим же собственным мыслям. Зачем она обвиняет, пытается призвать к благоразумию? Мировосприятия Захарова настолько искажено, что он попросту не видел границ. Агрессивный нейрополимер окончательно доломал его, превратив скорее в собирательный образ всех тех пороков и грязи, которым страдает человек. И если Соне суждено сдерживать Захарова в массиве бесконечно долго, то подход к нему должен быть соответствующий.       В закрытой лаборатории царил полный хаос и беспорядок. Академик Сеченов не отрывался от работы ни на секунду. И только когда голова закружилась, он понял, что голоден. Настроить бета-коннектор под агрессивный массив Харитона не получалось. Он возвращался к началу снова и снова.       Друг, с которым они прошли бок о бок всю жизнь, который был рядом в трудную минуту, которого Дима так отчаянно боялся потерять, что пошел в разрез с его убеждениями, планировал убить его. Женщина, которую он любит больше жизни... Если бы он тогда не позвонил в институт Славского и не затеял между ними игру, через год или два с этой самой жизнью она бы рассталась. Вышестоящие заклевали бы ее своими зверскими приказами, и хрупкое равновесие рухнуло бы под гнетом тяжелого груза вины. Ларчик секретов постепенно раскрывался, являя академику страшную картину: Харитон и Соня использовали против друг друга уловки изощренней и изощренней. Кого-то из них Сеченов будет вынужден потерять, и эта мысль изъедала его.       Средство связи зашипело, и товарищ Лебедев доложил последние новости с полей от «Аргентума».       Двоим заложникам тут же вкололи раствор для допроса. Выуживать из них ответы времени нет. Кузнецов размашистым шагом направился к Нечаевым, которые по каналу внутренней связи передавали бойцам местонахождение последнего завьяловского убежища. Барин подскочил к нему, умоляя о пощаде.       — Я все сделал, все что вы просили.       Кузнец вынул из кобуры пистолет и выстрелил фарцовщику между глаз. Та же самая участь постигла двоих заложников. У одного из убитых в кармане зашипела рация. Сергей нажал на кнопку приема и услышал знакомое:       — Ах ты мелкий опарыш…       Теперь то Нечаев помнил все, и деликатно, поглядывая на супругу, попытался вразумить тещу.       — Зинаида Петровна, и я рад вас слышать.       Муравьева от такого обращения не нашлась чем ответить. Так он обращался к ней еще до смерти Кати.       — Жаль что вы не видели, как академик оплакивал свою жену, может и задумались бы над тем, к кому примкнули. А Катя видела, и как вы теперь ей в глаза смотреть будете, дорогая Зинаида Петровна, я не знаю.       — Да как ты… — Муравьева яростно зашипела, но голос дочери прервал ее.       — Мама, что ты творишь?!       — Да как ты посмел?! — закричала Баба Зина, считая, что Нечаев жестоко разыгрывает ее.       Кузнецов сурово, и скорее по привычке, приказал Нечаевым:       — Она вам не поверила. Держитесь вместе и не разделяйтесь.       Для проведения выпускного вечера руководство института выбрало спортзал. Студенты, любящие в свободное время посещать спортивные секции, заметно отличались от общей массы. Девушки охотно танцевали с ними, кокетничали. Дима ушел еще в начале. После смерти матери и исчезновения Леши, его отца все чаще видели с бутылкой беленькой. А выпускной сына — отличный повод выпить.       Харитон остался, и не понятно зачем. Праздничного настроя не наблюдалось, переговорив с товарищами, которые на его фоне казались младше (щетина и легкие залысины, к большому сожалению, никак не украшали его), сел на стул и глотнул воды. Уже завтра, после распределения, их разбросает по всей стране. Кроме Димы, друзей в студенческом коллективе у Харитона не было, а Бехтерев обещал им посодействовать. Так что после студенческой скамьи Захаров и Сеченов, два друга, обязательно будут работать вместе. Стук каблучков отвлек Харитона от размышлений. В пышном сарафане красавицы Листовой, перед ним стояла не менее красивая Софья Альбертовна. Она протянула ему руку, нахально щурясь:       — Идем танцевать!       