Три раза, когда Азирафель исполняет извинительный танец...

После того, как на кладбище в Эдинбурге в 1827-м году Кроули неожиданно затянуло с Земли прямиком в Преисподнюю, Азирафель места себе не находил, пока не увиделся с ним снова. Ведь ангел не знал, что сделают с провинившимся демоном, будет ли наказание суровым и как долго оно продлится. Он не мог даже утешиться мыслью, что постигшая Кроули кара вообще когда-нибудь кончится и тот сможет опять появиться на Земле. Азирафель пытался убедить себя, что, возможно, Кроули вызвали по делу и он вовсе не подвергается сейчас ничему плохому. Хотел бы верить, по крайней мере, что наказание было не особенно жестоким: что-то вроде изматывающе-нудной бумажной или физически тяжёлой работы. Но от того, что Азирафель этим старался облегчить своё волнение, ему делалось только хуже. Какое моральное право он имеет радоваться жизни здесь, когда Кроули там, наверное… Ангел только надеялся, что Кроули, как только сможет, сразу же встретится с ним и развеет его тревогу, но даже в этом он не мог быть уверен. Как бы он попросил Кроули об этом? Ведь они ни о чём подобном никогда не говорили. *** Следует заметить, что после Парижской революции они стали видеться ещё чаще, чуть не каждый месяц. Кроули видел, что Азирафель всегда радушно привечает его в своей книжной лавочке. — Кроули! Ты снова принёс шоколадки? — умилялся Азирафель, завидев его на пороге с коробкой конфет в руках. — Сегодня с пралине, — сообщал демон, делая вид, что он ни при чём, так вышло. — А у тебя осталось ещё то вино? — То мы выпили, но у меня найдётся семьдесят шестого года, не хуже. Таков был типичный диалог между ними при встрече, и у ангела в кладовке всегда можно было обнаружить подходящую бутылочку-другую для приятной беседы с желанным гостем. *** И вот, почти два месяца спустя, когда посыльный принёс визитную карточку от Кроули с местом встречи, а потом в новомодной кофейне, набитой людьми, демон появился перед Азирафелем, как всегда лоснясь богемной изысканностью, у того не хватило духу напомнить ему о пережитых неприятностях, задав вопрос, что с ним случилось. — Тебя долго не было, — намекнул ангел. — Был занят, — сухо откликнулся Кроули, — только вчера вернулся. Пусть Азирафель думает о его отсутствии, что хочет. Всё равно, по мнению Кроули, ангельские мозги не могли бы вообразить ничего такого, что оказалось бы ужасней действительности, с которой он столкнулся. Всё, что Азирафель мог сделать в ответ — это отразить на своём лице огромную радость и облегчение, чтобы отблагодарить Кроули за то, что не откладывал эту встречу. С тающим от благодарности сердцем Азирафель разрешил себе поверить, что Кроули понимает, как велико было его волнение, и поэтому явился, как только смог, пусть и не прямо в книжный. Узнать же, каким было наказание, и было ли вообще, не представлялось возможным. При этом пришлось бы дать понять Кроули, что за его безупречно выстроенным образом самоуверенного денди Азирафель видит всю его уязвимость. А Азирафелю не хотелось бы доставить Кроули подобное огорчение, да и не был он уверен, что получит честный ответ. Ведь не зря же демон отмалчивался о том, чем был занят всё это время. Проведя с ангелом за столиком вдвоём некоторое время, весьма непродолжительное, Кроули сослался на дела и собрался попрощаться. Азирафель без слов угадал его опасения. Внимание Преисподней к персоне Эдемского Змея последнее время становилось слишком пристальным. Перед самым уходом Кроули шевельнул плечом, как будто ему что-то мешало или смущало, и сказал: — Я собираюсь поспать несколько лет. Может быть, десятилетий. Как пойдёт. Увидимся позже, ангел. Он встал, чтобы уйти. Азирафеля накрыло такой нежностью, что аж слёзы выступили на глазах. Значит, Кроули понимает! Значит, по крайней мере, догадывается, как его тут ждали! Значит, заметил, каким взглядом, полным искристого счастья, Азирафель одарил его при встрече! Иначе с какой бы стати Кроули стал