справедливость восторжествовала?..
Эрен несколько минут молчит, когда та же блондиночка начала диктовать список врачей, которых не отчислили, но поставили на должность ниже. По типу педиатра или фельдшера. Диктуют множество имён. Эрен начал прислушиваться, когда улавливает и своё. Серьезно?! Педиатрия.. Что за бред?! Эрен повернулся к Армину, который рассматривал такое напряжённое лицо друга. Он пожимает плечами, хмыкнув. — Кажется, Гриша тебя наказал, — Армин нервно хихикнул, осознавая, что теперь каждый ребёнок, приходящий к Эрену, будет уходить с, как минимум, несколькими психическими травмами. Чего стоит только его вид: длинные волосы, завязанные в низкий хвост, пирсинг на ушах, тату на шее и руках, которые он до сих пор скрывает от отца. — Не смешно..Что за тварь решила, что я буду там работать?! — Эрен заткнулся только тогда, когда какой-то парень шикнул на интернов, давая понять, что те не на обеденном перерыве, чтобы так орать. Леви смотрел на Эрена с некой усмешкой, которую разглядел Армин, вопросительно изогнув бровь, но подумал, что сейчас лучше заняться тем, что делают другие студенты: подойти к своим кураторам и узнать, как же будет проходить их дальнейшая работа в клинике. Поэтому тот оставляет Эрена сидеть в негодовании, сразу подбегая к Ханджи, которая приветливо улыбнулась блондину и начала свой монолог о том, как же прекрасно работать в лаборатории. Армин лишь улыбался и кивал женщине на все её слова. Эрен несколько минут сидит на месте, а после уходит из зала, направляясь к выходу из больницы. Он даже не переоделся. Да и чёрт с ним. Смысла больше в этом нет. Йегер вызывает такси, называя адрес родительского дома. От больницы до места назначения было минут сорок езды, поэтому Эрен успел обдумать многие слова, которые выскажет отцу в лицо. Он ненавидел детей больше всего на свете. Это кошмар. Он же даже не знает, как с ними работать. Он похож на нянечку? На сиделку для детей? Что за приколы?! Врач был зол. Очень зол. Когда машина прибыла на место назначения, Эрен чуть ли не в лицо кидает несколько купюр водителю, хлопая дверью и уходя к двери в дом. Но его уже ждали. Гриша стоял на крыльце: он курил сигарету, наблюдая за сыном. Эмоции Эрена вызывают усмешку на губах отца. — Здравствуй, сынок, — говорит Гриша, потушив бычок о стекло пепельницы, которая стояла на отливе окна. — Что за приколы, пап?! Я на клоуна похож? Какая педиатрия?! Почему именно туда?! Хочешь меня унизить? — Эрен еле удерживает себя от того, чтобы не схватить мужчину за воротник и не прижать к стене. Он сжимает свои ладони в кулаки, кусая губы от подступающих эмоций. Эрен знал, что это именно Гриша позаботился о том, чтобы его внесли в списки на смену направления. — А ты хотел, чтобы я и дальше продолжал тебе на блюдечке приносить всё? Хватит с меня. Твоё отношение к работе меня поражает, — Гриша говорит недовольно и с явным осуждением, — каждый раз мне жалуются на то, что ты ни черта не делаешь на работе! Это тебе не отпуск, расслабляться никто не даст, пойми ты уже. Эрен возмущён. У него от гнева покраснели виски и уши. Он слышит усмешку отца, окончательно теряя контроль над собой. Эрен воскликнул, будто подросток: — То есть, тебя только сейчас это задело, когда я уже заканчиваю чёртово обучение?! Пап, уже поздно! Но нет же, ты, как самый настоящий придурок, решил наказать меня только сейчас?! Да, может, я и не хотел всем этим заниматься! — Эрен громко вздыхает, закатив глаза. — А как же твоя репутация, о которой ты так сильно переживал всю мою жизнь? — Об этом не думай. Я преподнёс это так, будто ты сам захотел пойти в педиатрию. Да и в документах ты всё ещё хирург. Если справишься с этой работой, то, так уж и быть, верну тебя обратно. Мы договорились об этом со Смитом. Вдруг Гриша