Клеймо

Снова. Он чувствует, как волосы встают дыбом на затылке, а по коже пробегают табуны мурашек. Липкий страх лезет по позвоночнику, придавливая к земле. Чимин стоит посреди темноты, чувствуя под ногами холодную воду. Вздрагивает от оглушающей тишины и судорожно оглядывается, пытаясь понять, где он, но не находит никаких ориентиров: нет верха или низа. Нет границ, сторон света и Луны. Место, от которого отреклись трое судей. Омега сглатывает вязкую слюну и делает шаг вперёд, на ощупь двигаясь в кромешной темноте. Он не видит даже собственных рук, обнимает себя в попытках согреться и замирает. Ему ведь никогда не бывает холодно. Даже находясь рядом с бушующим Северным морем, он не испытывал дискомфорта, а сейчас чувствует, как внутренности колет мороз. Чимин щурится, напрягает зрение, как может, чтобы увидеть хоть что-то, но снова безуспешно. Рядом раздаётся взрыв. Волна сносит с ног, и оборотень падает лицом в холодную воду, расплёскивая брызги. Поворачивается на звук и задерживает дыхание, когда перед ним оказывается он. Лицо скрыто в темноте, но очертания фигуры ясны в памяти: высокий рост, широкие плечи и глаза, пугающие до дрожи, которые смотрят на него, как хищник смотрит на добычу. Чимин пытается подняться, сбежать, отползти или хотя бы закрыть лицо, чтобы перестать смотреть, но тело сковывает цепями. В последний момент он замечает сверкнувшую усмешку, от которой внутри всё сжимается. Тень исчезает. Сбоку слышится хруст костей. Чимин резко поворачивается. Глаза стекленеют. — Н-нет, — бормочет, пытаясь подняться. Ноги болят так, словно их сломали, мышцы окаменели, тело совершенно его не слушается, а в глазах собирается пелена слёз. Картина смазывается, но омега всё равно видит лежащего на боку угольно-чёрного зверя, из-под которого медленно растекается лужа крови. — Чонгу… — голос тонет в звенящей тишине, и Чимина снова перекидывает. Он открывает глаза и судорожно ищет своего альфу, но боль очередной стрелой пронзает сердце, заставив согнуться с глухим стоном. Кто-то ползёт по ноге — склизкий и противный, он цепляется холодными когтями, распарывая кожу, и лезет вверх, достигая лица. Чимин кричит, пытается сбросить с себя чудовище, и проваливается, потеряв опору под собой. Последнее, что он видит, красным горящая метка на собственном теле. Чимин резко вскакивает в постели и часто моргает, жадно вбирая воздух. Картина проясняется с каждой секундой, и он видит, что находится в спальне. Чёрт возьми. Тень, метка и… — Чонгук, — шепчет, повернувшись, но натыкается на пустую половину кровати. Страх парализует в одно мгновение. Провидец спрыгивает на пол: резкая боль стреляет в пояснице, а колени подкашиваются, отчего омега шумно падает. Но он не обращает внимания на это, ползёт, поднимается сквозь плотно стиснутые зубы и бежит к двери, когда та открывается. Чимин не успевает вовремя притормозить и врезается в мощную грудь альфы, который инстинктивно ловит его за плечи. — Мин-а, ты чего? — обеспокоенно спрашивает Чонгук, когда видит, как трясёт мужа. Альфа отошёл всего на пару минут. — Болит что-то? Тебе плохо? Чимин поднимает на него полные слёз глаза и вводит в ступор. — Чим… — омега резко обнимает его, прижавшись щекой к горячему телу. Чёрт возьми, почему ему нельзя просто быть счастливым? Почему судьба вечно издевается над ним? Зачем она так поступает? Зачем сначала дарит ему лучшего альфу на свете, а после говорит о том, что заберёт его? Неужели Чимин настолько сильно провинился? Чем таким ужасным он заслужил подобную судьбу? Проклятое видение, оно ведь обязательно исполнится. Тень, метка, смерть. Смерть, метка, тень. Метка, тень и… смерть. Чимин не сдерживает слёз, глушит их в кофте альфы, собирая ткань на спине в кулачки, жмётся как можно ближе, не желая отпускать, а Чонгук в ступоре обнимает в ответ, поглаживая по макушке. Они стоят так очень долго. Омега никак не может успокоиться, плачет тихо, надрывно, до боли в горле и сердце, и его зверь внутри протяжно скулит, которого сразу же чувствует волк альфы. Чонгук перекладывает руки и подхватывает мужа под бёдрами, позволив повиснуть на себе, как ребёнку, и приносит истинного на кровать, садясь. — Мин-а, — зовёт ещё раз, но слышит только тихий плач. Его кофта уже намокла от слёз. — Маленький, пожалуйста, поговори со мной. А Чимин не может. Физически не способен говорить прямо сейчас. Это худшая ночь в его жизни. Его видения никогда не исполнялись с точностью, некоторые из них можно было изменить, зная заранее, какую ошибку совершать нельзя, потому что Великие Духи предупреждали его намеренно, но сейчас… он не знает, что должен сделать, чтобы такое не произошло. Он увидел так мало, чёрт возьми, крупицу событий, которые произойдут в скором будущем. Единственное, что ему позволили понять, так это то, что всё изменится в корне. Тень и метка. Такое случится, когда Чимин раскроет свой секрет Чонгуку? Или кто-то увидит клеймо и казнит изгнанника вместе с его истинным? О Луна… а что, если те, кто уничтожил его поселение, придут за ним сюда, на север? Как ему интерпретировать этот ночной кошмар? Как ему спасти Чонгука? Почему именно он? Разве судьба не дала им второй шанс? Неужели она настолько жестока, чтобы забрать и его? Чимин обессиленно стонет, прижимаясь ещё ближе, не оставляя и миллиметра расстояния между ними. Чонгук обнимает в ответ, целует взмокший лоб и, поймав лицо истинного, большими пальцами вытирает горячие слёзы на жемчужных щеках. Омега такой испуганный, а его взгляд полон отчаяния. Лекарь правда не понимает, что происходит, но терпеливо ждёт, когда муж успокоится, чтобы нормально поговорить. — Тебе приснился кошмар? — предпринимает попытку догадаться, и Чимин кусает дрожащую губу, протыкая кожу. Кровь наполняет рот своим железным вкусом, и омега обвивает шею Чонгука руками, вдыхая необходимый запах хвои. Сильный и обволакивающий. Живой. Если бы это был просто кошмар. Чимин отказывается верить в то, что увидел. Слишком жестоко. Этого просто не может быть. Наверняка он переволновался, и его больной мозг придумал ужасный сон, который заставил поседеть и без того белые волосы. Омега опускает руку и скользит ей на грудь альфы, накрывает место, где бьётся горячее сердце, и успокаивает сам себя. — Малыш, — шепчет Чонгук на самое ушко, поцеловав в мочку, — я рядом с тобой, — слова проникают внутрь, и испуганный зверь затихает, прислушиваясь к низкому голосу, — что бы с тобой не произошло, я буду рядом всегда. Тебе не нужно бояться. «Я буду рядом всегда», — эхом повторяется в сознании. Всегда. Чимин всхлипывает, икая от истерики, и прижимается сильнее, когда альфа пытается его отстранить от себя. — Я