…
Суровое российское утро встретило Мосса дружелюбными серыми облаками. Дорога из окна автобуса казалась практически незнакомой — либо из-за слякоти и выпавшего снега, либо просто потому что Марс не ездил по ней последние недели две или больше. В его родной провинции все было таким же серым: деревья, дома, дороги. Только, архитектура отличалась. Или, все было цветное, и только Марселю казалось иначе. Последний вариант в его случае тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Автобус резко тормознул прямо напротив продуктового и Марс, чертыхнувшись, еле успел схватиться за поручень. Вывалился из дверей горе-транспорта и ступил зимними кроссовками прямо в растаявшую под колесами лужу. — Твою мать. — шепнул себе под нос и нервно дернул лямку рюкзака. Мосс зарулил в продуктовый, взял газировку с сигаретами. Затем подумал и вернул продавщице пачку, ограничившись апельсиновой шипучкой. Ну его, накануне отборочных еще в это дерьмо влипать — потом дыхалку посадит, когда пробьется. А пока надо потерпеть. В вуз заплыл, как в дом родной — будто не отсутствовал вовсе. Приветливо махнул скучающему охраннику на входе, протанцевал до раздевалки, насвистывая популярную песенку, подмигнул симпатичным девчонкам по пути в аудиторию и чуть не упал, когда вблизи от нужной двери на него, будто ураган, налетел Демьен. — Ты засранец! — радостно душил в объятьях друг. — Какого черта сообщения игноришь?! Марсель, улыбнувшись, выпутался из хватки. Обнял Бертрана и, закинув тому руку на плечо, повел прочь от кабинета. Его давно здесь не было, хотелось кости перемыть — просто жуть. Здесь у русских так говорят, когда нужно кого-то обсудить, совершенно без цели, а просто так — чтоб душу отвести. — Это месть. Ты первый меня кинул и променял на подружку. — Неправда. — Правда. Я тебе писал. - демонстративно достал Марс телефон и ткнул в лицо Бертрану. — Ты со своей девчонкой все на свете позабыл. Демьен смотрел на телефон, потом — на Марса. Не выдержал и сдался, кося губы в усмешку и смущенно уводя глаза к потолку. — Да, да, ну и че дальше? — Ну нихрэна себе. — саркастично покивал Марс, а Демьен заржал: — Нет, нет, пожалуйста, когда ты материшься на русском, у меня уши вянут! Увидеть Демьена для Марса было — как вернуться в родную среду, нащупать зону комфорта. Это раньше ему вечно казалось, что его комфортная зона — он сам, а потом он, наконец, смог впустить туда еще одного человека. Даже, двух, пожалуй. Войдя в аудиторию, Мосс собрал рекордное количество косых взглядов — за два года подобное вообще впервые. Раньше могло быть, что парни чуть тише становились или девочки хихикали, шутили там. Сегодняшняя гробовая тишина включала даже подофигевшее молчание препода. — Что с ними со всеми? — бегло оглянувшись, спросил Марс шепотом, пока разбирал рюкзак и доставал тетради. — Сила сплетен. — дернул плечом Дем. — Поговаривают, что тебя чуть не убили. Но, я на это уже внимания не обращаю. Марсель косо ухмыльнулся, когда препод в очередной раз перелистнул слайд и почему-то задержал взгляд на нем. — В этот раз правда. Демьен сперва только саркастично покивал, мол, ври больше. А потом надменная ухмылка сошла с его лица — он наклонился ближе. — В смысле? — Забудь. — Марс весело отмахнулся и достал ручку, собираясь писать число, но рука Демьена с хлопком прижала ладонь к столу. Даже соседние парты обернулись. — В смысле правда? — шепнул Демьен, вглядываясь в профиль. Марс не выдержал повернул голову. — Я ничего не сделал. Просто шел с тусовки в туалет, они меня там ждали. Не включай мамочку. — И что было? — надавил Демьен. Марс выдернул руку, широко мазнув ручкой по тетради. — Ничего не было. Поговорили просто. — ухмыльнулся как можно более гадко, но Дем все эти уловки кучу лет знал. Раскусил на раз два: — Ты поэтому неделю отлеживался? Ты вообще точно простудился, а не… — Точно. — оборвал Марсель. — Прекрати меня пасти. — Я у Сани спрошу. — Заколебал ты со своим