I've found a home in you

Гарри отчего-то хотелось верить, отчего-то он внушал чувство безопасности и комфорта. Поэтому Луи попросил у него работы, поэтому он поверил его словам. Здесь, в этом доме, он собирался начать жизнь с чистого листа. На дворе стояла середина августа, юноша жил в доме архитектора ровно месяц. За это время он немного набрал в весе, а некоторые из старых синяков зажили, но на лице еще оставались ссадины. Никто не спрашивал сколько ему лет, что с ним случилось и т.д. Парня это абсолютно устраивало, несмотря на то, что со стороны домочадцев чувствовалась настороженность. Но юноша их не осуждал, поскольку на их месте он вел бы себя точно так же. Луи помогал в готовке, стал ездить в город вместо Тома или с ним, который, как и Мария, уже не был молод. Он также носил воду, колол дрова, косил траву, ухаживал за двумя лошадьми и помогал с маленьким огородом Марии, который расположился на заднем дворе. Каждый день был счастьем, парень даже не спал первую неделю после выздоровления из-за кардинально изменившийся жизни. Он мог спокойно мыться, читать книги, играть на пианино, разговаривать с другим постояльцами дома. В конце концов, спать на кровати в теплом доме и есть вместе с остальными. Луи казалось, что он выиграл в лотерею. Хотя ему все еще снились кошмары, иногда накатывала паника, он дергался от каждого шороха и иногда смотрел в одну точку, переваривая события прошлого; мог расплакаться просто так, и все усугублялось приступами боли в теле, но все равно становилось лучше. Хунд тоже весьма быстро освоился, он также, как и хозяин, стал спокойнее. Гарри наблюдал за всем этим со стороны, не вмешиваясь. Они почти что не пересекались, но Луи все равно не выходил у архитектора из головы. Будучи весьма эмпатичным, молодой человек чувствовал, что юношу что-то гложет и сильно тревожит, и он старался понять что. Но попытки были тщетными, и вместо разгадки тайны под конец лета он стал засматриваться на сильную спину и руки загадочного юноши. В отличие от Гарри в Луи чувствовалась сила — дикая, неукротимая. И у архитектора было сильное желание прикоснуться к ней, почувствовать ее. Обладая от природы мягким характером, он всегда стремился к подобной силе, волевые люди его пленили. Но этот — особенно. Вместе с тем, то, что он ничего не знал о юноше — отталкивало и в какой-то степени пугало. Вдруг он и правда был сбежавшим преступником, осужденным на смертную казнь? — Но с другой стороны, когда я вижу его чистые голубые глаза, в которых плещется грусть, когда я вижу его размеренные движения, когда вижу его, спокойной читающем в моей библиотеке, то понимаю, что он не опасен. Смущает ли меня, что он ничего о себе ни разу так и не рассказал? Да. Но хочу ли я его оттолкнуть? Нет. — Гарри задумчиво наблюдал в окно ресторана за людьми, идущими по заснеженным улицам. Сегодня ему удалось за долгое время встретиться со своим другом Лиамом, которому мог доверить почти все свои сомнения, мысли и чувства. Молодой офицер был одним из немногих, с кем Гарри удалось найти контакт. — Да, непростая ситуация. Но от тебя и не стоило другого ждать: влюбиться в странного незнакомца — в твоем духе, — молодой человек по-доброму усмехнулся. — Что?! — архитектор резко повернул голову, пристально смотря на друга, — не говори глупостей! Лиам слегка склонил голову и приподнял бровь, как бы говоря: «Ты сейчас серьезно? Себе-то хоть не ври». Повисла долгая пауза, которая сопровождалась пристальным взглядом карих глаз. И Гарри сдался. Он тяжело вздохнул, прикрывая глаза рукой. — Ладно, может ты и прав. И как раз-таки из-за этого меня и еще больше беспокоит, что я ничего не знаю о нем. Мне хочется понять его; мне хотелось бы хотя бы подружиться с ним, но вот уже прошло почти полгода, как Луи живет у меня, но он все еще держит дистанцию со всеми нами. Он выглядит как неприступная скала. Как самая красивая неприступная скала… — Эх, Гарри-Гарри, любишь же ты сложности… А если серьезно, то поскольку ты не чувствуешь от него угрозы, тогда дай ему просто время. По всей видимости, до недавнего времени жизнь его была не сахар, поэтому не стоит ожидать от него доброты и ласки. Ты же