предупреждать о своих планах так надолго исчезнуть? Раньше за ним такого не водилось. Но Кроули уже отвернулся и уходил прочь. Ни одной из этих эмоций на лице ангела он не увидел. И ангел этому даже порадовался. Он бы не вынес, если бы Кроули и в этот раз вздумалось оттолкнуть его благодарность. Азирафель сейчас не был к такому готов. Только после этой встречи он смог собраться с духом и записать в личный дневник печальные события с Эдинбургскими гробокопателями. Следующие годы были для ангела светлыми и полными скромного благолепия. Он знал, что Кроули в безопасности. Временно уйти со сцены было для демона неплохим решением в сложившихся обстоятельствах. А самого его почти не тревожили с Небес заданиями, если что и поручали, то он быстро справлялся и мог продолжать заниматься своими делами сколько душе угодно. *** Кроули не давал о себе знать ни много ни мало тридцать пять лет, а когда появился, случилась катастрофа. Нет, с ним по-прежнему всё было в порядке, но Азирафель его всё равно что потерял. Как гром среди ясного неба обрушилось на Азирафеля абсурдная просьба демона принести ему, жутко вымолвить, святой воды. Неужели Кроули допускает мысль, что когда-нибудь его жизнь станет настолько невыносимой, чтобы решиться покончить с собой? Глупо было так подумать, конечно, ведь Кроули никогда не отчаивался, всегда полагался на свою изобретательность. Но страх за его жизнь оказался в ангеле сильнее рассудка. А когда демон раздражённо пояснил, что это ему для защиты, Азирафеля на миг охватил стыд за свою ошибку. Для защиты, может быть, это и разумно… Ведь забрали же зачем-то Кроули в Ад после истории в Эдинбурге! Но страх не отступил, всё в Азирафеле кричало о прямой смертельной опасности и требовало обезопасить Кроули даже от случайной близости с такой явной угрозой его существованию! А то, что забрали в Ад? Ну, как забрали, так и выпустили. Больно, наверное, но не фатально же! Охваченный этим осязаемым ужасом, этим жгучим ощущением клочка бумаги в его пальцах, содержащим вечный и окончательный приговор Кроули, Азирафель вдруг подумал, что риск Кроули быть пойманным и наказанным Адом и его собственный риск быть замеченным Небесами за дружеским общением с демоном — не особенно и отличаются по сравнению с окончанием существования! При этом Азирафель был до краёв полон такого беспокойства, был так расстроен тем, что Кроули его почему-то не понимает, не хочет понимать, что не смог высказаться ясно. — Если бы Небеса узнали, с кем я тут… братаюсь! — шёпотом выкрикнул он. — Братаешься? — едко прошипел Кроули. — Думаю, нет смысла это дальше обсуждать. — Ангел решил проявить твёрдость. — Мне, знаешь ли, и без тебя есть с кем брататься! — тут же укусил в ответ Кроули, взвинченный не менее его. — Не сомневаюсь! — выпалил Азирафель, не помня себя от горечи и обиды. — Я в тебе не нуждаюсь! — добил Кроули, зная, как это звучит. Но это была ещё допустимая формулировка, ведь её можно было трактовать, как «не нуждаюсь в твоей помощи с этим делом». — И это чувство взаимно! — не остался в долгу Азирафель. — Очевидно! Этими словами он бесповоротно перевёл разговор в плоскость отношений между ними. Азирафель отшвырнул бумажку в воду паркового пруда, развернулся и ушёл. И Кроули не окликнул его. — Очеви-идно, — передразнил он, возмущённо скривив губы. И с отвращением шевельнул указательным пальцем, чтобы поджечь злосчастную записку, осевшую на поверхность пруда. Знал он в глубине души, что все эти слова были сказаны ангелом сгоряча. И пока Кроули, ссутулившись, шагал по Сент-Джеймсскому парку в противоположную сторону, он даже интуитивно понял, мысленно охватив их разговор взглядом сверху, почему Азирафель так резко воспротивился. Боялся за него. Но какого дьявола?.. Разве ангелу это решать?! Послушать Азирафеля, так им обоим следует сидеть тихонечко, друг от друга как можно дальше? Ни во что не вмешиваться, исполнять послушно, что велят, и встречаться не чаще, чем раз в