Я бы отдал тебе всё

             Хотел было вызвать охрану, но увидел рядом звонящий телефон, на котором высвечивалось – «Нурик».              — Здравствуйте. — неуверенно говорит он в трубку.              — А вы кто? — хмурится казах, решая не делать поспешных выводов.              — Я бармен, Алексей кажется потерял сознание, он слишком много выпил даже для пьющего человека и он здесь один... я не знаю что делать.... — быстро протороторил тот.              — Адрес.              Сразу с аэропорта, даже не заезжая домой Сабуров мчит по указанному адресу.              — «Лёша без сознания.. он пил, очень много пил... но он же не пьёт вообще, никогда ни капли в рот, меня даже ругал. Что случилось? Как ему это в голову пришло, блять, напиться. Мой Лёшенька, из-за чего или из-за кого. Стоило мне уехать и ты всё... Сколько мы не виделись, недели три или месяц. Лёш, прости меня, это же я виноват..»              Забегает в клуб, откровенно толкаясь к бару, где видит лежащего на стойке Лёшу, а рядом испуганного паренька, который пытается удержать его от падения.              Нурлан хватает Лёху, перед этим пихая в руку парню сорок с чем-то тысяч.              — Не говори никому, даже родным. — твёрдо, но с читаемой мольбой в голосе, говорит казах, подхватывая Алексея и унося из здания.              Парень только и успевает, что растерянно кивнуть, зная, что даже без этих денег, которые он побоялся не принять, никому бы не рассказал.              — Лёшенька? Лёш... зачем ты пил, что случилось? — грустно говорит он всё ещё не пришедшему в себя Щербакову.              Когда Сабуров вынес его на холодный ночной воздух, он хотя бы поувереннее задышал. Еле-еле хватаясь руками за спину и шею.              — Не отпущу я тебя не переживай. — мягко обращается он к хмурящемуся парню на руках, который кажется начинает приходить в себя, приоткрывая глаза.              — Нур...? — хрипит он, не веря своим глазам.              — Приехал ругать тебя, пьяницу. — улыбается казах, замечая непотдельное удивление.              — Не надо, я не хотел. — с трудом выговаривает он.              — Заставили хочешь сказать?              — Да. — говорит, внимательно следя за реакцией казаха, замечая всё ту же улыбку.              Садит его в машину на переднее сиденье.              — Кто заставил? — заводя машину интересуется Сабуров, чувствуя затылком пристальный взгляд пьяных глаз.              — Нурик. — просто отвечает он ни секунды не сомневаясь.              — Что, Лёх? — Сабуров подумал, что это обращение, с вопросом встречаясь с ним глазами.              — Нурик. — так же говорит он.              — Я понял. — казах глухо засмеялся, Лёха обвиняет его в своём состоянии.— И что Нурику делать?              — Любить. Можно хотя бы во сне... Сейчас, я наконец-то заснул и мы вместе, ты даже приехал за мной... Нур... Ты всё равно ничего не узнаешь, а тут, у меня во сне... Можно? — жалобно смотрит он, ища поддержки, боясь получить отказ, бегает взглядом.              — Ты всё равно ничего не вспомнишь.              — Нурик... пожалуйста...              — Лёшенька, я не умею, прости. — выдыхает он, надеясь, что парень всё забудет.              Лёшенька заплакал, мелко, тихо, крупные слезы катились по щекам, он закрыл лицо руками.              — Давай научимся вместе? — Щербаков говорит это тихо, почти не слышно, растирая по лицу непрекращающиеся слёзы.              — Ну иди сюда. — по-доброму улыбнулся, притягивая его к себе за шею, глубоко целуя, чувствуя привкус алкоголя и то как Лёша глухо мычит в ответ.              Целуются в темноте, страстно, больно, резко, Нурлан будто сам пьянеет от Лёшиного частого дыхания, от его дрожащих рук цепляющихся за него как за спасательный круг.              — Спи пока, разбужу как приедем. — отпускает он, укладывая парня на разложенное сиденье.              — Ну Нур. — дуется Щербаков, делая грустное личико.              — Спи. — с наигранной строгостью повторяет Сабуров.              А Лёха уже через несколько секунд после того как закрыл глаза и правда провалился в сон, иногда вздыхая, ворочаясь и хмурясь, как будто продолжая мило обижаться на Нурлана.              Казах везёт его в отель, быстро оплачивая один номер с полусонным парнем на руках везёт его на лифте на один из верхних этажей. Заносит в тёмную комнату, аккуратно укладывая на кровать садится рядом тяжело выдыхая.              — Лёш, не зря я качался. — посмеивается он скидывая куртку и раздевая комика, кидая куда-то на ковёр их куртки и забираясь укладывается рядом с почему-то оживившимся Щербаковым.              — Я хочу купаться. — жалобно говорил тот.              — Ты даже не стоишь на ногах, какой купаться! — возмутился казах в ответ.              — Ну Нур... Я хочу водички. — грустным голосом, таким уставшим и капец пьяным.              — Давай принесу попить. — не сдаётся Сабуров, прощая его, потому что знает первое такое состояние.              — Неет, я хочу под душ, знаешь, я вот как встану... Нет! Ну я хочу купаться. Мне надо. — не унимается, уже привставая на локтях и заглядывая в лицо рядом, мило дуя губки, кажется даже не давая самому себе отчёт о таком поведении.              — Блять, Лёх, что за упорство! — по-доброму ругается казах, посмеиваясь просебя.              Но Алексей не слушается, наоборот уже третий раз порываясь встать.              — Хорошо. Но один ты убьёшься... Господи, как маленький, так что только вместе.              — Да! Я просто блять хочу, Нур, я вообще взрослый кстати. — бурчит тот.              — Да-да взрослый и пьяный пиздец, с тобой в на трезвую спорить невозможно, а тут.. Ой ладно, иди помогу футболку снять, вон уже запутался. — тянется Нурлан, высвобождая его от одежды, умиляясь тому, как Лёша сидит посреди смятых одеял в одних трениках и голову так набок, глазами хлопает, удивляясь Нурлановой улыбке.              В душе казах наконец так же раздевается шагая под тёплые струйки воды к Лёше. Щербаков стоит с закрытыми глазами, явно наслаждаясь происходящим. Маленькую полутёмную комнату постепенно заполняет пар, Алексей почему-то стоит неподвижно, а Нур пока его не трогает, рассматривая спину и бёдра, так как обычно у них не было на это времени. Парень красивый, чуть подкачен, тело идеально, волос совсем не видно из-за того что он светленький, безбожно сильно хочется прикоснуться, но пока что, уже из последних сил, Сабуров терпит, давая ему возможность расслабиться и восстановить мысли.              — Нур... — тихо говорит Лёха, как будто боясь нарушить идеальной тишины.              — А? — тут же отзывается он, совсем немного выглядывая ему за плечо.              — Потри мне спинку.              — Ты просто хочешь чтобы я прикоснулся? У тебя чистейшая ахуенная спина. — посмеивается казах.              — Нурик. — обиженно отвечает Лёша.              — Хорошо. — во все тридцать два улыбается тот.              Выдавливает мыло на руку, радуясь, что поблизости нет мочалки, и проводит ей легонько по спине, чувствуя как парень под ним вздрагивает, кажется сильнее прижимаясь к ладони.              Спустя минуту Щербаков уже всем телом жмётся к Сабурову, который обнимает его, вдыхая побольше Лёшеньки, пока что просто нежно проходясь по всему, куда он достаёт и пока что держится, чтобы не кусать и не переходить на активные действия, потому что ему всё ещё страшно тревожить пьяного парня, от которого не знаешь что ожидать и что он хочет. А хочет Лёша простого – Нурлана, да побольше.              Нурик целует его в шею, туда, где месяц назад красовались его следы, гладит спину, спускаясь всё ниже, как бы невзначай проходясь по бёдрам, уже несколько раз сжимая задницу, будто бы случайно легонько нажимая на причинное место.              — Блять.... — тихо шепчет Лёша, чувственно выгибаясь навстречу, почему-то ощущая, как внутри что-то разгорается, напрочь стирая границы и мысли.              — Лёх, я не железный. — напоминает Сабуров, когда Алексей уже почти в открытую хнычет от недостатка внимания.              — А я тебя хочу. — почти выкрикивает в ответ, боясь этой фразы, но не понимая что делать, в безысходности пытаясь обернуться.              Но не может потому что казах хватает его за горло, припечатывает к себе, грубо кусая, он ещё сильнее сжимая правую ягодицу парня, неистово рыча куда-то в волосы, боясь сделать больно.              — Накупался. — приказыным тоном говорит он ничуть не перечащему Щербакову, которого уже через секунду наспех отбирают полотенцем и всё ещё не до конца сухого тащут в кровать.              Нурик повисает сверху, в полутьме рассматривая смущённое лицо снизу, тянется к нему, контрастно нежно целуя, сразу с языком, глубоко, самозабвенно, как в последний раз. Слушает сердцебиение, которое учащается с каждым мгновением, неосознанно кладёт руку, сжимая левую грудь, слушая тихие стоны, больше походившие на мычание.              Спускается ниже, идеальный живот с едва заметным прессом, выпирающие тазобедренные косточки, на одной из которых тут же появляется засос, а член как назло не трогает, только девственно целует раскрасневшуюся головку.              — Нур..! — на выдохе стонет Лёша, пытаясь ухватиться за Сабурова.              — Потерпи. — мягко говорит тот, привставая за лубрикантом, который предусмотрительно оставляют в дорогих отелях.              — Постой... Я... — пугается Лёша, замечая в руках презервативы и ягодную бутылочку.              — Лёх, отступать поздно. — щуриться казах, говоря это как-то хитро, с напором.              — Мне страшно. — пытается отползти, но Нурик хватает его за руки притягивая к себе, до беспаятства вдыхая запах вперемешку с алкоголем, еле сдерживаясь от укуса до крови, ограничиваясь засосом, но это пока что.              — Да мне тоже, но я пиздец хочу просто, Лёх, уже не получится убежать, зря ты пил, зря голый прижимался, я блять... блять, пожалуйста. — глухо, куда-то в шею, почти умоляя, сжимая руки, целуя в ключицу.              Щербаков молчит. Но не противится, больше не убегает, не прячется.              — Я буду стараться. — пытается успокоить его Нурлан, приподнимая одну ножку чуть выше, замечая как Алексей мгновенно краснеет, закрывая лицо руками.              Сабуров умиляется, кажись пьянея от слишком развратного зрелища, от смущённого парня, не знающего куда себя деть, от откровенно пошлых стонов, которые тот не в силах сдержать даже от поцелуев, от горячего языка, помутневших глаз, сжимающихся пальцев ног.              — А вот сейчас придётся потерпеть, но я обещаю слушаться тебя, поэтому говори если будет больно. — выдавливает он побольше смазки на пальцы одетые в презерватив.              — Блять.. Нур, оно в меня не войдёт. — указывает он глазами в пах Сабурова.              — Ничего не поделать – придётся, иначе я нахуй сойду с ума.              Аккуратно поглаживает сжавшуюся дырочку, пока не проникая ни на миллиметр. И бесконечно целует Лёшу везде. Пытается расслабить и кажется спустя минуты три получается, первая фаланга, даже не на половину, проникает внутрь. Лёша болезненно скулит, честно стараясь расслабиться, Нурлан нежен, хоть и до боли, но так контрастно со всеми их пержними встречами. Щербаков плывёт, его развозит, он уже самостоятельно поджимает ноги, хоть всё ещё дискомфортно, но ведь рядом Нурик, целует, хочет, трётся собственным стояком и жарко дышит.              — Нур.. — устало хнычет парень.              — Чщ-чщ-чщ-чщ. — успокаивающе шепчет он, убирая мокрые волосы со лба.              — Блять. — совсем тихо ругается тот, но слушается.              — Ещё чуть-чуть. Смотри, как ты принимаешь уже два пальца. Но мой больше.. придётся потерпеть. — с каким-то достоинством говорит Сабуров, рассматривая разметавшегося по кровати Щербакова, сжимающего простыни.              Как вдруг Лёша стонет, громко, ярко, сжимаясь, не понимая происходящего, распахивая глаза теряя слезинки, а Нурик сладко улыбается – «нашёл!»              Боль всё ещё присутствует, но теперь её всё настойчивее перекрывают вспышки доселе неизвестного удовольствия, Лёша выгибается навстречу, всё чаще выдавая стоны, такие, которые Нурик хочет раскрыть, сделать громче, слышать в них наслаждение, желание, страсть. Третий палец входит довольно легко, Сабуров уже еле держится, дрожащими руками проникая внутрь, с каждым разом ощущая, как горячо он сжимает его внутри.              — Пожалуйста, давай уже...! — удерживает его руку Алексей, пытаясь вытащить из себя.              — Точно. — только грубее входит он, надаливая на простату, выбивая из Щербакова стон, высоким нотам которого Лёха сам удивляется, зажимая рот руками, которые Сабуров мгновенно убирает удерживая сбоку.              — А я хочу тебя слышать. — мягко говорит он, наконец приставляя головку сочащуюся предэякулятом ко входу, но пока просто потираясь, распределяя по сжимающему от непривычной пустоты дырочке первичную смазку.              — Блять. — всё-таки отрывается он, хватая с тумбочки презервативы.              Слишком сексуально открывая его зубами и раскатывая по стволу, замечая как Щербаков от такого зрелища губы кусает, не зная куда деть глаза, но никак не может оторваться от сильных рук, от сосредоточенно сдвинутых бровей и затопивших и так тёмные глаза зрачков, в которых кажется демоны плещутся.              Льёт смазку прямо туда, много, столько и не надо, видит, как тот ёжится от холодного лубриканта. Приподнимает ему таз, притягивая к себе, медленно входит внутрь. По чуть-чуть, давая возможность парню привыкнуть, поглаживая бёдра, переходя на талию, неожиданно грубо сжимая, оставляя красные следы, кричащие о том, что он еле терпит. Лёша хрипит, чувствуя, как его заполняет горячий член, стараясь максимально расслабиться, часто дыша.              — Это ещё не половина. — целует его в щёку, прикусывая кожу, еле удерживаясь от того, чтобы оставить след, всё-таки отпускает.              — Блять, у тебя там что за монстр! — притягивая к себе за шею, обнимая, на выдохе произносит Щербаков.              — Ты его пробовал даже. — подмигивает тот, проходясь языком по уху, ощущая, как Алексей мгновенно сжимается, роняя себе на живот несколько капель предэякулята.              — Я до сих пор в ахуе. — еле слышно отвечает Лёша, самостоятельно подмахивая, замечая как с первым собственным толчком глаза казаха немного округляются, он расплывается в улыбке.              — Тогда я вхожу.              — Стой..! — уже сквозь стон кричит он, чувствуя как его будто разрывает только увеличивающийся в размерах член, сразу попадающий по простате.              — Лёх, прости, я больше не могу, ты какой-то слишком... сладкий что-ли.              Входит до конца, размашисто, со вкусом, буквально насаживая его на себя одной рукой, в то время как вторая поправляет растрепавшиеся волосы, так что в полутьме голый Нурлан возвышающийся над ним, напрягающий каждую мышцу, убивает последние мысли, заставляет плакать от удовольствия, от наслаждения, от частых глубоких толчков, сильных рук, горячего языка, ласкающего сосок, от низкого голоса рычащего в унисон с тонким Лёшеньки.              — Ахуенно... Ты такой узкий, Лёш, пожалуйста прости, мне так тяжело держаться. — на секунду останавливается, затем резко входя до конца, видя, как глаза Щербакова закатываются, он запрокидывает голову, выгибая спину.              — Подержи ножки сам. — хитро говорит Нурик, зная, что когда он долбится под таким углом Алексей выполнит всё.              