принесу тебе воды, хорошо? — Чонгук сначала пытается отлепить от себя мужа, но тот ещё крепче хватается, полностью залезая на альфу. — Всего пара шагов. — Н-нет, — дрожащим голосом сипит. — Я не отпущу тебя, — в подтверждение своих слов смыкает ноги на пояснице, вжимаясь настолько крепко, насколько это возможно. — Ты никуда не уйдёшь без меня. «Только тогда я успокоюсь». Чонгук тянет уголок губ и целует в плечико. — Что тебе приснилось? Расскажи мне. Чимин немного отстраняется, шмыгнув носом. Заглядывает в красивые чёрные глаза и снова икает, вызвав смешок у альфы. Тот рукавом кофты вытирает слёзы с лица, а потом притягивает к себе за подбородок и лениво целует разодранные губы. Омега смотрит на своего мужа и жадно запоминает каждую мелочь, отпечатывая в своём сознании. Пытается убедить себя, что сейчас всё хорошо и у него ещё есть время, чтобы придумать, как предотвратить беду. — Я видел… — начинает, путаясь в словах. — В-видел… — снова запинается, судорожно вздохнув. Чонгук убирает взмокшие прядки со лба и вытирает испарину, терпеливо ожидая. Он не давит, просто ждёт, мягко поглаживая бедро свободной рукой. Чимин сосредотачивается, нахмурившись, пытается воспроизвести всё в подробностях и хватается за спасительную соломинку, которую подкидывает зверь. — Я чувствовал холодную воду, — шепчет. — Тебе приснилось море? — уточняет альфа. В ответ отрицательно мотают головой. — Тогда родниковая вода? — Нет, — провидец нервно кусает губу, силясь понять собственные ощущения. А вдруг это подсказка? Например, время, когда произойдёт видение? — Её было немного, как будто кто-то разлил воду. Чонгук задумчиво мычит. — Холодная вода, — смакует словосочетание, оперевшись рукой сзади. Чимин наклоняется ближе, перебирая спадающие вьющиеся прядки альфы. — Может, тебе приснился растаявший снег? Что-то вроде белого холодного дождя. Голос брата срабатывает как лампочка. Провидец округляет глаза. — А… когда тает снег? — неуверенно спрашивает, боясь услышать ответ. Чонгук наклоняет голову к плечу и проводит шершавой подушечкой указательного пальца по молочной щеке. — Весной. Но до этой поры ещё очень долго. — Сколько? — Чимин напряжённо смотрит на мужа в ожидании ответа. Вот она, подсказка. Это случится весной. — Месяцев десять-одиннадцать, — прикидывает альфа. — На севере снег лежит сугробами почти целый год. Потом всё оттаивает на пару недель, когда солнце греет землю, и вновь замерзает. Десять месяцев. Чимин чувствует, как напряжение внутри спадает. Ещё есть шанс. Но что делать с тенью? Подождите. Омега хмурится и вспоминает взрыв. Оглушительный и внезапный. Ему тогда показалось, что жар опалил кожу, когда снесло волной. Так же было в его поселении. Тень. Безумный оскал и глаза, в которых ничего кроме мрака и жестокости. Что, если метка… если метка была не про Чимина? — Тебе понравится зима, — мелодичный голос Чонгука вырывает из раздумий. Альфа опускается ещё ниже, упираясь локтями в кровать, пока муж сидит на его бёдрах сверху. — Всё вокруг станет белым и холодным. Прямо как ты. — Мне с трудом в это верится, — выдавливает из себя омега. Ему нужно поговорить с Духами, он не знает как, но ему это необходимо. — Северяне любят зиму, — произносит Чонгук. — А ты выглядишь как её олицетворение. Чимин приходит в себя и часто моргает, когда понимает, что сидит верхом на альфе в одной ночнушке. Оборотень резко подрывается и сползает на кровать, пряча розовые щёки под тихий смех Чонгука. — Ты ведь сказал, что не отпустишь меня, — издевается, с наслаждением наблюдая, как краснеет омега. С момента их свадьбы прошло почти две недели, и за это время они позволяли друг другу только неторопливые поцелуи в моменты, когда хотелось большего. Чимин боялся рисковать, как в брачную ночь, поэтому останавливал альфу, вызывая немое недоумение. Спасибо, что Чонгук тактичный, потому что провидец так и не решил, как именно расскажет ему о метке. Юнги, когда разговор заходит об этом, с укором качает головой, приводя каждый раз новые и новые аргументы в подкрепление своего совета. «Расскажи ему», — такими словами обычно заканчивается беседа. Чимин не знает как. «Я изгнанник. Меня клеймили мои же соплеменники и выгнали из стаи за то, что я предсказал им гибель». Абсурд, не иначе. Эта болезненная тема откладывается в дальний ящик, и пусть она пылится там до поры до времени. На днях омега заметил, что клеймо начало уменьшаться: неровная кожа постепенно заживает и как будто сглаживается, отчего надежда вспыхивает огнём. Быть может, Юнги прав и метка исчезнет сама по себе, потому что никто из трёх главных судей не согласен с решением? Тогда необходимость что-либо объяснять Чонгуку отпадёт, и Чимин сможет стать хорошим мужем, таким, каким для него является альфа. Лекарь поднимается с кровати и снимает кофту, оставаясь в широких штанах. Омега на это громко икает и накрывает рот ладонью, слыша тихий смех мужа, который выходит из спальни. Тревога сразу появляется, стоит Чонгуку исчезнуть из поля зрения, и Чимин подрывается с места, выбегая следом. — Ты куда? — недовольно бурчит. Чонгук улыбается и притягивает за талию к себе. Кончиком носа касается чужого и оставляет лёгкий поцелуй, вызывая очаровательный румянец. — Я всегда буду рядом, — повторяет в самые губы. Чимин сжимает руки в кулаки на груди альфы и тяжело вздыхает. Он хочет верить в слова мужа, но видение не даёт сделать даже это. Судьба Чонгука сейчас в его руках. Омега вспоминает тень. Морщится от хруста сломанных костей. — Пообещай мне, что послушаешь меня, когда я тебя об этом попрошу, — сбивчиво тараторит. — Пообещай, что, когда я скажу тебе остановиться, ты остановишься. Чонгук сводит брови к переносице, воспринимая просьбу немного иначе. Их близость напугала Чимина?.. — Я бы не прикоснулся к тебе против твоей воли, — неуверенно тянет, на что провидец широко распахивает глаза, мотая головой. — Нет, я не это имел в виду, — омега вздыхает от собственной беспомощности и лбом утыкается в плечо лекаря. — Я знаю, что ты этого не сделаешь. Потому что ты Чонгук. Альфа, который никогда даже помыслить о чём-то настолько низком не сможет. Чимин позволяет себе обнять мужа ещё раз. Прижимается щекой к горячей груди и прикрывает глаза, вдыхая хвою. У него ещё есть время, и он со всем справится. Чонгук мягко поглаживает по спине и тихо предлагает: — Я сделаю тебе травяной чай. Омега слабо кивает и отстраняется. Долго смотрит в чёрные глаза и, не удержавшись, встаёт на носочки, касаясь своими губами чужих. Чонгук наклоняется для удобства и углубляет поцелуй, улыбаясь, когда Чимин в отместку за подшучивания кусает за язык, резко отстранившись. Настроение вмиг поднимается.

