Глубокий красный

      Чувствовать себя, будто ты влюблённый школьник, было в новинку. Объективно говоря, Блэйду было сложно понять, почему поведение ранее улыбчивого и чересчур активного молодого человека изменилось в один момент. В то же время идти на поводу у своих эмоций было бы откровенно глупо. Выяснять отношения, настаивать на встрече, караулить после работы — всё это казалось по-детски нелепым. Но тем не менее.       Его, будто провинившегося ребёнка, наказывали отсутствием внимания, и он не понимал причину. Почему поведение Фэна изменилось в мгновение ока?       Он сказал что-то не так?       Перематывая воспоминания злополучного дня, он до сих пор не был до конца уверен, что именно спровоцировало такое поведение. Оставалось только гадать. Но до какой же степени он чувствовал себя глупо в эти моменты.       Хотелось поймать парня в одном из лабораторных кабинетов, застать врасплох, выпытать правду. Извиниться? Правда причин для извинений он так и не нашёл. Но если она есть — он правда был готов изменить принципам. Он был готов сказать всё что угодно, чтобы окончить эту пытку.       Совсем недавно Кафка посреди штатного рабочего разговора выпалила:       — Хочешь, я его уволю?       Пребывая в ступоре несколько секунд, Блэйд тихо произнёс:       — Не говори ерунды, это только между нами.       — Ага, но выглядишь как дерьмо только ты, — девушка осуждающе смотрела на него, постукивая ногтями о металлическую поверхность рабочего стола.       День за днём прошло несколько месяцев. Мучительных и болезненных месяцев.       Несмотря на время, которое должно исцелять, по бытующему мнению, оно только усугубляло и без того плачевное состояние Блэйда. Расстояние между некогда близкими людьми увеличивалось и, словно обращаясь в тысячи холодных километров, приносило уверенность только в одном: диалог, который был так необходим, не состоится. Слишком абсурдно и слишком наивно было полагать, что Фэн сам сделает первый шаг.       Но, как оказалось, Блэйд ошибался.       В один из очередных тусклых и давящих одиночеством вечеров в квартире послышался звук поворота ключей в замочной скважине.       Осознание ударило тупым тяжёлым предметом по голове: либо его решили ограбить, что не исключено, учитывая полнейшее отсутствие света и звуков в помещении, либо это был Он.       Только Фэну он смог доверить дубликат своих ключей, поскольку он пропадал в его квартире слишком часто. В голову пришла мысль: те дни казались настолько далёкими, будто их и не было вовсе, события ушедших дней были просто сном, наваждением, выдумкой мозга, который генерировал фантазии из-за катастрофической нехватки сна.       Но он ошибся, в длинном коридоре включился свет, а чуть погодя в гостиной показался гость, который был нежданным и одновременно самым желанным.       — Привет.       Блэйд не нашёлся с ответом несмотря на то, что нужные слова были давно выстроены в очередь и отсортированы в алфавитном порядке. Он придумал сотни вариантов фраз, которые хотел сказать человеку, который сейчас как ни в чём не бывало маячил в дверном проёме.       — Не хочешь со мной разговаривать? Понимаю, — Фэн задумчиво потёр подбородок. — Я и сам не хотел бы разглагольствовать, знаешь...       — Присядь, — тише, чем от себя ожидал, проговорил Блэйд.       — Хорошо, — Фэн почти неслышно прошагал вглубь комнаты и расположился на противоположной стороне дивана, поджимая под себя одну ногу.       Ладони мужчины неприятно покалывало, а плечи потряхивало. Давно ли он волновался только от встречи с кем-либо? Или очень давно, или никогда. Предвкушая слова, которые, вероятнее всего, сейчас скажет Фэн, малодушно хотелось сбежать, отсрочить неизбежное.       Парень, что сидел напротив, лишь заинтересованно наблюдал, как темнеет лицо Блэйда, становясь всё более мрачным и угрюмым. Чуть сильнее вжавшись в мягкую обивку дивана, он произнёс слова, вертевшиеся на языке:       — Прости меня, я повёл себя как идиот. Если ты прогонишь меня — я пойму, просто... — Фэн принялся наматывать на палец собственные волосы. — Просто мне показалось, что тебе всё равно, есть я или нет.       