И парень судорожно подхватывает свои ноги раскрываясь ещё больше, чувствуя как горит его тело под пристальным взглядом чёрных глаз казаха.              Минуты сливаются, время теряет очертание, счёт толчков давно потерян, поцелуи до боли в губах, укусы до крови, замыленный взгляд полный самоотдачи и наслаждения, поза сменяет одна другую, Нурлан врывается в него расставив его ноги широко и раком. Лёша падает на лицо, не в силах удержаться на руках, бессильно сжимая простыни. Он не успел проследить как оказался в таком положении, с поднятой вверх задницей, куда безжалостно врывается член Нурлана. Руки мёртвой хваткой насаживают на член, кажись только ускоряя темп, в таком положении Лёша чувствует толчки ещё глубже, ощущая как его тело постепенно окутывает жар и разум помутняется сильнее чем от алкоголя.              Хочется кончить, но Сабуров убирает его руки, скрещивая их наваливается на него не в силах удержаться перед нетронутой белой кожей спины и шеи, желая оставить частичку себя везде где только можно. Щербаков не знал, что умеет почти на шпагат садиться, а Нурик всегда догадывался, что это ножки умеют так широко разъезжаться, а задница так ахуенно принимать в себя, а рот не только бесить иногда глупыми шутками или доебами, а ещё и так блаженно стонать.              — Нур, я хочу... кончить. — жалобно хнычет Щербаков, пытаясь поймать взгляд Сабурова.              — Ну так давай, малыш, я тебя не держу. — по-блядски выделяет он обращение, умиляясь с удивлённого лица, в глазах которого читаются все маты мира.              — Блять, Нурик, ты с ума сошёл..! — грубый толчок прерывает его заставляя задыхаться, как бы невзначай напоминая кто здесь главный. — Какой я тебе малыш, натуралам это оставь, а я...! — всё же не может договорить фразы, потому что Сабуров кусает его прямо в ключицу, посмеиваясь с детского недовольства, которое он может заткнуть всего-то своим членом.              — Лёшенька, тут я решаю, будешь ли ты кончать, как я буду тебя звать и сколько буду ебать. — самодовольно улыбается он, видя, как тот не может сдержать стона, хотя очень старается не показывать Нурлану как его ведёт от властности.— Остаётся только слушаться.              Нурлану хочется сменить позу, он останавливается и под недовольный скулёж подходившего к краю Алексея покидает его растраханную и пульсирующую дырочку, растягивая её большим пальцем, целуя чуть выше, оставляя там засос, прямо на левой ягодице и переворачивая его на спину.              — Мне кажется ты устал так стоять. — заботливо говорит, но грубо вдалбливается, по доброму смотрит, а по животному кусает. — Мне с тобой нравится, можно в полную силу, это пиздец заводит.              Алексей устало переводит глаза на свой стояк, мечтая кончить, потому что эмоции и ощущения захлёстывают с головой. Нурик видит это, всё-таки решая помочь, но только на этот раз, следующий Лёшенька точно будет кончать без рук, как он умеет. Берёт его член и начинает водить прямо в такт толчкам, взгляд Щербакова теряет ясность, он глухо стонет, мечется несколько секунд и обильно кончает прямо себе на живот, откидываясь на подушки.              — Постой... я же только что! — еле формулируя предложение говорит он, пытаясь убежать от таких яростных толчков точно по чувствительной простате.              Но от Нурлана ещё никто не убегал, так что его быстро смиряют и он забывается на какое-то время, приходя в себя только на моменте когда его вновь переворачивают на локти, прогибая спину и расставляя ноги.              — Лёша, не спать. — низким от возбуждения голосом говорит казах, впечатывая его задницу на свой член, наконец слыша такие же громкие стоны в ответ.              