Саней. — прошипел Марс слишком громко и препод тут же привлек его внимание: — Марсель Мосс. Вам лучше? Судя по вашей с Бертраном активности, более чем. — Все хорошо, Олег Степанович. Вашими молитвами. — громко сказал Марсель с последних рядов. И, уже тише добавил Демьену. — За упокой, ага. Демьен хмыкнул, наверняка окрестив про себя Марселя каким-то ругательством. Да и пусть. Ему не привыкать. Тем более — сегодня ему настроение ничто не испортит. Ни Дем с его комплексом снующей мамаши, ни местная гопота, которая, очевидно, ждет, когда он вернется в строй и будет готов расквасить морду еще парочке придурков. Сегодня вечером его ждет она. И самая лучшая за последние пару месяцев ночь. Дем в течение дня больше не приставал. Только, когда прощались, задал дежурный вопрос про таблетки, на который Марсель за столько лет уже привык отвечать единственно верно, не зависимо от ситуации, даже почти не задумываясь. Правда, Бертран был тем еще разводилой — всегда находил способ выяснить что-то сверх того, что Марс хотел рассказывать. И пришлось поведать про грядущие планы. — Ты уверен, что останешься у нее? Если что-то пойдет не так, ночевать будешь на улице. Общагу закроют. Они сидели на спинке деревянной лавки на заднем дворе корпуса. Дем курил, а Марс с завистью поглядывал на тлеющую сигарету, зажатую в пальцах. — Мы давненько не общались, малыш. — состроил Марс печальную мину. — Надо восполнять это по полной программе. — В тот раз она тебя чуть не убила. — Мы играли. — отмахнулся Марсель, отворачиваясь от манящей сигареты. — Ты не знаешь, что такое БДСМ? — Не забывай, где ты с ней познакомился. — надавил Демьен, и Марса передернуло от его нравоучительного тона. — При каких обстоятельствах. Учитывай это, общаясь с ней. Мосс не любил, когда Демьен начинал заводить шарманку про безопасность. Как минимум потому, что его там не было — когда они с Анестой (она же Настя Свердлова) встретились впервые. А еще потому, что он с детства его опекал, порой даже слишком. Тетя Жизель всегда шутила, что Демьен мог бы сойти за отца Марселя, если бы был лет на 20 постарше, а ему эти шутки всегда вставали поперек горла. Благодарность — не то же самое, что смирение. — Все будет ок, Дем. — пообещал Марс, хлопнув друга по плечу, — Я обещаю, что если что-нибудь случится, ты узнаешь об этом первым. Что угодно, понял? В том числе, то, что ты называешь опасным: запишу на видео, и цепи, и ремни, и то, как она прыгает на моем… — Заткнись ради бога, — закатил глаза Демьен, затягиваясь особенно сильно. — Ты меня понял. Я же могу не волноваться? — Можешь. — улыбнулся Марс, как обычно отвечая на автомате. И Демьен, прекрасно об этом зная, лишь хмуро стиснул зубы. Потушил сигарету и, напоследок махнув рукой, пошел на остановку.…
В клубе было жарко. С первых секунд как Мосс миновал секьюрити, и до самой барной стойки, уже успел порядком вспотеть. Прошел мимо компании нетрезвых парней, кому-то даже подмигнул, ожидаемо вызвав крайне неприязненный взгляд в спину. Атмосфера расслабона, похоже, была лишь у него в голове — но так даже лучше. Думать о последствиях — удел параноиков. — Джин Тоник, 500. — кинул бармену и небрежно чирканул картой по терминалу. Выпил сразу половину залпом — сегодня тот самый день. У него давно уже руки чешутся, засиделся он в этом гадюшнике. Нужны силы и ресурсы, чтобы и дальше тренироваться в таком режиме — а всю эту фигню надо хорошенько восполнять нормальной порцией веселья. В голову дало не сразу — после пары коктейлей с повышением градусов. Анеста опаздывала — но это тоже привычно. Он знал, когда ехал — специально прибыл вовремя, чтобы успеть поднакидаться перед встречей. Для настроения, так сказать. Курить ему нельзя, он же спортсмен, а вот пить Марсель себе не запрещал. Врачи запрещали. Но, он-то — не врач. Здесь в основном красное освещение, иногда меняется на кислотно-желтое, но и то и другое настраивало нервную систему на какие-то невероятные