Музыка грохотала, товарищи и однокурсники смотрели на Харитона с удивлением и завистью. На раздумья времени не было, и Харитон обхватил ее тонкие пальчики, позволяя увлечь себя в танец. Значит, Софья решила сменить тактику и устроить ему минуту славы. И Харитон был доволен. Плевать что она танцевала, окутанная в алкогольный шлейф, и на трезвую голову даже подходить к нему не стала бы. Чего стоили один лишь взгляд дипломатского сыночка…       Пышная юбка касалась его коленей. Харитон представил на месте Сони Листову, и широко улыбнулся. Общая атмосфера праздника и веселья, наконец, охватила его. Тут нет нудного Бехтерева, и Димы, чья милая улыбка заставляла девушек краснеть. Нет бестолковых задир. Лишь он и первая красавица института. Раззадоренная Соня толкает Харитона бедром. Глаза расширяются от удивления, Харитон слышит собственный смех. Хочется чего-то смелого, и он толкает ее бедром в ответ. Она грозит ему указательным пальцем со словами:       — Будешь хорошо себя вести, разрешу поцеловать в щечку, — забавная шалость, учитывая, что Харитону, максимум что светит сегодня — это толчок бедром.       — Только если останешься на медленный танец! — это его голос? Не верилось даже…       — Для этого я слишком мало выпила!       Громкая музыка заглушила его смех, но заглушить восторг в его душе не сумела. Он видит Сонины зрачки и понимает: для того, чтобы пойти к нему навстречу, алкоголя было мало…       Харитон впервые чувствовал легкость, беззаботность в своих словах и действиях. Эти чувства должны были ослабить его, но сделали только сильнее.       Первыми в убежище ворвались боевые роботы. «Каракурты» расчистили вход, и дали бойцам «Аргентину» войти без единого препятствия или сопротивления. Защита у Завьялова была никакая. Опасность представляло само убежище, витиеватое и узкое. Вскоре бойцы удостоверились в предположении, почему же людей Завьялова по пальцам передать: коридоры заминированы. Прогремел взрыв. Повезло, завалило лишь роботов. Неприятный поворот событий: Нечаевых оттеснило от общей массы, они остались отрезаны. Катя успела закрыть мужа собой, как по спине прокатилась автоматная очередь. Нападавший был ей не знаком, но Сергей узнал его. Балерина хотела кинуться на него, но Нечаев, ведомый страхом, оттянул Катю на себя. Волков знал, как найти управу на непобедимых бойцов, и выстрелил из другого оружия, целясь бывшему майору в шею. От сильного разряда, поступившего из металлического кольца, что в долю секунды сомкнулось на шее Сергея, его повалило на колени. Катя кинулась на Волкова, и тот отступил в склад с продовольствием. Вооружившись электрической дубинкой, он пытался достать ее серией ударов. Катя уклонилась, но стон Сергея отвлек ее, и высокий разряд волной прокатился по телу. В голове затрещало. Волков замахнулся для последнего удара, но обычная свинцовая пуля проделала в его виске дыру, и он камнем рухнул на землю.       — Мама… — прошептала Катя, поднимаясь на ноги.       Полковник Муравьева перевела ошарашенный взгляд с Волкова на балерину, и отшвырнула от себя пистолет.       — Мам… — жалобно повторила Катя, и Зинаида Петровна кинулась к дочери.       Металл холоден, но Катюшин голос такой теплый. Она уже не злилась, а Мурзаева поверила в то, что это ее дочь, живая и здоровая, если можно так сказать…       — Ну наконец-то то! — закатил глаза Сергей, наблюдая за воссоединением. — Вы в курсе как этот ошейник снять?       — Гав-гав, Сережа! — рассмеялась баба Зина, пригладив голову дочери.       Софья нашла Захарова на кухне. Тот нарезал хлеб и кипятил в чайнике воду. В руках у девушки была фотография в рамке, что она нашла в мусорном ведре.       — Подонок… — прошипела Соня. — ты хоть ее любил?       