Клеймо

— На следующей неделе отправимся на запад, там дичь собирается в стадо перед заморозками, — альфа пальцем тыкает на карту, обводя место. Смотрит исподлобья на своих коллег и, удостоверившись, что все поняли, продолжает. — Загоним их в ловушку на северо-востоке, где поляна окружена лесом. Группа А двинется по периметру и слева, а группа Б — справа, замыкая круг. Группа С будет загонять стадо в кольцо, а потом выпустим лучников, чтобы минимизировать потери добычи. Чонгук сидит дальше всех в переговорном зале. Он внимательно слушает план брата и сдерживается от тяжёлого вздоха. Дело плохо. Раньше они могли просто пойти в лес и начать охоту в волчьем обличии, а теперь приходится подключать лучников, чтобы охота стала бесшумной и не распугала живность. Они начинают вплетать человеческие атрибуты в свою жизнь, и это стоит поперёк горла. Причина, по которой из их леса убегает еда, до сих пор остаётся нераскрытой. Есть разные догадки, но они остаются всего лишь пустыми предположениями, в центре которых почему-то всякий раз оказывается Чимин. Альфа не понимает как, но мысли волшебным образом заканчиваются на истинном. Он думает о нём постоянно. Поел ли Чимин? Хорошо ли он спал? Не нужны ли ему новые бинты? Помогает ли мазь и отвары или стоит сделать новые? Быть может, пока ещё не сильно холодно, запастись травами, чтобы были на всякий случай? А вдруг не хватит? Что, если Чимину прямо сейчас нужна помощь, а он просиживает штаны в главном здании, когда дома его ждёт омега? А ждёт ли вообще? Так хочется плюнуть на эти планы и прочие вещи, которые Сокджин придумывает чуть ли не на ходу, отчаянно ища способ прокормить стаю, но Чонгук не может просто взять и уйти. Он младший брат вожака, тот, кто в самом худшем случае должен будет занять место главного, а значит, в его обязанности, несмотря на то, что он лекарь, входит посещение каждого собрания, пусть в походах и охотах он обычно не участвует. Альфа позволяет себе отвлечься от стратегического плана старшего брата и подумать о своём. Например, о том, что его дом теперь пронизан зимним холодом и запахом первого снега, который, вопреки ожиданиям, совсем не морозит, а наоборот, приятным инеем ложится на кожу. А ещё теперь по вечерам не так одиноко: вместо удушающей тишины он слышит тихое шарканье почти выздоровевшего омеги, который часто ходит по дому, стараясь хотя бы немного помочь с ежедневными делами. Чимин, несмотря на просьбы лекаря просто отдохнуть, вытирает пыль, моет посуду и выкидывает использованные бинты, когда Чонгук занимается очередным пациентом. Приходящие к лекарю всякий раз спрашивают, почему в доме так холодно, а альфа, не желая выдавать свой маленький секрет, который в это время обычно прячется в спальне или гостиной, занимаясь своими делами, игнорирует вопросы, продолжая заливать раны растворами. Их жизнь спустя неделю стала какой-то обыденной. Чимин почти полностью выздоровел, расцвёл и даже немного прибавил в весе, что обрадовало всех его новых знакомых и его самого в том числе. И он бы был счастлив, если бы только не одно жирное уродливое «но» на груди. Ему хочется верить в то, что Природа, Луна и Предки не отвернулись от него, а наоборот, дали шанс прожить эту жизнь счастливо, показав, где находится его место, но проклятая метка жжёт кожу и противно смеётся над Чимином всякий раз, когда он чувствует себя хорошо. Она наотмашь бьёт по лицу и возвращает в реальность, где одно только наличие клейма либо убьёт его, либо превратит его жизнь в одинокое скитание по миру, которое тоже приведёт к смерти, более жестокой и до слёз в глазах несправедливой. Никто ведь не будет разбираться в истории, все посмотрят лишь на шрам, от которого никак не избавиться. Омега всеми силами пытается сосредоточиться на новом этапе жизни, но не получается. Воспоминания прошлого преследуют по ночам, даже когда он с силой сжимает руку альфы и зарывается носом в его одежду, наполняя лёгкие хвоей, и продолжают следовать по пятам днём, не переставая шептать страшные слова в спину. Что ему делать? Рано или поздно его секрет раскроют, и как тогда он посмотрит в глаза Чонгуку, который так отчаянно старается ради них? Есть ли вообще у них двоих будущее? Чимин так комфортно чувствует себя рядом с альфой, но страх быть пойманным душит его, и он неосознанно отталкивает истинного, причиняя боль обоим. Он не хочет так. Он хочет, чтобы всё было так, как надо, чтобы их встреча была волшебной и запоминающейся, чтобы был трепет от касаний и красивые слова, а потом нежность, любовь и вечность, утопающая в этой любви. Почему всё не так? Почему жизнь так больно бьёт камнями? Намного больнее, чем оборотни с Южных Земель. Входная дверь открывается, и Чимин тянет носом знакомый аромат спелой вишни. Тэхён заваливается в дом как родной и обнимает друга сзади, утыкаясь носом в белую макушку. — Ледяной принц, я принёс тебе кое-что безумно вкусное, — шепчет своим невероятным голосом, вызывая улыбку. Чимин поворачивается лицом и позволяет обнять себя ещё крепче. С тех пор, как всё раны затянулись, оставив после себя тёмные полоски шрамов, Тэхён позволяет себе обнимать в полную силу. Он вообще достаточно быстро привязался к новенькому. — Булочки с корицей и пирог с курицей, как тебе такое? — Потрясающе вкусно, — омега улыбается, позволив себе потрепать младшего по кудряшкам, и проходит на кухню, достав чайник с водой. — Ты прибежал ко мне на обед? — Целых два часа свободного времени, — Тэхён согласно кивает и вытаскивает из корзинки выпечку. — Жаль, что у вожака нет такого перерыва. Тэхён оказался очень открытым и лёгким в общении. Он рассказал о себе всё, что смог, за время, которое проводил у Чимина, пока тот ещё соблюдал постельный режим. Про своего будущего мужа-вожака, про походы и про проблемы с дичью, с которыми поделился Сокджин в один из вечеров. Чимин чувствовал, что слышит то, что не предназначалось для его ушей, но информацию запомнил. Такая же проблема была и у его бывшего поселения. Животные куда-то бежали. Или от кого-то. Сокджин проводит всё своё время на охоте, изучая больше территорий и загоняя редкую дичь в ловушки, и пока запасов хватает, но зима не спешит начинаться, а светлый мех сильно выделяется на фоне тёмного леса, усложняя работу. Северяне полагаются на Природу, и впервые она не отвечает их просьбам. Многие боятся, и это нормально. Снег запаздывает слишком сильно. — Он трудится на благо вашей стаи, — терпеливо произносит Чимин, когда ставит кружки на стол и разрезает пирог на ровные доли. Тэхён фыркает и стукает друга в плечо. — Нашей стаи, Чимин-а. Ему по-прежнему тяжело считать место, в котором он живёт от силы неделю, своим домом, но Тэхён активно этим занимается, обращаясь с ним, как с тем, кого знает с самого рождения. — Совсем скоро будет наша свадьба, — омега резко переключается и поджимает губы, отпив травяной чай. Переживает. — Может, это неправильно? Праздновать сейчас, когда стая переживает кризис? Стоит ли подождать? — Тэхён-а, — Чимин садится рядом и накрывает своей ладонью руку, успокаивающе поглаживая большим пальцем, — вожак думает о стае так же часто, как о тебе, и он бы не стал устраивать праздник, если бы не мог этого позволить. Охота ведь идёт на лад, ты так говорил? — в ответ видит робкий кивок. — Значит, тебе нужно срочно готовиться к своей свадьбе. — Как и тебе, — Тэхён игриво улыбается, заметив лёгкий румянец на щеках друга. Свадьбы обычно празднуют один день в году. Несколько пар предстают перед главным омегой и тремя судьями, чтобы узаконить свои отношения. Если они получают добро от всех четверых, их брак благословляется всем поселением, и оборотни празднуют рождение новых семей. Таков обычай волков. И в этом году свадьбы особенные — женится и вожак, и его младший брат. Чонгук не говорил об этом с Чимином, потому что старался не влезать в личное пространство, дав столько свободы, сколько пожелал омега, но они оба понимали, что их свадьба не обойдёт стороной. Они истинные, и об этом знает уже вся стая, хотя Чимин ни разу не выходил на улицу. Возможно, проболтался Чинсу, которого родители посадили под домашний арест на месяц, а потом информация распространилась по всему племени от папы, отца и так далее. Впрочем, это не было каким-то секретом. Но всё равно никто ещё об этом вслух не говорил. И Тэхён здорово так напомнил об этом. — Я… — Чимин пытается собраться с мыслями, но получается не очень. Крыть ему нечем. — Речь не обо мне, — хмурится в конце концов, вызвав довольную моську у друга. — Просто не переживай, — неуверенно заканчивает, сделав большой глоток согревающего чая.