:

Чонгук тихо приоткрывает входную дверь и заходит домой бесшумно, стараясь не создавать лишних звуков. В руках держит горячие ломтики бананового хлеба, завёрнутые в мягкую ткань, обжигающую ладонь, а сам напрягается до предела в попытках понять по насыщенности мороза, насколько муж злится. Чимин сейчас должен быть дома, но никто не исключает вариант, при котором омега сбежал к Юнги, чтобы провести время в компании на данный момент куда более приятной, чем та, которую может предоставить альфа. Он чувствует себя виноватым всего лишь на десятую долю процента, потому что превалирующим чувством является непонимание. Чимин так сильно испугался той ночью и не забыл свой кошмар даже спустя три долгие недели, за которые они вроде как даже сблизились. Атмосфера в доме ещё далека от семейной, но в их рутину постепенно вплетались не просто тихие совместные завтраки и ужины, а разговоры, улыбки и иногда даже тихий смех. Их звери радуются, как щенки, когда Чимин вечерами сидит рядом с Чонгуком на диване, прижавшись щекой к плечу, и следит за текстом книги, которую вслух читает альфа. Внутри приятно трепещет красивое чувство, когда ночами омега засыпает, обнимая своего мужа. Между ними постепенно стираются ненужные границы, и связь становится крепче. Вот только новость, которую альфа рассказал вчера вечером, открыла в их отношениях новую черту. Кажется, это их первая недоссора, результатом чего служит открытое игнорирование Чимина. Он больше не обнимает своего истинного во сне и не проводит с ним вечера за чтением. Чонгук уходит в трёхнедельный поход вместе с основным составом стаи на поиски новых территорий для охоты. Из-за того, что срок очень долгий, требуется лекарь, который в случае чего успеет оказать помощь пострадавшим. С собой так же берут несколько омег, самых крепких и выносливых, которые помогут в выжидании дичи в моменты, когда ценнее не сила, а хитрость. Стая остаётся целиком на плечах Юнги и Тэхёна, который активно перенимает знания старшего и готовится в будущем стать главным омегой. Чимин заинтересовался медициной и часто проводит время бок о бок с мужем, который терпеливо рассказывает ему обо всех аспектах работы. Омега быстро схватывает информацию, на слух запоминает рецепты и порядок проведения простых процедур. Чонгук уверен, что его муж быстро станет хорошим целителем. Несмотря на то, что они проводят вместе непозволительно много времени (буквально всё время), лишь иногда отвлекаясь, когда Чонгука зовут в зал собраний или Чимин отлучается к Юнги с Хосоком или Тэхёну, они друг другу совершенно не надоели. Даже как-то наоборот вышло — чем больше времени вместе, тем больше хочется. Может, поэтому Чимин так вспыльчиво принял новость. Их жизни только стали налаживаться, а сейчас Чонгук заявляет о том, что бросит его на три — три! — недели одного. Чимин в силу своей закрытости ни с кем помимо близких мужа не познакомился. Стая относится к нему как к своему, но всё равно между ними есть грань, которую омега не торопится переступать. После вчерашнего разговора истинный молча встал из-за стола и, оставив ужин недоеденным, отправился в спальню. Чонгук последовал за ним незамедлительно, желая сразу всё прояснить, чтобы обида не копилась вместе с непониманием, и тогда Чимин впервые открыто показал эмоции. Резко скинул руку с плеча и повысил тон, очень громко пожелав спокойной ночи. С того момента они так и не говорили. Омега ушёл из дома с первыми лучами солнца и до сих пор не вернулся. Чонгук оставляет подарок на обеденном столе и вздыхает. Специально ведь закончил занятия пораньше и побежал к Тэхёну, чтобы тот помог испечь любимую выпечку Чимина. Банановый хлеб остывает, а альфа сникает, успокаивая ничего не понимающего зверя внутри. Он и сам-то пока не понял, но не будет делать выводы заранее. Подождёт. Чонгук смотрит на настенные часы и смиренно ждёт, буравя стрелки взглядом. Поднимается со стула и шагами меряет комнату, проверяет на всякий случай спальню, гостиную, подвал, чердак и комнату для приёма пациентов. Выходит из дома, обойдя со всех сторон, вглядывается в пустые улицы и с лёгкой завистью смотрит на проходящую мимо пару. Они держатся за руки, беседуя вполголоса, а у лекаря внутри свербит. Он возвращается домой, садится, потом встаёт, потом снова ходит и не выдерживает, понимая, что прошло всего полчаса. Альфа раздражённо рычит и выходит из дома, направляясь к Юнги. Единственный, у кого может быть его муж в такое позднее время.

