Антарес Блэк и ящик Пандоры

Сентябрьский Лондон отнюдь не радовал приятной погодой. Черные тучи нависли так низко, что казалось еще чуть-чуть — и опустятся на плечи тяжелым холодным одеялом, придавливая к мокрой скользкой мостовой. Антарес не глядя, машинально, протянул руку, чтобы забрать раскрытый домовиком зонт и со смешанными чувствами оглянулся на только что захлопнувшуюся за его спиной дверь. Тяжелую, выкрашенную зеленой краской, с массивным латунным кольцом в виде змеи вместо ручки и витиеватыми цифрами «12», прибитыми на уровне глаз. Остальное здание было ей под стать: массивное, мрачное, угрожающее. Однако Блэк находил его красивым. Оно нравилось ему больше, чем три других особняка в собственности его большой семьи, что были вместительней сего жилища по крайней мере в несколько раз. Он любил вещи с характером. И ни на миг не забывал, сколько боли и отчаяния родилось в этом таком родном, таком уютном, таком ненавистном доме. Когда-нибудь Антарес войдет сюда как хозяин. Войдет, несмотря ни на что, и заставит эти строптивые стены подчиниться…        Юноша отвернулся, не обращая внимания на пришедшие в движение дома номер 11 и 13, стремящиеся заполнить внезапно образовавшееся пустое пространство там, где только что невозмутимо возвышался их сосед. Пошарил по карманам мантии строгого кроя, сочетающей в себе одновременно нечто похожее на длинное черное пальто и привычный предмет гардероба каждого уважающего себя волшебника, достал помятую пачку. Пухлый неподвижный маггл в сером цилиндре, изображенный на коробочке, всем своим видом демонстрировал, что доволен качеством товара. Антарес усмехнулся и закурил.        У простецов много забавных вещей…        Его семья жила буквально в шаге от магглов, в центре самого большого города Британии, и никто — никто из родни — не контактировал по-настоящему с таким огромным и многоликим муравейником, не отходил от дома дальше, чем на пару метров для аппарации. Будто бы простое нахождение рядом с людьми, не обладающими магией, могло низвести этих снобов на уровень ниже. Антарес тихо хмыкнул. Глупость! Вовсе не обязательно любить простецов, если интересуешься ими. В конце концов, их слишком много, чтобы не брать эту толпу в расчет. Какое счастье, что отец с матерью почитали слишком утомительным контролировать каждый шаг старшего нелюбимого сына, потому найти возможности исследовать столицу было не так уж сложно. Находиться с родителями в одних стенах круглые сутки Антарес не желал совершенно, полагая изощренной пыткой.        Родители… Для них, как и для любого из Блэков, магия была всем, альфой и омегой, основой существования. Они хотели видеть одаренного наследника, взявшего лучшее от крови своих предков, но судьба сыграла злую шутку: первенец, старший сын, что должен был получить большую часть семейных богатств, от магической силы и положения в обществе до золота в сейфе и фамильной спеси, оказался… бракованным.        Конечно, поначалу никто не забил тревоги — мальчик выглядел обычным. Но чем дальше, тем сложнее становилось игнорировать отсутствие естественных магических выбросов у чада. Его таскали по врачам, пытаясь подтвердить либо опровергнуть страшный диагноз, дабы строить дальнейшую стратегию действий, но те лишь разводили руками, не в силах ответить на столь волнующий отца и мать вопрос. Однако, не смотря на так и не вынесенное официальное заключение, с каждым годом отношение к сыну закономерно становилось все более пренебрежительным, если не сказать жестоким. Слово «сквиб» и «порченная кровь» Антарес слышал чаще, чем собственное имя.        