Безраздельное

— Чего вы от меня ждете? Я ребенок, малыш о котором заботится матушка, ведь я ее единственный сын. Мою судьбу определяет другой человек и не от меня зависит ответ. — Значит — медленно произнес мужчина убрав косу в сторону. — Ответ нужен от твоей матери? — Точно не ее. — Что ты имеешь виду? Пронзительные глаза уставились на него, как на очень тупое существо, от чего Мэй Няньцин поперхнулся. Но мысленно дав оплеуху он вновь посмотрел на молодого господина с другим взглядом, пытаясь понять о чем тот говорит. Как понять «Точно не от нее?». Тогда от кого же? Разве не мать ребенка должна дать согласие на ученичество в храме Хуанцзи? Было вполне достаточно и самого согласия ребенка и нет проблем. Любой на его месте с честью примет предложение, но мальчишка лишь брезгливо морщился, да нос воротил. Издав вздох, больше походивший на фырк кота, когда животному надоело возиться с человеком и тот отпрыгнул от него в сторону, Шэнь Цзю произнес с хрипом: — Моя матушка находится под крылом моей тети-государыни. Лишь ей решать как поступить с ней и со мной. — как нечто обыденное, он раскрыл завесу тайны попав прямо в цель. Собеседник, взрослый мужчина, занимающий очень важный пост в храме понятливо кивнул, скорее всего рассчитывая совсем на другое, но то, что сказал молодой господин было действительностью правдой, о которой он не подумал. Государыня почти не имела власти во дворце, служили ей только те, что прибыли вместе с ней из поместья Мин, но это не отменяло само ее существование и некое покровительство со стороны господина Мин: имея за собой не просто благородную кровь и приближенность к императорской семье вот уже двести лет, но и военную мощь. Последнее сыграло важную роль в решении о помолвки, хотя изначально на первой госпоже Мин должен был жениться первый принц, но судьба распорядилась иначе, звезды не сошлись и жених скончался до свадьбы. Господин Мин насел на прошлого государя и не выдержав объявил свадьбу второго принца и первой госпожи Мин. Девушка имела тепличный характер, мягкая и нежная она не подходила на роль государыни, попросту не выжив во дворце, где всюду шлялись шпионы других семей. Об этом предупреждали господина Мина, но тот был глух, когда дело касалось положения его старшей дочери, поэтому за безопасность отвечал жених. Между вторым принцем и первой госпожой Мин не было друг к другу чувств, лишь уважение и взаимопонимание помогло без проблем организовать свадьбу и будущее наследника. Даже сейчас эта парочка вели себя на публике, как настоящие супруги: строгий в меру муж, как положено правителю и его прекрасная луноликая жена. И при всем этом у обоих малая часть власти. Государыня спокойная и понимающая женщина, привыкшая ко дворцу и подданным. Шестилетний наследный принц пошел в свою мать, практически ничего не унаследовав от отца-государя. Светлый мальчик. — Если я попрошу Ее Величество забрать тебя в храм, ты пойдешь? — Слово Ее Величества тети закон. — Бывшему владыке Цинцзин надоело, этот монах не отвязывался сколько бы его не посылали. Причем Шэнь Цзю чуть ли не прямо говорит идти тому вон. Жаль, что ни слуг, ни больных в его палате нет, но в другой, дальней части лазарета, скрытой дверьми, слышались голоса. В прошлом, для всяких инцидентов, вроде извечных стычек владык Цинцзина и Байджаня, на пике Цяньцяо специально возвели отдельную пристройку, чтобы двоих братьев по секте смогли полечить насильно вырубив горькой гадостью. Также пристройка, если ее так можно назвать, служила для того, чтобы всякая брань, что доносились из уст «благородных и сильных заклинателей», владык своих пиков и самой секты Цанцюн, не тронула нежных адептов. Шэнь Цзю хотел бы насладиться тишиной в одиночестве, поразмышлять о своей судьбе, да поспать при возможности. Может кошмары не будут его беспокоить. Но кто бы дал? — Если это все, можете покинуть меня? Вы сами сказали отдыхать. — сдерживаясь, чтобы не зашипеть, как гадюка, Шэнь Цзю попробывал еще раз выпроводить монаха. — Пока не могу. Твоя служанка получила об- …травму, поэтому меня попросили посидеть и приглядеть за тобой. — запнувшись, чтобы ненароком не сказать «обморожение», нервно произнес мужчина, сохраняя улыбку. На его слова Шэнь только хмыкнул, повернулся на бок подальше от смазливого монаха и укрывшись тонким одеялом, прячась в собственном импровизированном мирке, стал проверять внутреннее состояние. Он не дурак, чтобы упустить