:

— Ты должен сказать ему! — Юнги нервно стукает по столу рукой, а сидящий рядом Хосок напряжённо переваривает услышанное. Чимин сидит, сжав колени, и морщится от болезненных воспоминаний. Он не знал, что делать. Испугался до чёртиков, когда Чонгук огорошил новостью вчера вечером, и едва дождался первых лучей солнца, чтобы вломиться в дом главного омеги и вывалить ему всё. Брат, оказавшийся рядом, стал невольным слушателем. Теперь, разделив ношу на троих, Чимин потерянно смотрит куда-то сквозь, пока Юнги нервно маячит из стороны в сторону. Альфа сидит поодаль, сжимая в руках кофту, которую ещё утром хотел быстро зашить. Хмурится, вспоминая руины их прошлого, и сопоставляет с максимально подробным пересказом видения. — Есть шанс, что оно не сбудется? — разрезает напряжённую тишину Хосок. Чимин поджимает губы. Он пытался воззвать к Духам всё это время, но никто так и не откликнулся. Провидец искал знаки в любых мелочах и пил снотворное, чтобы вновь достичь нужного состояния и хотя бы увидеть всё заново. Вдруг он упустил что-то важное? Но все попытки провалились. За три долгие недели у омеги целое ничего на руках. Страх притупился на время от мысли, что видение сбудется только весной, а сейчас Чимин вспоминает жар от взрыва и с холодом в душе предполагает. А что, если снег растаял не от солнца, а от пожара? Настолько сильного и обволакивающего, что способен уничтожить поселение вместе с его оборотнями. — В любом случае нужно рассказать об этом Чонгуку, — продолжает настаивать Юнги. — Будет проще, если он будет в курсе опасности. — Тогда придётся рассказать и о метке, — мрачно добавляет Хосок. Он, в отличие от омеги, не уверен в верности лекаря на сто процентов. Альфа, конечно, видит, что намерения истинного его брата искренние, замечает их взгляды, полные нежных чувств, заботу, которая сквозит в каждом действии, но это не значит, что целитель не может элементарно испугаться такой новости. Вряд ли он будет намеренно портить им жизнь, но что-то подсказывает, что станет только хуже. Юнги возмущённо цокает, не дав вставить слово Чимину, и всплёскивает руками. — Об этом нужно было сказать ещё раньше! Его эта ситуация вообще поражает. Он ведь знает Чонгука, воспитывал его практически с самого детства, но почему же Чимин ему не верит? Неужели он не видит, с каким обожанием к нему относится альфа? Как вообще можно сомневаться в надёжности оборотня, который так влюблённо смотрит на собственного мужа? Чимин шумно вздыхает и запускает в волосы руки, пальцами сжимая корни. Намеренно причиняет себе физическую боль, чтобы не терять связь с реальностью. Чёрт возьми, на кону жизнь Чонгука, а он всё ещё печётся о метке? Ну конечно нет! Омега хоть сейчас готов обо всём рассказать, но он боится, что тем самым только ускорит событие, которое обязательно последует после. Если ты начнёшь делать так, как в видении, запустишь процесс и остановить его уже не сможешь. События были сбитыми, и метка промелькнула только в конце, но видение повторилось один раз. Сегодня ночью. И Чимин увидел, как три картины сменяли друг друга по кругу: метка, тень и смерть. Вот порядок, который выстроили Духи, пославшие сообщение провидцу. Всё начнётся с проклятой метки. Хосок понимает волнения брата, видит его состояние и поворачивается к Юнги, решив успокоить его сам. — Видение уже есть, — говорит твёрдо, так, чтобы паникующий омега понял с первого раза. — Его можно перенаправить, вовремя отреагировав, но нельзя в корне изменить. Расскажем о метке и только приблизим это событие. Пока есть возможность, — альфа бросает взгляд на ушедшего в себя брата, — мы будем думать, как поступить. — Ты предлагаешь мне просто молчать? — Юнги притихает после слов Хосока, садится напротив и вымученно вздыхает. Он абсолютно беспомощен в этой ситуации. — Мы будем действовать осторожно, — Чимин впервые подаёт голос, привлекая к себе внимание. — Поменяем ход событий, направив на выгодный нам путь. — Как? — спрашивает Хосок. — Расскажем вожаку. — Что? — Юнги вздрагивает только от одной мысли и круглыми глазами смотрит на Чимина. Если в Чонгуке он уверен, то Сокджин совершенно противоположная сторона. Вожак, даже если и проникся новеньким, не будет защищать одного изгнанника от своих оборотней. Он не посмотрит на то, что Чимин — истинный его младшего брата, а сразу же выставит из поселения вместе с Хосоком. Единственное, что Юнги гарантирует, так это то, что Джин их не казнит. — Нельзя, — выдыхает, мотая головой. Хосок усмехается на эту разницу между братьями. Сокджин не вызывает у него никаких тёплых чувств с их первой встречи. Зверь рычит, вспоминая тот день. — Мы не будем говорить о видении напрямую, — Чимин обрывает поток мыслей Юнги. — Расскажем о том, что случилось с нашим бывшим домом, — уже обращается к Хосоку. — На Юге дичь тоже бежала из лесов. Мы думали, проблема в нас — стали плохо охотиться, слишком сильно сконцентрировались на рыболовстве. Альфы тоже ходили исследовать новые территории, загоняли скот и пропадали месяцами. Когда на нас напали, некому в поселении было защищаться: тогда остались только пожилые и дети. Большинство омег забрали на охоту, а из альф осталось пятеро патрульных. Альфа сжимает кулак и прикрывает глаза. В ту страшную ночь, когда на его брата ополчилась собственная стая, он был на какой-то охоте. — Те оборотни не обратились, не показали своего лица, — продолжает Чимин, задумавшись. — Но мне кажется, что это были отречённые. Хосок с Юнги нервно переглядываются. — Они не были похожи на оборотней из стай, — провидец вновь погружается в воспоминания и видения, сопоставляя тёмную фигуру с волками. — Их взгляды были такими… одичавшими, — сводит брови на переносице и силится вспомнить больше подробностей. Перед глазами мелькают кадры, которые возникли в пещере, когда Чонгук прикоснулся к нему. Пожар. Кровь. Оборотни. Чимин сначала посчитал это прошлым. Что-то вроде краткой истории для истинного, но сейчас он по-новому смотрит на эти картины. Пожар, облизывающий своими языками дома. Кровь, вытекающая из-под густой шерсти. Оборотни, не показывающие своих лиц. Провидец поднимает тяжёлый взгляд на застывших друзей. — Это изгнанники, — он больше не предполагает, а говорит с уверенностью. Теперь картина становится яснее. — Они гонят дичь из лесов и выманивают альф, а потом нападают на поселения. — Но для чего? — Юнги гулко сглатывает, чувствуя ползущий по позвоночнику страх. — Я не знаю, — Чимин качает головой. Сейчас для него это неважно. Главное — защитить Чонгука. Главное — защитить Чимина. Считает Хосок. Юнги же думает о том, как защитить всю стаю. Они сидят в тишине, погружаясь каждый в свою думу. Хосок первым приходит в себя, придвигаясь к Чимину ближе. Он накрывает сжатые в напряжении кулачки своими ладонями и мягко вытаскивает из пучины мыслей. Знает, как брат легко погружается в это болото. — Я расскажу об этом вожаку. Уговорю не уходить далеко от стаи, усилить охрану на границе. Мы будем готовы к нападению. — Но