Лето на качелях качается

Стоило Руслану войти в пахнувший хлоркой туалет, как Андрей схватил его за грудки и припечатал спиной к стене. — Придурок, ты чё творишь? — злобно прошипел Васильцов, сузив холодные, но неизменно чудесные голубые глаза. — Я просто хотел доказать тебе, что ты мне очень нужен, что я тебя люблю. Слова сами соскальзывали с губ. Легко и просто. Никакого смущения. Только лишь благоговение от близости Андрея, и пусть его глаза, бездонные и голубые, словно даже слегка покрылись льдом от злости — лучше их на свете не было. — А если бы ты упал, идиот?! Кого бы обвинили? Меня! — Я бы не упал… Да и никто бы тебя не обвинил… — Долматов потянулся за поцелуем, к манящим влажноватым губам, и тут же был отвергнут. Васильцов с нескрываемым раздражением отпихнул того от себя. — Всё. Хватит! — Что «всё»? — от услышанного у Руслана свело живот. Он боялся услышать, что Андрей скажет дальше. — Больше мы с тобой вместе не гуляем. — Почему? — по телу бедного Руслана побежали мурашки; пробил озноб. — Да потому что не хочу я общаться с кретином! Ясно тебе? — злобно процедил Васильцов, исподлобья глядя на парня. Чёрные брови хмурились. — Я не буду больше… делать подобные вещи… не буду. Не уходи, пожалуйста, — прошептал Долматов, сжимая запястья любимого. Ему казалось, что ещё немного, и он умрёт от душевной боли прямо тут, в туалете. Смерть эта будет очень нелепой, но внутри у парня давно всё жило своей жизнью. Чувства к Васильцову перечеркнули любой здравый смысл. — Ты больной? Ты чуть не умер, — снова отпихнув от себя Руслана, отчеканил Андрей. — Я хотел дока… — Ты действительно думаешь, что мне надо было, чтоб ты стоял на крыше? Это были просто слова! Или ты безвольная кукла без гордости, которая даже кусок дерьма с земли поднимет и съест, если я скажу? — Прекрати… — шёпотом попросил Долматов, не находя слов для ответа на подобные заявления. — Хорошо. Тогда иди на улицу, найди собачью какашку, и съешь. — Хватит… — Ты же сказал, что на всё готов ради меня. А говно не входит в круг того, что ты можешь сделать?! — злобно рассмеялся Васильцов. — Ты не хочешь, чтобы я его ел. Ты просто так говоришь… — Хочу. На крыше стоять — даже приятно. Воздух, ветерок, вид красивый на город. А жрать дерьмо — ну явно не очень приятно. Готов ли ты пойти на это? Руслан всмотрелся в глаза парня. Он не знал, что ответить. Самая идея казалась ему отвратительной, но бедолага осознавал, что если это нужно, чтобы сохранить отношения, то он пойдёт на это, да и не только на это. Но хочет ли Васильцов этого на самом деле? Или это очередное издевательство? — Понятно всё с тобой. Любовь твоя — одни слова, — усмехнувшись, Андрей пошёл на выход. Руслан выскочил за ним в коридор, безмолвие которого рассёк глухой звук удара двери о стену. — Постой, Андрей. Я согласен. — Что? — дёрнув красивой точёной бровью, Васильцов остановился и пристально посмотрел в глаза парня. — Я готов сделать всё… Совсем всё, понимаешь? — Значит, ты ради меня дерьмо съешь? — Да. Андрей как-то странно смотрел на Руслана. Быть может, он пытался понять, правда ли Долматов настолько пал, что будет есть фекалии по его «царской» прихоти. — Я докажу тебе. Идём, — Руслан обхватил запястье парня и дёрнул за собой. Его ободрила явная растерянность любимого. В коридорах было пусто, им никто не встретился. Дворик, прилегающий к зданию училища, тоже простаивал в одиночестве. — Я просто хочу, чтобы ты понял, что я не болтун. Что я правда сделаю всё для тебя, — словно оправдываясь, Долматов отпустил Андрея и пошёл между деревьев. На тот момент мозги словно отключились, и ему не казалось, что он планирует совершить дикость. Хотелось только одного — удержать любимого. Кучка фекалий от какой-то собаки не заставила себя ждать. Руслан немного стушевался, вообразив, что вот сейчас это будет у него на языке… Помедлив, подошёл