Я бы отдал тебе всё

             Скоро новый год. Квартиру постепенно украшали какие-то мелочи, а ближе к тридцатому появилась ёлка, совсем небольшая, под ней стояли подарки, на которые Лёша потратился не хило, но может хоть так получится компенсировать то, что не получается в эмоцианальном плане.              Работы убавилось, офис закрыли на уборку, так что он достаточно много времени проводил дома, прячась по углам комнат, стараясь лишний раз не попадаться на глаза.              — Че сидишь? В магазин надо. — сказала Лена, планируя накрыть стол в новый год.              — Такси вызвать? Или просто доставку закажи. — безучастно сказал комик, не отрывая глаз от телефона.              — Такси давай.              — «А самой блять никак не справиться, всё равно моя карта привязана.» — почему-то злится Алексей, но делает сказанное.              Какие-то бессмысленные, бытовые диалоги, это всё что осталось в их общении за последние полгода, кажется она стала немного меньше донимать, с некоторой холодностью свыклась или пока что терпит, Щербаков не знает, и не хочет знать, думать об этом нет ни сил, ни желания. Он чего-то ждёт.              Остался всего день, потом новый год, и наконец они встретятся со всеми в каком-нибудь классном месте. Нурик приедет? Вернётся хотя бы на дня три? Именно это желание Лёша под куранты загадывал, смотря на тёмное небо за окном, которое то и дело разрезали самые разные и яркие салюты. Оно так похоже на его жизнь, полностью тёмную, только иногда что-то коротенькое, как вспышка, озаряет её, конечно ненадолго, но так красиво.              — Привет, будет удобно завтра вечером часам к девяти приехать? Адрес я кину, отметим хоть по-людски. — звонил один из организаторов. — А, и кстати, с новым годом.              — С новым, удобно будет, ждите. — обрадовался тот, думая, если узнает, что Сабурова нет, то может чуть раньше уехать и допустим по полупустому городу покататься, тоже развлечение, к которому конечно Алексей надеется прибегнуть не придётся.              Уже завтра. Только бы скорее до вечера дожить. А день как специально напряжённо тянется, солнце не спешит садиться, минуты не хотят сменять часы, заставляя Щербакова нервно дёргать ногой.              — Куда так тщательно собираешься?              — С ребятами новый год отметим. — сам не заметил, что улыбался во все тридцать два.              — Аж светишься, Нурлан будет что-ли? — язвила она, обходя комика.              — Не знаю.. — съехала улыбка моментально.              — Удачи.              Лёха кивнул, натягивая футболку и поправляя смявшиеся волосы, натянуто улыбнулся отражению, тренируясь для дальнейшей встречи с людьми.              Лучшая машина, самая дорогая куртка и парфюм, последние найки и трендовые штаны, Лёха старался, так что теперь у Сабурова просто нет права «не приехать».              На улице холодно, снег лежит, но его с утра успели расчистить для пешеходов, Щербаков прыгает в тачку, не даёт ей до конца прогреться и мчит к указанному адресу. Небольшое тёмное здание толком без окон, похоже на какой-то элитный клуб, рядом курят несколько комиков. Лёша узнаёт Амаряна и Хетага, а если они тут, то может и Нур...              — Дарова Лёх. — улыбается Гурам, кидаясь обнимать парня.              — Приветы. — скомканно обнимает в ответ, быстро отстраняясь, сдерживаясь, чтобы не поморщиться от дыма.              — Ты че так рано?              — Да я тут недалеко был, решил домой уже не ехать. — давно вырученный пиздёж, который он говорит уже на автомате, каждый раз, когда приезжает раньше положенного времени.              — Ясненько, у меня такая же фигня.              На языке вертится спросить про Нурлана, но он почему-то стремается, хотя даже не понятно чего, просто так не хочется вновь слышать – «А это не мы должны у тебя спросить?», нет блять не вы. Пожалуйста хватит, и так больно.              