их количество превосходит наше, — Чимин хмурится, вспоминая численность напавших. Их было очень много. Настолько, что некоторые просто разгуливали по горящим улицам, с безумством в глазах наслаждаясь всеобщей паникой и запахом смерти. — Патрульные устают только от того, что целые дни проводят на ногах. Они не смогут внезапно дать отпор и победить. Усиливать охрану на границе — всё равно что отправить их на пушечный выстрел. — И Джин не может позволить себе оставлять так много альф в поселении, — поддерживает Юнги. — Еда кончается. Мы не переживём сезон без запасов. Судя по тому, что снег по-прежнему не спешит идти, — омега бросает печальный взгляд на окно, за которым непривычно голая земля, — зима будет очень холодной и суровой. — Нападение будет весной, правильно? — уточняет Хосок, не переставая искать способы. — Тогда у нас есть время. Ближе к оттепели начнём готовить войско и будем начеку. — А вдруг нападут зимой? — провидец разбито улыбается. Ему кажется, что Духи не пытаются ему помочь, что они просто показывают ему будущее, которое не изменить, и с садистским удовольствием смотрят на метания попавшего на крючок червяка. — Они выжидают удобный момент. Альфы уйдут в поход, оставят поселение без присмотра, и отречённые нападут сначала на самых слабых, а потом на сломленных. Беспроигрышная тактика. Выжидать, как чёртовы падальщики, выманивать и нападать на беспомощных. Очень в духе изгнанников, самых низких тварей, не имеющих никаких моральных принципов. Почему они не сдохли? Чимин чувствует накатывающую злобу и шумно выдыхает, стараясь успокоить раздражённого волка. — Расскажем об этом вожаку. После решение за ним, — это так трусливо: взять и скинуть проблему на другого, но омега не выдерживает. Он не будет держаться за свою гордость, потому что сейчас рискует не только собой, а ещё и Чонгуком. — Ду… — во входную дверь кто-то громко стучит, и Юнги резко поднимается. — Чёрт. Чимин прикрывает глаза и тянет носом, безошибочно распознавая хвою. Стыд накрывает мгновенно — он ведь сбежал на весь день, ничего толком не объяснив мужу. Омега не удивится, если тот захочет его хорошенько побить, чтобы вправить мозги. Обычно так поступали в прошлом. Чонгук на нервах заходит в гостиную и натыкается взглядом на истинного. Как бы он не злился, не может сдержать вздоха облегчения, когда видит его. Хочется прижать к себе и скрыться в их доме, чтобы всё снова вернулось на круги своя. Чимин вопреки ожиданиям поднимается на ноги и смиренно подходит к мужу, склонив голову. Он горбит плечи и прикрывает глаза, словно ожидает удара, на что Чонгук растерянно хлопает глазами. — Прости меня, — говорит омега. — Я заслужил наказания, — шепчет. Юнги сзади непонимающе моргает, Хосок напрягается. Он узнаёт этот затравленный взгляд и рычит, вскакивая со стула. Чонгук ошарашенно смотрит на Чимина и отшатывается от него. — Да что ты несёшь? — вздыхает неверяще. Чтобы Чонгук… поднял руку на своего мужа? — Я бы никогда в жизни не ударил тебя, Мин-а, — беспомощно тянет. — Всё, что я хочу, так это понять причину. Почему ты себя так ведёшь? Что я сделал не так? Чимин замирает. «Что я сделал не так?» Сколько раз он сам произносил эти слова, загибаясь от боли во всех её проявлениях. Омега поднимает взгляд и видит в любимых глазах только непонимание. Чонгук паникует, не знает, что делать и как быть, как исправить положение, в котором они оказались, и прямо сейчас он так сильно похож на Чимина в прошлом. Такой же взгляд, те же эмоции и действия. Потерянный, просящий о снисхождении и отчаянно карабкающийся вверх из ямы, в которой оказался, не зная почему. Чимин делает шаг к альфе и берёт его лицо в свои руки. Поднимается на носочках и прижимается лбом ко лбу, закрыв глаза. Даёт мужу успокоение посредством мороза, который приятно обволакивает в купол. Мысленно просит прощения за своё поведение, и в этот раз его извинения принимают. — Я люблю тебя, — шепчет заветные слова впервые после брачной ночи. — Люблю так сильно, что боюсь расстаться с тобой даже на три недели. Я не хочу тебя отпускать, я боюсь за тебя и твою жизнь, — он говорит чистую правду, просто умалчивает о видении, но даже так становится легче. Слова срываются с губ вместе с тяжёлым комом переживаний и растворяются в воздухе. — Мне страшно, — шепчет, чувствуя, как на талию ложатся тёплые руки. Чонгук закусывает губу и немного отстраняется, заглянув в иссиня-чёрные омуты. — Я обещал, что буду рядом с тобой, — хрипит. — И я сдержу своё обещание. Всего три недели, Мин-а, — глухо повторяет, — и я снова буду с тобой. Хосок с Юнги давно вышли из комнаты, позволив супругам переговорить наедине. Аромат зимней хвои сгущается вокруг пары, и Чимин целует губы мягко, успокаивает своего альфу и позволяет себе насладиться их близостью. Он отрывается от мужа совсем скоро, напоследок поцеловав в уголок губ, и обнимает, сжимая до хруста костей. И Чонгук совсем не жалуется.

:

Альфы уходят на рассвете: встречаются на границе и, обратившись, бредут на юго-запад в надежде найти добычу хотя бы там. Больше точек не осталось. Их леса опустели, а рыболовство в Северном море невозможно из-за необузданного нрава воды — эти огромные волны способны нести в одно мгновение не просто лодку, а целый корабль, проглотив в свою пучину. Теплицы ломятся от сортов овощей, фруктов и ягод, в поселении помимо зелени выращивают коз и коров, которые дают сыр и молоко, есть курицы, несущие яйца, но волки — хищники, без мяса не проживут. Охота на птиц не заменит настоящей охоты на дичь. Сокджин со скрипом в сердце покидал общину, смотрел в наполненные тревогой глаза мужа, сжав губы в тонкую полоску. Этот поход — вынужденная мера, и они не имеют права облажаться. Вожак идёт сзади, держа в поле зрения всю цепочку: впереди идёт Бао — один из самых выносливых и сильных альф, который хорошо разбирается в местности, за ним сосредоточился оставшийся отряд, в середине идут волки с грузом (еда, вода, одежда и снадобья) в человечьем обличии, процессию замыкают равные по силе Бао оборотни, и только в самом конце идёт Сокджин — светло-бурый грузный волк. Чонгук запахивает плащ, придерживая мешок с лекарствами, бинтами и спиртом. Они идут почти день, а он всё продолжает возвращаться ко вчерашнему дню, когда буквально отлеплял от себя Чимина. Омега понимал, что рано или поздно, но его муж уйдёт, хотя очень старался это предотвратить: залезал на руки, покрывал кожу торопливыми поцелуями, вызывая возбуждение внизу, почти отдался, но альфа вовремя остановился, понимая, что безбожно опаздывает. Для него омега по-прежнему остаётся нерешённой загадкой. Хосок идёт впереди рядом с Бао. Пепельный волк внимательно осматривает территорию и переваривает разговор с младшим братом. Он расскажет об изгнанниках вожаку на первом же привале, как они и договорились. Внутри свербит от надвигающейся беды, и альфа не может сосредоточиться ни на чём другом. Чимин остался в поселении, а он идёт на охоту. Слишком знакомый сценарий.