:

Чонгук возвращается домой поздно, уставший после затянувшегося собрания. Он лениво снимает ботинки и вешает на крючок накидку, проходя в спальню, но останавливается, когда замечает Чимина в гостиной. Тот сидит на диване, подобрав ноги, и, подперев щеку кулаком, тихо сопит. Кажется, он ждал альфу. От этой мысли внутри становится тепло. Чонгук подходит ближе и опускается на корточки перед омегой, накрыв рукой коленку. Чимин распахивает сизые глаза и смотрит пустым взглядом, приходя в себя. Когда зрение восстанавливается, он видит мягкую улыбку на лице лекаря. — Ты ждал меня? — тихо спрашивает альфа. Как же ему хочется услышать заветное «да» в ответ. Омега отрывает руку от лица и выпрямляется, спустив ноги. — Не мог заснуть без тебя. Чонгук незаметно усмехается румянцу на щеках Чимина. — Пойдём, — он поднимается и протягивает руку, но истинный мотает головой, указывая в сторону кухни. — Ты голодный, — омега не спрашивает, потому что чувствует его. Их связь объяснению не поддаётся. Они не слышат мысли друг друга, но ощущают эмоции, переживания и настроение. Чимин уверен, а Чонгук и не спорит. Проходит на кухню и послушно садится, вдыхая приятный аромат остывшего рагу. — Сам приготовил? — интересуется, получив кивок. Цепляет вилкой пару тушёных овощей и закидывает в рот, промычав. — Очень вкусно, Чимин. — Я очень рад, — омега с облегчением выдыхает и наблюдает за тем, как уставший после работы голодный оборотень охотно ест его блюдо. — Я боялся, что сделаю что-то не так. Давно не готовил. Чонгук запивает поданным стаканом воды и заинтересованно смотрит на омегу. У них не часто получается побыть наедине из-за рутины: то лекарь занят пациентами или на собраниях, то к Чимину приходят Тэхён с Юнги. Ночью они обычно просто спят, едва позволяя себе прикоснуться друг к другу, а утром снова уходят по своим делам, молча сосуществуя в доме, хотя порой оба желают чего-то большего. Чонгук боится давить, а Чимин боится открыться. Он ведь не знает, что будет потом, но уже с ужасом понимает, что привыкает к альфе. — Для кого ты обычно готовил? — ненавязчиво спрашивает лекарь. Быть может, в этот раз получится поговорить немного дольше обычного? Чимин убирает упавшую на глаза чёлку и с тоской в голосе отвечает: — Для отца и старшего брата, — воспоминания вновь настигают его. Он, несомненно, рад тому, что больше не живёт на Юге, но он очень сильно скучает по Хосоку. — Они обожали папино рагу, поэтому я выучил рецепт и довольно часто готовил, чтобы поднять им настроение. Удивительно, что им так и не надоело, — забавно морщится, вызвав волну мурашек у альфы. Такой спокойный и уютный Чимин смотрится безумно правильно в его доме. — Ты скучаешь по дому? — Чонгук озвучивает вопрос прежде, чем успевает подумать, и почти сразу жалеет об этом. Потому что Чимин слышит вопрос по-другому и пугается. «Почему ты сбежал?» — и в области сердца снова жжёт, пока пальцы пробивает дрожь. Снова тупик и пощёчина. Омега сохраняет лицо, но Чонгук прекрасно чувствует изменившееся настроение. — Ты не обязан отвечать, — пытается исправить ситуацию. — Я не давлю на тебя. — Я немного устал, — слишком поздно. Чимин неловко поднимается и давит улыбку, словно сможет одурачить истинного. — Пойду спать, хорошо? Чонгук понуро кивает. — Конечно. Спокойной ночи. — Д-да, — омега слегка кланяется и на негнущихся ногах уходит в комнату, по привычке прикрыв за собой дверь. Альфа смотрит на овощи в тарелке и тихо выдыхает, закрыв ладонью лицо. Он всё испортил.

:

Стая готовится ко второму важному событию после Ночи Полнолуния. Серебряный диск, смотрящий с самого небосвода, больше не полный. Он превращается в изящный полумесяц, но светит так же ярко, как раньше. Жизнь в поселении кипит, оборотни с трепетным ожиданием украшают площадь и потихоньку устанавливают столы для угощений. В этом году они празднуют рождение четырёх новых семей, среди которых появится вожак и уважаемый лекарь. Слухи о страннике с Юга, который оказался истинным целителя, разнеслись зимним ветром по поселению, и теперь многие с интересом ожидали заветной ночи, чтобы наконец воочию наблюдать за новым членом стаи. Тэхён, как и другие помолвленные омеги, в предвкушении долгожданного события. Чтобы не нервничать лишний раз, он занимает себя всеми возможными делами: бегает по улицам и помогает везде, где только требуются добровольцы, утопает в хлопотах и в конечном итоге валится на диван в доме главного омеги, который всё это время занимался счетами по распределению запасов. В воздухе ощутимо пахнет снегом, и многие надеются, что Природа порадует своих детей зимой на праздник. Несмотря на то, что их земли бóльшую часть года покрыты белыми коврами, оборотни каждый раз ждут начало сезона, как в первый раз. Юнги бубнит себе под нос, заканчивая сметы, и откладывает угольный карандаш в сторону, сворачивая бумагу. Глаза болят от монотонной работы, и тело ломит, просится на улицу, где красиво и свежо. Он проводит ладонью по огненным волосам и откидывается на спинку стула, массируя пальцами затёкшую шею. Тэхён отыскал в сундуке с приданым папину свадебную рубаху и провёл вечер в одиночестве, благодаря Духов за благословение. Это было традицией: семья шьёт своему омеге красивую одежду, в которой тот пойдёт под венец, выражая согласие на брак. Родители альфы обычно помогали мастерить украшение для будущего мужа. Многие остались сиротами после тяжёлой войны, и традиции затерялись в болезненных воспоминаниях. Тэхён и не надеялся, но судьба направила его, отдав последний подарок папы. А у Чимина ничего нет: ни семьи, ни благословения, ни рубахи. Юнги всякий раз возвращается мыслями к метке и чувствует, как ноша ответственности ложится тяжёлым грузом на плечи. Истинность сама по себе является благословением Духов, Природы и Луны, но отправлять одинокого омегу под венец спустя полторы недели знакомства кажется абсурдным. Ни Чонгук, ни Чимин не выглядят счастливыми, слишком мало времени и много недосказанности пропастью разделяют их друг от друга, а они молча повинуются судьбе, всё время откладывая на потом. — Тэ, — Юнги не может держать всё в себе. Это слишком даже для него. Друг мычит в ответ, поворачиваясь на бок. — Что ты думаешь о Чимине? Губы сразу расплываются в улыбке, и это уже отвечает на вопрос. — Он чудесный, — Тэхён пусть и оказался младше на год, но всё равно смотрит на Чимина, как на младшего брата. Он не боится подходить ближе и всегда первым вызывается помочь, руками вытаскивая из скорлупы. — Конечно, всё произошло очень сумбурно и быстро, — омега снова переворачивается и ложится на живот, подложив под себя подушку, — но мне всё равно печально за него. — О чём ты? — Я не уверен, есть ли у него семья и родители, но это неправильно, что он один, — Тэхён подпирает щёки кулаками. — Ему никто не сошьёт рубахи и его никто не поцелует в лоб перед тем, как отдать мужу. Мы-то знаем, что Чонгук-а хороший, но подумай, что чувствует Чимин, зная его всего несколько дней. Юнги замолкает, нахмурившись. — Он всё ещё боится выходить наружу, а мне так не терпится познакомить его со стаей, — жалобно вздыхает Тэхён. — Может, после свадьбы ему станет полегче. — Он не показался тебе странным? — хочется одёрнуть самого себя, но вопрос уже слетел с языка. Юнги внимательно следит за реакцией друга, а тот только пожимает плечами. — Он ведь из другой стаи. Это нормально, наверное. Но, Юнги-я, — Тэхён резко поднимается с дивана, подойдя ближе, — что насчёт тебя? — М? — Почему ты никогда не спрашиваешь, что я думаю о тебе? Или не говоришь о своих переживаниях? — омега садится на соседний стул, придвинувшись, и берёт друга за руки, заглядывая в самые глаза. Юнги хлопает ресницами, не понимая вопроса, а Тэхён продолжает. — Мы никогда не говорили с тобой об этом, но я действительно за тебя беспокоюсь. — Что ты говоришь? — старший хмурится, пытаясь выдернуть руки, но не выходит. — Когда же ты перестанешь заботиться о нас и вспомнишь о себе? Юнги резко поднимается со стула и отходит подальше. Это запретная тема. Нельзя вот так просто взять и сказать такие слова с бухты-барахты. Слишком личное и сокровенное, он ещё не готов обсуждать такие вещи с кем бы то ни было. Тэхён всегда с головой бросается в любое болото, но конкретно это затянет сильно и заживо погребёт. В воздухе повисает слабый запах прогнивших персиков, и Юнги напряжённо сглатывает, отведя взгляд. — Юн… — Ты забываешься, Тэхён, — голос дрожит не то от боли, не то от строгости. Юнги пользуется своим статусом, заставив молчать, и омега понимает, что ещё рано. Никак не понять, когда же наступит нужное время. — Прости, — побеждённо шепчет. Он столько хочет сказать и обсудить, но друг в очередной раз прячется за выстроенными стенами, не позволяя пройти дальше, туда, где робко бьётся сердце, никогда не испытывавшее любовь. Не в этот раз. — Я пойду, — Тэхён понуро поднимается и выходит из дома, тихо прикрыв за собой дверь. Звенящая тишина погружает Юнги в одиночество, где с каждым годом становится всё тяжелее оставаться.

:

— Чонгук? — Чимин робко выглядывает из-за косяка двери, наблюдая за тем, как альфа убирает рабочее пространство после ушедшего оборотня. Лекарь поворачивается, заметив в руках омеги маленькую корзинку с плетёной крышкой. — Что-то случилось? — он мгновенно бросает дела, подходя ближе. Чимин бегает глазами по светлому свитеру с красивой вышивкой и мнёт пальцы в нерешительности. Ему эта идея давно пришла, и вроде бы он даже настроился, но всё равно страшновато. — Ты не мог бы сказать, где живёт Юнги? Чонгук поднимает брови, приоткрыв рот. — Хочешь выйти? — Нельзя? — сразу же прилетает. Чимин опускает глаза, словно сказал что-то ужасное, и выглядит настолько виновато, что зверь альфы теряется. — Нет! То есть да, можно, конечно. «Тебе всё можно», — хочется добавить следом. Чонгук беспомощно вздыхает. Чимин порой такой до ужаса закрытый и запуганный, что складывается впечатление, будто его всю жизнь держали в клетке. — Давай сходим к нему вместе? — с надеждой предлагает, и омега неуверенно кивает. Он пробыл дома всё время, ни разу не осмелившись выйти на улицу. Страх сковывал ноги только при мысли попробовать, рисуя картины собственной казни. По этой же причине Чимин прятался в спальне, когда к Чонгуку приходили пациенты. Вдруг увидят? Вдруг поймут и заметят даже сквозь ткань свитера? Нельзя так рисковать. Юнги единственный, кто знает его секрет, и он до сих пор никому ничего не сказал. Будет справедливо, если Чимин хотя бы ответит на его вопросы. Это самая малость, которую он может сделать, чтобы отблагодарить. А вот Чонгука напрягать не хочется. Альфа целыми днями занят: утром уходит преподавать юношам биологию и медицину, вечером возвращается и подлечивает пациентов, а иногда задерживается допоздна, варит какие-то едко пахнущие мази и отвары. Он и сейчас не выглядит очень бодрым, из-за чего внутри неприятно свербит чувство вины. Чимин поджимает губу и теребит пальцами корзинку. Приготовил кое-что для Юнги. — Я могу и сам сходить, — только для Чонгука это звучит совершенно иначе. Он останавливается и бегает взглядом по помещению, стараясь не показать обиды. Задело. Почему Чимин не видит в нём своего истинного или хотя бы друга? Неужели он настолько не вызывает доверия, что омега готов в одиночку на ночь глядя шастать по незнакомым улицам в поисках оборотня, которого видел всего пару раз? Чем так плоха компания Чонгука? — Мне всё равно нужно к Юнги, — на ходу придумывает. Лекарь ищет проблемы в себе и несомненно расстраивается, когда не может понять, в чём причина отстранённости Чимина, и на самом деле ему бы бросить гиблое дело, но зверь с ним не согласен. Он словно урывками берёт верх над контролем и выдаёт что-то, из-за чего потом либо красней, либо не вспоминай вообще. Чимин немного меняется. Если так, тогда хорошо. Но он всё равно чувствует, что ему врут. Омега опускает корзинку и подходит ближе, собирая грязные тряпки с кушетки под непонимающий взгляд лекаря. — Всё в порядке, я могу сам убрать, — Чонгук от неожиданности теряется и принимается помогать, но Чимин одним взглядом останавливает. — Ты не даёшь мне убираться в доме, мыть посуду и иногда даже готовить. Позволь хотя бы так помочь, — маленькие руки ловко собирают разбросанный мусор в ведро, расставляют баночки в ровный ряд и протирают поверхность тряпкой, оставив после себя только чистое рабочее место. Чонгук внимательно наблюдает за каждым движением и поспешно отводит взгляд, когда омега поворачивается с довольной улыбкой на лице. Раньше комната пахла травами и спиртом. Сейчас альфа ничего кроме запаха первоснежья не чувствует, и ему это отчего-то сильно нравится. Чимин тянется к корзине, закончив с работой, но Чонгук её перехватывает, протянув свою руку. — Пойдём? — как ни в чём не бывало спрашивает альфа и тянет уголок губ, когда его касается ладонь-ледышка. Омега ерошит свободной рукой кипенно-белые волосы и следует за целителем. Не без внутренней дрожи он выходит на улицу и сразу же напрягается, когда в нос бьёт разнообразие природных и других ароматов. Кто-то ужинает или только готовит горячее, и обострённые из-за стресса рецепторы мгновенно улавливают нотки супов и вторых. Кто-то складывает постиранную одежду, а кто-то вырезает из дерева фигурки. Чимин различает даже малейшие запахи, и с непривычки голова начинает кружиться. Он сильнее хватается за руку альфы и прикрывает глаза на мгновение, глубоко дыша. Чонгук замечает это и, перехватив ладонь, кладёт так, чтобы Чимин взял его под руку. Теперь идти намного удобнее. Омега отводит взгляд, уловив едва слышимый шлейф морозного бриза. — Северное Море, — шепчет под нос. Лекарь прослеживает за взглядом, но натыкается только на кромку леса вдалеке. — Ты чуешь море? — уточняет. Оно находится достаточно далеко от поселения, и, например, Чонгук его не чувствует совсем. Чимин кивает, замедлив шаг, и вновь тянет носом. — Оно далеко, поэтому я слышу совсем лёгкий солоноватый запах, — задумчиво произносит и сразу же горбится, словно сказал что-то неприличное. — Извини, я просто очень чувствителен к любым запахам. Это может раздражать. — Тебя? — Окружающих. Чонгук непонимающе изгибает бровь, но пояснения не дожидается. Чимин прибавляет шаг и позволяет вести себя к Юнги. Лекарь не задавал личных вопросов и не лез в душу, но по поведению омеги уже выдвинул множество предположений, ни одно из которых ему не нравится. Закрытый, вечно извиняется за любую мелочь, ведёт себя тише воды и ниже травы, а ещё боится говорить о прошлом. Что-то плохое случилось, раз заставило пуститься в бега, и зверь внутри подсказывает, что причина была далеко не в Чимине. Неприятный осадок остаётся после подобных размышлений, потому что Чонгук, не зная семьи омеги, постепенно начинает их ненавидеть. Разве можно так относиться к, по сути, ещё ребёнку? Чимину всего девятнадцать зим, а он как старец обдумывает каждый вздох, боясь сделать неверный, словно его кто-то накажет. В сердце поднимается жар, а кожу ладоней щекочет. Хватит думать о подобном. Зверь начинает злиться. — Ты хорошо сдружился с Юнги и Тэ, — и это несомненно радует. Семья Чонгука приняла его истинного. — Как они тебе? — Прекрасные, — Чимин слабо улыбается, смотря на холодную землю под ногами. Давно стемнело, и они бредут вдвоём по пустым улицам, как одинокая пожилая пара. Интересно, доживут ли они до старости вместе? — Тэхён всё пытается меня вытащить из дома. Уже во всех возможных красках описал ваши красоты. — Наши, — рефлекторно поправляет, вызвав слабый смешок омеги. — А ты сам хочешь? Чимин затравленно косит взгляд. Разумеется. Не будь у него этой чёртовой метки, он бы давным-давно скакал по поселению, помогал в работе и… и, быть может, ему даже хватило бы смелости сделать первый шаг навстречу истинному, чтобы свадьба для них стала не просто необходимым ритуалом, а чем-то бóльшим. Чем-то волшебным и красивым, как для Тэхёна, который в последние дни только и говорит о празднике. Чимин бы так хотел радоваться вместе с ним и хихикать над чем-то омежьим, но вместо этого он каждый раз кладёт руку на сердце, незаметно для всех поглаживая подушечку пластыря на метке. Какая-то железная печать поставила крест на всей его жизни. Что ему делать, чёрт возьми? Сбежать? Убиться? Рассказать о метке? Что делать, Великие Предки? Зачем вы подарили ему истинного, если им не дано быть вместе? Должно быть, это какие-то изощрённые шутки. «Безумно хочу, Чонгук. Хочу выйти за пределы дома, стать частью вашей стаи и быть для тебя хорошим мужем. Хочу познать любовь и открыться тебе, потому что вижу, насколько ты тактичный, добрый и понимающий. Хочу бегать по лесу и снова вдохнуть морской бриз без страха быть пойманным. Хочу быть рядом с тобой и наслаждаться подарком судьбы». — Мне хорошо и дома, — и это звучит настолько не правдоподобно, что Чимин морщится, замолчав. Чонгук ничего не отвечает. Остаток пути они проходят в тишине.

:

— Я не был уверен, что именно тебе нравится, так что, — Чимин неловко открывает крышку корзинки и достаёт оттуда аккуратно сложенное в ряд печенье с красивым узором. — Надеюсь, ты любишь медовую выпечку. Юнги с восхищением смотрит на десерт и едва ли не облизывается от вкусного запаха. — Потрясающе выглядит и пахнет. Спасибо, — с улыбкой произносит, вгоняя омегу в смущение. — Но ты ведь не просто угостить меня пришёл, верно? Чонгук отлучился, когда у самого дома его перехватил один из студентов, пообещав вернуться через пару часов, тем самым оставив омег наедине. Им это время просто необходимо. Чимин кивает и садится напротив, сложив руки перед собой в замок. — Спрашивай всё, что желаешь узнать. — Откуда у тебя клеймо? — Юнги не медлит. Наконец-то у него появилась возможность прояснить всё. — На Южных Землях я был изгоем, — воспоминания пауками лезут вверх, но омега терпит, погружаясь в прошлое. — Из-за цвета шерсти и волос, из-за глаз, которые видят больше, чем остальные. Я был неуклюжей белой тряпкой для остальных. Мои видения были расплывчаты и непонятны, что вводило многих в заблуждение. Сначала ко мне относились как к будущему провидцу, а после нарекли душевнобольным, — Чимин сжимает пальцы до побеления и хмурится. — Я стал обузой для своей стаи, и меня просто терпели. А потом начались странные видения, — нервно сглатывает, сжавшись всем телом. Это дурацкое предчувствие неминуемого ужаса не оставляет уже несколько месяцев. — Я видел незнакомых мне оборотней, утопающих в крови. Предзнаменование беды. Я говорил об этом старейшинам и даже ходил к вожаку, но никто мне не верил. Через несколько дней на стаю напали. Юнги вздрагивает от пронзившего нутро холода. Словно зимний ветер коснулся сердца. Он слышит потрескивание и замечает на периферии, как на окнах ползёт узорами тонкий слой льда. Омега моргает несколько раз и смотрит снова, но теперь стёкла чистые. Чимин уходит в прошлое с головой, теряет связь с реальностью, оставив паутину спасения, пока в глазах отражается вспыхнувшее алым пламенем поселение, которое когда-то он называл своим домом. Крики детей, плач омег и альф, болезненные стоны умирающих и вопли тех, кого поймали. Звёздная ночь у лагуны обернулась ночным кошмаром, пропитавшим каждую клеточку тела. Не щадили даже щенков, их просто ловили за шкирку и перегрызали им глотки, будто отнять жизнь ничего не стоит. Дети замертво падали на остывшую землю, пока их родители со стеклянными глазами опускались следом. Провидец воочию наблюдал за тем, как рушатся жизни и умирают оборотни. И он ничего не мог сделать. — Нападение было совершено, когда почти все альфы были на охоте вдалеке от дома. Те оборотни убивали самых слабых, — Чимина начинает трясти, стоит только вспомнить смех палачей, которые голыми руками ломали шеи и хребты. Зло в чистом виде. Юнги, не моргая, смотрит на провидца и не чувствует, как по щеке скатывается слеза. — В какой-то момент всё стихло. Только пожар продолжал пожирать дома. Вернулась часть альф с похода. Все были напуганы и озлоблены, — омега замолкает на некоторое время и тише продолжает, — и всю ненависть они направили на меня. — Но за что? — За то, что не увидел. Не предупредил. Не попытался спасти их. — В этом нет твоей вины, — Юнги накрывает своей рукой дрожащие руки Чимина и поглаживает, стараясь успокоить. Он напряжённо смотрит на омегу, боясь слушать дальше. — Они оклеймили меня предателем и убийцей. Хотели поставить метку на щеке, чтобы ко мне никто и подобраться не смел, но что-то случилось, и вместо лица мне обожгло грудь, — Чимин тянет слабую улыбку. Повезло. — Чимин-а, — Юнги привлекает к себе внимание и неуверенно продолжает, — от тебя отвернулась твоя стая, но не трое свидетелей. Они направили тебя к нам и подарили настоящий дом. — А что, если я принесу погибель и сюда? — глубокие синие глаза смотрят с болью, которая через край выливается из души. Чимин так устал от неё. — Не проще ли мне будет уйти? Что, если беда наступила из-за меня? — Глупости, — старший несдержанно стучит по столу и хмурится. — Ты никуда не уйдёшь, Чимин. Теперь мы твоя семья, а Север — твой дом. К тому же, — возмущённо добавляет, — здесь твой истинный. Неужели ты думаешь, что он так просто тебя отпустит? — Если я расскажу ему о метке, он… — Он примет тебя любым, Чимин. Он твой истинный. Вашу связь невозможно разрушить, понимаешь? Уйдёшь ты, следом пойдёт он. Умрёшь, и Чонгук найдёт тебя даже среди звёзд. — Что мне тогда делать? — Чимин вымученно вздыхает, уронив голову на стол. Как ему быть, если любой исход влечёт за собой потери? — Мы что-нибудь придумаем, — Юнги бросает взгляд на белую макушку и напряжённо кусает губу. — Чимин-а, покажи мне метку. — Что? — поднимает голову. — Зачем? — В последний раз, когда я тебя осматривал, мне показалось, что она стала меньше. Твоё изгнание не поддержал ни один из судей, вдруг и метка тогда со временем исчезнет? — А если нет? — омега вздыхает, повинуясь. Оттягивает край свитера и помогает аккуратно подцепить кончик пластыря. — До конца жизни ходить с бинтами? В конце концов он делит кровать с Чонгуком. Неужели он не заметит? — Помолчи, — шикает Юнги, подушечкой пальца коснувшись неровной кожи. — Давай просто подождём. — Я не смогу долго молчать, — боль стрелой пронзает сердце каждый раз, когда он отталкивает Чонгука. Зверь внутри слабеет и жалобно скулит. Казалось бы, счастье так близко, но кожу по-прежнему жжёт прошлое. — Не могу смотреть ему в глаза и врать, — выдыхает. Чонгук заслуживает истинного получше. — Не отталкивай моего брата, Чимин, — старший серьёзно смотрит ему в глаза. — Если бы он увидел метку тогда, он бы даже не сказал тебе об этом. Защищал бы тебя молча и без лишних слов. — Ты думаешь, что… — Да, — безоговорочно. — Расскажи ему. Чимин прикрывает глаза, сжав кулаки. Чёрт возьми.

:

День. До свадьбы остаётся последний солнечный день, и воздух на площади становится ещё холоднее. «Пахнет снегом», — говорят старые оборотни, на что Чимин усиленно принюхивается, пытаясь понять, чем же таким интересным пахнет снег. Омега переборол свой страх и вышел за порог дома, понемногу осваиваясь в новой стае. Сначала было до дрожи страшно, но Чонгук, обладающий способностью оказываться рядом всегда, когда необходима его поддержка, взял под руку и помог сделать заветный шаг. Альфа своим присутствием мгновенно успокоил и придал больше уверенности. А следом в душе вновь скрутился мерзкий комок. Чимин ждёт подходящего момента, прикрывая этим свою трусость. Он не знает почему, но ему так не хочется разочаровывать Чонгука. Лекарь добр по отношению к нему, он понимающий и умный, и ещё, возможно самую малость, но омега находит его… красивым. Чимин часто ловит себя на мысли о сильных руках, которые поддерживают его, когда страшно, об улыбке с родинкой под нижней губой и чёрных, затягивающих глазах, эмоции в которых омега чувствует прежде, чем видит. Порой хочется помечтать и представить, каково это, когда Чонгук обнимает или целует. Наверное, так же трепетно и осторожно, как помогал подниматься, когда Чимин не мог сделать это самостоятельно. А какой на вкус будет его любовь? Такой же невообразимо воздушной, как ощущения, которые испытывает Чимин, когда держит его за руку? До бабочек животе и покалываний в местах соприкосновения? Этот образ так легко разрушить одной фразой. Чимин боится, что больше не увидит доброты и тепла в выученных глазах, боится однажды встретить в них стыд и ненависть по отношению к себе, беспомощному изгнаннику. Судьба явно издевается над Чонгуком, подарив такого никчёмного истинного. И пусть Юнги говорил, что младший брат точно поддержит и поможет найти решение, сомнения растут с каждым прожитым в этом прекрасном доме днём. Чимин привыкает к деревянным стенам с картинами в стеклянных рамках, к комнате, в которой всегда пахнет травами и спиртом, к большому дивану в гостиной, на котором вечерами сидит Юнги с Тэхёном, обсуждая дела стаи, к кровати в спальне, пропахшей полюбившейся хвоей, лёжа в которой каждую ночь омега чувствует тепло Чонгука совсем близко. И снова метка. Чёртово клеймо, как петля, которую Чимин собственноручно затягивает вокруг шеи. Солнце слепит глаза, а холод приятно обволакивает тело, даря необходимую свежесть голове и мыслям. Чимин бросает взгляд в сторону леса и завороженно наблюдает за покачивающимися тонкими стволами молодых деревьев. Впервые возникает желание обратиться, дав волю запертому внутри зверю, но омегу возвращает на землю зовущий голос. Тэхён активно машет рукой и подзывает ближе. Чимин кивает и перехватывает корзину с белыми лентами, подходя к высокой арке. Двое молодых альф тащат огромный, вышитый специально для грандиозного события круглый ковёр и по команде омеги, которого, кажется, зовут Тэмин, грузно опускают в центре площади. Дома украшены праздничными бумажными фонарями и тканевыми флажками, некоторые из которых вышил Тэхён. Вокруг центра выставлены полукругом столы, готовые принимать на себя бесконечное множество блюд, но самое главное — это небольшая зона для обряда, которую сейчас активно выставляют Тэхён с Юнги. В Северном клане нет старейшин, потому что война отняла и их. Самым главным омегой является Юнги, и на его же плечи падает роль старейшины — он благословляет новых мужей и проводит обряды. Словно ему и без того мало обязанностей. — Куда это? — на что Юнги показывает в сторону ковра. — Отдай Тэмину, эти ленты на столы. Омега кивает и выполняет поручение. Подходит к знакомому за глаза оборотню и кладёт корзинку с украшением. Тэмин его словно не замечает, увлечённый беседой с одним из альф, и Чимин прилежно ждёт, когда на него обратят внимание, не желая перебивать. Вот только омега начинает наигранно громко смеяться и, бросив быстрый взгляд на провидца, в наглую игнорирует, продолжая болтать. Чимин слышит, что его снова зовёт Тэхён, и неловко топчется на месте. — Извини, — пробует, но его голос тонет в очередной волне смеха. Омега устало вздыхает и, набрав побольше воздуха, повторяет громче, оттого менее дружелюбно, чем хотелось. — Тэмин. Молодняк затихает, альфы с интересом смотрят на новое лицо, а вот Тэмин с явно проскальзывающим раздражением. — Юнги попросил передать тебе ленты, — Чимин показывает на корзинку, на что омега вскидывает брови и брезгливо оглядывает не то атлас, не то самого Чимина. — Они грязные, — бросает. Чимин хмурится, посмотрев на ленты, но ничего такого не замечает, а Тэмин закатывает глаза. — Постирай их. Украшения должны быть чистыми, в конце концов это и твой праздник, — все чувствуют напряжение в воздухе, но Чимин честно не понимает происходящего. Он словно возвращается в свою стаю, где его ненавидели просто за то, что он существует. Неужели снова? Что он сделал не так? — А где… где можно их постирать? — выучивший ошибки прошлого, он инстинктивно ищет проблему в себе, а Тэмин еле скрывает усмешку от такой приятной возможности немного поиздеваться. — В лесу на западе есть река. Обычно мы стираем одежду в ней, — один из альф порывается возразить, но Тэмин одним взглядом заставляет молчать, повернувшись полностью лицом к Чимину. — Думаю, до вечера они просохнут, если ты поторопишься. — Хорошо, — Чимин послушно кивает и снова берёт корзину в руки, направляясь в лес. Ленты достаточно тяжёлые и массивные, но он постарается быстрее. Лишь только бы избежать подобных ситуаций в будущем. Может, они действительно испачкались? Он ведь столько раз бросал корзину на землю. Слишком опрометчиво, Чимин. Тэмин со своей маленькой компанией провожает взглядом хрупкую фигуру омеги и всё же не сдерживается от смешка. Альфа в круглых очках качает головой с недовольством: — И надо было тебе так, — вздыхает, на что омега фыркает. — Это просто шутка. — А если он потеряется? — второй альфа, который сначала тоже забавлялся, с некоторой тревожностью наблюдает за омегой, скрывшимся в густой чаще леса. — Природа всегда направит своё дитя домой, Хонги, — Тэмин обиженно ведёт плечом от того, что никто не поддержал его небольшой розыгрыш, и запускает ладонь в тёмные волосы, поправляя. — Другой вопрос, признала ли Она его.