такое от своих глаз. Его ци весело переливалась по меридианам, чувствовалась легкость и сила, которую он испытывал разве что, когда его учитель проводил осмотр, чтобы исправить искривление. Неправильное наставление У Янъцзы разрушило основу, которая могла бы с должным усердием стать невероятной, и возможное раннее зарождение золотого ядра. Но что нет - тому не бывать. Он привык к тому, что в жизни нельзя заполучить что-то кровопотливым трудом: оставалось рвать на куски собственное эго, идти на уступки и ждать. Терпение порой не раз спасало ему жизнь, враг сам губил себя в самоуправстве. Были лишь сожаления … он так и не смог достичь полноценного золотого ядра. *** Перебирая длинные волосы руками, чтобы заплести косы, Куифэн в какой-то момент могла насладиться покоем: не было буянившего мужа, ворчливых и вредных соседей, и тяжелой работы. В отражении зеркала она видела красивую, но побитую жизнью женщину. Чем-то она напоминала свою мать в ее последние дни. А от того, — до побеления костяшек на руках — боялась уйти не оставив после себя ничего. По крайней мере сейчас. Малыш Сяо Жун нуждался в ней больше всего, а Куифен не могла бросить своего ребенка. Но … тяжелый вздох и усталость давали о себе знать. Никакая пудра не могла скрыть синяки под глазами, тонны косметики не могли скрыть тяжелую жизнь. Руки у нее грубые и шершавые, они не подарят ребенку ласку и нежность. Куифен не знала, как сложится ее жизнь во дворце: позор есть позор, его не очистить даже смертью. Внезапный стук в дверь развеял ее самокопание: — Войдите. — продолжая вплетать в прическу косы, зацепляя их изящными заколками, проговорила Куифэн. В покои вошла Ли Лу. После побега спустя три с половиной года Ли Лу из худощавой девочки превратились в настоящую красавицу: длинные чернявые волосы водопадом струились по спине; темные, точно бездна глаза сияли при свете и становились похожи на ограненные драгоценные камни. Белоснежная кожа, о которой многие девицы из знатных семей могли только мечтать, имели на щеках приятный легкий румянец. Да, теперь Ли Лу стала взрослой женщиной, и ее взгляды изменились. В саду у сестры-государыни им не удалось поговорить, а после Мин Лан увела ее во дворец, подбирать платья. Занятая новостями нынешней власти и подборкой новых украшений, Куифен потеряла счет времени, а старшая сестра, словно прекрасный золотой пион, расцвела при ней и после, разве она могла перечить? Промолвить? Сейчас у нее появилось время, но нет желания с кем-либо общаться. Закончив с прической, которая без помощи служанок вышла не очень, Куифэн повернулась к давней подруге. Глаза ее не подвели, Ли Лу и в правду беременна. — И кто же счастливчик? — собственный голос отдающий радостью звучал не знакомо, чужим. Ли Лу стояла возле дверей опустив голову, а при этих словах плечи дрогнули. Одной рукой она дотронулась до живота, погладив выпуклость, но тут же одернула ладонь. Такое поведение Куифен посчитала странным. — Я что-то не так сказала? Ли Лу? — Госпожа … — женщина набиралась сил, чтобы промолвить. — Третий. — Третий? Ли Лу подняла голову, ее темные глаза наполнились искренней радостью, а с губ раздался смешок. Напряжение спало с Куифен. — Я беременна уже третьим ребенком, госпожа. — Что?! Ли Лу ты серьезно? Не шутишь? — от такой неожиданной новости Куифэн поднялась со стула. С широко распахнутыми глазами она глядела на веселую подругу детства и не могла поверить. С их последней встречи прошло четыре года, когда же Ли Лу успела? Увидев немой вопрос улыбка садовницы приподнялась выше. — Когда вы ушли, спустя два месяца я встретила молодого человека, который помог мне на рынке избежать шайку воров. Благодаря нему я познала, что такое любовь и … так получилось. — в конце голос садовницы затих, а щеки покраснели. — Ее Величество государыня позволила уйти, когда будет необходимо. В городе у супруга появилась лавка, и вскоре я перееду туда и буду помогать ему и растить детей. Все слова Ли Лу были скомканы и сокращены, Куифен поняла только о каком-то юноше, что украл сердце подруги и настругал детишек, но зато женщина была счастлива, а это главное. Неужели все так закрутилось до такой степени? Ее стеснительная и скромная подруга уже стала женой и матерью двоих детей, и ждет третьего. В груди появился тяжелый ком который пришлось проглотить. Не все вечно, все смертные живые существа рано или поздно меняются и умирают, а за место них приходят