15 осколков Персиваля Грейвса

Заглядывая в сознание, сокрытое для каждого, кроме него, на следующий день, Грин-де-Вальд на редкость доволен увиденным – заложенная мысль всё же пускает корни, как бы Грейвс ей не сопротивлялся. Вообще возможностей сопротивляться чему бы то ни было у него всё меньше. Он думает об этом – пусть в самые отчаянные и далёкие мгновения, когда разум больше не поддаётся контролю, но думает о том, почему они ничего не заметили. Даже о том, почему она ничего не заметила. * * * Они поверхностно знакомятся ещё в Ильверморни: она старше на три года, он с факультета Вампус, она – с Рогатого змея. Они пересекаются не так часто, но как выдающиеся студенты слышат друг о друге то тут, то там – пока лишь как о «мистере Грейвсе» и «мисс Пиквери». Они оба настолько заняты учёбой, что им не до общения. Персивалю тридцать шесть, когда она становится Президентом – он уже год как занимает место Главы Отдела магического правопорядка, и в день её инаугурации занимает своё привычное место: стоящую особняком чёрную скамью. Тогда ей кажется, что он, хищный и полный сдержанной властности, и сам похож на вампуса, всегда готового к решающему прыжку: однако, в тот же день он ясно даёт понять, что отныне он – её щит и меч разом. На церемонии она едва сдерживает дрожь где-то в коленях; ей кажется, что суровый Конгресс не примет её и вот-вот готов раздавить на месте – заметив среди одинаковых лиц внимательный и спокойный взгляд серьёзных тёмных глаз, ей уже немного легче быть сильной и решительной. Он – словно сэр Персиваль из рыцарей Круглого стола, непривычно предан и готов отдать жизнь, если понадобится: ей всегда казалось, что таких уже нет. Работая с ним бок о бок год за годом, Серафина Пиквери всё больше понимает, почему он занимает эту должность, несмотря на тяжёлый характер и невозможную придирчивость – его окружают сотни баек, расписывающих их отношения от нежно-романтических до совсем уж бессовестных, но правдой не является ни одна. В его верности и её расположенности лежит основой нечто куда большее, нежели простой порыв влюблённости, словно им обоим пятнадцать – этого чувства, вопреки так любимым общественностью домыслам, ни в одном из них не было ни на миг. Фундамент здесь – доверие, понимание и уважение; те столбы, на которых благодаря ним обоим держится МАКУСА. При ней он окончательно становится вторым человеком в стране – не обязанным ни отчитываться, ни спрашивать о чём бы то ни было прежде, чем принимать решения. В его руках спокойствие и безопасность всей Северной Америки. * * * Сейчас эта безопасность как никогда под угрозой, пока всё, что может Грейвс – лежать на обшарпанном полу, едва способный даже повернуться. Он знает, что рано или поздно Геллерт выйдет из этой комнаты и больше не вернётся – когда добьётся своего, и ему будет больше неинтересно, как кошке, окончательно замучавшей истерзанную мышь. Ему очень повезёт, если тот сразу использует Аваду, а не бросит его умирать от голода и истощения в одиночестве и бессилии. Мракоборец знает и то, что его здесь никто и никогда не найдёт и не услышит – он ни разу не звал на помощь, не желая опускаться до такого, но может предположить, что о звукоизоляции Геллерт достаточно позаботился, обезопасившись от последствий Круциатуса и прочих побочных эффектов: всё это начинает сводить с ума своей унизительностью каждую минуту беспросветного одиночества. Сейчас его одолел бы даже первокурсник, а самый сильный тёмный волшебник разгуливает под его видом и делает, что хочет – эти мысли кружатся не поддающимся привычному контролю, беспорядочным роем, атакуя ослабевший рассудок. Можно попробовать лишь один вариант – если, конечно, того, что он сейчас из себя представляет, на это хватит. Раньше хватило бы. Персиваль даже не пытается полагаться на невербальную магию – сейчас будет большой удачей, если выйдет что-либо хотя бы без палочки. – Экспекто Патронум, – чуть слышно срывается с пересохших губ – в воздухе лишь на несколько секунд мерцает жалкий, едва различимый сноп тусклых искорок, почти сразу же растворяясь в духоте и пыли. Второй человек в стране стал беспомощнее самого последнего не-мага.