:

Чимин заходит в лес и почти сразу теряется среди одинаковых крон хвойных. Он запрокидывает голову и с тихим восторгом смотрит на высоченные стволы деревьев и их ветви, окутывающие подобно бронхам голубой купол. В нос бьёт усиливающийся солоноватый бриз, и зверь жалобно клацает когтями, когда омега его обрывает. Он снова ведёт носом и пытается понять, в какой стороне должна находиться река, но не чувствует пресной воды. Видимо он слишком далеко отошёл от запада. В голову закрадывается мысль о том, что Тэмин над ним просто пошутил, но никаких подкреплений она не находит, быстро забываясь. Зачем ответственному за праздник омеге портить этот самый праздник? Да и сдался ему Чимин, он его даже не знает наверняка. Слишком много внимания для одного потерянного оборотня. Провидец вздыхает и, коснувшись неровной коры сосны, проходит дальше, вглубь, пока не слышит протяжный вой вдалеке. Он замирает на месте, схватившись за дерево. Корзина падает из рук, а взгляд стекленеет. Этот зов… Чимин ни с чем его не спутает.

:

Чонгук вдыхает свежий воздух полной грудью и окидывает улицы заинтересованным взглядом. Свадьба проходит каждый год, но в этот раз она особенная. Пусть у них с Чимином не самые близкие отношения, но всё равно внутри теплеет от мысли, что в скором времени они смогут называть друг друга по-особенному. Учёбы в школе сегодня нет: в субботу дети отдыхают, а на главной площади оживлённо разговаривают назначенные на подготовку к завтрашнему празднику, поэтому альфа не отказывает себе в желании навестить Чимина, который вызвался добровольцем. Этот факт даже льстит, вызывая улыбку. Чонгук доходит до площади всего за несколько минут, по пути здороваясь с оборотнями, и подходит к старшему брату со спины, накрыв руками острые плечи. Юнги от неожиданности дёргается и роняет глиняный сосуд (благо пустой), недовольно повернувшись, но не успевает пробурчать что-то в своём стиле, потому что светящийся от предвкушения альфа чмокает в щёку и отходит подальше, поймав в объятия подошедшего Тэхёна. Его самые родные. — С чего вдруг такая радость на лице? — скептически спрашивает главный омега, на что Тэхён закатывает глаза, обняв друга в ответ. — Чонгук-и просто проникся атмосферой. Лучше поздно, чем никогда, правильно? — с хитринкой щурится, и альфа кивает в ответ, помогая донести до стола очередную корзину. — Абсолютно, — он ставит её на место и оборачивается в поисках главной причины своего визита. Вот только не находит. — А где Чимин? — интересуется, выискивая белоснежную макушку среди оборотней, но вновь безуспешно. Юнги отрывается от работы и тоже окидывает площадь взглядом. — Был здесь недавно, — бубнит под нос, нахмурившись. Тэхён тоже присоединяется к поискам. — Я звал его, но он тогда помогал с лентами Тэмину, — бормочет и, найдя омегу, громко зовёт, привлекая внимание. — Тэмин-а, ты не видел Чимин-и? Чонгук хмурится и подходит ближе. Тэмин закусывает губу, отведя взгляд. — Кажется, он пошёл в лес, — налегке произносит, вот только лекарь с подозрением смотрит на него, испытывая нехорошее предчувствие. К ним подходит альфа в круглых очках. Он услышал вопрос и врать или умалчивать перед вторым по значимости альфой в стае не будет: — Чимин ушёл в лес, потому что Тэмин сказал ему постирать ленты в реке. Омега стреляет в него испепеляющим взглядом, пока Чонгук опасно затихает. Тэхён непонимающе хлопает ресницами, посмотрев на Юнги: — Но мы же стираем одежду дома. Сейчас холодно, и в реке вода ледяная. Только Юнги не нуждается в разъяснениях, он сразу понимает. Он-то в курсе всего: и о влюблённости Тэмина в Чонгука, и о ревности, которая произошла, когда главный омега потерял бдительность. Чонгук же не разбирается в причине, потому что в приоритете сейчас стоит безопасность истинного. Он проходит мимо Тэмина, который пытается ему что-то сказать в своё оправдание, но замирает, когда слышит протяжный вой со стороны леса. — Вы слышали? — Тэхён настороженно прислушивается, когда зов повторяется. — Патрульные, — шепчет Юнги. — На… Чонгук! Альфа срывается на бег и в прыжке перекидывается, не обращая внимания на разорванную в клочья одежду. Сердце бешено стучит, пока он мысленно зовёт Чимина. Вот только их связь совсем слабая, они ведь не успели ещё закрепить её обрядом, и в стаю омегу официально не приняли. Он оторван от них и прямо сейчас бродит где-то в лесу, потерявшись из-за глупой шутки Тэмина. Чонгук отталкивается мощными лапами, вонзая когти в сырую землю, и движется на зов, не оставляя попыток докричаться до омеги. Страх медленно ползёт по холке и склизким слоем ложится на мех. Он не слышит мыслей Чимина и едва ли ощущает морозный запах, вслепую надеется найти, но ещё больше просит Природу, Духов и Луну о том, чтобы к вою о помощи его омега не имел отношения. Пусть он просто ходит где-то в противоположной стороне от границы в поисках реки. Но молитвы оказываются проигнорированы: запах первоснежья усиливается по мере приближения к зоне патруля, а позади Чонгук слышит бегущего на помощь красно-бурого волка. Юнги пытается нагнать, но отстаёт ввиду колоссальной разницы в силе и возможностях. Альфа ускоряется и замечает на границе перекинувшегося Намджуна и стоящего перед ним пепельного оборотня. Сначала думает, что Чимин, но потом осознаёт, что волк слишком большой для омеги, пусть и цветом шерсти похож. Запах винограда сгущается, становясь почти видимым, смешивается с незнакомым ароматом полыни, который исходит от чужака. В странный дуэт вмешивается хвоя. Чонгук низко рычит, встав рядом с Намджуном. «Что произошло?» — проносится в голове патрульного. С тёмной шерсти капает на землю кровь. «Он пытался пройти в поселение», — незамедлительно отвечает, опасно рыкнув на резкий выпад волка. Юнги останавливается слева, прижимается пушистой грудью к земле, и скалит белые клыки, но, столкнувшись с синими глазами, непонимающе скулит, когда вместо опасности чувствует трепет. Чужак тоже ощущает резкое изменение и на секунду ослабляет бдительность, чем пользуется Намджун, — бурый волк нападает, больно ударив по хребту тяжёлой лапой, валит боком на землю и клацает зубами в сантиметрах от шеи, когда чужак вскакивает на лапы, увернувшись в последний момент. «Убирайся!» — низко рычит Намджун. Чонгук сзади кружит, готовый в любой момент подстраховать, пока пепельный волк игнорирует угрозу. Наклоняется к земле, готовясь к прыжку. Он не намерен отступать. Лекарь громко фырчит и отталкивается от земли, чтобы напасть, но резко дёргается в сторону, когда перед чужаком появляется Чимин, закрыв собой. Омега не сумел обратиться, связь со зверем слишком слаба для этого, поэтому сорвал лёгкие в человеческом обличии. Он бежал так, как никогда раньше, зная, чья жизнь стоит на кону. Чёрный волк валится на лапы, царапая бок о корни многовековых деревьев, пока красный оборотень с непониманием смотрит на из ниоткуда появившегося друга. Намджун тоже замирает, переводит взгляд с белокурого омеги на волка почти такого же цвета. В голове вспыхивает догадка. Чонгук быстро перекидывается и подбегает к Чимину, остановившись в шаге, когда пепельный волк рычит, напрягшись. Провидец зажмурил глаза, намертво вцепившись в густую шерсть чужака. — Чимин-а, — знакомый голос вырывает из оцепенения. Омега неуверенно открывает глаза и смотрит на разгорячённого Чонгука. От нагого тела исходит пар, кожа покраснела, а во взгляде страх за жизнь истинного. — Пожалуйста, подойди ко мне. И Чимин почти слушается, но вовремя осекает себя, когда пепельный волк толкает его мордой в поясницу. — Пообещай, что не навредишь ему, — дрожащим голосом просит, и альфа в этот момент готов хоть на колени упасть, чтобы тот поверил. — Обещаю. Намджун недовольно фыркает, но его толкает в бок красный волк. Юнги, кажется, всё понял. Он обращается, спрятав обнажённое тело за другом, и вслух озвучивает предположение: — Это твой родственник? Чимин напряжённо кивает, делая шаг от волка. — Это мой брат. Слова повисают в воздухе. Чонгук не смотрит на чужака, ему вообще на него плевать. Взгляд устремлён на Чимина, на его руку, крепко держащую густую шерсть. Точно так же омега держался за Чонгука, когда тот нёс его на спине в поселение. Хочется зарычать, по-собственнически забрать своего истинного и показать, кому он принадлежит, не взирая на то, что пепельный волк — брат омеги. Зверю внутри этого не понять, потому что видит он только то, что брат — альфа. — Обратись, Хосок-а, — шепчет в самое ухо Чимин, и волк, смерив его взглядом, повинуется. Юнги с замиранием сердца смотрит на возвышающегося над Чимином альфу с такими же светлыми волосами и глубокими морскими глазами. Они так похожи друг на друга, что сомнений в их родственности не остаётся. Вот только Юнги не замечал, что у Чимина настолько затягивающие глаза, пока не посмотрел на Хосока. Тот выглядит старше и мужественнее, оттого, возможно, притягательнее для омеги. Альфа, почувствовав на себе пристальный взгляд, смотрит прямо в глаза, а Юнги не может прервать зрительный контакт. В душе становится странно, он такого раньше точно не испытывал. Намджун расценивает взгляд по-своему: громко фыркает и полностью закрывает оборотня в человеческом обличии. — Чимин, — едва слышно выдыхает Хосок, крепко обняв брата, — Великие Предки, я так долго тебя искал, — шепчет, уткнувшись носом в белую макушку, сразу же слыша рычание темноволосого альфы. Чонгук не сдерживает порыв и подходит ближе, пуская больше феромонов. Они и так в лесу, но хвоя становится удушающей. Взгляд Хосока опасно темнеет, и он готовится к нападению, продолжая прижимать к себе младшего брата. Напряжение ощутимо возникает, когда полынь и хвоя противостоят друг другу, и Намджуну кажется, что сейчас начнётся драка, но Чимин её останавливает: отстраняется от брата, позволив Чонгуку схватить себя за запястье и завести за спину. Зверь альфы довольно рокочет. — Кто это? — Хосок напряжённо смотрит на альфу, который пусть и грубо забрал Чимина, но всё равно поглаживает кожу большим пальцем, успокаивая. — Его истинный и будущий муж, — низким тоном отвечает за омегу. Чимин вздрагивает от непривычного тембра и опускает взгляд, чувствуя жар на щеках. А Хосок удивлённо моргает, потеряв опасный вид. — Ис-стинный? — неловко переспрашивает. Полынь резко уступает хвое, а взгляд светлеет, вводя Чонгука в замешательство. — Значит, тебя приняли в Северный клан? Чимин робко кивает из-за широкой спины альфы, и старший брат расплывается в улыбке под непонимающие взгляды остальных. Намджун думает, что чужак немного тронулся умом, а Юнги напряжённо прокручивает чувство, которое появилось при виде альфы. Чонгук хмурится и прижимает Чимина ближе на всякий случай, готовится к неожиданному выпаду со стороны Хосока, но никак не ожидает, что тот возьмёт его руку в свои и начнёт активно трясти с искрящимися глазами. — Спасибо! — восклицает, пока Чонгук ошарашенно смотрит на внезапно поменявшееся настроение. — Спасибо, что нашёл его и позаботился. Я… не знаю, что бы со мной было, если бы Мин-и… если бы… — Хосок-а, — смущённо тянет Чимин, едва сдерживая смех, и теперь на него направлены удивлённые взгляды. Чонгук видит искреннюю улыбку на лице истинного, кажется, в первый раз? И это так приятно отзывается в груди, словно ещё немного, и оттуда выпорхнет маленькая птичка. Альфа тянет руку к сердцу, чтобы удостовериться, что всё в норме, но Чимин, решивший, что Чонгук тянет её к нему, сразу вкладывает свою ладошку. Очередь лекаря смущаться. Луна, они как малые дети… Одно становится понятно — если это старший брат одним своим видом вызвал такую искреннюю улыбку у Чимина, Чонгук сделает всё возможное, чтобы Хосок остался с ними навсегда.