Какой-то бессмысленный диалог ни о чём пока съезжается остальная масса народа, так что уже через несколько минут толпа утягивает его в большую залу где-то на нулевом этаже. Барная стойка, танцпол, столики и несколько диванов, а в отдельном закутке на небольшой возвышенности в самом углу их диваны, стоящие вокруг достаточно большого стола, они как бы отгорожены от общего зала, но в то же время могут наблюдать и напрямую участвовать в общем веселье.              Куча красивых девушек, а незнакомых парней не так много, в основном помещение заполняют друзья, друзья друзей, знакомые, люди, которых он видел всего раз и просто молодые комики, только вливающиеся в общую тусовку. Громкая музыка неприятно бьёт по ушам, дым кальянов, алкоголь, какие-то крики и смех. Он бегает глазами по людям, пытаясь выцепить чёрные волосы, приглядываясь к каждому казаху, но пока всё не то. Лёха надежды не теряет, уже несколько раз слышал имя Сабурова от разных людей, кажется он не один его ждёт. И кстати делиться не собирается, сделает всё что угодно, лишь бы Нурлан смотрел на него, потому что блять до боли в животе соскучился, так что ещё немного и он сам к нему в любую точку мира без объяснения заявится.              Проходит полчаса, Лёша сидит на диване, пьёт какой-то сок, принесённый эксклюзивно для него, потому что всё остальное спиртное. Люди вокруг пьянеют, забываются, вливаются в атмосферу, кто-то танцует, какой-то женатый комик сидит в окружении кучи девушек и его кольцо никого не смущает. А кстати Лёшино кольцо лежит дома, зачем-то оставил, хотя все прекрасно знают о его статусе.              — Че сидишь просто, пойдём со... — подходит и к нему какая-то блондинка.              — Не-не, не хочу. — перебил Щербаков, заглядывая ей за спину, боясь пропустить одну казахскую голову.              — Ты кого-то ждёшь? — озадаченно спросила она.              — Да. Меня. — за спиной вырастает Сабуров, Алексей его по голосу узнаёт.              Он оборачивается, в миг забывая про девушку, улыбается, так что кажется лицо треснет, видно, что правда счастлив. Нурлана при виде такого Лёшеньки мягчеет, брови расслабляются, он улыбается глазами, так что другой никто бы этого не заметил.              — Нурик! Так я с вами могу. — воскликнула та, кажется не собираясь отступать.              Лёша тут же хмурится, какой нахуй «Нурик», он кажется уже и его имя к другим ревнует. Нет, ну правда, незнакомая девушка и тут блять – «Нурик», а ещё че скажет?              Сабуров замечает перемену в лице парня, тихо смеётся с этого, в очередной раз думая, что всё-таки Лёха иногда ведёт себя как маленький.              — Нет. Иди вон, к ребятам, они рады будут. — безэмоционально говорит казах, даже не удосуживаясь взглянуть на неё, потому что слишком занят рассматриванием быстро сменяющихся эмоций Лёши.              — Ну и ладно. — обижается, но честно Алексею сейчас на это так плевать, что даже не стыдно.              — Привет. — кидается он на шею Нура, даже не успевая обдумать это действие.              Казах в ответ обнимает, чувствуя запах сигарет, теперь его очередь морщиться, невольно злиться, кто кроме него имеет право оставлять это на Лёхе. Никто. Только он, потому что лишь его запах нравится парню.              — «Бесит блять.» — сам не знает почему, но хочется скорее перекрыть своим парфюмом, кальяном, коньяком, да чем угодно, но своим. Потому что это его друг, ни так ли, именно такие чувства по отношению к другу обычно испытывают?              — Один сидишь. — хочет просто как-то диалог завязать, так как пока из достижений – Щербаков на его руку залип.              — Ага, ты из Дубая прилетел... — говорит то, что думает, забивая на осмысление слов, завтра перед сном всё вспомнит и оценит.              — Позвонили, что отмечать будете, а я традиции обычно не нарушаю. — смеётся тот, пытаясь заглянуть в глаза Лёхе.              А Лёха поплыл, опять эти руки, голос, чёрная футболка, как он медленно пьёт коньяк со льдом, говорит всё тише, ближе, уже почти на ухо, низким бархатом стелет. Протянул руку за его спиной, ладонь почти у лица, так как Лёша съехал вниз, не в силах выдержать давления казаха. Стало особенно тяжело после тех самых признаний, теперь он не в силах отказать себе, запретить.              