Щербаков выматался, в приятном смысла этого слова, его так сказать «заебали», до потери пульса, до звёздочек перед глазами. Нурик умеет, умеет сделать ахуенно, он подарил Алексею лучший секс в его жизни, самый яркий, чувственный, желанные, властный, где тебе делают приятно, где тебя безбожно хотят.              — Лёша! Я сказал не спать. — снова вырывает его из сладостных дум Сабуров, только в этот раз звонко шлёпая его по заднице.              Лёша мгновенно приходит в себя, вздрагивает, сильно сжимается, сразу следом так же неожиданно получая второй удар, отдающий куда-то в пах, так что он и сам не успевает ничего понять как кончает.              — Умничка. — гладит его по покрасневшемк месту Нурлан, Лёша вновь хнычет, роняя слёзы на белые простыни, туда, где те мгновенно впитываются, исчезая.              Гладит с напором, чувствуя, как парень снизу оттопыривает задницу. Казах неслышно смеётся, заносит руку и шлёпает ещё раз, получая в ответ кажется самый громкий стон за сегодня. Щербаков сжимает его внутри, да так, что теперь Сабуров звёздочки видит, он вдруг чувствует, как кровь приливает вниз, член пульсируюет, Лёшенька ещё и сам глубже садится, так что терпеть сил нет, он последние несколько раз врывается в парня, выбивая последний воздух из лёгких Алексея и наваливаясь сверху кончает глубоко внутри в презерватив.              Лёша чувствует, что внутри что-то тёплое наполняет его, такое же как под ним сейчас сливается с белыми одеялами, он шумно выдыхает, ощущая на себе тяжёлого и горячего Нурика, который лениво целует его в спину и затылок. Укусы горят, следы от ударов тоже, казах всё-таки нехотя встаёт, вытаскивая член, завязывает презерватив и отправляет его куда-то на пол. Ложится обратно, наполовину придавливая Щербакова собой и так лежат ещё какое-то время, пока оба приходят в себя, пытаясь восстановить мысли в порядок.              — Я хочу водички. — нарушает тишину немного хриплым голосом комик.              — Только не купаться, Лёх. — смеётся Сабуров, с наигранной опаской поглядывая в его сторону.              — Попить. — садится он, как котёночек среди скомканной постели, смотрит своими голубыми глазками, которым невозможно отказать ни в чём.              Встаёт, вытаскивая бутылку с водой из мини-бара и подаёт её Лёше, перед этим так же отхлебнув глоточек. В это время быстро вытаскивая одеяло из-под него, меняя на чистое, коротко целует в лоб и ложится рядом.              — Нурик. — тихо говорит он.              — Что такое? — тут же отвечает казах, немного переживая за состояние парня.              — А ты меня... Спасибо, что забрал. — явно хотел спросить другое, и потом ещё раз шестьсот обрадуется, что не сказал, в то же время жалея, об упущенном шансе с оправданием на алкоголь.              — Не за что, спи, пьянчуга, завтра буду тебя чаем поить.              — Ну я не хочу спать. — хмурится тот, мило дуя всё ещё красные губки.              — Лёх, как маленький честное слово, спать надо. — умиляется с него Нурлан, вдруг замечая, какой Лёша другой, когда пьяный. Когда настоящий?              — А ты не уйдёшь, пока я сплю. — бегает глазами, боясь получить отказ и проснуться одному в холодной кровати.              — Нет. — по-доброму говорит Сабуров, вдруг осознавая его переживания, решая, что даже если планы на завтра были – похуй.              — Даже если будешь идти, разбуди. — не унимается Щербаков, хватая его за руку.              — Хорошо, Лёш, хорошо, завтра буду всеми силами тебя от похмелья спасать, во ахуеешь конечно, как спиртик в голову даёт. И зачем ты только пил...              — Я теперь знаю зачем, — честно говорит Лёха, вновь умиляя Сабурова своей пьяной открытостью, за которой тот так скучал.              — «Я тоже знаю и спасибо за это.» — вдруг проносится в голове казаха, он сгребает парня в объятья и утыкаясь ему в макушку блаженно выдыхает, наконец успокаиваясь и закрывая глаза, чувствуя, как Лёшеньку тоже в свои объятья утягивает сон.