столетие? Верно, ангел? Кроули настолько расстроило подобное малодушие, которое он сам же ненароком Азирафелю и приписал, что он назло ему последовал именно такой философии. Он вернулся к себе и продолжил спать. *** Вот так Азирафель в 1862-м году потерял Кроули. Сам, своими руками всё испортил и понимал это. Но и уйдя, он гордо и уверенно думал, что тем спасает упрямого идиота. А то уж слишком легко Кроули ко всему этому относился. Помнится, насчёт прогулки по освящённой земле в церкви тоже пытался шутить… Азирафель очень много думал об этом, слишком много. И приходил к выводу, что прав. Пусть лучше у него не будет Кроули, больше никогда не будет, но всё же Кроули будет живой. От демона снова долго не было никаких вестей, из чего Азирафель сделал вывод, что тот вернулся к идее проспать тревожные десятилетия. Ну и правильно! Через время страсти улягутся, опасности отступят, и они смогут помириться. Азирафель решил последовать принципу Кроули во что бы то ни стало верить в лучшее! И преуспел в этом! Он ещё раз побывал во Франции, позанимался языком под руководством мсье Россиньоля. Вернулся, освоил курс знаменитого профессора Хоффмана, посвященный искусству фокусов. К 1880-му году он так исполнился энтузиазма, что начал посещать один из популярных мужских клубов и добился заметных успехов в исполнении гавота. Само собой, это никак не было связано с извинительными танцами. Азирафель о них даже не думал. Но ведь никогда не вредно добавить своему телу немного больше чувства равновесия, координации и ловкости движений. В начале двадцатого века во время Мировой войны тревожность ангела снова начала поднимать голову. Азирафель решился на крайне опасное путешествие, он надеялся разыскать следы Кроули. Просто чтобы убедиться, что он в порядке. Побывал в нескольких столицах, но нигде не заметил его присутствия. Дальнейшие поиски не имели смысла, демон мог спать или вообще находиться в Новом Свете. Увиденное во время путешествия по охваченным войной местам удручающе подействовало на Азирафеля. Он приобрёл «Дерринджер» для хранения в укромном месте и, разумеется, получил лицензию на оружие. Время шло, и вот, в начале тридцатых годов он заметил Кроули за рулём на одной из улиц Лондона. Моторных автомобилей было тогда не особенно много, и каждый из них привлекал внимание. Правда, Азирафель не был уверен, что не обознался. Мог ли это быть не Кроули? Наверное, Кроули, к которому он привык, будь он в Лондоне, прислал бы ему весточку? Захотел бы увидеться и разрешить случившееся недоразумение? Азирафель навёл справки и выяснил по документам, что — да, некий Э.Джей.Кроули приобрёл автомобиль производства компании Бентли. Значит, это был он. Итак, Кроули был в Лондоне, знал, где найти ангела, но не сделал этого. Некоторое время Азирафель размышлял, какие два имени скрываются под инициалами, но гадать было глупо, а встретиться и спросить — немыслимо. Тем не менее с тех пор он будто бы летал, несоразмерно радуясь тому факту, что у Кроули всё хорошо. На волне этой радости он стал интересоваться автомобилями, их управлением, тонкостями правил дорожного движения, вошёл в круг знающих людей, и сам не заметил, как в том же году добился, чтобы у него приняли экзамен на умение управлять транспортным средством и выдали ему соответствующие бумаги. Не всю бюрократию Азирафель ненавидел. Некоторые бумаги имели для него сентиментальную ценность. *** Кроули не знали в нацистской Германии на самых верхах; он прилагал особые старания, чтобы его деятельность оставалась незаметна для Главной ставки фюрера. Но несколько человек помельче, которые выполняли приказы высшего командования, знали его, как лицо, полезное в делах, связанных с дезинформацией противника. И по их запросам и заданиям Кроули вполне успешно делал выводы о круге интересов и забот фюрера. А когда узнал, что того интересуют труды предсказателей, находящиеся в частных коллекциях, в его мозгу не то что колокольчик