новые. Вот и Ли Лу упархнула на своих крыльях к своему счастью, а вот она — сломанная игрушка в руках подлеца и негодяя. — Я рада за тебя. — теперь все стало ясно. Куифэн прикрыла глаза представив возможность вновь оказаться в прошлом и поступить иначе: выйти замуж за того, кого выберет отец; родить наследника; остаться в Саньлэ. Такой путь был более правильным. Но предстоящая свадьба сестры и ноль внимания к своей персоне, безразличие окружающих и маленький красный просвет, что вел ее все дальше, и судьба, что ошибочно звала. Ли Лу была права, лучше бы она осталась дома. Не было бы бед на ее голову. Не было бы обмана Ци Тао. Не было бы Ци Жуна? Сердце кольнуло отдаваясь ноющей болью в груди. Если бы она вернулась в прошлое, Куифэн естественно поступила бы по другому, но реальность такова, что такие вещи не происходят. Зато она родила чудесного ребенка, пусть единственный, но Сяо Жун получал всю ее любовь которая у нее была. — Вторая госпожа Мин … — Я больше не вторая госпожа. И больше не принадлежу семье Мин. — сестра сообщила ей об отказе отца от неё и ее сына. Теперь фамилия Мин ей недоступна. Это не было удивительным, отношения с отцом не всегда были теплыми. Мужчина желал сына, но у него родились двое дочерей, а вторая наложница вместе с ребенком умерли от болезни. Не имея наследника, которому можно было передать семью Мин отцу оставалось ждать старческий смерти и увядание рода. Даже императорская семья не спасет его. В этом была своя доля радости, что поселилась глубоко в душе, принося нечто сладостное. — Мне жаль … — Куифэн удивленно посмотрела на Ли Лу. — Ничего. Это не большая потеря. — подумаешь она окончательно потеряла статус среди знати. Отрадно было видеть подругу после стольких лет, но разговор не клеился, они обе не знали о чем говорить, не знали как общаться прежде. Куифен чувствовала себя в не своей тарелке, неловкость так и сквозила через движения и в каждом взгляде. Ли Лу ощущала то же самое. — Вряд ли мы найдем что-то общее как прежде. Так может стоит сохранить воспоминания о нашей прежней дружбе? Прости, Ли Лу … я так не могу. — покачав головой Куифэн, с грустью посмотрела на подругу, которая понурила голову. Длинные волосы скрывали лицо, но даже так женщина могла понять какие на ней отпечатались эмоции. — Четыре года для кого-то всего лишь миг, а для другого — целая жизнь. Ложь. Куифэн не хотела расставаться, но и идти через себя не стала. Им и вправду придется разойтись, навсегда. И дело не в том, что им не о чем поговорить, есть возможность это исправить. С прибытия во дворец прошло не больше недели, еще рано говорить о собственном положении и то, как новость о возвращении повлияет на семью бывшего жениха. Тот поступок в виде плевка в лицо они не простят. Надо же было по молодости натворить бед и сейчас расхлебывать все. А ее сын? Жун-эр приближенный по крови к нынешней правящей семье, но также на половину является юнаньцем. Юнань некогда была отдельным государством, но во время смуты между Саньлэ и гибелью первым принцем, династия пала, а народ пошел кто куда. Большой кусок ненужной земли отошел к государству Саньлэ, обездоленные люди ютились как могли, терпя притеснения со стороны. Мирным людям все равно, но знать вряд ли потерпит «грязную кровь» среди своих, особенно в императорской семье. — Госпожа, я понимаю ваше решение, но остаться в этих стенах одной? Я этого не могу допустить! — не согласная с этим Ли Лу, с решимостью подняла голову, ее маленькие косички встрепенулись вместе с ней, создавая интересный и красочный контраст, похожий на цветок. — Да, прошло четыре года, мы выросли, изменились, но кое-что осталось неизменным! Наши воспоминания. Если на прямоту, уж простите меня, мы были двумя брошенными своими родителями детьми. До нас не было никому дела и мы были друг у друга. Неужели для вас это ничего не значит? Что может значить? Дорого ли ей то, что ушло безвозвратно? Хочет ли она все изменить? Глаза потемнели, теперь они напоминали грязное болото. Куифен не знала чего хочет кроме того, чтобы защитить сына. Такое чувство, что все это время она жила ради других, а не для себя: даже сейчас во дворце сестры, занимая отделенное крыло, что находилась дальше покоев Жун-эра, Куифэн таким образом отводила от дитя часть позора. Она темное пятно на чистом белом полотне. Расправив плечи, чтобы казаться уверенней, Куифен с высока посмотрела на Ли Лу. Пора с этим заканчивать.