свершения. Хотелось драться, лизаться, бухать, танцевать, все вместе. А еще — почему-то написать Хольцеву, хотя он и запретил, но Марс чертом будет, если послушает чужие запреты. Сказал он, ага, что тренировки отменит. Так Марс сам к нему в комнату придет и при всех начнет нарываться. И плевать, что побьют — на какой-то день устанут, а Хольцев не железный. Сдастся и снова согласится. Этот запасной план он четко оформил в голове, когда искал в мессенджере нужную фамилию. — Я в Guilty Pleasure, mon ami. — Марс ухмыльнулся фронталке, зачесывая волосы назад. — Приезжай, а? Детишек еще выпускают? Еле попадая по кнопкам, нажал «отправить». Видеосообщение мгновенно достигло пользователя. Надпись online загорелась почти сразу и Марсель, не контролируя лицо, довольно ухмыльнулся. Следом пришло сообщение: Хольцев (Блондинчик): «Нахуй иди» Вдруг к его локтю кто-то легонько прикоснулся. Марсель развернулся и демонически растянул губы в улыбке, глядя на красотку из-под ресниц. Теперь ясно, почему она так сильно опоздала. На Анесте были высоченные каблуки, облегающее темно-синее платье в пайетках, которое в этом освещении казалось то коричневым, то зеленым, затянутый на макушке конский хвост, накладные ресницы, стрелки до ушей, идеальный голливудский макияж и новый, сегодняшний, маникюр — длинные черные спицы вместо ногтей. Она молча заглянула ему в глаза и, поймав на себе голодный взгляд, тут же впилась ему в губы. Марс прикрыл глаза, чувствуя чужие цепкие пальцы на своей рубашке, а потом — как эти же пальцы влепили ему пощечину. Кажется, ногти слегка оцарапали кожу. — Ты такая же дикая, как и раньше. — медленно облизывая губы, констатировал Марс, разглядывая тоненькую фигуру. — А ты такая же дрянь в красивой оболочке. — прошелестела девушка, ведя тонкими пальцами по его груди. — Тебе нравится моя оболочка? — пьяную голову кренило вперед и Марс теперь смотрел искоса, из-под челки. — Лучше, чем у Федечки. — она схватила когтями его лицо и аккуратно сжала. — Твой новый папик? Девушка заливисто рассмеялась: — Мой старый папик. Настолько, что реально мог бы быть моим отцом. Ты уже набрался? — сузила хитрые лисьи глаза, выделенные мерцающими серебристыми тенями. Марс нетрезво покачнулся и обнял ее за талию, грубовато прижав к себе. — Я тебя без алкоголя не вынесу. — А где мой коктейль, дорогуша? — спросила Анеста, не обращая внимания на французскую речь. Ей иногда нравилось не знать, что Мосс ей говорил, чтобы сохранить ощущение тайны. Марс, не отворачиваясь от девчонки, кинул бармену: — Секс на пляже, 500. — прищурился и добавил ей на ухо, — Грязный секс. Девушка развязно рассмеялась и начала танцевать. У них почти всегда такие вечера одинаково начинались — сперва алкоголь и танцы, а потом подгон от какого-нибудь Федечки, таблетки в пакете и полный отрыв. До последнего пока не дошли — кружили под музыку практически в позах из камасутры, с самом центре толпы. Алкоголь напрочь отключил чувство стыда, хотя его у Марса и так уже давно не было. Анеста развратно двигала задом, терлась обо всех подряд, но Марса это не бесило — она не его собственность. Просто шибанутая на голову, которой нужна эмоциональная разрядка. Они с ним в этом плане чем-то похожи. После очередного похода к бару ноги уже едва держали, но коктейли становились все крепче. Он закинул последний глоток в себя, уже замечая, как Анеста кивает ему взглядом в сторону туалетов. Коротко ответил ей кивком и вдруг зачем-то снова достал телефон. Время — без десяти одиннадцать, а он уже почти ничего не соображал, кроме, разве что, того, что нужно снова записать видос Хольцеву. На сей раз он, не отходя от бара, поставил стакан, прислонил к нему телефон и включил запись. Отошел немного и под музыку сделал пару развратных волнообразных движений от головы к паху и стрельнул глазками в камеру. Затем подошел обратно, больше упав вперед, нежели сделав шаг, и, облокотившись на стойку, заглянул в объектив: — Ты все еще тухнешь дома? Приезжай, сухарь, давай развлечемся. — пару раз мотнул головой в такт музыке, сбившись и прикрыв глаза. — Ты это, Ви… Ви? Можно так называть? — ухмыльнулся. — Да плевать, я же уже называл. Приезжай, повеселимся. Можем сообразить на троих, Анеста будет не против, я уверен. Если ты, конечно, не девственник. — немного подумал и добавил, особенно жарко выдохнув в камеру. — Можем и сестру твою позвать. Говоришь, она с тобой не общается? А ты предложи ей групповушку, я думаю, приедет, как миленькая. Строптивые — они такие чаще всего и бывают. Может, она просто закрыта от мира, понимаешь, потому что ей члена не хватает? Хорошего такого. Моего. Марс уже почти не соображал, что нес. Сказал на видосе еще какую-то похабщину про сестру Виктора, мерзко ухмыльнулся и отправил видео. Собрал фрукты со дна стакана, закинул в рот кубик льда и, хрустнув, направился к туалету. Карман тут же завибрировал, но Марсель предприимчиво не стал читать — скорее всего, там пожелания скорейшей смерти. Их Хольцев ему лично озвучит, когда Марс в общагу сунется. А может, даже, еще что опробует. Анеста ждала у черной двери, где было меньше всего народу. Потянула за руку внутрь и втолкнула в первую попавшуюся кабинку. Марс упал задом на крышку унитаза и Анеста прыгнула сверху, задрав короткое платье. Сняла сумочку, достала пакетик с какими-то таблетками, положила одну себе на язык и жарко подалась навстречу Марсу, протолкнув ее языком в чужой рот. Они целовались минут пять, после чего она достала вторую таблетку и проглотила сама. Оторвалась от Марса, глядя пьяными и не особо вменяемыми глазами. Она словно была еще больше не в себе, чем он сейчас, хотя пришла гораздо позже и выпила гораздо меньше. — Ты хочешь как обычно? — прошептал Марс ей в шею. Она коротко кивнула, но, не дала расстегнуть платье. Приложила палец к его губам и ответила: — Давай в одежде. И тут. — Тут? — изогнул бровь Марс. — Мы же планировали к тебе. — Ко мне не получится. Федечка сегодня в городе, может приехать. Марс вдруг мысленно зациклился на какой-то, как ему сперва показалось, незначительной детали: что она попросила сделать это в одежде. Анеста никогда не любила трахаться в своих дорогущих шмотках, сейчас бы с чего. — Настя… — Ты что, не слушаешься, мерзавец? — девушка играючи отклонилась назад, да так, что Марсу пришлось схватить ее за талию, чтобы не свалилась. Она вдарила ему тыльной стороной ладони и властно ухмыльнулась, — Не зови меня Настей, ушлепок. Для тебя я Анеста. Марса вся эта фигня вдруг возбуждать перестала. И дело было не в том, что они не в ее комнате, где красные шторы, наручники, ошейники с шипами и плетки. А в том, что он зациклился — а значит, есть причина. Слишком долго она собиралась, даже для себя самой. Он схватил Анесту за волосы, когда она вдруг собиралась встать, и силой развернул лицо к свету. Даже тонна косметики не смогла бы скрыть синяк на скуле, так умело подрисованный под румяна. Здесь освещение куда лучше, чем в зале. — Ты не могла найти говнюка помилосерднее? — усмехнулся Марс, поражаясь женской глупости. Чего угодно не сделают, лишь бы от денег башка кружилась. Анеста лишь кокетливо дернула шею, подставляясь под грубую хватку, и пропела: — Он милосерде-ен… Он та-ак милосерден, милы-ый. Ты даже не представляешь, что это за челове-ек. Марс потихоньку начинал приходить в себя. То ли телефон в кармане вибрировал слишком сильно и создавал эффект будильника, то ли просто начинало отпускать, хотя, от этих таблов обычно наоборот бывало. Только, зацикленность на мысли переросла в слепое желание проверить дурацкую гипотезу, которая все отчетливее формировалась в голове. Он дернул руку девушки на себя и под возмущенное «ты че делаешь, говнюк» задрал рукав платья кверху, оголив обколотую синюшную вену. — Ты серьезно, Насть? — поднял на нее глаза. — Ты думаешь своей башкой? Девушка обиженно надулась и принялась слезать с Марселя, но он только