зазвонил, а, скорее, бешеная пила завизжала. Да, мало кто знал, что у Азирафеля одна из лучших частных коллекций, но сами-то коллекционеры, охотники за редкостями, каждого своего конкурента прекрасно знали! Было только вопросом времени, когда до ангела доберутся длинные и могущественные руки, не ведающие жалости. И Кроули резонно подозревал, что Азирафель свои земные сокровища не отдаст, пока жив будет. Демон немедленно выяснил, кого конкретно назначат на роль этих длинных рук, и глаз с них больше не спускал. Но Азирафель и здесь его умудрился удивить. Кроули своими глазами увидал, как на тайную встречу, где его ждали двое нацистов, он явился, неся в руке перевязанную бечёвкой стопку отпечатанных в разные века фолиантов, полных предсказаний: от глупейших до заумно-таинственных. Сам ангел в них, естественно, не верил. Ему, по всей видимости, нравилось чувство обладания чем-то редким, бесполезным, но таким, чего люди страстно жаждут, дабы добровольно обмануться. Едва завидев Азирафеля, пришедшего на столь опасную встречу, Кроули спутал навигационные показатели в одном из самолётов, что летели сейчас бомбить Ист-Энд, чтобы перенаправить его сюда. Всего лишь на всякий случай, подстраховаться. Хоть книги эти и были раритетным мусором, Кроули поверить не мог, что ангел с чего-то решил оказать любезность этим людоедам и подарить свои лелеемые веками экземпляры. И правильно не верил! Выяснилось, что Азирафель попытался устроить нацистам ловушку! Рискуя собой, он рассчитывал вывести на них силы Британской безопасности. Кто ж мог ожидать, что враги подсунут мистеру Феллу поддельную агентессу. Они, не зная того, переиграли даже Кроули! Он и понял-то всё это в ту же самую минуту, когда всё это понял Азирафель. В один миг Кроули осознал, что ангела обманули — это раз. Что ангела сейчас убьют — это два. Что ангел, из лучших побуждений попавший в смертельно опасную ситуацию — вовсе не трус, мечтающий отсидеться в безопасности, а бесстрашное Божье создание. И в свете этого осознания страх Азирафеля за Кроули, их поссоривший, приобрёл совершенно иное значение! Какая удача: чудеса были при демоне, даже когда он ступал по освящённой земле. В нём солнышком зажглась решимость не только спасти Азирафеля, но и заговорить с ним после. И он бросился вперёд. *** Как только Азирафель завидел демона в проходе между рядами церковных скамеек, его окатило таким счастьем, что его крылья невольно взметнулись и чуть не вырвались из эфирного плана в материальный. Кроули! Кроули вернулся! Невероятно, но Кроули двигался к нему прямо по освящённой земле и был жив! Само по себе то, что Кроули пришёл к нему после стольких лет, в какой бы момент это ни случилось, уже опьяняло. К счастью Азирафеля, и так едва выносимому, добавился восторг, что святая земля не убила Кроули. Азирафеля держали на мушке и он не мог следить сразу за всеми людьми с оружием. Неужели Кроули пришёл выручать его? Азирафель одёрнул себя: это же демон, он, наверное, с этими негодяями заодно, а может быть, он их и подстрекал! Обеспечивать Германское руководство информацией — чем не тонкая работа? И он заговорил с Кроули довольно холодно. Но этот демон, хоть и казался безоружным, умел преподносить сюрпризы. *** Манёвр Кроули сработал: люди были слишком любопытны, чтобы начать пальбу, не разбираясь, кто это скачет к ним, уморительно пританцовывая. Следует признать, прыжки в задумку Кроули не входили, просто ступни страшно горели, а его план требовал отвлекать врагов разговорами, чтобы они дождались прибытия оружия, которое Кроули для них приготовил. И когда его план сработал, когда церковь разнесло бомбой, трупы нацистов засыпало обломками, а опасность миновала, Кроули, как ни хотел поговорить с Азирафелем, но лишь отдал ему спасённые книги, а сам как можно быстрее запрыгнул в свой автомобиль. Бентли не была его «альтер эго» в полном смысле, но за прошедшие десять лет охотно пропиталась демоническим духом, и между ними образовалась