Блэйд лишь кинул на Фэна взгляд, полный недоумения.       Курить в доме — отвратительная привычка, и он искренне осуждал всех, кто прибегал к курению в общественных местах, а тем более в стенах жилого помещения. Мебель непременно впитает запах табака, и никакое проветривание полностью не поможет избавиться от него. Но сейчас...       Сейчас было откровенно плевать.       Нащупав в кармане пачку сигарет, он закурил. Сделав пару затяжек и стряхнув пепел в стакан из-под кофе, он наконец смог выдавить из себя нужные слова, которые застряли в горле из-за откровенной глупости или скорее ребяческого эгоизма вкупе с недалёкостью.       — А спросить ты не додумался? Хотя не отвечай. Тебе же было похуй на то, что я думаю, — слова что вырвались из горла, вопреки ожиданиям, оказались грубыми и язвительными.       Ещё десяток минут назад он был готов отдать всё что угодно, чтобы просто поговорить. А сейчас выплёскивает всю желчь и обиду, скопившуюся за всё это время, которой он самолично не давал выход. Поступал ли он как идиот? Определённо да.       Но что-то на подкорке шептало, что истина в другом.       Неужели причина всему — извращённый и глупый способ привлечь внимание? Отдалиться, чтобы стать ещё ближе?       Всё это звучит чертовски нездорово, и как же это не похоже на Фэна. Некогда жадного до внимания и не терпящего ни дня разлуки. Хотелось выпытать первопричину, возможно, по-прежнему хотелось винить себя. Восстановить образ, что он самолично придумал. Так было бы проще.       Слова, прозвучавшие из уст собеседника, будто окатили ледяной водой и вернули в реальность:       — Мне не было всё равно. Но ты также не сделал ничего, чтобы поговорить со мной, — Фэн обиженно поморщил нос.       Блэйд недоверчиво уставился на парня напротив. Хотелось дать себе пощечину, а ещё лучше — вернуть время вспять, и не привязываться к этому человеку.       — По-твоему, я должен был устраивать разборки на работе? Или караулить тебя? Ты ведёшь себя тупо — тебе и объясняться, — вторая горькая затяжка, хотелось раствориться и исчезнуть, как дым, который развевался по комнате.       — Кхм, — Фэн неловко поперхнулся и принял ещё более зажатую позу. — Знаешь, я пришёл просто спросить: можем ли мы вернуть наши отношения в прежнее русло? Я не хочу терять тебя. Если ты хочешь моего раскаяния — признаю, был не прав.       — Боже... — Блэйд погасил сигарету и поднялся. — Был не прав я, когда пошёл у тебя на поводу, — два коротких шага, и он уже угрожающе нависает над Фэном, глядя сверху вниз: — Но ситуация уже необратима, ведь именно поэтому ты здесь?       — Я пришёл просто поговорить, Блэйд... — в глазах Фэна поселился испуг. — Если ты не готов принять моё предложение — я просто уйду.       — В этом и есть главная проблема, твоё идиотское предложение мне нравится. Представь себе, ничего не могу с собой поделать.       — Ты серьёз... — фраза была прервана на полуслове, губы Фэна уже сминали в грубом и настойчивом поцелуе. Сам парень ошарашенно округлил глаза, но вскоре расслабленно прикрыл их.       Блэйд же не до конца понимал, что он делал и — не менее важно — зачем?       Возможно, Фэн был прав: их отношения не могут быть лёгкими. Такими же чувственными и целительными, как у чёртовых соулмейтов.       Но в одном он был уверен: он скучал. Скучал по тёплым и мягким губам, по запаху цветочного шампуня, по нежным прикосновениям всегда горячих рук. Скучал холодными и до невозможности одинокими вечерами, упиваясь собственной беспомощностью. Скучал, вливая в себя очередной стакан виски, скучал, выкуривая очередную сигарету в попытке расслабиться. И наконец, скучал, видя оставленные Фэном вещи, которые цепляли взгляд в каждой комнате, напоминая, что всё было взаправду.       Оставить собственные чувства и желания было слишком сложно. Он предпочёл бы, чтобы его вывернули наизнанку, окунули в кипящее масло, оставили тонуть посреди океана — всё это — вместо разлуки с настолько невозможным и не менее любимым человеком. Что угодно, но не терять его снова.       