осматривает сына, хмурясь. Его рука поднимается, а губы искривились в гневе. Эрен ощущает на лбу сильную затрещину, отчего тихо и резко вдыхает, закусывая кожу щеки, дабы не издавать звуков. — Ты почему в рабочей одежде на улице?! Ты ездил так в такси?! Ты хоть представляешь сколько там микробов? — Гриша не успевает договорить, ведь Эрен заходит в дом, хлопая входной дверью. Он прошёл в глубь дома в поисках матери. Карла, как и ожидалось, была на кухне, снова что-то стряпая. Кажется, это была шарлотка. Запах свежей выпечки успокаивал. Эрен приобнял матушку за плечи, даря ей поцелуй в щеку. — Я отсюда слышу то, как вы орёте. Мои вы мальчики, ох… — Карла, как всегда, была спокойна. Она, казалось, вообще не умела злиться. Всегда улыбалась, заряжая весь дом позитивом и нежностью. А её руки...Стоило женщине только коснуться ими головы Эрена или Гриши, как оба послушно замолкали, одним взглядом договариваясь на временное перемирие. Эрен аккуратно улыбается маме, а всю его злость будто рукой сняло. На душе снова легко. Эрен вновь ощущает себя ребёнком, желающим поскорее отведать пирога,приготовленным матушкой, а потом уйти с родителями смотреть какую-нибудь глупую комедию. Руки переместились с плеч Карлы на её руки. Он поглаживает тёплые ладони матери, пытаясь собраться с мыслями. — Тебе помочь, может, мам? — голос Эрена спокойный, когда он обращается к женщине, на что та усмехается, вставая на носочки, дабы потрепать волосы сына. — Ты бы лучше сходил переоделся. Отец же от тебя не отстанет. В твоей комнате, вроде, ещё оставалась твоя пижама. Не знаю, влезешь ли ты в неё... Эрен, ты так вырос...— мать говорит последнюю фразу с огоньками боли и тоски в глазах. От этого взгляда у Эрена внутри все свело, а слёзы чуть ли не полилиись по щекам. Мама умеет вывести на эмоции. — Да брось. Не правда, — Эрен быстро уходит на второй этаж дома, открывая дверь своей старой комнаты. Она почти пуста. На полках осталось несколько книг про роботов и инопланетян, а на стенах до сих пор висят плакаты со строением человека, которые Гриша прилепил туда ещё шесть лет назад. Эрен угрюмо усмехнулся, открывая свой шкаф. Карла была права. На вешалке висела одна единственная футболка, а в выдвижном ящике были свёрнуты белые шорты. Кажется, их недавно перестирали. Натянув одежду, парень глянул в зеркало. И правда. Футболка была мала, а вот шорты сели нормально. Ну и славно. Эрен решил, что будет лучше снять футболку и взять отцовскую из родительской полки. Он быстро направился в гардеробную, схватив белую майку Гриши. Она пахнет медицинским спиртом. Даже домашняя одежда у него пахла, как рабочая. Бесит. Эрен закатил глаза и нахмурил брови, всё же надевая на себя майку, и спустился к матери. Он почти прошел лестничный пролёт, но вдруг услышал голос отца: — …Это безобразие, Карла! Никакого чувства стыда, никакой ответственности. Ему скоро двадцать шесть, а ума так и не набрался! Я так старался дать ему всё. А он плевал на это, — после Эрен слышит шаги мамы и её томный вздох. Такой знакомый. Такой уставший. — Гриша, а ему это нужно было? Сам подумай. Может, был бы ты с ним более ласковым, он бы сейчас работал на любимой работе. Или вовсе был бы счастливым молодым папой, у которого всё бы получилось. А эта учёба забрала у меня не только мужа, но и любимого сына. Я его с 12 лет дома не видела. Он всё время либо на курсах, либо на дежурстве, либо на этой практике, а сейчас вообще переехал... — женщина гладит мужа по плечу, обнимая его. — Программист — это не профессия. Если бы я не вправил ему мозги, он бы сидел у нас на шее. Хотя он и так на ней сидит! — Гриша отходит от жены, чтобы помыть руки. Что, кстати, Эрен сделать забыл. Спустившись вниз, Йегер подошел к ванной комнате и зашел туда за отцом. Говорить про