А Нурик, сидит довольный, изрядно подвыпивший, теребит край Лёшиной футболки, потому что так ему захотелось, при этом отвечая на какое-то вопросы старых друзей. Алексей замер, не в силах оторвать взгляда, пальцы умело перебирают ткань, заставляя парня тяжело выдыхать, кажется, что Нурлан делает это невзначай, просто случайно и комик боится это сбить, только вот пьяный ум Сабурова всё ещё достаточно ясный, чтобы понять, от чего сейчас Щербаков вновь потеряет концентрацию.              Можно ли сказать, что он делает это специально – можно. Видит ли он все эти донельзя голодные взгляды, вздымающуюся грудь, запинки при речи, расширенные зрачки, немного потерянный взгляд серо-голубых глаз. Так сильно соскучился? Лёха никогда не умел врать.              — А ты, Лёх? — оборачивается к нему Сабуров, пытаясь втянуть в диалог с Гурамом и Тамби.              — А... — отстранённо говорит тот, потому что всё прослушал, замечая умилённый взгляд казаха на себе, смущается.              — Ага. Ты вообще слушал?! — эмоционально спрашивает Амарян, немного злится, что Щербаков на него даже не смотрит, прожигая взглядом сильную спину Нурика.              — «Нет, блять, ну конечно не слушал, к чему такие наезды. Ещё ему тут тебя слушать, если бы не я, Лёха давно не сидел бы тут вообще, так что скажите спасибо.»              Стакан. Ещё один, а потом два. Лица сменяются, кого-то уже увозят, бессмысленные короткие диалоги ни о чём. Принесли новую бутылку. Не заметил как там и половины не осталось.              — «Лёх, сколько можно так жалобно смотреть, я как будто тебя чем-то обидел, а ты меня прощаешь уже час. Милый. Пиздецки милый, это вообще не честно, как ты такими глазками щенячьими меня так пошло облизываешь... Господи...»              Голова немного гудит, мысли сменяются быстро, не успевает задержаться, он кажется отпускает ситуацию с каждой секундой всё больше.              — «Так нравятся мои руки? А знал бы, что я ими умею, наверное вообще с ума бы сошёл. Хотя тебе кажется достаточно всего-лишь взгляда. Такой красивый. Просто блядство какое-то.»              Лёша не подозревает о таких мыслях, даже не смеет надеяться, но алкоголь благодарит, потому что с каждым глотком обжигающего напитка Нур раскрывается, его голова тяжелеет, падая на плечо Алексея, он не может сдержать накатившего желания вдохнуть побольше Лёшеньки, оставляя на нём себя.              — «Кольца.. нет? Руки пустые, это как понять. Лёх, это провокация?» — ухмыляется казах, не замечая, что губы растягиваются в сладкую улыбку, больше похожую на оскал, демонстрирующий парню напротив брекеты.              А Лёша сидит безмятежно, расслабился наконец, положил голову на Нурика, который так же лежал на его плече, покуривая изредка кальян. Они остались одни на большом диване, но сидели максимально близко, так что ноги коленками соприкасались, плечами, Алексей буквально чувствовал Нурика собой, его дыхание, сердцебиение, почему-то участившеесе в унисон с его собственным.              Щербаков просто наслаждался времяпрепровождением прикрыв глаза от мигающего света, по ушам всё ещё неприятно била музыка, но Лёха даже сумел отвлечься и забить на неё, полностью сосредотачиваясь на казахе рядом.              — Как новый год отметил? — тихо спрашивает Нур, замечая, что друг заметно оживает, теперь не прячась любуется расслабленным лицом Сабурова.              — Да никак, желание загадал и спать пошёл. — смеётся, нервно поглаживая рукой собственную штанину.              — Сбылось? — по-доброму спрашивает Нурик, сам не зная почему именно этот вопрос вырвался.              — Да... — еле слышно отвечает Лёша, пряча взгляд, жалея, что признался, ведь кажется теперь всё очевидно.              — Новгороде чудо, Лёх. — лениво выдыхая дым куда-то в сторону говорит он, отчаиваясь поймать бегающий взгляд напротив.              — «Новогоднее чудо это ты.» — краснеет, особенно уши, стыдясь собственных мыслей, чувствует на затылке пристальный взгляд тёмных глаз, как будто прожигающих его, так, что чем дольше, тем сильнее Щербаков теряет себя.              — «Блять, он и правда одно желание на целый год потратил на меня, нет, я конечно знаю, что всё это не так работает, но сам факт. Лёша загадал под куранты чтобы я приехал? Господи, ну какой котёнок..» — пьяный ум в конце концов перестал фильтровать мысли, он думал, что думается, ведь сейчас Лёшенька и правда как котик, сидел что-то смущался по пустякам, чем только забавил Сабурова.              Атмосфера вокруг царила больше походившая на хаос, но это клуб, поэтому так и должно быть, просто Щербаков не привык к таким шумным людным местам, поэтому невольно жался к казаху на каких-то неожиданно резких звуках, а потом даже не дожидаясь их, а потому что хочется и похуй, что оправдаться при случае нечем будет, главное Нур кажется вовсе не возражает, даже сам охотнее его одной рукой ближе к себе сгребает.              Не раз Нурлан поймал осуждающий взгляд, какие-то пересуды явно о них, потому что так открыто пялиться совести не надо, не раз заметил качающиеся головы, каких-то девушек, что боятся подойти, в итоге бегущих разносить сплетни, потому что «ни себе ни людям» жизни не дадут спокойной. Хорошо, что Лёша не видит, потому что Сабурову откровенно поебать, он даже чуточку гордится, нравится, что все видят как он вальяжно сидит рядом с присмиревшим бесёнком, которого никому не удавалось так укротить. Нравится замечать ухмылки, потому что знает, раз так, значит он до сих пор для Лёхи много что значит, ведь он никому не разрешил бы так открыто на себя навлекать бесконечные слухи, а тут кажется сам стремится увеличить их количество. И всё же, правда, хорошо, что Щербаков не видит, потому что в глубине души казах немного боится его реакции, Лёша в отличие от него сейчас здраво оценивает ситуацию, он трезв, а не идёт на поводу у желаний и инстинктов. Вдруг испугается, подумает о том, о чём сейчас не время, поэтому тот даже шикает незаметно на нескольких людей, давая понять, что нельзя переходить границы.              И всё бы хорошо, как вдруг на его телефон приходят аж три подряд смски от контакта с надписью «Жена», Алексей случайно замечает это, как-то мелко, едва заметно вздрагивает, будто приходит в себя, немного пятится, чувствуя, что сердце, потерявшее бдительность, будто холодной водой облили. Он украдкой смотрит на Нурлана, а тот никак не реагирует, телефон не берёт, вместо этого за очередным стаканом тянется, почти залпом выпивая чистый виски, так что невольно морщится, жалея, что не разбавил хотя бы колой.              Лёхе в моменте дико хочется тоже выпить, забыться, чувствуя горечь алкоголя, а не то, от чего бежит его сознание. Опять оно, кажется уже давно где-то в уголке неприметно сидит, прячась, но постепенно заполняя собой всё. Он никогда не пил, никогда не хотел даже смотреть в сторону алкоголя, Нур, что же ты делаешь... Ломаешь меня?              — Пойду проветрюсь, а то голова болит. — оборачивается Лёша к казаху, замечая неуловимый вопрос в его глазах.              По телу пробегает неприятная дрожь, места где-то только что касался Нурик обдаёт холодом, он ёжится, на несколько секунд обнимая самого себя. Казах видит это, озадаченно смотря вслед, делает последний глоток и встаёт за ним.              Холодный воздух обдаёт лицо Алексея, куртка плохо греет, Москва не спит, но до него еле доносится её шум, он стоит с другой стороны здания, бездумно смотря в темноту какой-то подворотни, где нет даже фонарей, почему почти в центре есть такое место.              Щербаков просто стоит, даже не взял в руку телефон, чтобы при случае оправдаться. Голова тяжёлая, он чуть откинул её назад рассматривая небо. Прошла минута, другая, потом комик потерял счёт времени и связь с реальностью. Только дым знакомых сигарет привёл его в себя, он распахнул глаза, оборачиваясь. Нурик стоит рядом, курит, так же смотря на небо, его лицо расслабленно, от этого кажется суровым, но Лёха то знает, так что это вызывает у него чувство домашнего комфорта, где никому не нужно играть фальшивые эмоции, он невольно любуется, засматриваясь на брови, потом глаза, в ночи они кажутся ещё темнее и глубже, потом на губы, к которым периодически подносится сигарета, как те обхватывают её, демонстрируя Лёше свою мягкость, которой он раньше не замечал. Из-под них видно зубы в брекетах, ему безумно идёт, острый зуб впереди всё также красуется, заставляя Щербакова краснеть от одной мысли его на своей шее. Он зависает, слишком явно рассматривая губы Сабурова, так, что когда тот тушит сигарету, Лёха приходит в себя, замечая такой же пристальный взгляд, будто пытавшийся отгадать его мысли.              — Устал? — мягко спрашивает Нурлан.              — Да не, просто захотелось свежего воздуха. — наконец отрывает взгляд от казаха, стараясь сосредоточиться на чём угодно.              — Ясно. Лёх, как у вас тут дела, что интересного происходило, какие планы у тебя? — правда интересуется тот, а ещё пытается хоть чем-то отвлечь Щербакова от каких-то грустных мыслей, потому что лицо у него сейчас как-то осунулось.              — Не знаю, мало куда хожу с пацанами, да и не зовут меня уже. — пожимает плечами парень, жалея, что не смог рассказать ничего интересного.              — Было время... — хотел что-то сказать Сабуров, но замолчал, кажется боясь слишком сильно надавить на Алексея.              А Лёха молчит, неуверенно перебирая пальцами кусок куртки, кутаясь в неё от внезапно подувшего ветра. Нурлан замечает, что тому холодно, легонько берёт его за локоть и уводит в помещение.              — Пойдём, а то замёрзнешь.              — Но я не... — хочет оправдаться, немного смущается от внезапной заботы, но слушается.              — Идём-идём. — улыбнулся Нур, замечая Лёшин потерянный взгляд.              Вновь они в полутёмном помещении, где заметно теплее, Нур не отпускает локоть, ведёт его к их месту, но теперь садятся в самый дальний угол, где кажется и музыка не такая громкая. Поймать то же состояние получается через несколько минут, Лёша даже почти забывает про сообщения на телефоне Сабурова, опять разрешая себе окунуться в его парфюм, тёплые руки и низкий голос. Пугает только то, что Нур не перестаёт пить, осушая стакан за стаканом, да, он умеет это делать, умеет не пьянеть, но всё равно каждый глоток Щербаков сопровождает немного испуганным взглядом.              — Сейчас приду. — говорит на ухо Нурлан, опаляя шею парню горячим дыханием так неожиданно, что у того вырывается несдержанный вздох.              — Ага. — быстро кивает Алексей.              Но не может высидеть и трёх минут, вскакивает, направляясь в туалет, за казахом, оправдывая себя всем чем угодно, на деле просто желая увидеть его прямо сейчас, удостовериться, что всё хорошо.              Когда заходит видит, что тот моет руки и умывает лицо, так что вода капает с его взъерошенных волос, делая казаха ещё более красивым в этом приглушённом свете.              — Нур, зачем ты столько пил? — обеспокоенно спросил Алексей.              — За нас двоих. — улыбается тот, понимая, что даже холодная вода не дала ему протрезветь.              — Давай, домой тебя отвезу?              — Лёх, да я ещё... а хотя, давай, если не трудно. — соглашается, понимая, что дальше сидеть просто нет смысла.              Он поддерживает пьяного друга на выходе, боясь, что тот зацепет косяк, да так и ведёт до самой машины приобняв, давая возможность облокотиться на себя всем весом. Снимает куртку, сам закидывает назад, отодвигает максимально переднее кресло, чтобы казах ноги смог вытянуть и поудобнее, не то сесть, не то лечь. Печку включает и терпеливо даёт прогреться, смотря на полусонного Нурика рядом, который как кот свернулся на кресле. Едут в тишине, слышен только шум колёс, да редкие выдохи.              — Лёх... воды? — оборачивается к нему, на несколько секунд устанавлия зрительный контакт, смотрит так жалобно, что хочется обнять.              — Есть. — комик рад, что купил её по пути и недопил, наклоняется, берёт с двери бутылку.              