Вернуться в реальность из симбиоза полудрёмы и затянувшихся воспоминаний удалось только благодаря шуму, который возник из ниоткуда. Где-то в отдалённой части квартиры что-то громко стукнуло, а чуть погодя зазвучал голос Кафки. Судя по всему, она была напряжена и красноречиво ругалась, но определить причину её недовольства на расстоянии было невозможно. Оставалось только надеяться, что источником её гнева был очередной предмет интерьера, который оказался не там, где нужно, и тем самым попал под горячую руку.       Хотелось забыться и уснуть. Слушать нравоучения подруги по поводу и без было бы очень не кстати.       Вопреки ожиданиям, за дверью послышались спешные шаги, и через мгновение эта самая дверь была раскрыта, шумно ударяясь о стену и колоритно сигнализируя о том, что Кафка уже здесь.       Конечно же, лучшая тактика в этом случае — притвориться спящим. Но, к сожалению, он забыл, с кем имеет дело. Последнее, что было в списке приоритетов девушки — чужой спокойный сон.       Лёгкие шаги преодолели расстояние от двери до окна, и комната оказалась залита ярким солнечным светом. Веки Блэйда предательски задрожали, а изо рта уже грозились выплеснуться ругательства, но Кафка оказалась первее:       — Проснись и пой, мой друг! Такая великолепная погода спустилась на город не для того, чтобы ты скрывал её своими дурацкими блэкаут шторами. Эй, ты меня слышишь?       В голове была лишь одна мысль: выставить Кафку за дверь и просто по-человечески поспать.       — Блядь, с каких пор ты ведёшь себя по утрам, как диснеевская принцесса. Уже успела спеть песню в честь своего пробуждения в унисон с птичками?       — Нет, но я спела песню твоему кухонному гарнитуру, в котором не оказалось кофе. Кстати, там ручка немного болтается, нужно починить.       — Я не пью кофе дома, можешь заварить чай, и, пожалуйста, займи себя чем-нибудь ближайшие два-три часа. Я собираюсь выспаться, — с этими словами Блэйд уткнулся лицом в одеяло. Солнечные лучи слепили не хуже самого мощного прожектора.       — Ну уж нет. Мы идём покупать тебе кофемашину. Я не собираюсь начинать день без кофе, — Кафка беспардонно вырывает одеяло из объятий Блэйда и прыскает от смеха, видя возмущённую физиономию друга. На его лице отчётливо читались и гнев, и отчаяние.       — Отвали. Клянусь, я съеду в отель, если ты не перестанешь вести себя как бессовестное хамло.       — Можешь съезжать, но только после того, как я выпью кофе в стенах этой квартиры. Свежесваренный, — Кафка скрестила руки на груди и принялась сверлить взглядом, бессовестно улыбаясь.       — Хорошо... — Блэйд приподнялся и просканировал подругу взглядом. Всё так же свежа и энергична, несмотря на то что спала этой ночью явно не больше его самого. — Дай мне пятнадцать минут, и можешь тащить свою гиперактивную задницу на парковку.       — Возьмём такси. Не хочу тебя перетруждать, — девушка кинула на него нарочито взволнованный взгляд. — Выглядишь так, будто не спал трое суток. Может, сходишь к врачу?       — Недостаток сна лечится только сном, если ты не в курсе. Исчезни из моей комнаты, пока я не передумал.       — Как мило, стесняешься переодеться при мне?       — Кафка, — голос Блэйда практически срывается.       — Ухожу-у-у.       Начало дня абсолютно не вязалось с собственной картиной мира. Когда в последний раз он был в огромном гипермаркете с утра пораньше, жертвуя сном?       Ненормальное количество людей заполняло все возможные магазины: сувенирные, книжные, магазины одежды, товаров для дома. Что было вполне логично, учитывая выходной день и грядущие праздничные дни. Но осознание не помогало принять ситуацию и смириться.       Кафка же, как назло, не спешила приступать к исполнению собственного плана, а именно к покупке злосчастной кофемашины. Она почтила своим визитом почти каждый магазинчик и нарочито медленно изучила полки с товарами, внимательно вчитывалась в описания различных предметов, тем самым уничтожая нервные клетки Блэйда.       