***
Меня разбудило мягкое прикосновение одеяла, которое теперь укрывало меня. Я открыла глаза и увидела Амена, лежащего рядом со мной. —Неферут, проснулась, —мужчина улыбнулся. —пришёл я только под утро, потому не дождалась. —Почему? —Дело "пустое". Совершенно без зацепок. Эти шезму не оставляют следы, но я знаю как выманить этих гадюк из их змеиных нор. Я ухмыльнулась: —Всегда теперь будешь называть их змеями? Впервые слышу. —Когда их не станет в этом не будет нужды. —Жаль мне их. —Не жалей своих врагов. —Они не лично мои враги. —Потому что лично тебе они ничего не сделали, но для народа они постарались, уж поверь... —Верю, —я поцеловала его в губы, прерывая диалог. Зачем забивать голову подобной ерундой? Мне эти шезму ни к чему.— А ещё, знаешь, вчера... —я на секунду заколебалась. Стоит ли рассказывать о незнакомке в соседней комнате? Она может быть полезной если узнать её получше, а Амен сейчас лишь выпытает из неё информацию, которая никак не поможет. Каков шанс, что она, вообще, что-то знает о черномагах? —Эва, произошло вчера что-то? —Нет. Познакомилась с мальчиком. Нил зовут, —мои щёки едва заметно зарделись от вчерашних воспоминаний. Я гнала прочь из головы лекаря, но, кажется, у моего сердца были другие планы... —Интересное имя. Сколько ему? Я пожала плечами: —Семь-восемь. Смышлёный малый. Амен... можно вылечить кого-то от черной хвори? —Тут уж никто неподвластен. Никто. Можно только наблюдать в каком направлении двигается болезнь, надеяться на лучшее и молиться богу. —Что если... я заражусь?—на самом деле меня интересовало что же будет с Нилом, но спросила я, как всегда, про себя. С губ эпистата сошла привычная мне ухмылка, он стал серьёзным, нахмурился: —Не думай о таком, Неферут... Пока жив я ты будешь жить и проживёшь долгую счастливую жизнь. Со мной или без меня. —Без тебя это уже не будет считаться жизнью. Так, привычка. Мужская рука проснулась моих волос, гладя. Я положила голову на грудь эпистата. Пришло чувство защищённости, уверенности в завтрашнем дне у меня не было, но была та любовь, которую мы отдавали друг другу сейчас. Всё остальное неважно.***
Когда верховный эпистат вновь ушёл, я открыла дверь девушке, что сидела в комнате, не издав ни единого звука за всё это время. Лишь бы не умерла. Замок щелкнул, дверь отворилась. —Теперь-то ты хоть протрезвела?—спросила я. —Да! Протрезвела! И что прикажешь теперь делать, госпожа? Продолжать сидеть здесь взаперти?— дерзко ответила она. —Ага, конечно. Уходи, чтобы духу твоего здесь пьяного не было. Девушка в ответ обиженно сложила руки на груди: —Гонишь, значит? Приютила, а потом... —Приютила? У тебя разве дома своего нет? Нажила проблему. —Проблему? Это ты меня так назвала? И да, дом у меня есть. —Вот и иди к себе домой. —Не указывай мне!—девушка вздохнула и неожиданно улыбнулась, —Ладно. Я Дия. Если понадобится моя помощь- обращайся. Я была удивлена такой переменой в её настроении. Пока я стояла в замешательстве, Дия быстро выскочила из дома. Ненормальная.***
Я весь день пролежала на одном боку и, очевидно, отдавила его. Потому вставать, чтобы налить из графина стакан воды было настоящим мучением. Голова раскалывалась, а на ноге выскочило несколько противных волдырей, как от ожога. Я перелила в стакан прохладную питьевую воду и сделала глоток, сморщилась от того, как жидкость стекла по стенкам сухого горла: мой организм был обезвожен. Слугу я не вызывала, тем самым обрекая себя на болезненные страдания. Пересилив неприятное ощущение, я глотнула ещё раз и ещё, пока не опустошила весь стакан. Снова легла в постель. Моё тело горело и я чувствовала, как оно горит, будто изнутри его съедает огненное пламя. Приложив титанические усилия, я перевернулась на другой бок и взяла зеркало с деревянной тумбочки. Смотреть на себя в таком ужасающем состоянии было действительно страшно: бледная сухая кожа, покрытая мелкими красными пятнышками, огромные синяки под глазами, усталый, изнеможденный вид, растрепанные волосы. И это только лицо. Моя рука с зеркалом упала на кровать, предмет выпал из моих рук, издав громкий звук разбитого стекла. Неужели это черная хворь?