К великому сожалению юного Блэка, он не был единственным ребенком в семье. Дражайшие родители, решив исправить досадную оплошность, предприняли еще одну попытку, и в этот раз, увы, у них все получилось, как надо. Младший брат, поименованный Орионом, по мнению старшего, не представлял из себя ничего — капризный, избалованный, раздражающий, он выводил из себя одним своим существованием. Однако с магией у ребенка был полный порядок, потому к его услугам было все — от внимания, любви и заботы, до хорошего наследства в будущем. О чем это мелкое недоразумение не забывало из природной вредности напоминать Антаресу, и тот не оставался в долгу, жестоко отстаивая собственное право на честь и достоинство.        Первая спонтанная магия, сотворенная его обиженным, разочарованным и отчаявшимся сознанием, случилась лишь через несколько месяцев после одиннадцатилетия, в канун Йоля. Мать с отцом тогда закрылись в кабинете на втором этаже, совершенно точно, на взгляд мальчишки, из которого никому так и не удалось выбить живое детское любопытство, для обсуждения чего-то сверхсекретного и непременно захватывающе-таинственного. Он в тот момент был увлечен прятками от приставленного следить за его поведением домовика, справедливо считая подобный надзор излишним, потому затаился в огромном старом шкафу с незримым расширением, и не спешил обозначать свое присутствие, с первых слов разговора осознав, что речь пойдет о чем-то важном. А когда понял, что говорят о нем самом — интерес очень быстро сменился злостью. Родители — его родители — на повышенных тонах обсуждали, как именно лучше избавиться от сына, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Самый гуманный способ из предложенных был «оставить рядом с какими-нибудь магглами». В тот день мир младшего Блэка рухнул. Он плохо помнил, что произошло дальше, лишь горе и ненависть, отпечатавшиеся в сердце. Кабинет отца пришлось восстанавливать почти с нуля, на теле матери так и остались шрамы, свести которые не брался ни один целитель, семья лишилась одного из домовиков. Но, не смотря на ощутимый ущерб, они были счастливы. Целых два месяца. Целых два месяца к Антаресу относились как к человеку. А потом наняли домашнего учителя — ибо отправлять сына в Хогвартс посреди учебного года было глупо.        Однако, спустя несколько недель выяснилось, что проблема никуда не исчезла — магия юного Блэка не отзывалась: он не мог наколдовать ничего, даже самый простейший Люмос, и не важно, как внимательно были выслушаны наставления преподавателя и сколь старался мальчик исполнить их в точности. Разочарование и презрение — вот, что снова видел он в глазах родителей, которые должны были стать его опорой и защитой. И после той небольшой толики тепла, только что подаренной ему, чувствовать такое отношение было внезапно больно. Не всегда оно озвучивалось — но Антарес в точности знал, что о нем думают, в силу возраста полагая, что подобный навык в порядке вещей, а потому обсуждать сей факт с людьми, с которыми его не связывало ничего, кроме общей фамилии, считал бессмысленным. Иронично, но врожденный талант к легиллименции никак не зависит от навыков обращения с палочкой, силы волшебника и степени контроля оной. Однако, демонстрация подобной способности кому-либо сразу же кратно снижает пользу от ее наличия.        С тех пор прошли годы. Многое изменилось. Антарес научился не ждать ни от кого ни любви, ни одобрения. Строптивая магия, из раза в раз подводившая его, сделалась послушней: если поначалу та вообще не работала, то спустя пару лет стала просто нестабильна — иногда заклинание могло сорваться, а иногда воплотиться в реальность настолько яростно, что приходилось восстанавливать часть интерьера дома номер двенадцать. Тем не менее, Блэк не бросал попытки — он понимал, что способность творить волшебство — это (и только это) поставит его вровень со всеми остальными, и потому в первую очередь с наивным юношеским пылом грыз гранит науки, познавая теорию, раз не давалась практика, снова и снова донимая учителей. Благо отец все же не стал отказываться от их услуг после первых провалов сына, хоть и не забывал напоминать отпрыску о его бесполезности, никчемности, и количестве средств, уходящем на «бессмысленные попытки сделать из порченной крови достойного человека». Антарес же с детской непосредственной амбициозностью верил, что сможет разобраться в том, что с ним происходит, достаточно лишь понять, как работает магия. А после, уже повзрослев, осознал, что ему действительно интересно — как? Что заставляет ее изменять реальность? Какие формы она принимает? Есть ли вообще какие-нибудь границы?        