Наблюдать за этим не было никаких сил. Поэтому было принято, возможно, самое лучшее решение за сегодня — скрыться из вида Кафки, пока та, увлечённая разговором с консультантом, который подоспел как раз кстати, не видит.       Недолго думая, Блэйд засел за столиком в небольшом кафе, которое расположилось в островке торгового центра и манило посетителей запахом выпечки и свежесваренного кофе.       Первый глоток американо вернул к жизни, и мужчина, наконец, смог расслабиться. Небольшим сюрпризом для него самого оказался тот факт, что он оставил собственный телефон дома. Теперь Кафка не сможет достать его звонками, и это приятно согревало душу. Но в то же время совместить утреннюю чашку кофе с прочтением свежих новостей не удастся, и это было досадно. Всё же за многие годы это стало своеобразным ритуалом.       Оставалось лишь наблюдать за оживлёнными людьми, которые готовились к предстоящему Рождеству, скупая всё на своём пути, тем самым обогащая кассу здешних торговых точек.       Возможно, открой он тут небольшой магазинчик — можно было заработать за сегодня столько, чтобы комфортно чувствовать себя и не работать несколько месяцев.       Внезапно все мысли улетучились, а слух сконцентрировался на чём-то неопределённом.       Голоса вокруг, что секунду назад тревожили слух, казались отдалёнными, будто собственная голова оказалась под водой. Все сенсорные чувства обострились, а сердце пропустило удар и забилось в учащённом ритме.       Тошнота подступила к горлу.       Неужели чашка кофе на голодный желудок спровоцировала такую реакцию организма?       Вряд ли, тут было что-то другое. Что-то, что он ещё не до конца понимал.       Делая очередной глоток кофе, который предательски застрял в горле, он замечает, что пальцы рук так же отказывались слушаться — ложка, оставленная в чашке, звонко ударяется о края, сообщая о том, что руку охватил тремор.       Осознание было таким же резким, как и следующие движения мужчины: подорвавшись и выбежав из кафе, он вглядывался в лица окружающих людей, которые бросали на него боязливые взгляды и опускали глаза. Десятки лиц были серыми, бесцветными, не привлекали внимание, скорее отталкивая, вызывая очередной приступ тошноты. Почему-то в голове возник образ того, кого он несколько лет пытался забыть, выдворить из памяти и наконец принять тот факт, что их связь была ошибкой.       Сколько прошло времени? Несколько секунд, минута, две?       В окутавшем головокружении и бешеном ритме биения собственного сердца Блэйд перестаёт осознавать время. Прийти в себя удаётся только тогда, когда его запястье обдаёт холодом. Тонкие ледяные пальцы хватают его и выдёргивают из толпы, что аккуратно обходила мужчину, стоящего посреди пространства торгового центра.              Касание чужой руки срабатывает не хуже увесистой пощёчины, возвращая в реальность.       Сфокусировав взгляд, Блэйд видит перед собой озадаченную подругу, которая сканирует его взглядом. На мгновение показалось, что та прочитала все его мысли.       Говорить не хотелось, как и находиться в этом месте. Хотя уместнее будет сказать — не хотелось существовать.       Рука вновь дёрнула на себя, куда-то ведя. Выбора не было, мужчина последовал за стройной фигурой.       Он в сопровождении Кафки вновь оказался в том же самом кафе, которое скоропостижно покинул.       Его, словно провинившегося кота, швыряют на стул, и девушка, выразительно ругаясь, садится напротив.       — Ответь мне на два вопроса: как давно ты, идиот, скрывал свою метку и почему я должна искать тебя по всему торговому центру, пока ты тут налаживаешь личную жизнь?       — Я не...       — Хотя ничего мне не говори. Месяцев шесть назад? Именно тогда ты стал ещё более невыносимым, — Кафка, как и всегда, попала в самое яблочко, её брови были сведены у переносицы, а губы скривились в ядовитой ухмылке.       На самом деле, казалось, что он живёт в симуляции, а её создатель — женщина, что сидела напротив.       Вдохнув полную грудь воздуха, наконец удалось выдавить из себя короткое:       — Я бы сказал, когда встретил его.       — Ну надо же, как великодушно, — Кафка расстёгивает кардиган, и, непрерывно изучая взглядом друга, она вешает предмет одежды на спинку стула. — Покажи руку.       — Нет.       — Это не было просьбой, показывай, — девушка приподняла бровь и протянула собственную ладонь в сторону Блэйда.       Всё, что оставалось — обречённо вздохнуть и, сняв собственную куртку, протянуть руку подруге.       Заинтересованно взглянув, девушка приложила холодную ладонь к раскрасневшейся метке. В этот момент стало чуть легче, будто к ожогу прислонили кубик льда. Хотя до сего момента последнее, что волновало его — это боль в предплечье.       Прикрыв ладонью второй руки лицо, Блэйд произнёс:       — Это было слишком внезапно. Прости, что не предупредил тебя.       — Ну что ты, вовсе не стоило ставить меня в известность. Правда я была бы не против, если бы ты сказал об этом грёбаных полгода назад, — по голосу Кафки можно было считать агрессию, и одновременно было слышно, как она забавлялась ситуацией.       — Я думал, Сильвер давно тебе обо всём рассказала.       — Так она знала? Знаешь, теперь мне вдвойне обиднее, — девушка отпустила руку Блэйда и закатила глаза.       — Удивлён, что она не проболталась.       — У нас были разговоры поважнее. Кстати, о важном, у меня есть для тебя две новости: хорошая и плохая, какую рассказать первой?       — Плохую, — Блэйд поспешил накинуть куртку, пока девушка настраивалась на разговор.       — Мне кажется, твой соулмейт от тебя сбежал, — Кафка расплылась в издевательской ухмылке.       — А хорошая?       — У меня есть для тебя подарок. Идём.       Сложно сказать, что Кафка имела в виду под подарком. Главным подарком сейчас было бы просто покинуть это огромное здание и, переведя дух, оценить сложившуюся ситуацию. Но зная характер девушки, можно было ожидать что-то абсурдное, например, внезапный билет на концерт классической музыки.       Слова, произнесённые подругой, до сих пор неприятно резали слух: «Мне кажется, твой соулмейт от тебя сбежал».       Не видя, куда Кафка держала путь, он покорно следовал за ней, а мысли продолжали роиться в голове, провоцируя не что иное, как отчаяние и головную боль.       В лицо ударил свежий зимний ветер и, оглядевшись, Блэйд понял, что они находятся у выхода, что вёл не иначе как на парковку. Недолго думая, он произнёс:       — Неужели ты решила прервать трёхчасовой шоппинг и убраться отсюда? Это действительно приятный сюрприз.       — Тебя так легко обрадовать? Мы ещё не закончили, не будь таким наивным.       — И что мы тут забыли?       Кафка не ответила, принимаясь что-то искать в собственной сумке.       Секунды перетекали в минуты, и Блэйд уже хотел верить, что та потеряла ту самую вещь, которую намеревалась предоставить, видимо, в форме подарка.       — Вот, нашла!       Блэйд лишь флегматично взглянул на предмет, что красовался на ладони девушки — ключ от машины.       — Ты купила себе машину? Поздравляю.       — Ты тупой или прикидываешься?       — Кафка, зачем мне вторая машина?       Девушка улыбнулась во все тридцать два, и, словно в победном жесте, подняла руку и нажала на кнопку. Раздался характерный звук разблокировки автомобиля, и, следуя ему, Блэйд повернул голову.       Хотелось по-детски кричать и умереть одновременно.       — Поздравляю с Рождеством, Блэйдик, — девушка обошла его, и пристроившись сзади, приобняла, уткнувшись подбородком в плечо.       — Нравится?       Нравится ли ему новенькая чёрная BMW? Вопрос риторический.       — У тебя всё в порядке с головой? Она стоит по меньшей мере тысяч восемьдесят долларов.       — Решила тебя побаловать, — девушка промурлыкала слова в плечо Блэйда.       В оцепенении он не понял, как та, схватив его за руку, провела по парковке и усадила в машину.       Разглядывая кожаный салон и панель, Блэйд остановил свой взгляд на девушке, что притихла, разглядывая собственный маникюр. Но одно было в ней неизменно — самодовольный вид. Но в данной ситуации это можно было расценить, даже как нечто милое.       — Спасибо, наверное. Теперь я не отделаюсь одной подвеской от Cartier, это подло с твоей стороны.       — Тогда купи мне ещё и кофе. Поехали.