крепче ухватил ее за задницу. Возбуждения как не бывало. Она вскинула подбородок, очевидно, едва понимая, куда ее несет, и самодовольно выдала: — Как таблетки глотать, ты всегда не против, а как это — сразу осуждаешь? — Я не осуждаю. Я жалею. — Ты? Жалеешь меня? — развеселилась Анеста, — Я живу в трехэтажном коттедже с шикарным видом, частной охраной и прислугой. Ты максимум завидуешь. — Настя. — надавил Марс, чувствуя, как на лице появляется улыбка. — Он тебя бьет. — Он меня любит. А ты не любишь никого, кроме себя. С тобой можно играть, и очень весело. Только, даже самые крутые игрушки рано или поздно отправляются на помойку. — завершила Анеста и тронула кончиком ногтя нос француза. Тот усмехнулся и скинул с себя девчонку. — Он подсадил тебя, тупую шалаву, на наркотики. — открыл дверь кабинки и вышел, помыть руки. — Если ты думаешь, что это его любовь, то ты еще даже больше идиотка, чем я хотел считать. — Тебе же нравится, что я идиотка. — девушка встала рядом, с трудом удерживаясь на каблуках. Такая красивая, развратная и, будто только что оттраханная — с растрепанными волосами, уже не таким идеальным макияжем, поправляющая свое шлюховатое платье. — Если бы я была умной, мной бы нельзя было так потрясающе пользоваться. — Мы пользовались друг другом в равной степени, окей? — неожиданно раздраженно обернулся Марс, вытирая руки об джинсы. — Но, я на это не подписывался. У меня еще есть голова на плечах. Анеста вдруг как-то оскорбленно поджала губы, сложила руки, а потом медленно растянула губы в ухмылке, зрачками словно пропиливая душу. — Это у тебя-то? Марс не ответил. Знал, что она не в себе и говорит так только под влиянием чего-то — что у нее в крови, пока не ясно, но точно что-то ядреное. Она вдруг перестала устойчиво сохранять вертикальное положение и начала крениться вперед, на Марселя, а он еле сдержался, чтобы от брезгливости в сторону не уклониться. Поймал ее и потащил к выходу, бормоча под нос на своем: — Какая тупая, не умеешь колоться — не берись. Просто омерзительно. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо… Вытащил на воздух и едва не кинул на скамейку. Сдержался — она вся была засыпана снегом, а на девчонке из зимнего только ботинки. Свою-то куртку он забрал, а эта дура бирку посеяла. Она в ответ только невнятно разлепляла губы: — Федечка хороший, он и тебе достанет… Ты только попроси… Она начинала потихоньку отключаться, так что пришлось легонько пошлепать ее по щеке. От таких манипуляций с одного глаза съехала полоска накладных ресниц и Марс отклеил ее, выкинув в снег. Поборов смешанные чувства, обнял, закутав в куртку. Не сразу заметил свет фар за спиной. Телефон в кармане завибрировал снова и на сей раз Марс хотел было ответить, но Анеста вдруг начала падать и пришлось поймать ее за руку, сунув мобильник обратно. Она почти полностью была в отключке. После неудачных попыток потрясти Марсель снова рубанул ее ладонью наотмашь. Она слегка разлепила глаза и поплыла взглядом куда-то мимо Мосса — к фарам. Ласково прошептала: — Федечка… Марсель тоже обернулся, но не на голос, а сразу на жест, когда его схватили за плечо и резко дернули. Анеста выскользнула из рук усилием чужой цепкой хватки, а сам Марс остался стоять напротив бугая. Их было трое, кто-то уже повел Анесту к машине. Она была ужранная просто в хлам, при том, что приехала, видимо, на нормальной такой игле. Марсель, похоже, просто еще не переварил, или в голове у него не отложилось — поддато шатался, наблюдая, как тонкую фигурку пихают в машину. Бугай, тот, который, судя по всему, Федечка, тем временем в упор разглядывал Марселя. Низко пробасил: — Тебе норм чужих баб бить? — имел в виду, походу, последнюю пощечину, во время которой и появился. Марсель отвлекся и глянул на него, не сразу сфокусировавшись. Лысый, почти одного с Марселем роста, широкий и, одним словом, здоровый, как перекормленный бык, который год сидел на курицах и протеинах. Словами «бандитская рожа» тут не обойтись — это что-то похожее, только преумноженное по степени бандитства раз в десять, а то и двадцать. — А можно своих только? Как ты свою шалаву лупишь? — ухмыльнулся Марс, за что тут же схлопотал под дых, а затем — коленом в нос. — Рот закрой, гнида. — Федечка, судя по ощущениям, наступил ему на грудь. Разлепить глаза было слишком сложно, да и не хотелось особо. Под такими таблетками, да еще и вперемешку с алкоголем, на секунду захотелось остаться на снегу, не вставать, не идти завтра на тренировки. Лежать в холоде, пусть даже в пуховой куртке, с комфортом прикрыв глазки. Но, рот не послушался примитивных желаний мозга. Открылся и выдал очередную саморазрушающую фигню: — Это же ты ее обколол? Я, если что, ваш адрес знаю, имел ее пару раз у тебя в коттедже. — на этом моменте Марс мечтательно ухмыльнулся. Язык заплетался, но из последних сил выталкивал слова, как заколачивал гвозди в крышку гроба. — Позвоню завтра в полицию и ваш периметр оцепят. Будут обыскивать. Не дурак если, перепрячь. Вокруг было тихо — в зале началась драка и вся охрана свалила туда еще минут десять назад, до приезда Федечки и его псов. Поэтому щелчок предохранителя Марсель услышал так отчетливо, будто у себя над ухом — даже глаза приоткрыл, чтобы удостовериться. Но, Федечка стоял даже не рядом, а через два метра. Марс позже догадался — это чтоб не заляпаться. Неужели и правда пристрелят? — равнодушно пронеслось в голове. Впрочем, в данную секунду было тотально все равно. — Посмотрим, кому ты там позвонишь, придурок. — гоготнул мужик и, Марс почти это увидел, начал опускать палец на курок. Как вдруг ему по роже снова прилетело, а снег раскидало в разные стороны в сантиметре от лица. Позже он понял, что его с разбега пнули по морде. А еще секунду спустя — что кто-то на него орал, причем очень громко и яростно, словно бы знакомым голосом, но будто — совсем чужим. — Ты совсем страх потерял, мразь?! — низкий хриплый голос надрывался где-то сверху, но Марс не понял, где именно. Понял только, что снова улыбается и изо рта опять идет кровь. Демьен обалдеет. Заимников обалдеет. Он сам от своей побитой рожи обалдеет, если выживет. — Еще раз, сука, про мою сестру такое вякнешь, я тебе трахею вырву, ты понял?! — Хольцев бил его с таким бешенством, с которым не лупил даже тогда в туалете — и от этого его удары становились смазаннее. Психованнее, что-ли. А еще он кричал. Марсель мог бы поклясться, что за все время знакомства с Виктором ни разу не слышал, чтобы этот парень вообще повышал голос. Ему и не надо было — достаточно шелестнуть на полутоне, как все сразу на задних лапах бегали. Марс даже пожалел, что из-за опьянения был не в состоянии глаза открыть — до ужаса хотелось увидеть, какое у него сейчас лицо. Удары не прекращались, становясь только яростнее, а его крик — громче. — Ты меня еще в первый день достал! Мразь подзаборная! Гнида! — удар, пинок, пинок, пинок. — Когда ты, сука, сдохнешь, а?! Где-то вдалеке послышался шум из зала — это дверь клуба открылась, — голоса охранников, окрики и топот трех пар ног где-то рядом с ухом. В полуневменяемом состоянии до Марса наконец дошло, что эти трое бугаев все это время были рядом. Дошло, зачем Хольцев так громко, несвойственно его привычной манере, орал на него матом. Пытался привлечь внимание. Марс усмехнулся, разрывая губу и выпуская кровь из треснувшей раны. Стратег сраный. Какой же он потрясающий стратег. Кто-то крикнул «уходим», потом фары погасли и машина исчезла, громко полоснув зимней резиной по покрытой тонким льдом дороге. Охранники подоспели быстро, кто-то погнался за машиной, чтобы запомнить номера, другие ринулись к парням. Сильные руки потащили Марса наверх, но, вопреки ожиданиям, его потащили за угол, практически волоча по земле — подальше от звуков. Раздалось приглушенное «держите их» и Марсель вдруг вспорхнул, оказавшись перекинутым через чужое плечо, а потом — отрубился.