подслушанный диалог смысла не было. Оба знали, что Эрен всё слышал. Мыли руки молча, даже не смотря друг на друга. Эрен вышел первый, вытирая руки об штаны, чем вызвал очередной вздох у отца. — Эрен, у тебя тату?! — послышался крик Гриши из ванной комнаты, но сын проигнорировал отца, уставившись на матушку. — Мам, так, тебе помочь? — сказал Эрен, взяв в руки вскипевший чайник. Женщина лишь кивает, направляясь к дивану, включая телевизор. Тату сына она увидела первая, когда говорила с ним по видеосвязи. Эрен в тот момент был только в футболке, именно поэтому все его рисунки на руках были видны. Карла пообещала сыну не говорить своему мужу об этом, но также попросила его больше «не уродовать тело этой гадостью», на что тот нехотя ответил согласием. — Позор... Кошмар! Катастрофа! Сын Гриши Йегера весь забитый в тату! А что скажут другие врачи?! Какие про меня слухи пойдут... Ужас. Не сын, а дьявол! Сущий дьявол! — говоря это, Гриша несколько раз слышал злые вздохи жены. — Гриша, успокойся. Так нельзя! — Карла очень любила своего сына, поэтому и не позволяла говорить такие вещи про него. Даже своему мужу, даже, если она с ним, на самую малость, но согласна. Эрен знал, что мать с самого утра не отходила от кухни, ведь она буквально блестела оттого, насколько чистой была. Именно потому студент стремился как можно быстрее усадить маму отдыхать. Карла была единственным человеком, ради которого Эрен готов был отбросить все свои принципы и сделать всё, что было в его силах, лишь бы увидеть маму счастливой. Эрен разлил чай по кружкам, и семья уселась за обеденный стол. Чувствовалось напряжение. Даже Карла с её добрым сердцем не смогла сделать атмосферу более спокойной. — Ну что вы творите. Ведёте себя, словно дети малые. Ей-богу. Даже мне настроение испортили, — женщина потёрла лицо руками, а затем взяла горячую кружку с чаем. — Потому что… — уж начал Эрен, как ему по руке прилетело полотенцем, что висело у Карлы на плече. — Успокоились. Оба. Иначе всех выгоню. Вы сюда приехали кричать на друг друга?! Дурачьё! Никакой ответственности. Ни у тебя, Эрен! Ни у тебя, Гриша. Совсем страх потеряли, — женщина не злилась, но говорила очень смиренно и тихо, смотря на мужчин так, что оба стыдливо опустили глаза в тарелки с шарлоткой, не решаясь больше продолжать спор. — Прости, — сказал Эрен и взял вилку в руки. Он не ел с самого утра, поэтому с аппетитом принялся за мамин пирог, уплетая за обе щеки. Гриша ел менее активно, все ещё рассматривая тату сына. Больше всего его заинтересовала тату с огромным драконом, который доходил парню до самого локтя. — И что весь этот ужас означает? — спрашивает глава семьи, положив в рот кусочек шарлотки, жестикулируя кистями рук. — Свободу мою, пап, — парень показал на тату птицы, которая была нарисована в минимализме, — а, ты про другую. Эрен глянул на ту тату, на которую так внимательно смотрел отец. — Это просто рисунок красивый был. Микаса рисовала. — продолжил Эрен и пожал плечами, устремляя взор на маму, что тоже тихо ахнула, пока разглядывала руки сына. — Ты так похудел. Ты кушаешь хотя бы? Давай я тебе с собой шарлотку положу, милый? — сказала Карла, наконец переводя тему разговора на более отвлеченную. — Кушаю, конечно. Просто, в зал еще хожу. Пытаюсь себя подтянуть, — мать снова ахает, а потом улыбается, погладив сына по голове. — Я тебе всё равно кусочек с собой положу. Друзей угостишь, и сам покушаешь. Спорить с мамой бесполезно, поэтому Эрен лишь лучезарно улыбается женщине, кивая.***
К вечеру Эрен уже собрался уезжать, взяв с собой пакет с пирогом, тушеной картошкой, соленьями и вареньем. Он благодарно кивнул матери, заказывая себе такси и прощаясь с отцом. Вдруг на его телефон пришло сообщение от Микасы:«Я ненавижу тебя, Эрен. Иди к чёрту.»