сам когда-то вел себя также, помнишь? Скрытный, холодный и…нервный. Да, Гарри отлично помнил. Он долго не мог довериться Лиаму, который стал для него защитником — юноша все искал в нем изъян, подвох, но не ходил его. Да, изначально их взаимоотношения носили «коммерческий характер» — Лиам защищает, а Гарри помогает ему с учебой, но постепенно это переросло в крепкую дружбу, хоть у архитектора и ушло много времени на то, чтобы довериться. Но Лиам не довил на него и терпеливо ждал. — Да, друг, пожалуй, ты прав, — спустя минут раздумий сказал Гарри. На дворе уже стоял декабрь, а это означало приближение Рождества. Ежегодно мистер и миссис Стайлсы в честь этого события устраивали бал-маскарад, в котором принимали участие не только их друзья и знакомые, но также их прислуга, включая Марию и Тома. В этом году Гарри собирался ехать вчетвером. Но когда Луи услышал про визит, то совсем не был этому рад: он давно не бывал на таких массовых и светских раутах, юноша отвык от общества людей — даже толпа на рынке наводила на него панику, что же будет здесь? Но и отказаться он не мог, посему неуверенно пробубнил себе под нос: «Хорошо, сэр». Ситуация усугублялась необходимостью съездить и купить костюм вместе с Гарри: во-первых, архитектор собирался купить вещь на свои деньги, а во-вторых (и главное), Луи отчего-то смущался в присутствии мистера Стайлса. Когда он находился рядом, юноша чувствовал себя рядом с ним комфортно и дискомфортно одновременно. В один день все стало еще хуже — в середине ноября Луи проснулся ото сна, в котором целовался с Гарри. После этого юноша не только смущался, но и испытывал стыд при виде архитектора, компанию которого пытался отныне избежать. А тут было необходимо провести с ним несколько часов фактически наедине. Луи не знал, откуда взялись подобные чувства. Сначала он списывал смущение на свою замкнутость, а также, что он врет архитектору, к которому проникся уважением — Гарри много работал, зачастую поздно приходя домой. Но даже когда он был уставший и иногда раздраженный, то всегда был вежлив и мил, особенно с юношей. Вероятно, это и стало причиной того странного сна — за долгое время Гарри стал единственным человеком, который был к Луи добр. Но от этой мысли легче не становилось. Молодые люди ехали в карете в неловкой тишине. Поначалу Гарри пытался завести разговор, но Луи отвечал сжато и невнятно, поэтому все сошло на нет. Юноша вскоре пожалел об этом — лучше бы они говорили о погоде, чем ехали вот так. Луи собирался уже было начать разговор, когда карета остановилась. Архитектор безразлично вышел, оставляя юношу наедине со своими мыслями. Во время примерки Гарри оживился, зато Луи устал примерять костюмы спустя полчаса, но архитектору то не нравилась посадка, то цвет, то брюки, то пиджак, то сидело вроде хорошо, но уже Луи было неудобно. Так прошло часа два, за это время мальчик едва смел пикнуть, находясь под пристальным взглядом зелёных глаз, однако когда он уже был достаточно измучен, то набрался смелости, чтобы выразить свое мнение: — Извините, — окликнул Луи продавца и Стайлса, когда те выбирали очередной костюм. — Да, Луи? Что-то случилось? — спросил Гарри обеспокоенно. — Нет, все в порядке, просто… Мистер Стайлс, я доверю Вашему вкусу, но может…я сам выберу себе одежду? Пятнадцать минут и мы уйдем. Просто обозначьте мне бюджет. Произнеся кое-как эти слова, юноша ожидал, что мужчина сейчас накричит на него, обвинит в дерзости и чего еще пуще — ударит, но вместо этого он спокойно произнес: — Да, давай. Но не торопись, — Гарри попытался сказать это максимально беспристрастно, но было видно, как он хотел бы и впрямь уйти из этого гребаного магазина через пятнадцать минут. Луи свое обещание сдержал и уже через обозначенное время он стоял в классическом черном костюме и лакированных туфлях. Хотя костюм и был далеко не самый дорогой, но держал себя в нем юноша так, словно он аристократ. Гарри был поражен: во-первых, как выглядел молодой человек, а во-вторых, как быстро и ловко он смог подобрать себе наряд. И этот человек только сегодня утром матерился отборным матом, когда на него рухнули рухнули на кухне кастрюли. Удивительно.