Блэк тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Это уже в прошлом, его настоящее — Хогвартс. Впервые в жизни он, наконец, окажется в самом старинном оплоте чародейского искусства, и нельзя было сказать, что от одной мысли об этом не захватывало дух. Став старше, Антарес почти перестал надеяться, что когда-нибудь сможет учиться вместе с остальными детьми, как нормальный волшебник… Что же, чудеса случаются. Его сила, казалось, все-таки пришла в равновесие, с ноября не выкидывая никаких фортелей: заклинания получались ровно той мощи, которая и должна была быть в них вложена. Не срывались с кончика палочки разрушительным потоком, не оборачивались бесполезными искрами вместо желаемого эффекта…        Не сказать, чтобы этот факт как-то сильно повлиял на взаимоотношения с семьей. Слишком много ненависти, взаимных оскорблений, неоправданной жестокости и предвзятости было между ними. Такое не забыть по щелчку пальцев, тем более, почти никто уже не верил в возможность улучшения ситуации. За полтора месяца, прошедших с памятного разговора, все оставалось по-прежнему. Однако Финеас все-таки смог убедить отца прислушаться к его настоятельной просьбе.        Потому сейчас, докуривая уже третью по счету сигарету, юноша стоял под проливным дождем и ждал профессора Элеазара Фига — тот должен был прибыть с транспортом, что доставит нового ученика в Хогвартс. Он так и не понял, какой именно предмет этот человек преподает — казалось, старик знал обо всем понемногу. Забавный и чудаковатый, сохранивший, на взгляд юноши, излишнюю для его возраста детскую наивность и веру в людей. Совершенно очевидно было, что Финеас Блэк не стеснялся пользоваться подобными его, несомненно, положительными качествами в своих целях. Хотя, судя по всему, в данном случае директор просто отправил его в Лондон по каким-то делам и попросил заодно прихватить с собой племянника на обратном пути.        Наконец, спустя минут двадцать ожидания, Антарес услышал гулкий звук хлопанья крыльев и поднял взгляд на дождливое серое небо, убрав зонтик для лучшего обзора. Темная чуть вьющаяся челка, аккуратно зачесанная на бок, тут же намокла, но юноша лишь тряхнул головой, небрежным движением убирая со лба выбившуюся прядь. Все его внимание занимала стремительно приближающаяся карета, запряженная четверкой черных, как сама ночь, крылатых существ, похожих на обтянутые кожей скелеты.        Так вот, как на самом деле выглядят фестралы…        Они действительно были красивы, той самой странной, уродливой красотой, которую было дано увидеть не каждому. Дело было даже не во внешнем виде — от взгляда на этих тварей становилось по-настоящему не по себе, будто смотришь на что-то неправильное, чего не должно существовать. В них таилось великолепие смерти — страшное, жестокое, неотвратимое… И оттого удивительное.        Карета стремительно приближалась, заходя на посадку. Антаресу пришлось почти вжаться в стену ближайшего дома, чтобы его не задело взмахом огромного кожистого крыла. Лишь только экипаж остановился, перед этим с грохотом проехав по инерции пару десятков футов, украшенная позолоченными вензелями дверца отворилась, и на мостовую с подножки спрыгнул, с удивительной для его возраста прытью, старик в старомодной мантии. Шея его была замотана серым шарфом, короткие волосы, посеребренные сединой, аккуратно зачесаны назад, глаза, обрамленные сеткой морщин, светились любопытством и жаждой жизни. Профессор