Уже через секунду Нурлан пьёт, жадно, так что какая-то непослушная капля бежит по подбородку, скрываясь куда-то за футболку, где Лёшин взгляд не может видеть никого кроме чёрной ткани, а так хочется. Он старается не отвлекаться, концентрироваться на дороге, но дёргающийся кадык парня рядом заставляет взгляд метаться от лобового стекла к шее и обратно.              Почти приехали, опять тот же знакомый двор, откуда он когда-то сокрушённо смотрел на две тени, про которые сейчас совсем не думает.              — Нур, а как оно, целоваться с брекетами? — неожиданно выдаёт он, боясь посмотреть на друга рядом.              А тот хмыкает, губы опять невольно растягиваются в улыбку, замечая красные уши Щербакова, как тот сжимает руль, что его сердце буквально слышно, глаза теперь наоборот тупо пялят в одну точку.              И вместо того чтобы сказать что-то по типу «У тебя же они тоже были, так и не попробовал?» или ещё как-то подколоть, вывести в шутку, да что угодно, хоть промолчать.              Он резко встаёт, как-то слишком уверенно для три секунды как пьяного, тянет лицо Лёши на себя и целует. Прямо в приоткрытый от испуга рот, сразу языком, как будто куда-то торопится, мажет по губам, врывается внутрь, страстно, резко, даже немного грубо, по свойски. Так вот как оно, целоваться с самим Нуланом Сабуровым – ахуенно. Он сжимает лицо двумя руками, перемещая их на шею тянет на себя, горячим языком исследует рот, заполняя его, сплетая их в страстном танце. Лёша тоже включается, активнее двигается в такт казаху, позволяя ему безоговорочно вести, он чувствует вкус, какой он до ужаса возбуждающий, нотки алкоголя и никотна вперемешку с его собственным сводят Алексея с ума.              А Нурик кажется вовсе не планирует замедляться или заканчивать, он пропускает его отросшие волосы сквозь руку, сжимает, оттягивая назад, заставляя открыть рот шире. Губы болят, но Щербаков безбожно от этого кайфует, он плавится под умелыми руками, отдаётся проворному языку и насовсем забывает про брекеты, сосредотачиваясь на Нурлане, получая максимум удовольствия, чувствуя его всем телом, в душе понимая, что это возможно не только их первый раз, но и последний.              Нур всё-таки отрывается от покрасневших губ, которые он только что укусил напоследок, опускает взгляд вниз, замечая внушительный бугорок на штанах Лёши. Ему сносит голову, он выскакивает из машины, кажется слишком хлопая дверью, но оба не замечают этого. Так же резко открывает дверь Щербакова, тянет его на себя. Ещё мгновение и они у подъезда, внутри темно и почему-то сыро, лифт, знакомый этаж, секунда за секундой, Сабурову жарко, он стаскивает их куртки, оставляя где-то на полу, жмётся к Лешиному лицу, слыша как тот глухо и сдержанно постанывает. Руки дрожат от перевозбуждения, он стягивает с Лёши штаны до колен, толкает его к стене, придавливая одной рукой в грудь, рассматривая белые боксёры, в которых тесно измазанному предэякулятом члену, который он мгновенно сжимает, ловя губами тяжёлые вздохи.              — Нур...! — хнычет парень, утыкаясь ему в шею, вздрагивая от уверенных касаний немного холодных пальцев, обвивающих его талию.              Не успевает дышать, задыхается от кажется слишком плотного горячего воздуха вокруг, или от обнажённого торса Сабурова напротив, от слишком активных движений на своём члене, напористых поцелуев, укусов куда-то в ключицы и ниже, от того, что буквально через мгновение перед ним вырастает возбужденный член казаха, который сравнительно больше Лёшиного, так что тот замирает, боясь сбить такой пылкий настрой Нурлана. Он соединяет их вместе, обменивая первичной смазкой , размазывая её по стволам, собирая с покрасневших головок, которые то и дело скрываются под уверенной рукой Нурика.              — Помоги.. — хватает он свободную руку Щербакова, обхватывая ей с другой стороны, соединяясь пальцами.              Теперь и Лёха двигает в ритме заданном Сабуровым, быстро, отчаянно, как будто в последний раз, так, что приходится закусывать губы сдерживая слишком яркие стоны, которых светловолосый пока боится сам.              