взаимосвязь, для которой не существовало слова в человеческих языках. От жжения в ступнях Кроули не мог избавиться чудом, демонические чудеса не работали против святости. Но он сбросил телесную боль в железное тело Бентли. Нервной системы у неё не было, так что боли она не испытывала, Кроули это знал. Лишь когда Азирафель, любовно обнимая свои книги, подсел к нему на пассажирское сидение и они тронулись, Бентли не летела плавно, подобно пущенной стреле, как обычно, а подпрыгивала на каждой трещине, на каждой куче обломков, усыпавших улицу после бомбежки. Конечно же, бутылки в ящике разбились. *** В конце этого удивительного дня Кроули, усаживаясь в глубине книжного за стол вдвоём с Азирафелем, подумал, что на этот раз наказание Ада будет куда дольше и суровее, но он ни о чём не жалел. Ведь Азирафель сегодня весь день выглядел настолько воодушевлённым, если не сказать счастливым, что оно того, пожалуй, стоило. Азирафель, крепко прижимающий спасённые книги к сердцу, пока они ехали в Вест-Энд. Азирафель в стенах своего книжного, смущённо глядящий на него и выговаривающий слово «друг» с такой вопросительной интонацией, что в это короткое созвучие уместилось целое трепетное признание, целое некогда глубоко внутри спрятанное размышление: «Кто ты мне? Меньше, чем друг? Больше, чем друг?» Азирафель, восторженно жмущий ему руку обеими руками в лавке фокусов, когда они решили купить злосчастный фокус «Ловля пули». Азирафель, схвативший боа, чтобы покружиться по гримёрке в эйфории после своего выступления. Все эти драгоценные воспоминания теперь навсегда его. А когда компрометирующая фотография, которую ангел в театре стащил у Фурфура, легла перед Кроули на стол, тот с трудом поверил, что он настолько везучий сукин сын. У кого ещё есть такой ангел? А? После нескольких торжественных тостов они по-домашнему переместились из-за стола, один на диван, другой в кресло, и продолжили неспешные возлияния. Как ни крути, а сегодня они оба заслужили завершение дня, щедро сдобренное алкоголем. — Дорогой мой, — сказал Азирафель, задумчиво покачивая вином в ополовиненном бокале, — тебе впредь следует быть более осторожным. — Уж кто бы говорил! — улыбнулся демон, с невольным уважением вспоминая аховое положение ангела в церкви. — Кроули! — нахмурился Азирафель. — Позволь мне, пожалуйста, самому решать это, — вспыхнул Кроули и сверкнул глазами. — И всё же я бы предпочёл, чтобы ты проявлял бо́льшую степень осмотрительности. Иногда ты непостижимо беспечен, — покровительственно сказал Азирафель, взглянув на него с упрёком. У Кроули аж лопатки зачесались, так захотелось сбить с ангела эту спесь, он сел попрямее и встряхнул невидимыми крыльями. Хоть ему и была приятна забота, кроющаяся за этим надменным фасадом, но неужели Азирафель не понимает?.. Захотелось, чтобы он растерялся, покраснел, спрятал глаза… — Ангел, — слегка искривив губы в ироничной улыбке, позвал Кроули, — а ты не хочешь извиниться? Азирафель поднял на него серьёзный взгляд. — За что? — как можно сдержанней осведомился он. Азирафель ожидал, что его расстроит такой поворот в настроении демона, ведь так хорошо только что разговаривали! Но возникшее в воздухе напряжение вдруг зазвенело предвкушением. — Я намекну, — кивнул демон, закинув руку на спинку и вытягивая ногу вдоль дивана. Напряжение от этого только усилилось. — Когда я должен был рискнуть всем и выстрелить, там, на сцене, я выстрелил. Потому что иногда есть то, что стоит риска, — еле слышно прошуршал он. — А помнишь день, когда я попросил тебя принести мне… святую воду? Кроули запнулся, но решил, что в этом уголке книжного можно говорить прямо, никто не услышит, да и окна были плотно защищены затемнением. Азирафель скептически собрал губы, прищурился и остро глянул на Кроули, но ничего не ответил. Естественно, он помнил. — Таким образом, — продолжил Кроули, чувствуя, как его захватывает опасный азарт, — ты не согласился рискнуть чем-то, что, видимо, важно