Йегер медленно набрал девушку. Она сбросила почти сразу. А после парень был заблокирован абсолютно везде, включая даже «Snapchat». Эрену, если честно, было насрать. До одного момента. Его взору открылся ник Микасы в одном из мессенджеров.«Микаса Аккерман»
В голове сложился пазл. Он быстро метнулся в Гугл, где прочёл какую-то статью о семье «гениального медика». По лбу пополз холодный пот. Он изменял сестре того коротышки. Может, именно поэтому он не попал в его команду? Это такая месть, и отец был не виноват? Или Микаса узнала только сейчас и не успела рассказать об этом брату? Рука задрожала, а глазами он начал бегать по меняющемуся пейзажу из окна такси, в которое сел, пока читал статью в Википедии. Дорога казалась гораздо короче. Эрен даже не заметил, как оказался возле своего дома. На парковке стояла незнакомая чёрная машина. Кажется, это был «Rolls-Rouce», парень не разглядел. Он быстро выбежал из такси, снова чуть ли не броском в лицо оставляя водителю несколько купюр. Эрен добежал до своей квартиры по лестнице, ибо ждать лифт, дабы доехать на третий этаж, было тупо. Около входной двери стоял чемодан, а внутри слышался плач и крики. Эрен проглотил ком в горле, дергая ручку и заходя внутрь. Он видит фигуру девушки, обнимающую свои колени, сидя на полу, а рядом с ней сидел мужчина, которого Йегер сегодня уже видел. По реакции Микасы стало понятно, что о изменах она узнала относительно недавно. Взгляд хирурга устремляется на Эрена. Его глаза, цвета ясного неба, вмиг темнеют, а сам мужчина поднимается с места, направляясь на студента. — У тебя зубы лишние появились, идиота кусок? — руки Леви быстро сжались в кулаки, он берёт замах, целясь прямо в нос Эрену, который от вида свирепой полторашки просто дар речи теряет, не успевая даже опомниться, как кулак оказывается прямо у него на лице. Послышался тихий и влажный треск, девушка, сидящая на полу, крикнула, подбегая, и оттолкнула брата от своего парня. — Леви! Стой! — крикнула та, но Аккерман её и слушать не хотел, он пнул Эрена по животу коленом так, что тот в конвертик сложился, а после и вовсе сел на корточки, сжимая живот руками. — Кто ещё тут идиот... Чёрт... — шептал Эрен, прерываясь на кашель. Он медленно дышал, смотря в горящие агрессией глаза хирурга. Леви был намного сексуальнее своей младшей сестры. Может, поэтому Эрен не сразу понял, что они родственники? Да, скорее всего. Леви в последний раз пинает Эрена, а после берёт сестру за руку, уводя её из квартиры, оставляя Йегера справляться с болью в одиночестве. В этот день он потерял всё: малейший намёк на нормальные отношения с отцом, работу, девушку, билет в счастливое и успешное будущее, а также, кажется, навсегда закрыл себе путь в карьеру хирурга. — Вот же сволочь. Сразу видно, весь в своего папашу.. — шептал Леви, подводя плачущую Микасу к своей машине, усаживая её на переднее сиденье. — Леви. Не говори так про него. Может, он одумается. — девушка снова рыдает, закрывая лицо руками, чем вызывает тяжелый вздох у врача. — Он не одумается. Где был твой мозг, когда начинала встречаться с таким куском дерьма, как Йегер?.. Ответа не последовало. Леви садится за руль, заводя машину, желая побыстрее убраться прочь от этого проклятого дома.