и опустился на колени. — Постой, ты чё, реально собираешься жрать дерьмо? — звонкий голос Васильцова стал ещё звонче, возмущённым стал. — Да. Я не шучу, — Долматов поднял голову и пристально посмотрел на возлюбленного. — Ты же понимаешь, что я после этого тебя не то, что поцеловать не смогу — я уважать тебя не буду? О поцелуях Руслан и не подумал. Растерянно потёр губы. «Раз он так говорит, значит, не всё потеряно — он ещё будет меня целовать!» Радость прилила волной. — Прости… Я просто хочу, чтобы ты понимал, что я всерьёз тебя люблю, — хрипловато прошептал Долматов и облизал губы. — Какой же ты дебил… — Васильцов достал из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку. Закурил: — Ладно, пошли к тебе. Руслан не встал — вскочил. Обнял Андрея в охапку и поцеловал в угол губ. В угол, потому что тот строптиво мотал головой, увиливая. Но было заметно, что сменил гнев на милость. Жили Долматовы в достатке. Его отец работал начальником отдела. Перспективы у самого Руслана были весомыми: он планировал стать одним из самых лучших художников современности. После окончания училища его ждал университет, лучший курс для живописцев в Москве — курс Дмитрия Орлова. И никто тогда ещё не мог подумать, как быстро и окончательно жизнь понесёт Руслана вниз, в яму. Тогда они с Васильцовым сидели на кухне и ели мясо, запечённое с сыром и грибами — Долматов-старший любил готовить. Будучи парнем из неблагополучной семьи, Андрей ел с особым аппетитом. У них дома практически никогда не бывало нормальной еды. — Газировку будешь? — Руслан встал, дожёвывая то, что было во рту. — Ага. — А конфеты? — Давай. Долматов поставил на стол бутылку с тёмной газированной водой и коробку шоколадных конфет. В одной из книг Руслан прочитал, что за девушками надо ухаживать, чтобы они чувствовали любовь и не заскучали. Ему вдруг пришла в голову мысль, что и за Андреем надо ухаживать. Может, тогда он никуда и не денется? Наевшись и напившись, они завалились в комнату Руслана. Не успел Васильцов сесть на кровать, как Долматов оказался рядом и полез целоваться. Они целовались долго, с языками и прерывистым дыханием. Потом оторвались друг от друга и разделись. Торопливо, словно могли что-то упустить. Оказавшись растянутыми на кровати, парни снова прилипли друг к другу. Возбуждённый ещё от одного только запаха любимого, Руслан потёрся стоящим членом о ногу парня. Васильцов резко оторвался от губ, облизал свои, чуть воспалённые, и медленно откинулся головой на подушку. Долматов прошёлся жадным взглядом по стройному, крепкому и смуглому телу. Член дёрнулся от желания. Поглаживая бархатно-мягкие ноги Андрея, Руслан наклонил голову и вобрал в рот головку органа, ощутил её сок, и скорее проглотил его. — Бля… — простонал Васильцов. Его член всё глубже погружался в горячий и влажный рот, нежная головка касалась гланд, затем губы, ведя свою игру сжатым кольцом, освобождали текущую плоть. И уже перед самым оргазмом Руслан попросил распалённого Андрея перевернуться на живот. Васильцов встал на колени и упёрся на ладони. Внутри всё бурлило от перевозбуждения. — Да засади ты уже мне! — немного агрессивно выпалил он. — А как же подготовка? — Долматов нежно погладил указательным пальцем сжатый анус любимого. — Без неё! Смазки было так много, что Руслан тут же согласился. Щедро смазав ею розовую дырочку парня, он приставил член и начал вводить головку. Васильцов опустил голову и застонал сквозь стиснутые зубы. Немного волнуясь и сходя с ума от желания, Долматов сжимал влажные бёдра Андрея, и пальцы соскальзывали… А член проникал глубже и глубже, принося боль и яркое наслаждение. Как же узко было! Руслан ощутил на глазах слёзы восторга, войдя в парня целиком. Васильцов, всё ещё стискивая зубы, сжал в кулаках простынь и начал сам насаживаться на член. Красивые крепкие ягодицы со шлепками