:

— В лесу есть три хороших места, где живут утки и тетерева, — Тэхён стучит по подбородку указательным пальцем и внимательно смотрит на карту их окрестностей. — В горном лесу ещё осталась птица. В крайнем случае будем ходить туда, — предлагает, смотря на Юнги в ожидании. Старший задумчиво смотрит на друга и спустя долгие минуты кивает. Идея действительно хорошая. Запасов становится критически мало, поэтому стая взволнована. Объявление вожака о трёхнедельном походе ради поиска добычи вызвало волну паники в глазах тех, кто ещё помнил войну, прошедшую много лет назад, но Тэхён волшебным образом смог успокоить стариков: его мягкий голос и уверенная речь убедили оборотней. Юнги тогда смотрел на омегу с отцовской гордостью — Тэхён станет прекрасным главным омегой. Он уже спустя месяц перенял на себя подавляющее большинство обязанностей, но вопреки ожиданиям продолжает во всём советоваться с Юнги, не принимая серьёзных решений без ведома старшего. Такое отношение греет хотя бы потому, что Сокджин, например, перестал воспринимать брата как советника и отметал все его предложения, задавливая статусом. Чимин сидит рядышком. Юнги и его понемногу посвящает в свои обязанности на самый крайний случай. Омега тоже не отстаёт, но по нему видно, что эта работа не для него — слишком часто уходит в себя и пропускает мимо ушей наставления, после тихо извиняясь за свою невнимательность. Юнги его не осуждает: если бы он постоянно общался с Духами, не выдержал бы. Чимин видит прошлое и будущее, которое рисуют для него Великие Предки, в любой момент его могут просто резко оторвать из собственного тела и показать что-то, что глухой болью будет ещё очень долго отзываться в груди. А ещё он знает, что в случае ошибки платить жизнью будет его муж. — Курицы плохо несут яйца, — говорит Юнги. Тэхён оживляется и сразу отвечает. Он и для этого придумал решение. — Я долго думал об этом, — признаётся. — Им, наверное, очень холодно, может, мы построим для них отдельную теплицу? Будем поддерживать температуру такую же, как в цветочниках, и тогда они смогут спокойно нести яйца. — Как думаешь, сколько времени понадобится для постройки? — Юнги определённо нравится, с каким рвением друг решает проблемы. Видит, что стая в надёжных руках. — Около двух с половиной недель, — отзывается Тэхён. — Если начнём сегодня же. Без альф живётся нелегко, но омеги тоже не беспомощные. Тэхён соберёт команду молодых и самых сильных в стае, введёт в курс дела, и они общими усилиями построят новую теплицу. — А ближе к весне мы построим им небольшой огороженный дворик, чтобы они выходили на свежий воздух. Стеклянную крышу накроем полотном, тогда солнце не будет печь, и яйца останутся свежими. Чимин подпирает кулаком щеку. «Ближе к весне». Сумеют ли они дожить до этого времени? Что, если его видение ошибочное, как когда он предсказал Хосоку, что тот станет вожаком, а по итогу брат подался в охотники? Как отличить правду от неправды? И почему провидец так уверен в том, что на северное поселение нападут? Снова тишина в ответ. Сколько бы вопросов он не задал, сколько бы раз он не молил о пощаде, никто не отозвался. Чимина снова бросают на произвол судьбы, дав тонкую паутинку надежды всё исправить. Вот только думается, что ниточка порвётся сразу же, как он к ней прикоснётся. — Козы и коровы спокойно переносят холода, но им не хватает места, — Тэхён продолжает рассказывать свои планы, пока Юнги его внимательно слушает. — Можно расширить территорию на курятник, думаю, им как раз хватит места. — Отличная идея, Тэ, — старший улыбается и мягко треплет по волосам. Тэхён отвечает своей квадратной улыбкой и переводит взгляд на сидящего в углу друга. — Милый, всё хорошо? — Чимин вздрагивает, вернувшись в реальность, и хлопает ресницами, когда Тэхён подсаживается рядом, накрыв коленки своей рукой. — Ты выглядишь потерянным, потому что скучаешь по Чонгук-и? Юнги сводит брови на переносице. Дела в стае отвлекают от плохих мыслей, но не позволяют забыть о них полностью. Провидец теряется от прямоты друга и робко кивает. В какой-то степени можно сказать и так. — Юнги-я, мы ведь закончили на сегодня? — Тэхён поворачивается к старшему, и тот кивает. Сегодня вообще-то суббота, и стая отдыхает, но у главного омеги выходных не бывает. Единственное, что они могут позволить себе, это сокращённый день. — Может, тогда соберёмся на источники со всеми? Мин-и ведь до сих пор там не был. Точно. Горячие источники, которые активны весь год напролёт. Это цепочка горных пещер с удивительной атмосферой внутри: оборотни часто отдыхают там в выходные, нежась в тёплой воде с приятным солоноватым запахом. Благодаря тому, что пещер много, народ равномерно распределяется по точкам. Если они поторопятся, вполне могут занять источник только на троих. Чимин ещё так далеко не выходил из поселения. Обычно, когда выпадает снег, северяне начинают активно охотиться в лесу и параллельно с этим учить школьников. Оборотни учатся с десяти до семнадцати лет, а потом выбирают себе подходящее ремесло и находят своё место в стае. Исключением являются студенты-медики, которые продолжают обучение ещё четыре года. Чинсу в этом году впервые пойдёт и не может дождаться, когда уже выпадет снег, чтобы попробовать свои силы в настоящей охоте. Мальчишка, заходя в гости к своему другу, постоянно болтает об этом, отгоняя прочь плохие мысли. Чимин бы попробовал поохотиться. Пусть его зверь пока ещё обижается на него и отказывается выходить, но в груди теплится надежда на то, что волчонок заинтересуется охотой. А вот горячие источники… совсем другое дело. Метка жжёт кожу, напоминая о себе. Провидец бросает взгляд на Юнги, и тот мгновенно считывает сигнал. — Не думаю, что у нас есть время на источники, — мягко произносит, когда Тэхён вытягивает губы в трубочку, немного нахмурившись. — Но ты же сам сказал, что… — Туда идти слишком далеко, а нам лучше оставаться в поселении, — Юнги на ходу придумывает отговорку и смотрит взглядом, которым просит не спорить. Омега притихает, недоверчиво посмотрев, и больше не возражает. — Я утром испёк медовые печенья, — неловко произносит Чимин. — Хотите в гости? Тэхён думает о чём-то, но в конце концов расплывается в улыбке и крепко обнимает за плечи, клюнув в щёку ещё не привыкшего к этому провидца. Юнги от выражения лица Чимина тихо смеётся и хлопает Тэхёна по спине. — Пойдём.