улыбнулся:        — Рад Вас видеть, мистер Блэк. Вижу, Вы уже собраны? — тут взгляд его зацепился за сигарету, все еще тлеющую в тонких пальцах будущего ученика, — Бросьте вы эту новомодную гадость, юноша, право слово. Поверьте моему опыту, нет ничего лучше старой доброй хорошо забитой трубки. Лишь Мордред знает, что простецы добавляют в эти странные бумажные штуковины. И сомневаюсь, что ваш отец и господин директор одобрят столь маггловское…        Антарес усмехнулся, делая последнюю затяжку:        — Но моих отца и дяди здесь нет, не так ли? Искренне полагаю, что это к лучшему.        Фиг лишь покачал головой. Но Блэк отлично знал, что старик полностью разделяет подобное мнение. Возница, так и не поднявшийся с козел, наблюдал за этой сценой сквозь толстое стекло зачарованных летных очков с абсолютным равнодушием.        — Ладно. Дело ваше, молодой человек. Что ж, — тут профессор экспрессивно хлопнул в ладоши и повернулся к Тикки, уже примеривающемуся, как именно лучше закрепить чемодан с вещами хозяина на летающем транспорте, — пока ваш эльф разбирается с вещами, мы дождемся еще одного пассажира.        Антарес удивленно вскинул бровь:        — Еще одного? Мой брат не полетит с нами, Гринграссы любезно согласились доставить его в Хогвартс вместе со своими детьми. И сыном Малфоев заодно. Оптом, так сказать.        По правде говоря, он был безмерно рад тому факту, что Орион в этом году последние пару недель каникул провел с друзьями, и потому должен был отправляться в школу сразу оттуда, из их поместья. Терпеть всю поездку любимого братишку рядом с собой без возможности выкинуть его из кареты полетать было бы утомительно…        Фиг отмахнулся:        — Нет-нет, Джордж не ученик. Он по каким-то министерским делам направляется в Хогвартс. О, а вот и…        В тот же миг послышался хлопок аппарации, и посреди улицы, озираясь, возник невысокий человек в коричневом твидовом костюме и маленьких круглых очках. Был он в меру упитан и совершенно не в меру — суетлив. Наконец, увидев карету, профессора и Антареса, он радостно направился в их сторону.        Старик воодушевленно улыбнулся ему:        — Рад, что ты добрался так быстро. Координаты для перемещения были весьма смутными — прости, я сам бывал здесь всего пару раз.        — Ничего страшного, дорогой друг, мне не впервой, — названный Джорджем выразительно замахал руками. — Правда, сначала я аппарировал на набережную, пришлось заобливиейтить пару магглов. Но это пустяки, вот в семьдесят девятом, когда неисправный портал вынес…        — Джордж!.. — Фиг вскинул ладонь в останавливающем жесте.        — О, и правда, где мои манеры! — тут он повернулся к Антаресу, будто только что его увидел, — Джордж Озрик, начальник отдела международного сотрудничества. А вы?        — Антарес Блэк, — юноша чуть улыбнулся уголками губ и обозначил намек на учтивый кивок. — Рад знакомству. Поступаю сразу на пятый курс.        — А, еще один Блэк в Хогвартсе! Чудесно! По правде говоря, очень рад, что Ваш дядя поддержал закон о всеобщем обязательном школьном образовании. Он, конечно, еще не принят, но, поверьте, это дело времени. Разумеется, останется возможность получения знаний на дому по болезни, но таких детей не так уж много, знаете… — министерский служащий поправил очки и заразительно улыбнулся, — В конце концов, в обучении важна правильная методика, а кто справится с этим лучше, чем квалифицированные преподаватели, следующие единой программе? Система, вот что важно!        Антарес улыбнулся:        — Без сомнения, так и есть.        Финеас, хитрый лис… Далеко не все старые семьи отдают детей под твое крылышко, предпочитая нанимать учителей самостоятельно. Влияние на умы юных наследников, всех без исключения, возможность иметь доступ к каждому из них… Теперь понятна эта настойчивость в вопросе отправки племянника в Хогвартс. Так, с одной стороны, ты показываешь пример, с другой — твой родственник не попадает под исключение «обучение по болезни» и, тем самым, не бросает тень на семью.        — Господа, нам пора отправляться, — Фиг приглашающе распахнул дверь кареты, — погода не располагает к долгим беседам на открытом воздухе.        — Действительно, ты как всегда прав, мой друг! Спасибо, что взял на борт еще одного пассажира. Камины в Хогсмиде сегодня перегружены, шутка ли, через них первого сентября добирается по меньшей мере две трети учеников. Представляю, сколько времени мне пришлось бы прождать в очереди. Как жаль, что инициатива с Хогвартс-Экспрессом пока не снискала популярности…        Джордж втиснул пухлые бока в проем, Антарес и профессор последовали за ним. Тикки удобно пристроился сверху, между сундуком хозяина и дорожной сумкой его сопровождающего, вцепившись в ремни, крепящие поклажу к крыше. Стоило попутчикам усесться на мягких диванчиках, обитых красным бархатом, Блэк тут же достал палочку, творя заклинание сушки одежды. Ему вовсе не улыбалось ехать в луже.        Возница подождал, пока все пассажиры загрузятся, щелкнул поводьями, и фестралы взяли разбег. Несколько секунд тряски, мгновенное ощущение будто сделавших сальто в животе внутренностей, тут же прошедшее, и вот уже карета набирает высоту.        Антарес прислонился лбом к холодному запотевающему стеклу, встроенному в дверцу. Внизу пронеслись серые промокшие здания утреннего Лондона (уже давно проснувшегося, по-маггловски суетливого) и быстро сменились на желто-зеленые прямоугольники полей, рассеченные тонкими змейками дорог. Сверху все это казалось таким смешным и незначительным…        Мистер Озрик, покопавшись за пазухой, достал свежий, судя по всему, сегодняшний, номер «Ежедневного Пророка» и уткнулся в еще пахнущие типографской краской страницы. Фиг, сидящий напротив, тут же живо заинтересовался паническим заголовком «Еще одно восстание гоблинов?» на первой полосе и огромной движущейся фотографией, изображающей крупным планом какого-то коротышку в богатых одеждах.        — Все так серьезно, Джордж? Гоблины действительно подняли восстание? Или пресса опять зря нагнетает панику ради дутой популярности? — профессор подался вперед, чтобы внимательнее рассмотреть изображение. — По правде говоря, я отстал от жизни — сижу круглый год в Хогвартсе и за бесконечными проверками контрольных не замечаю, что происходит снаружи…        Озрик покачал головой и закинул ногу на ногу, откладывая газету:        — Аврорат и отдел магического правопорядка пытаются дать понять, что у них все под контролем. Я же полагаю, что все куда серьезнее, но немногие разделяют мое мнение. Ранрок, — он щелкнул пальцем по фотографии, — заявляет, что гоблины, как разумные мыслящие существа, должны иметь равные волшебникам права. Право на палочку, законы, единые для всех, отсутствие дискриминации по видовому признаку и все такое. В какой-то мере, являясь современным просвещенным человеком, я могу понять, что вопрос довольно болезненный, но методы этих, с позволения сказать, революционеров…        Антарес хмыкнул, отрываясь от созерцания пейзажей за окном:        — Нет разницы, насколько праведна их цель. Важно, что волшебное сообщество просто не может себе позволить играть в гуманизм, если речь идет о гоблинах или других магических существах. Тут вопрос в выживании и доминировании нас, как вида, а в таких случаях мораль неуместна.        