бились о яички Руслана. Тот сглотнул, видя спину любимого через поток слёз. — Как же я тебя люблю… Я очень сильно тебя люблю… — выпалил он и начал делать быстрые толчки, втрахиваясь в Васильцова и как бы втрахивая каждым движением бёдер три заветных слова: «Я тебя люблю». Они кончили вместе, и довольно скоро. Руслан заполнил Андрея своей спермой, а тот обкончался на простынь без помощи рук. Потом они лежали, сплетаясь ногами, и Долматов с восторгом ощущал себя продолжением Васильцова, как если бы они были одним организмом. И стук сердца любимого, совсем рядом, словно волнительное биение жизни и весны, звучал у самого уха. Парень с благоговением поцеловал грудь Андрея. Там, где билось сердце. Сентябрь, 1993 год. — Ни твои рисуночки, ни мои никому не нужны — такой уж это мир. Жестокий и глупый мир. Искусство в нём давно просрали. Поэтому, ныть должны мы все, а не ты один. А я не ною! Я принял это и живу себе! Учись у меня, Русик. Руслан слушал Никиту, лёжа на диване. Он недавно проснулся, и мир ещё казался ему немного нереальным. Так бывало всегда, когда накануне примешь дозу. С трудом сев, молодой человек потёр глаза и уставился болезненным и покрасневшим взглядом на товарища. — У тебя дурь есть? — Вот так сразу? — весело расхохотался Вилков. — Да или нет? — простонав, Руслан сжал голову ладонями. Она словно разрывалась. — Ну есть, допустим. Сделай для начала кофе. — Щас… Встав с дивана и пошатываясь, Долматов поплёлся на кухню. По пути заглянул в ванную, где умылся холодной водой и почистил зубы. Из отражения зеркала на него смотрел помятый и явно болезненный молодой человек с красными глазами и жуткими синяками под ними; губы потрескались. — А пожрать осталось чего-нибудь? — заорал из комнаты Никита. — Да. Вроде бы. Но до кухни Долматову было не суждено дойти. Стоило ему переступить порог ванной, как в дверь позвонили. Не имея понятия, кого могло принести, Руслан пошёл открывать. Увидев отца, обомлел. Обычно такие встречи не сулили ничего хорошего — одна нервотрёпка. — Ты опять употреблял? — спросил Владимир Павлович, сурово глядя на сына и напролом заходя в квартиру. — Нет, я только что проснулся… — Накануне? — Нет, я завязал — говорил же. Вялый голос парня явно не убедил мужчину. Не снимая обуви, тот прошёл в гостиную. Обвёл презрительным взглядом Никиту, сидящего в кресле с журналом, затем посмотрел на диван, на окно, на стол… На последнем валялись использованные шприцы. — Не употребляешь, значит? А это что? Руслан зашёл в комнату и сел на диван. Его лицо было непроницаемым. Казалось, что синяки под его глазами нарисовали косметическими тенями. — Я для чего купил тебе эту квартиру?! Чтобы ты стал наркоманом?! — взорвался Долматов-старший. Он кричал со слезами на глазах. Никита тенью покинул комнату. Хлопнула входная дверь. Отец тяжело смотрел на сына. — Зачем ты уничтожаешь сам себя? Для чего? Кому чего докажешь? Склонив голову набок, Руслан почесал пальцем щёку. Хотелось принять дозу, и как можно скорее. Начиналась противная ломота в теле. — Когда в последний раз ты выпал из окна, я был уверен, что погибнешь. Врачи боялись этого. А ты выжил. Так почему ты не принимаешь это как шанс от судьбы? — подойдя к Руслану, Владимир сел рядом. — Ты очень талантливый. Ты ещё можешь доказать это всему миру… — Нет, я уже не могу писать картины. — Почему ты так решил? — Пробовал — не идёт. Мазня какая-то… — голос парня был пуст, а интонация — равнодушна. От того восторженного мальчика из восемьдесят восьмого почти ничего не осталось. Владимир Павлович узнал о том, что сын дико любит Васильцова, только после второй попытки суицида отпрыска. К тому времени Андрея уже месяц как не было в Москве. Когда отец вытаскивал Руслана из петли, тот бился в истерике и орал, что не хочет и не будет жить без Васильцова. А потом стало только хуже. Парень бросил