:

Отряд устраивает привал ближе к ночи, когда сумрак окутывает кроны деревьев и погружает землю во мрак. Уставшие после целого дня на ногах оборотни разбивают небольшой лагерь, зажигают костры и едят запасы пищи. Некоторые по приказу вожака отправляются на небольшую охоту, чтобы поймать птицу. Сокджин подходит к каждому волку и на всякий случай справляется о состоянии. Он хороший вожак, который делает всё возможное ради стаи. Его к этому вели всю жизнь. Джин был рождён сыном вожака, и иной судьбы ему не давалось, даже если сначала альфа не хотел брать на себя такой груз ответственности. Да, это статусно и красиво, но быть тем, на кого полагается вся стая, непросто. От твоих решений зависят жизни многих волков, и только тебя будут винить в неудаче. Твоё имя всегда на устах соплеменников, каждый совершённый шаг обсуждается народом, и постепенно ты начинаешь сходить с ума. Особенно, когда понимаешь, что не справляешься. Чонгук сидит подальше ото всех, проверяя склянки. Тэмин расположился в центре с другими омегами-охотниками, снимая со стрелы подстреленного тетерева. Лучники тихие и юркие, им легко охотиться на мелких животных, поэтому омеги быстро добывают еду даже в условиях ужасной видимости. Жаль, что стаю одной птицей не прокормишь. Хосок со вздохом опускается рядом и наблюдает за проверяющим всех вожаком. Альфа на протяжении всего пути не сводил с него взгляд. Подбирал нужные слова и морально готовился к разговору так, что сейчас с полной уверенностью может сказать, что готов. Если посвятить Джина, он обязательно придумает решение и уже заранее будет готов к атаке. Чонгук протягивает ему глиняную чашку с родниковой водой. — Спасибо, — Хосок отпивает пару глотков и возвращает. У Чонгука мысли совершенно о другом. Он не может выбросить из головы странное поведение мужа: в один день они счастливы и поглощены друг другом как настоящая семейная пара, в другой Чимин щемится и убегает от него, словно боится, что тот может навредить. Как будто в омеге отчаянно борются две противоположные личности. Быть может, дело в их связи — Чонгук тоже чувствует моменты, когда она настолько сильна, что позволяет волку брать контроль над телом. Хочется прижать ближе и дышать морозом, поставить желанную метку на шее и взять снова, так, как это было в брачную ночь. Человеческая сторона хочет близких отношений и доверия, долгих разговоров и молчаливых вечеров в комфортной тишине. И вроде как порой получается соблюдать баланс, но в какой-то момент Чимин просто сбегает, оставляя после себя зимний шлейф и множество вопросов. Отчего-то Чонгуку кажется, что корни проблемы растут из прошлого, о котором они так и не говорили за полтора месяца под одной крышей. Альфа не хочет давить, омега — открываться. А рядом сидит удобная возможность в виде старшего брата, которому Чонгук вроде как импонирует. — Ты очень громко думаешь, — говорит Хосок, следя за тем, как Джин подходит к омегам и удостоверяется в том, что они в порядке. — Если хочешь что-то спросить, спрашивай. Я открыт для разговора. — Над Чимином издевались в стае? — это первый вопрос, который приходит в голову. Чонгук ясно помнит каждый момент, когда его муж горбился, словно уменьшаясь в размерах, прикрывал глаза и готовился к ударам. Один раз, помогая с работой, он нечаянно разбил склянки. Чонгук и сказать ничего не успел, когда омега упал на колени и судорожно просил прощения, готовый вот-вот расплакаться от собственной неуклюжести. А стоило альфе приблизиться, чтобы отвести его от осколков, тот вскрикнул, вжавшись в угол и выставив руку в защищающемся жесте. Рефлекторно. Так, как будто делал это раньше миллионы раз. Альфа видит, как плечи Хосока опускаются. В глазах — сожаление. — Это его прошлое, — произносит старший. — Мин-и расскажет тебе обо всём, когда придёт время, — Чонгук разочарованно выдыхает. Он надеялся, что хоть Хосок поможет понять Чимина лучше. — Но я позволю себе наглость и влезу. Лекарь поднимает бровь, выпрямившись. Хосоку о подобном вспоминать больно и стыдно. Они росли в одном доме и проводили много времени вместе, но вскоре их пути разошлись, и братья отдалились друг от друга. Чимин хотел стать целителем и боролся со своими видениями, а Хосок, поверивший в предсказание о том, что станет вожаком, начал усердно работать, чтобы не подвести народ. Слова младшего брата не сбылись, и тогда альфа невольно разочаровался. Они совсем перестали разговаривать. Стали чужими друг другу. Чимин проживал личную трагедию и не жаловался ни родителям, ни старшему брату, а Хосок закрывал глаза на все синяки и царапины, с которыми младший возвращался домой, как это делал и отец. Чимин витал в облаках, терял связь с реальностью и загибался в ночных кошмарах, не отличая настоящее от вымышленного. Его видения были смутными и непонятными, и омега просто не мог объяснить, что видел. Их папа умер от хронической болезни, когда Хосоку исполнилось восемнадцать. Чимину было восемь. Каждый в семье жил своей жизнью и не обращал внимания на остальных. Вплоть до самого нападения. — Чимин… необычный, — Хосок старается подбирать слова так, чтобы не рассказать лишнего. Они ведь решили молчать о том, что омега — провидец. — Эти волосы и глаза, они всегда были причиной, из-за которой другие недолюбливали его. — Но ты выглядишь так же, — хмурится лекарь. — Я был хорошим охотником в отличие от Мин-и, — разумеется, внешность сыграла свою роль, но главная досталась всё-таки видениям, о которых Хосок не скажет. Не сейчас. Альфа подбирает ноги и тянет носом, вдыхая вкусный аромат жаренной птицы. — И ещё он постоянно был в себе, понимаешь? Не от мира сего мальчик. Нерасторопный, медлительный. Ему не было интересно играть с ровесниками и заводить друзей. Он всю жизнь был один, — альфа слушает собственный голос и затихает. Всю жизнь его брат в одиночку справлялся со своими проблемами. А Хосок, видя это, игнорировал его, расстроившись из-за какого-то несбывшегося предсказания. Он понял это, когда, оказавшись в горящей деревне, не смог найти Чимина. Когда обезумевшие от потери родных оборотни совершили самосуд и выгнали маленького омегу из дома за грехи, которые он не совершал. Быть может, если бы Хосок изначально помогал Чимину, жизнь приняла бы другой оборот. — Он беспокойно спит, — говорит Чонгук, когда пауза затягивается. — Несколько дней назад ему приснился кошмар, и он был так сильно напуган, — Хосок