:

Жаль только, что Чонгук не вожак и не ему решать этот вопрос. Он приносит на спине Чимина обратно в стаю, позволяя пальчикам зарываться в густую шерсть, и останавливается у главного здания для переговоров, когда оттуда выходит Сокджин. Юнги прибегает следом, обратившись на ходу, и принимает накидку от ожидавшего их Тэхёна. Намджун остался на патруле — ему нельзя покидать свой пост, а Хосок пошёл вместе с ними, оставаясь позади. Он тоже обращается, привлекая внимание оборотней. Омеги с интересом смотрят на хорошо сложенного незнакомца с поцарапанными руками, на которых выступили свежие бусины крови после драки с Намджуном. Чимин спрыгивает со спины чёрного волка и остаётся рядом, когда тот перекидывается. Омега снимает с себя накидку и протягивает лекарю. — Замёрзнешь ведь, — Чонгук старается мягко отказать, накинув одежду обратно на хрупкие плечи, но истинный не даёт это сделать, строго посмотрев. — Мне никогда не бывает холодно, а ты уже дрожишь, — шепчет, стараясь привлекать меньше внимания. Целитель вздыхает и сдаётся, спрятав наготу своей же накидкой. Сокджин смотрит на незнакомца напряжённо. Чувствует исходящую от него силу, сравнимую с той, что источает в редкие моменты Чонгук. Вот только в случае с чужаком, она не выбрасывается потоками нарочно, а словно существует вокруг альфы всегда. Зверь вожака видит очень сильного оборотня перед собой. — Меня зовут Хосок, — начинает, делая шаг ближе. Тэхён хочет протянуть накидку и ему, но Юнги останавливает его, едва заметно покачав головой. — Он не из нашей стаи, — предостерегающе шепчет, чтобы услышал только друг. — Нельзя ничего делать по отношению к нему без разрешения вожака. — Точно, — так же тихо отвечает омега, опустив руку с одеждой. Сейчас очень холодно, и даже оборотням не стоит ходить раздетыми. Желание сразу же помочь в беде даже незнакомцу определённо в духе Тэхёна. — Я брат вашего нового члена стаи, — Хосок бросает взгляд на Чимина, и он на секунду позволяет себе смягчиться. — Могу ли я… — Он ещё не член моей стаи, — чеканит Сокджин. Чонгук вскидывает голову, нахмурившись, и инстинктивно прижимает Чимина к себе. Юнги и Тэхён непонимающе смотрят на вожака. — Ещё нет? — шёпот собравшихся оборотней проносится по площади. Тэмин, стоящий позади, хмыкает. — Его посвящение пройдёт завтра вечером, и он является истинным одного из наших волков. Ты не имеешь права проситься в мою стаю просто так, — Хосок на это рычит, чувствуя, как его пытаются задавить властью и статусом. Сокджин рокочет в ответ, напрягаясь. Кожа стремительно нагревается, и острые клыки впиваются в нижнюю губу. Двое доминантных альф готовятся к сражению, и никто не смеет влезать в их конфликт. Оборотни чувствуют силу, которую источает чужак, и для многих она ощущается даже сильнее, чем та, что есть у вожака. Сокджин из-за этого громко рычит, готовясь к обращению. Хосок тоже наклоняется, но на периферии замечает испуганный взгляд родных синих глаз и сразу приходит в себя. Нельзя. Иначе он снова потеряет брата. Чонгук крепко прижимает к груди омегу, не позволяя выбраться, чтобы тот не совершил ошибок, он защищает истинного, и в его намерениях Хосок не почувствовал даже следа наигранности. Этот альфа точно любит его брата, но это не значит, что Хосок больше не нужен. Сейчас у него есть шанс воссоединиться с братом и попробовать сначала и в новом месте. Вот только для этого придётся пожертвовать кое-чем не менее важным. Хосок стискивает зубы до скрипа и медленно опускается на колени, вызвав оцепенение у толпы. Юнги с тревогой смотрит на то, как альфа унижается перед вожаком ради брата, и не может перестать испытывать это тепло внутри. Тэхён с опаской смотрит на Сокджина и замечает проскользнувшее самодовольство во взгляде. — Великие предки, Луна и Природа будут мне свидетелями, — сквозь зубы произносит Хосок, — прошу тебя, прими меня в вашу стаю, вожак. Чимин сжимает руку Чонгука, смотря на происходящее блестящими глазами. Ему больно от того, что Хосок, его Хосок, сильнейший из всех альф, которых он знает, топчет свою гордость и травит природу ради того, чтобы остаться в поселении с ним. Слеза срывается с судорожным вздохом, когда альфа наклоняется ещё ниже, лбом коснувшись земли. Целитель придерживает его, чтобы не упал, и успокаивающе гладит по спине. Его тоже эта ситуация напрягает. Альфа, отличный охотник и сильный оборотень — таких в их стае обожают, и они необходимы сейчас, когда дичь бежит из леса. Сокджин мог просто принять его или хотя бы позвать в дом, чтобы поговорить в кругу близких, но вместо этого решил показать своё превосходство и унизить перед всеми. Юнги сжимает кулаки, не в силах смотреть на это дальше, и делает шаг вперёд, игнорируя попытку Тэхёна остановить его. Главный омега встаёт лицом к лицу с вожаком. Шёпот резко стихает, а Хосок, почувствовав щекотливый аромат персиков, поднимает голову, увидев огненные волосы перед собой. — Я тоже прошу за него, вожак, — твёрдо произносит. — Перестань унижать его, — добавляет намного тише, чтобы его услышал только брат. Сокджин смиряет его взглядом. Слово главного омеги весомо. Вожак не может отказать. Чонгук придерживает истинного, словно прячет от старшего альфы, и подаёт голос: — И я прошу за него, вожак, — Чимин поднимает глаза, полные сдерживаемых слёз, и поджимает губы. Каждым своим поступком альфа располагает к себе. — Он брат моего истинного, его ближайший родственник. — Джин-и, — на грани слышимости шепчет Тэхён. Он поддержит своего будущего мужа в любом случае, но тоже считает, что с чужака достаточно. Да, он ворвался на их территорию, но он сумел смирить гордыню, так быть может, пора остановиться? Сокджин смотрит на братьев, как на предателей, и только тихий голос любимого его отрезвляет. Вожак напряжённо окидывает взглядом собравшуюся толпу оборотней и останавливается на Юнги. — Хорошо, — спустя долгую минуту произносит, зайдя обратно в зал для переговоров. Чимин едва сдерживает восторженный вопль, прижав ладошку к губам, а Юнги незаметно выдыхает. — Спасибо, — провидец сразу поворачивается к Чонгуку и в порыве эмоций обнимает, скрепив руки на спине альфы, и лекарь, дав небольшой спуск внутреннему зверю, оставляет невесомый поцелуй на белой макушке. Тэхён незаметно от всех юркает в дом вслед за Сокджином, а главный омега, подняв со скамейки одежду, накрывает ею плечи Хосока, оказавшись к нему в опасной близости. Альфа не успевает поблагодарить: Юнги отходит, обращаясь, и срывается в сторону границы. Намджуну тоже нужно сообщить новость, а ещё обработать раны.