для тебя. Не знаю, насколько это для тебя важно… Демон почувствовал, что он сейчас договорится до вещей, которые были слишком личными для обсуждения с… с кем бы то ни было. Но Азирафель, по счастью, перебил его. — Потому и не согласился! — горячо воскликнул он, опираясь локтями на ручки кресла и весь выдвигаясь из глубины мягкого текстильного нутра навстречу ему. — Возможно, я был не прав, но… Кроули отметил это экспрессивное движение, но внешне остался невозмутим. Азирафель сидел теперь на самом краешке кресла, одну ногу подтянув поближе к себе, другую выставив вперёд, будто готовый немедленно вскочить. — Ты был не прав, — подтвердил Кроули и приподнял брови, оценивающе улыбаясь, ожидая от ангела следующего шага. Азирафель уже много веков не видел на лице Кроули такого выражения. Узкие зрачки демона сделались чуть шире обычного, а радужка отливала глубоким густым цветом чистого оливкового масла в свете свечей. Невероятно: Кроули вновь искушал его, и чем?! Извинительным танцем! А Азирафель не мог устоять. Но инициативу он перехватит. И ангел спросил, склонив голову чуть набок, мрачно усмехаясь и безупречно отмеряя интонацией долю любопытства, долю иронии, долю высокомерия: — Ты хочешь извинений? Кроули стало очевидно, что Азирафель поставил его в положение, когда он должен открыться, должен прямо признаться в своём желании. Но — будь он проклят ещё раз! — за то, чтобы получить извинительный танец в этот день, в этот же самый день, когда между ними уже столько случилось — немного пойти ангелу навстречу было бы справедливо! Кроули тоже подался чуть вперёд, заглянул в самую глубину глаз Азирафеля и медленно проникновенно ответил: — Хочу. Лицо Азирафеля самую чуточку потеплело, как будто он был строгим учителем, услышавшим правильный ответ. За такую откровенность он согласен был сам предложить Кроули следующую подсказку: — Извинительный танец? — спросил он, едва заметно улыбаясь. — Да, — ответил Кроули сразу же, пока голос не изменил ему. Азирафель, давно готовый встать, легко и пружинисто поднялся, по пути оставил бокал на столе, деловито отодвинул стул, который ему мешал, и встал в середине свободного пространства, оставляя Кроули несколько мгновений, чтобы приготовиться к созерцанию. И вдруг он сделал несколько ладно спаянных друг с другом движений, гармоничных и ловких, идеально балансируя свои шаги и жесты рук. Всё действо произошло так стремительно, что Кроули даже не сумел отделить взглядом, как одна позиция этого танца перетекала в другую. В завершение Азирафель сделал чудесной красоты оборот вокруг себя и, одну руку прижав к сердцу, а другую держа на отлёте, выполнил поклон. — Я был неправ, — негромко и спокойно выговорил он. И когда он выпрямился, Кроули стало очевидно, как хочется ангелу расцвести победной улыбкой, но он до поры сдерживается. — Великолепно, — искренне выдохнул Кроули. Благо, слово это можно было считать не его эмоцией, а простой оценкой проявленного мастерства. Широкая улыбка Азирафеля была ему наградой за честную интонацию. Ангел счёл, что ритуал завершён, вернулся к креслу и снова уютно устроился в нём. — Когда-нибудь и я могу попросить у тебя извинений, — улыбаясь и лучась мягкими морщинками у глаз, вкрадчиво выговорил он. — Не-е-ет, — с неверием протянул Кроули, а у самого в животе похолодело от испуга, что Азирафелю нечто подобное пришло в голову. Теперь ведь не вытравишь! Демона захлестнуло смешанными чувствами, он даже думать не желал, что сделается жертвой своей же проделки, но не мог не ощутить и справедливость вероятности подобного поворота. Всё это слишком волновало, вгоняло в дрожь, если начать задумываться, поэтому он слегка взмахнул ногой, чтобы взбодриться и встать, пользуясь инерцией этого замаха, это помогло вытряхнуть из головы все мысли, смущающие его покой. Он подошёл к столу, плеснул себе ещё вина, а потом предложил подлить в бокал Азирафелю. Ангел согласился. В тот вечер они эту тему больше не поднимали.