напрягается, подняв взгляд. — Наверное ему приснилась моя смерть, — раздумывает альфа, сам не понимая, насколько точно попал в цель. — Он так сильно дрожал и плакал, как будто бы я на самом деле умер. — Мин-и достаточно впечатлительный, — Хосок, честно, сам не верит в бред, который несёт, и Чонгук это замечает, но виду не подаёт. Он смотрит на движущегося в их сторону старшего брата и задаёт последний вопрос: — Его били, да? Издевались над ним. На самом деле лекарь это уже знает (поведение Чимина тому явное подтверждение), но всё равно наивно надеется на отрицательный ответ. Хосок тяжело вздыхает, и Чонгук всё понимает. — Я не защитил его, когда он нуждался во мне, — тихо произносит альфа. — Но теперь у него новый дом и ты. Не повторяй моих ошибок. — Не стану, — мгновенно отвечает целитель. Он сделает всё, чтобы Чимин забыл о своём болезненном прошлом. Сокджин подходит к ним и садится рядом, потрепав младшего брата по волосам. Хосок вежливо кланяется в ответ на приветствие. — У вас всё хорошо? — спрашивает вожак, окидывая альф взглядом. Те молча кивают. — Ничего не болит, не тревожит? — Джин им обоим сейчас напоминает отца, который пытается подобраться к своим детям. Хосок не знает, но на самом деле вожак очень добрый. Он старается заботиться о каждом члене своей стаи и отдаёт всего себя ради блага соплеменников. Иначе бы Тэхён не влюбился в него. Чонгук тянет уголок губ и качает головой. — Сам-то как? Следующий привал устроим только через полтора дня. Им идти до отмеченной точки четыре долгих дня, если не считать время привала, поэтому Сокджин решил постепенно сокращать отдых, чтобы они больше времени потратили на саму охоту. Судя по информации, которая у него есть, Западные земли сейчас не испытывают проблем с пропитанием. На их границе расположился густой хвойный лес, и климат там смягчается. Очень вероятно, что дичь там прячется от надвигающихся холодов, поэтому их поход должен дать плоды. — Со мной всё нормально, — Сокджин тянет уголок губ и поднимается, чтобы продолжить обход, но Хосок останавливает его: — Вожак, я хочу сказать тебе кое-что важное. Оборотень сводит брови, но послушно садится обратно. Чонгук заинтересованно смотрит на Хосока. — Тебе ведь неизвестна причина, из-за которой мы с Чимином ушли из южного поселения, — альфа выжидающе смотрит и получает ответ незамедлительно. — На нас напали отречённые. Взгляд тёмных глаз стекленеет. Чонгук неверяще выдыхает, а Сокджин непонимающе смотрит на Хосока. — Но зачем? — Они отогнали дичь с наших земель, из-за чего вожак принял решение собрать отряд и отправиться на поиски нового места для охоты, — продолжает альфа. — Когда мы отправились в поход на полтора месяца, забрав почти всех альф и омег, они напали на стаю и сожгли дома. Чонгук хмурится, вспоминая страх на лице мужа после ночного кошмара. То, как он отчаянно цеплялся за его кофту и обнимал, бормоча под нос его имя. То, как боялся отпускать даже в соседнюю комнату. — Когда мы вернулись, всё было мертво. Только единицы выжили. Они не пожалели ни стариков, ни щенков. — И ты говоришь мне об этом только сейчас? — Сокджин несдержанно рычит, привлекая внимание других оборотней. — Какого чёрта ты не сказал об этом сразу? — Я не был уверен, — спокойно отвечает Хосок. Ему очень хочется успокоить вожака тем, что до нападения ещё есть время, и они поступают верно, запасаясь дичью, но слова застревают в горле, когда перед глазами всплывает силуэт Чимина. Рано. Их план намного лучше минутного желания утихомирить альфу. — Странствуя, я наткнулся на восточное поселение, — Хосок оглядывается и понимает, что на них обращено слишком много внимания. Оборотни подходят ближе и внимают его словам. Даже омеги, сидящие в центре, оставляют вертели и притихают, чтобы было слышно. Сокджин сверлит его взглядом, едва справляясь с эмоциями. Он даже помыслить не мог о том, что проблема с запасами окажется предупреждением войны. Ещё одной. — Они слышали о том, что произошло с Югом, но у них не было проблем с дичью. Их шаману было видение, — и вот она, ложь, которую они скрупулёзно придумывали с Чимином и Юнги. — Он сказал, что на Север нападут отречённые, когда растает снег и поднимется солнце. Чонгук с недоверием смотрит на поразительно спокойного альфу. «Когда растает снег». Я чувствовал холодную воду. Может, тебе приснился растаявший снег? — Луна, — поражённо выдыхает кто-то из альф. Омеги с паникой переглядываются между собой, и Сокджин, почувствовав волнение, встаёт, привлекая внимание. — Для меня эта новость тоже сюрприз, — он не станет отрицать услышанное. Лишь бросает взгляд на Хосока и возвращается к отряду. — Но мы не будем паниковать заранее. Шаман сказал, что это произойдёт весной, значит, у нас ещё есть время, чтобы подготовиться к нападению. — А если мы не сможем? — подаёт голос один из оборотней. — Вдруг еды станет так мало, что нам придётся отправиться в поход? — Отречённые известны своей жестокостью и силой, — неуверенно произносит Тэмин. — Сможем ли мы дать им отпор? — Если они найдут брешь в защите? — Что случится, если они прорвутся через границу? — Снова война, — шепчет кто-то постарше. Шёпот усиливается, и оборотни начинают вспоминать болезненное прошлое и сопоставлять его с будущим. — Мы только отстроили поселение. — Наши щенки увидят войну. — Нападение не останется без жертв. — Мы умрём? — Неужели снова война? Вопросы шквалом валятся со всех сторон, и Сокджин едва сдерживается от того, чтобы закрыть руками уши. Эти голоса… они окружают его постоянно, впечатываются на подкорке и не оставляют даже по ночам. Он вожак, он должен навести порядок. Вот сейчас, прямо сейчас поднять руку и успокоить их всех, чтобы те стали слушаться его, замолчав. Джин морщится от дискомфорта в груди и открывает рот, но слова застревают в глотке, когда Хосок громко и чётко произносит: — Довольно паники, — одна фраза, которая заставляет всех закрыть рты. Оборотни смотрят на новенького и чувствуют исходящую от него силу. Сокджин резко поворачивает голову и подаёт голос: — Мы продолжим поход так, как запланировали. Обсудим дальнейшие действия, когда вернёмся домой. Волки переводят взгляд на вожака и неуверенно кивают. — А теперь отдыхайте, — Сокджин устало протирает ладонью лицо. — Завтра выступим на рассвете. Он оставляет оборотней, чтобы побыть немного одному, прийти в себя. Вот только его зверь поджимает уши, стоит вспомнить властный голос Хосока.