Министерский служащий вздохнул, печально сверкнув очками:        — Думаю, вы, мистер Блэк, не удивитесь, если я скажу, что большинство в Визенгамоте придерживается точно такого же мнения. Потому, боюсь, нам не избежать большой крови…        Он внезапно замолчал, будто вспомнив о чем-то, и начал ощупывать карманы:        — Кстати, о коротышках! Ваша жена, Элеазар, передала мне это несколько месяцев назад, незадолго до собственной смерти, — тут он наконец вытащит из недр пиджака массивный металлический футляр и повертел его в руках. — Я вообще не понимаю, к чему это: при нем не было ни записки, ничего, просто какая-то штука со странным символом. Но еще за пару дней до того Мириам просила выяснить, что известно Министерству об активности гоблинов, притом, что вся эта заварушка еще даже не началась… Ну, я поспрашивал, у кого мог, и показал паре знакомых, но никто ничего путного не сказал, только посоветовали держаться от этого подальше …        Фиг вскинулся:        — Моя жена? Но почему она… Впрочем, не важно! Сейчас не время и не место для подобного разговора, Джордж, и зря ты демонстрируешь эту вещь кому попало, — профессор, как ему показалось, незаметно покосился на Блэка, но тот успел уловить недосказанную мысль.        Любопытно…        Антарес, не удержавшись, бросил заинтересованный взгляд на странный предмет. И — мгновение спустя — его будто бросило в жар. Странная волна силы неясной природы, тяжелая, требовательная и манящая прокатилась по телу. Равнодушная и вместе с тем неукротимая…        Кстати, эта штука, похоже, из гоблинского метала…        Но додумать мысль он не успел — в следующий миг карету сотряс жуткий удар. Антареса швырнуло в противоположный угол салона. Не оставляя попыток подняться, что было не так просто в условиях мотающегося из стороны в сторону экипажа, он машинально выхватил палочку из ножен на предплечье. Профессор вцепился в сиденье, что не слишком сильно ему помогло, Озрик, не удержав равновесия, поцеловался с полом. Странный металлический футляр выскользнул из его рук и покатился по ковролину, но ни Фига, и самого Джорджа это уже не волновало, ибо через дыру, что раньше была дверью, на троих попутчиков не моргая смотрел огромный желтый глаз. Блестящие чешуйки на полуприкрытых драконьих веках ослепительно сверкали на солнце.        Твою же мать!        Старик отшатнулся, чуть не упав на спину, чиновник закричал, в панике шаря по карманам. Антарес, действуя совершенно по наитию, сомкнул пальцы на загадочной вещице, так удачно оказавшейся всего в дюйме от его руки и тут же аккуратно скользнувшей в рукав.        Дальнейшее произошло мгновенно, за доли секунды: Фиг, наконец, обретя равновесие, ухватился за плечо ученика, крикнул что-то вроде «Аппарируем!», но его голос потонул в грохоте ломающихся пополам досок. Джордж все же нашел палочку, но не успел ей воспользоваться: последнее, что Блэк увидел прежде, чем его затянуло в воронку трансгрессии, было перекошенное в отчаянии лицо министерского служащего, исчезнувшее в драконьей пасти вместе с остатками кареты.        ***        Приземление вышло жестким. Антарес всем телом рухнул на землю — падение выбило из него дух. Он кое-как попытался подняться. Рядом отплевывался от пыли профессор, проклиная старые кости. В конце концов и он справился с тем, чтобы принять вертикальное положение. Огляделся с непониманием:        — Простите, мистер Блэк, я понятия не имею, где мы. Все произошло так быстро… Большая удача, что нас не расщепило.        Какая-то маггловская женщина бальзаковского возраста в красной застиранной юбке удивленно таращилась на них, уже набрав воздуха в легкие, чтобы закричать. Ее можно было понять — не каждый день в твой огород приземляется двое волшебников, только что избежавших встречи с драконом. Блэк, так и не выпустивший из рук палочку, машинально угостил ее конфундусом. Та заморгала, уставившись на парочку незваных гостей осоловелым взглядом.        — Мадам, с Вами все в порядке? Не стоит так долго находиться на солнце, можно получить тепловой удар… — Антарес участливо улыбнулся.        В этой части Британии дождя не было и в помине. Светлый, еще по-летнему жаркий день радовал чистым небом без намека на какую-либо облачность.        — А… Да, и правда, — женщина покачнулась. — А вы?.. Я не поняла…        — Мы заплутали. Подошли спросить дорогу. Не подскажете, где мы сейчас находимся?        — Деревня… — тут она задумалась, будто бы и правда вспоминая, где живет, — Мелмерби, уважаемые сэры.        — А графство? Какое графство? — нетерпеливо уточнил Блэк.        Маггла удивленно захлопала выцветшими ресницами:        — Норт-Йоркшир…        — Спасибо, мадам, — Антарес кивнул ей. Сомнительно, что после конфундуса эта женщина сможет внятно вспомнить обстоятельства их встречи. Потому он, больше не обращая на нее внимания, уверенно зашагал к калитке в символическом заборчике, отделяющем огородную собственность от деревенской улицы. Профессор направился за ним, печально вздохнув:        — Судя по всему, мы сейчас на середине пути. Еще даже не пересекли границу Шотландии. И бедный Джордж! Кто бы мог подумать, что желание сэкономить время ожидания в очереди приведет к такому удручающему финалу. А мистер Томсон, что вез нас, и ваш маленький слуга — выжили ли? Надеюсь, что так…        Удручающий финал. Какой великолепный эфемизм для слова «смерть»!        — Я знал Джорджа пятнадцать лет. Пятнадцать! Еще с тех пор, как он, совсем мальчишка, осваивал свои первые заклинания. Учился на Когтевране, и неплохо учился, я вам скажу. Считал, что его ждет большое будущее — так и оказалось. Шутка ли, начальник отдела сейчас… Был. А, чего уж теперь, — Фиг вяло махнул рукой и весь как-то сгорбился. — Простите, молодой человек. Мне безмерно жаль, что вам пришлось столкнуться с… подобным в таком раннем возрасте и так неожиданно.        Антареса мало интересовала смерть мужчины, с которым он впервые встретился всего пару часов назад. Конечно, досадно терять полезное знакомство, но не более. Куда сильнее его заботило, выжил ли Тикки. В министерстве чиновников — что мух на варении, на место этого тут же найдется парочка других. А вот нового личного эльфа Блэку не видать, как своих ушей. Может быть, он тоже успел переместиться?        На всякий случай юноша сделал грустное лицо, молча опустив взгляд и показывая, как тяжело ему было бы обсуждать травмирующее событие. Профессор неловко отвернулся, не зная, что еще сказать, и постарался перевести тему:        — Кстати, нападение дракона на карету… Это очень странно. Обычно они так не делают. Побаиваются фестралов. Те хоть и маленькие, в сравнении с этими ящерицами, конечно, но эта их аура смерти…        — Все возможно, — Антарес пожал плечами. — Но в данном случае соглашусь. Откуда бы взяться дракону в небе над Англией, а не в специальном заповеднике?        — Тревожно это все… — Фиг поджал губы и о чем-то тяжело задумался.        Блэк, между тем, завернул в какой-то безлюдный переулок, зачем-то проложенный между некими хозяйственными постройками. Огляделся, убеждаясь в отсутствии свидетелей и взмахнул палочкой. Мантия расправилась, пятна пыли исчезли с черной ткани. Еще одно движение, пара слов — и волосы вновь обрели вид, будто только что провели плодотворную встречу с расческой. Бытовая магия — основа основ. Драконы, спешная аппарация или чья-то преждевременная кончина не оправдание неопрятного вида. Джентльмен должен всегда оставаться джентльменом. Ту же процедуру он повторил и для все еще сбитого с толку и печального мистера Фига, а после тихо позвал Тикки. В конце концов, если они связаны — хозяин должен был почувствовать смерть слуги, правда?        Антарес достал из кармана чудом уцелевшие сигареты и закурил. Даже если эльф выжил, возможно его придется подождать, кто знает, насколько далеко их разбросало друг от друга. Маленький народец не способен перемещаться на слишком большие расстояния за один раз. Как и волшебники. Кстати, об этом:        — Полагаю, спрашивать, сможете ли вы аппарировать нас до Хогсмида бессмысленно? — он вопросительно посмотрел на своего спутника.        