Люба, единственная женщина в жизни доктора Захарова, которая искренне любила его. В браке им не удалось прожить и года — бедняжка попала под эпидемию тифа. И по ухмылке Харитона Соня понимала, что Любе не суждено было стать любимой. Подонок… ему еще и не каждая угодить может! Только таких красавиц как Листова и подавай!       В пепельнице догорал окурок и Соня его забрала. На одну затяжку хватило.       — Вроде взрослый человек, а простых истин так и не понял: женская красота обходится мужчинам дорого.       Захаров ухмыльнулся еще шире. Люба была недостаточна во всем. По сравнению с Листовой и Софьей, она была пуста и бесцветна. Посредственна… А эти женщины обладали особым магнетизмом. Хотелось бы увидеть, как Дима ставит ее на колени…       — И дорого она обошлась Диме? Склонность к алкоголю, насилию и сомнительным веществам. А, и к суициду, конечно… забыл! Понятие красоты у нас с тобой разное. Людмила была хорошей хозяйкой. Скромной, воспитанной. Не забери ее болезнь, она дала бы нашей семье продолжение, — Харитон приблизился к Соне, наклоняясь. — А твоей красоте грош ценя, Софья. На сцене не блеснула, настоящую семью не создала.       Софья засмотрелась на закипающий чайник. Взгляд помутнел, но когда Харитон позвал ее, она обернулась. Они в его воспоминании. Люба была еще жива, и Соня стояла на ее месте. Молодой Харитон открыл дверь в тот момент, когда гость позвонил в звонок. На пороге стоял Дима. Только что окончивший университет. С годами его свет будто бы потускнел, прошел испытания войной и ночами без сна в лабораториях. А сейчас… яркий и теплый, как майское солнце. От его ласковой улыбки Соня оробела и перестала дышать.       — Я, между прочем, на тебя обижен, Харитон, — Дима нахмурился, глядя на друга. — Сбежал в Ленинград, там по тихой женился, и вернулся как ни в чем не бывало!       — Так получилось, — развел руками Харитон. — Это Люба.       Захаров довольно оскалился, указывая на Соню.       — Приятно познакомиться, Дима, — Сеченов протянул Соне пирожные, упакованные в небольшую коробочку.       Соня смогла только молча кивнуть. Друзья без умолку болтали, усевшись за стол. Софья сидела рядом и так же молча смотрела на Сеченова. Но в итоге не сдержалась и тихо прошептала:       — Как ты прекрасен…       — Что? Я просто не расслышал, — улыбнулся Дима.       Харитон наблюдал с маниакальным восторгом. И в момент, когда Софья была максимально уязвима, задал другу вопрос:       — Вы нашли Лешку?       — Нет… но я знаю, он вернется. Это же Леша! — с надеждой ответил Дима, с нежностью вспоминая младшего брата.       С чувством триумфа Харитон наблюдал, как трясущимися руками Соня закрывает свое лицо.       Кузнецов бежал, не обращая внимание на звуки перестрелки. У него была одна цель: отрезать голову, пока остальные поражают лишь шею. Завьялов не стал бы минировать убежище, имея в нем только один выход. Мысли оказались верными. Дверь сторожили четверо. Как сраженные шахматные фигурки они повалились на пол, и Кузнецов ворвался в комнату Завьялова. Ему удалось бы застать бонзу, приди он на две минуты раньше. Вещи разбросаны, запасной выход открыт. Но перед тем как кинуться в погоню, Кузнецов подбежал к кровати, на которой лежал мальчик тринадцати лет. Обнаженный, со следами веревки на шее, он мутно глядел в потолок. Мертв…       Кузнецов снес от ярости стоящий рядом табурет и побежал за Завьяловым. Старик не смог убежать далеко. У близлежащего подлеска Кузнецов нагнал его. Церемониться бывший капитан отряда «Аргентум» не стал — пустил пулю в голову и выдохнул. Один человек. Всего лишь один человек, жалкий и поганый, желавший возродить в своих руках власть, и столько проблем…       По каналу внутренней связи бойцы отчитывались об успешном окончании операции. Точка сбора — главный вход в убежище. Бывший капитан прибыл последним. Настороженно сжав в руке пистолет, окинул взглядом Нечаевых, что стояли по бокам от бывшего полковника Муравьевой. Мать с дочерью переговаривались, а Сергей послушно слушал их. Вот значит, как…       Нечаеву пришел вызов. Кузнецов приблизился, когда недавно назначенный капитан ответил.       — Сергей!       Это был товарищ Лебедев. Взволнованный.       — Сергей, Дмитрий Сергеевич приказывает срочно вернуться на Предприятие! Это срочно! — голос ученого сорвался. Дела паршивы, и даже очень.       — Возьми «Метеор», — товарищ Кузнецов хлопнул Сергея по плечу.       Тот кивнул и побежал в сторону реактивного самолета.       — Заканчиваем тут! Пятеро опечатывают убежище, пятеро подгонят сюда кондор. Блесна, возьмешь управление!       — Есть! — воскликнула Екатерина и направилась с пятеркой бойцов, что грузились в грузовик.       Муравьева хотела отправиться за дочерью, но Кузнецов остановил ее.       — Вы знали о пристрастиях Завьялова?       Вопрос важный. Именно ответ Зинаиды Петровны определит ее дальнейшую судьбу.       — Узнала во время вашего налета. До Волкова успела добраться, а вот до Завьялова нет.       — С ними покончено, — кивнул товарищ Кузнецов, наблюдая за «Метеором», удаляющимся у линии горизонта.       Сергей быстро освоил управление «Метеором». Снятие маскировки с самолета заняла непозволительно много времени. На земле его подстрахует Катя, волноваться не о чем, но на сердце неспокойно. Спустя пять дней затишья, академик Сеченов все же вышел на связь. И теперь командир Нечаев был вынужден бросить отряд и спешить на Предприятие 3826. Посадочная дала добро, воздушное пространство открыли. Нечаев за считанные минуты оказался на «Челомее». В комплексе его встретили лишь боевые и гражданские роботы. Весь персонал отправили по домам. На последнем этаже, у дверей закрытой сеченовской лаборатории, мялся товарищ Лебедев.       — Наконец-то! — сорвал голос ученый.       — Что там?! — Нечаев метнулся ко входу, но руководитель АПО остановил его, вцепившись в локоть. — Что-то с Дмитрием Сергеевичем?       — Доктор Захаров вырывается на свободу! Нужно спешить! — с этими словами он натянул на руку командира уже знакомую перчатку. — В ней встроен бета-коннектор особого назначения. Он поможет избежать контроля доктора Захарова. Будьте осторожны.       И Сергей вошел в лабораторию. На его шумное присутствие академик не отреагировал. Сеченов стоял к нему спиной, лицом к Левой и подвесному экрану. Нечаев знал, что делать: быстро устроился на кушетке и объявил:       — Я готов!       Случайно взглянул на Дмитрия Сергеевича и пораженно замер, втягивая шею в плечи. В глазах академика горел болезненный, безумный огонь. Будто все эти пять дней он провел в нескончаемой агонии, извращенной пытке. Майор заходил в лабораторию с четкой мыслью о том, что его попросят устранить Захарова, но весь сжался, когда услышал отчаянное:       — Умоляю, вытащи ее оттуда…       Софья пыталась выползти из гостиной, корчась от боли. Все тело скрутило, мышцы горели огнем, наливаясь раскаленным свинцом. Такой пытки ей еще не удавалось испытать, и разум бился о стены клетки, называемое телом. Каждый сустав будто выламывало, ломило… Ломка. Это невозможно. Вдруг по лицу что-то потекло. Соня попыталась стереть это что-то ладонью. Кровь. Вся ладонь была в крови.       После вхождения в проект, солдаты теряли чувствительность к еде, препаратам и алкоголю. Им требовались дозы намного превышающие допустимые нормы для обычного человека. То же самое касалось и препарата. И сомнительных веществ. Часть уцелевших и пересаженных органов функционировало при помощи специального раствора, созданного на основе «Вакцины». Кровь Соня видела в последний раз в детстве. Убойные дозы «Вакцины», что употреблялись на протяжении многих лет регулярно, часто еще и по личной нужде, сейчас так агрессивно били по живому организму.       А сердце в груди бьется. Живое… Качает кровь, стучит в висках, разливает по телу тепло. Трясущимися руками она хваталась за дверные косяки и полки, и все же дошла до кухни. Харитон как раз закончил нарезать хлеб для бутербродов и кипятить воду для чая.       — Что ты со мной сделал? — дрожащим голосом спросила Софья.       — То, что ты хотела, — добродушно ответил Харитон.       Он подошел к обеденному столу, опираясь на спинку стула.       — Знаешь, нам не стоит воевать. Зачем? В этом нет никакого смысла. Мы же можем дать друг другу то, чего на самом деле хотим, Соня, — ее имя он произнес с особым удовольствием. — Я не трону Диму, оставлю его тебе. А ты сможешь взять тело любого носителя «Коллектива». Самое здоровое, самое лучшее. Сможешь наконец реализовать свою мечту, обрести, наконец, настоящую семью, а не этот цирк, что вы устроили.       — Нет…       И до Сони наконец дошло, что же именно имел в виду Дима. Какую ошибку она совершила, желая дать ему то, что он «хочет». Выбирая новую жизнь, она потеряет все то, что приобрела в прошлой. Отказавшись от старого тела, в угоду живому, она потеряет всё. Она станет не просто уязвимой, а бесполезной и немощной.       — Нет, ты…       Оба резко перевели взгляд на входную дверь, чувствуя присутствие третьего. Положение на шахматной доске изменилось.       Захаров кинулся к двери, но Соня вцепилась в него, в попытке остановить. Мужчина наотмашь ударил, но девушка увернулась. Завязалась драка. Слабое тело не позволяло Соне защититься в полной мере, и Харитон уже нападал с четкой и понятной целью. От сильного толчка и усилившееся ломоты в теле, Соня налетела спиной на кухонную тумбу. Скула онемела от удара, она схватила с плиты чайник и плеснула в мужчину кипяток. Захаров взвыл от боли, отшатнувшись на пару шагов. Крохотный шанс что он оклемается чуть позже, но Соня, по привычке, решила добить противника, забывая о слабом положении. Харитон, от ослепившей его боли, сам не до конца понял что произошло. С остервенением нанес несколько ударов в живот, пока Соня не замерла в его хватке. Только тогда он заметил в своей руке нож. Тот самый, которым он пару минут назад нарезал хлеб. Соня осела на пол возле тумбы, глядя на него напугано и удивленно. Пыталась прижать руки к животу, но кровь сочилась сквозь пальцы, такие раны смертельны.       Харитон кинулся к выходу, выронив орудие. А Софья осталась лежать на полу в кухне, теряя последние силы. Входная дверь захлопнулась, в подъезде послышалась возня и звуки борьбы. Длились они пару секунд, может минут, но Соня уже не слышала, и мало что понимала. В ушах стоял стук собственного сердца, что постепенно слабел. Тело теряло тепло, а навалившиеся тяжесть и усталость пригвоздили ее к полу. Ритмичный стук, быстрый. Это уже не ее сердце. Кто-то бежал по квартире, в сторону кухни. Больно… больно и страшно.       Какой мощный прилив экстаза ощутил Сергей, вдалбливая кулаки в эту паршивую физиономию. Захаров был удивлен, увидев его минутой ранее. Видно, надеялся, что Дмитрий Сергеевич снова придет его умолять и просить прийти в себя, мирно разрешить конфликт, во только на месте милосердного Сеченова пришел Нечаев. А своими руками, разобраться с ублюдком — это за милую душу. Давно хотелось покончить с предателем лично. И как только от лица Захарова ни осталось ничего, что могло хоть немного определить его личность, Нечаев подскочил на ноги и вбежал в квартиру. На полу, в кухне, лежала Софья Альбертовна. Белая, как стена, в луже крови. Рана смертельная, времени почти не осталось, и он бережно подхватил ее на руки.       — Все будет хорошо, Софья Альбертовна! Вы посмотрите, я пришел за вами, а там и до выхода не далеко!       — Больно… — голос дрожал, увядал, и Софья захрипела.       — Мы быстро, мы успеем! — Нечаева самого трясло.       Не может же он подвести шефа снова! Дмитрий Сергеевич рассчитывает на него, и он не имеет права все запороть!       — А вот и выход, Софья Альбертовна, еще чуть-чуть…       И Соня попыталась поднять мутноватый взгляд на дверь, но рука ее соскользнула с живота, и тело обмякло.