Нур мычит, глухо выдыхает, периодически ловя предательски красноречивый взгляд поплывших глаз, на которых скопились слёзы от нахлынувших чувств. Тут же целует, так что парень совсем потерял их счёт, тянется на носочках сам ближе к лицу казаха, любуясь упавшими на лицо волосами. Возбужденный Нурк – он ахуенный. Словами не передать. То, как его самого заметно ведёт от происходящего, Лёшеньке безумно нравится, что он не один кайфует, что Нурлан здесь, рядом, настолько близко, что их члены сейчас в полном контакете, тирутся друг об друга, меняясь жидкостями, так ведь на этом казах не останавливается.              Неожиданно рука ложится на нижнюю часть лица Лёше, пальцы надавливают на губы, заставляя их разомкнуться и впустить туда два пронорливых пальца. Они такие длинные, тонкие, с костяшками, Нур разводит их внутри открывая рот ещё шире, проходится по языку, чуть надавливая, рассматривая правый клык, но в общем, собирает скопившуюся слюну, для того чтобы распределить её для лучшего скольжения.              Лёха задирает голову, просто отдаётся ему в руки, отвечает за свои действия лишь частично, чувствуя, что ему уже невыносимо хорошо, так что он хотел бы продлить на как можно дольше, но просто нет возможности. Нурик замечает это, по сдвинутым бровям, чуть закатившимся глазам, по крупным мурашкам, поэтому ускоряется, желая сделать это одновременно.              Но Щербаков его опережает, на доли секунды, заканчивая им на футболки, размякая под сильными руками. Сабуров догоняет его, размазывая густую сперму Лёши, которой до странного много у женатого человека, по ним, залипая на раскрасневшегося парня напротив, которому страшно идёт такая затраханность. Он на последок совсем коротко целует его, обнимая, давая время успокоить дыхание.              — «Пиздец красивый..» — думает Щербаков, не в силах вымолвить хоть слово, боясь сказать что-то лишнее – молчит, слушая собсвенное сердце, которое как то часто стучит, отбивая желание уезжать навсегда.              — «Милый, как котёночек.» — проносится в пьяной голове казаха, замечая небольшое смятение друга, он легонько гладит его ладонь, проходясь большим пальцем по внутренней стороне ладони.              Ему хорошо, не хочется ни о чём размышлять, но растерянный вид Щербакова заставляет беспокоиться.              — Ты же пьяный, Нур... — тихо говорит он, как будто что-то осознав.              — Лёх, ну и что. Мне понравилось. — улыбается казах прижимая парня к себе.              «Мне понравилось» мёдом проходит по сердцу Лёши, дрож уходит, окуная в послеоргазменную эйфорию. Но мысли о том, что верно Сабурову тяжело из-за алкоголя, быстро подтверждаются его сонным видом.              — Иди поспи хорошенько, Нурик, а мне пора. — спокойно говорит Алексей, на последок прижимаясь к его горячему телу своим, стараясь забрать хоть чуть-чуть тепла себе, на память.              Мягкие черты Нурлана всего на мгновение омрачают нотки грусти, но удержать Лёху он не может, не знает какими словами, что сказать, какой предлог найти, чем оправдать, как сдержаться если что? Поэтому отпускает, коротко прощаясь и почти сразу уходя спать в пустую холодную кровать, которая не приветливо встречает его каким-то твёрдым матрасом и не удобной подушкой, где он долго ворочается никак не ловя сон.              Лёха выходит, садясь в машину, которую он даже не закрыл, тут всё ещё пахнет Нуриком, видны следы его ног, отодвинутое кресло напоминает произошедшее, невольно возвращаясь, неосознанно трогает губы, он теряет счёт времени прокручивая раз за разом в голове тяжёлые касания, горячий язык, уверенные движения, глухие стоны, тихий рык прямо на ухо перед оргазмом и острые зубы, следы от которых всё ещё на его теле.              Но всё что осталось это засохшая сперма на футболке, выключенный свет в окне и какой-то страх завтрашнего дня, утра, когда Нурлан протрезвеет и вспомнит страстный поцелуй и внезапную дрочку.              Какие будут у него мысли, будет злиться или... или что, как отреагирует?              Еле заводит машину, отъезжает, щурясь от какой-то слишком яркой луны и с непонятным чувством уезжает домой, надеясь, что всё будет хорошо.