15 осколков Персиваля Грейвса

Персивалю тридцать семь, когда ему с небольшим отрядом мракоборцев наконец удаётся застать Винду Розье и нескольких её сообщников – после непродолжительной схватки те скрываются, по пути теряя остатки собственного достоинства, однако, ему удаётся задержать Альберта Кралла, брата одного из самых сильных тёмных магов. Грейвс проводит на допросах часы, выходя из кабинета посеревшим и с головной болью, но не отступается, продолжая вести свою линию день за днём – младший Кралл юлит и изворачивается, как скользкая рыба из рук, но Глава Отдела магического правопорядка славится своим умением вести допросы, выстраивая целую стратегию кропотливо и непримиримо. Каждый раз, выходя из допросной, Грейвсу кажется, что из него выкачали все силы – однако, внешне он лишь механически приглаживает волосы, пьёт очередную чашку кофе, подписывает новую пачку бумаг и возвращается. Наконец он ловит мага на собственном вранье – тот снова пытается отпираться и протестовать, но Персиваль беспощаден и бескомпромиссно обрывает его одним «мистер Кралл». – За применение Непростительных заклятий, за нарушение спокойствия магического мира, беспорядки и многочисленные убийства Вы приговариваетесь к смертной казни. Низкий голос звучит до отрывистого отчётливо, а на непроницаемом лице не дрогнет ни один мускул – Кралл, бледнея и впиваясь в спину мракоборца отчаянным взглядом, кажется, едва не теряет рассудок от страха и злобы, разом теряя всю свою самонадеянность. – Я не убивал Грейвсов, это всё... Мистер Грейвс! Я требую суда, я имею право, чтобы меня судили – Вы слышите?! Персиваль резко оборачивается, склоняясь к столу и впериваясь в него тяжёлым взглядом тёмных глаз так, что Кралл даже немного подскакивает. – Я и есть суд. Грейвс по-прежнему не выходит из себя (никогда), но в глухом голосе чувствуется отзвук металла – никакого спасения. Персиваль редко присутствует на казнях, но в этот раз неотрывно смотрит от начала до самого конца, пока Кралл окончательно не скрывается в смертоносной жидкости – он не мстителен и никогда не тратил время на это глупое чувство, но внутри утверждается ощущение того, что всё на своих местах. Всё те же руки, что утром подписывали смертный приговор, вечером поправляют галстук-бабочку – его мать-француженка, окончившая обучение в Шармбатоне, внесла немалый вклад в освоение Персивалем всех тонкостей этикета. Несмотря на их соблюдение, он терпеть не может балы и пышные вечера – блеск и мишура пестрящих костюмов с глупой болтовнёй и сплетнями вызывают мигрень в первые же полчаса, а положение «завидного холостяка» утомляет вдвойне, но он неизменно появляется на каждом мероприятии: оставлять Пиквери в этом водовороте суеты, пустого блеска и лицемерия одну он не станет. В диалогах Персиваль сух и скуп, едва заметно и учтиво, но не слишком дружелюбно улыбаясь одними уголками губ на все неприятно-кокетливые «Мистер Грейвс, не убегайте от нас так быстро – лучше расскажите что-нибудь захватывающее»: вне работы мракоборец чувствует себя как охотничья собака на привязи. Однако, воспитанность на первом месте – позволяя себе, разве что, несколько сдержанно-колких фраз, Персиваль неизменно галантен и учтив, обладая одинаковой грацией как в танцах, так и в вынужденных разговорах: встречаясь взглядом с одобрительно-понимающим взглядом Президента, он каждый раз набирается выдержки на остаток вечера, подавляя неприязнь к «светскому обществу». Для него это тоже часть работы.