Профессор поднял на него взгляд, потерявший свою обычную живость:        — Да, нам нужно придумать, как добраться до школы. Погодите, дайте прикинуть. Я хорошо знаю одно местечко на границе с Шотландией, смогу попасть туда с закрытыми глазами. До него, конечно, сотня миль, но, думаю, справлюсь. Потом придется передохнуть и еще столько же до Эдинбурга, а там уже есть общественные камины. Трансгрессировать четырежды за день так далеко я не смогу, а вот три раза уже куда ни шло. Хотя будет непросто делать это вдвоем, да…        Антарес тяжело вздохнул. Изучать аппарацию без наставника и специальных артефактных колец, предохраняющих от расщепа — опасно. А не далее, как лет пять назад министерство опять ужесточило контроль за колдовством несовершеннолетних. Теперь, из соображений безопасности обучение этому, вне всякого сомнения, необходимому навыку разрешено только с семнадцати лет. Но как же неприятно от кого-то зависеть! Определенно, стоит заняться этим вопросом поскорее, послав чиновников с их чудесными указами в далекое пешее эротическое путешествие…        В этот момент перед товарищами по несчастью наконец-то материализовалась хрупкая фигурка. Эльф был взмылен, исцарапан и крайне расстроен. Уже зная, что будет дальше, юноша автоматически сотворил заглушающие и отвлекающие внимание чары. Домовик тут же бухнулся на колени и принялся выбивать лбом пыль из деревенской утоптанной земли. Учитывая, как часто Тикки извинялся подобным образом, Антарес не удивился бы, если бы узнал, что вместо кости у того череп из прочнейшей стали. Надо было отойти подальше от маггловского поселения, прежде чем его звать, но теперь уже поздно. Слуга, между тем, и не думал останавливаться, не забывая причитать сквозь всхлипы между ударами:        — Простите! Простите, молодой хозяин! Я не спа-а-ас Вас! Не спас! Я переместился один! Я не должен был… Я так рад что Вы не погибли… Но я просто не успел!.. Не ууспе-е-ел!        Блэк задумчиво смотрел на эльфа. Докурил сигарету, щелчком отправил бумажный мундштук в сточную канаву. Надо сосредоточиться и понять…        Фиг неодобрительно покачал головой, с жалостью глядя на самозабвенно занимающегося самобичеванием домовика, и не смог промолчать:        — Тикки! Встань, пожалуйста. Встань, ты ни в чем не виноват!        Антарес усмехнулся:        — С чего вы взяли? И он вас не послушает, поверьте.        Старик фыркнул и отвернулся, ничего не ответив. Ему явно было не слишком приятно смотреть на разворачивающуюся сцену, однако сделать он ничего не мог.        Эльф действительно не обратил совершенно никакого внимания на утешения профессора, продолжив свои экзерсисы.        Говорит ли Тикки правду? В самом деле не успел? Фиг аппарировал со мной раньше? Или домовик просто слишком испугался и сбежал, спасая свою жизнь? В таком случае останавливать его самообличение и следующее за этим желание наказать себя будет не правильным с точки зрения воспитания. Конечно, тогда и разбитым любом он не отделается. Это принципиальный вопрос…        Блэк хорошо умел чуять ложь. Но сейчас в мозгах этого существа был полнейший сумбур, к тому же образ мысли маленького народца слишком отличался от человеческого. Спустя целую минуту душераздирающих воплей и ценой головной боли от копания в сознании эльфа, он готов был признать, что у того и правда не было времени и возможности самостоятельно спасти хозяина. Что ж, как бы странно это ни звучало, но новость была обнадеживающей.        Антарес тепло улыбнулся и протянул домовику руку:        — Тикки, я тебе верю. И тоже очень рад, что ты жив. Поднимайся и приводи себя в порядок — нам предстоит долгий путь. Тебе еще понадобятся силы: возможно, мы попросим тебя переместить нас пару раз.        Маленький слуга, прервав бесконечный поток извинений, поднял на него свои огромные полные облегчения прозрачные глаза, с веками, измазанными пятнами крови, натекшей из разбитого в кашу лба. И радостно ухватился за раскрытую ладонь Блэка длинными узловатыми пальцами, несмело растянув губы в улыбке.