учёбу. И попытки покончить с собой стали постоянными. Послушав совет частного психиатра, мужчина купил сыну квартиру и устроил на работу декоратором. Его уволили через месяц, а ещё спустя некоторое время Владимир Павлович узнал, что сын курит травку, затем тот стал нюхать, теперь пошли шприцы. — Ему всё равно. Он не знает о твоих мучениях. Эти слова что-то резко сковырнули в парне. И равнодушие сменилось жаром. Голова запульсировала так, что Руслан хохотнул в голос и нервно почесал руки. — Отец, дай денег? — Дальше героин. Героин — предел. Оттуда уже пути нет, — мужчина устало и печально посмотрел на подобие своего сына, сидящее рядом. — Русланчик, ты мне нужен. Подумай хоть раз об этом. — Сегодня опять пасмурно… Странно, солнца давно нет… — криво улыбнулся Долматов, глядя в окно, из которого не так давно вывалился. Разумеется, не случайно. Он так давно хотел умереть… Но жизнь не желала отпускать его, где-то даже с абсурдным упорством он уже двадцать раз не смог подохнуть после попыток самоубийства. — Я сделаю тебе поесть. Продукты имеются? — Владимир Павлович встал. — Нету. А денег дашь? — На дозу? Нет, не дам. — Жаль… Мужчина с отвращением посмотрел на шприцы, валяющиеся на столе, и вышел в коридор: — Я в магазин. Скоро вернусь. Стоило за отцом закрыться двери, как Руслан схватился за телефон. — Алло, Стас? Мне доза нужна. Да есть бабки, есть. Через час. Руслан оказался в плену своей безответной любви к Андрею, чувство которой разрывало его душу на куски. Каждый день, с трудом сдерживая боли, он продолжал жить в тени несказанного страдания, надеясь, что судьба протянет ему хоть маленький глоток надежды. Вдруг Андрей вернётся в столицу, вдруг отыщет его?.. Январь, 2019 год. Все эти годы Руслан пронёс через душу горячую любовь к Андрею, словно призрака, который никуда не исчезал. Он пытался увидеть его во всех окончаниях предложений, замечал его в каждом тенистом уголке, слышал его голос в каждом слабом шуме ветра. Но Андрей оставался вдали, скрытый от Руслана, будто шёпот в ночи, который он так желал услышать. Любовь Руслана стала его тюрьмой. Его личной мелодией скорби. Эта печальная мелодия сопровождала его в каждом мгновении, переживалась в каждым отдохновении его разбитой души. Все его стремления, надежды и желания обратились в пустоту, потому что он любил только одного человека, потому что его сердце было заперто в лабиринте неразделённых чувств. Он мечтал вернуться к былым временам, прижаться губами к чарующим губам Андрея и смешаться с ним в поцелуе, который передавал бы всю ту стёртую боль и яркое счастье. Но этот мир остался где-то в прошлом, потерянный во времени и пространстве. Он лишь снился… Васильцов так часто снился Долматову, что все эти годы он будто бы и не исчезал окончательно. Руслан с тоской вспоминал их прекрасные моменты, проведенные в Москве, и всплывали в памяти счастливые улыбки, горячий секс, ссоры и ласковые взгляды. Теперь Андрей был далеко — как близкий и далекий одновременно, и поглощающая любовь Руслана поборола его здравый смысл. Он позвонил Васильцову через день. Руки тряслись, сердце болталось где-то в районе кадыка, но мужчина сделал это. Жены тогда не было дома — она ушла гулять с подругами. Миша играл в своей комнате. Живот Долматова свело, когда из трубки полился долгожданный и трепетно любимый голос. — Алло? — Привет… Это я. Сделав паузу, Андрей ответил: — Привет. — Мы можем встретиться? Долматов понимал, что надо переть, как танк. Лучше не играть. Как-никак, в прошлом он уже так сильно унизился и опозорился перед Васильцовым, что надо быть дебилом, чтобы не понимать, чего именно хочет Руслан. А дебилом Андрей не было. Так смысл притворяться? — Ну давай, — опять же, помолчав, ответил мужчина. — Когда? — Когда тебе удобно? — Допустим, завтра. В шесть. — Ладно. «Киноград Южный полюс». Давай там.