Соединённые Штаты, 1959 год Семью днями ранее
Перед глазами Пейшенс раскачивались массивные дубовые двери Merrimont Public Bank. Она пыталась игнорировать машины, шум толпы, но в то же время не могла упускать их из вида. Пейшенс ждала лысеющего мужчину сорока лет в коричневом костюме, который, судя по фотографии, предоставленной его женой, плохо на нём сидел. Он должен был выйти из дверей банка. Она прождала почти час возле его работы. Мужчина часто задерживался допоздна, опять же по словам жены, худощавой женщины с лисьими глазами, крашенными светлыми волосами и ярким макияжем, почти не скрывающим морщинки в уголках глаз. Она не сомневалась, что муж выходит из банка, садится в машину и едет повидаться с работающей в том же месте любовницей, девушкой с алыми волосами и улыбкой актрисы, которая флиртовала и кокетливо поглядывала на него из-под длинных ресниц, когда он приходил. Пейшенс была готова поспорить на половину зарплаты, которой едва хватало на жизнь, что через пару часов мужчина выйдет, сядет в машину и поедет домой. В итоге женщине придётся столкнуться с тем фактом, что муж постепенно отдаляется от неё. Пейшенс прижалась щекой к рулю и медленно моргнула. Сонливость начала поглощать её сознание. В третий раз за день Пейшенс пожалела о том, что не выпила вторую чашку кофе перед выходом. Лишняя чашка ей не помешала бы, учитывая то, как плохо она спит. Кожа руля приятно касалась лица. Шум толпы превратился в гул, а гудки и грохот машин, казалось, доносились за тысячу миль от неё. Но была в этом своя прелесть. Быть среди такого количества людей окружённой болтовнёй и смехом, стуком каблуков по тротуару… это намного лучше, чем сидеть в холодной пустой квартире, уставившись в потолок в попытках уснуть в гнетущей и глухой тишине. — Эй! Эй, дамочка! Неожиданный голос вывел Пейшенс из дремоты. Она вскинула голову и увидела недовольного мужчину в подтяжках возле её машины. — Ты уже почти час здесь стоишь и блокируешь движение. Либо иди и делай, что надо, либо убирайся. Пейшенс заметила, что парковочное место неверного мужа впереди оказалось пустым. Ругнувшись про себя, она завела машину и сдала назад.***
Позже, рассказав женщине всё, Пейшенс оставила её рыдать в прихожей. Она вернулась домой измотанной, но богаче на семьдесят долларов. Когда Пейшенс доехала до своей маленькой съёмной квартиры, уже была ночь, в здании было темно и пусто. Пейшенс зашла в лифт и прислонилась головой к выцветшему дереву. Лифт с громким скрежетом начал свой путь. Её старый многоквартирный дом был сущим кошмаром — с облупившимися обоями, лифтами, которые часто ломались, и отвратительным зелёным ковром. Пейшенс всегда считала, что частные детективы работают в чистых офисах с изысканными надписями имён над дверью. Но, прожив пять месяцев в этой адской дыре, она развеяла свои заблуждения. Половину времени Пейшенс пыталась заработать на аренду квартиры, а вторую — гонялась за адюльтерами. Она почувствовала горечь в груди. Пейшенс не должна была этим заниматься. Не для этого она так усердно старалась получить степень в области уголовного правосудия. Не для этого она продала свой дом детства и покинула городок, в котором провела почти всю жизнь, не для того, чтобы переехать в грязный и невзрачный город, кишащий худшими из худших, имея при себе лишь туфли и диплом об окончании университета в правой руке. Лифт с грохотом остановился на этаже, и Пейшенс вышла. В коридоре никого не было. Каблуки тихо стучали по уродливому зелёному ковру, пока она шла к квартире. Открыв дверь, девушка была так истощена, что практически упала на пол. Царившая там тишина летала над головой, как пыль. Пейшенс слышала лишь своё дыхание, прерывистое и тихое, но такое громкое в пустой комнате. Она встала на ноги и захлопнула дверь, скинула туфли и прошла в спальню. Из-за высокой арендной платы Пейшенс не могла позволить многого, но сумела накопить достаточно денег на потресканный стол и два деревянных стула для «кухни». В гостиной комфортно обосновались потрёпанный диван и обшарпанный журнальный столик. Пейшенс легла на кровать, всё ещё в рабочей одежде, и господь сжалился над ней, позволив тут же заснуть из-за сильной усталости. У неё было столько бессонных ночей, что она заслужила хотя бы один полноценный сон.***
Услышав звонок, Пейшенс не удивилась, так как уже привыкла к подозревающим супругам и волнующимся родителям, поэтому спокойно ответила: — Офис Пейшенс Уинслоу, чем я могу вам помочь? И к дрожащему голосу на другой стороне трубки она уже тоже привыкла. — Вы час… частный детектив? — Да, мэм. — Вы… вы можете… Я хотела связаться с другим детективом, но подумала… раз вы женщина, возможно, поймёте меня лучше… — Мэм, я могу расследовать дело вашего мужа… — Не моего мужа. Моей дочери. Она… она… пропала. Она работала на… на… — В голосе женщины послышались рыдания. В Пейшенс пробудился интерес, но она молчала, ожидая, когда женщина продолжит. — Вы могли бы… вы могли бы встретиться со мной в кафе «Bellanta» на Пятой авеню? Где-то через полчаса? Я боюсь гов… говорить вам по телефону… — Конечно. — Пейшенс повесила трубку, её сердце бешено забилось в тревожном ожидании. Она привела себя в порядок перед зеркалом, поправила одежду и зачесала непослушные волосы за «мыс вдовы». У Пейшенс были волнистые волосы мышиного цвета, которые постоянно выглядели так, словно она только что проснулась. Они доходили ей до середины спины и отливали насыщенным каштановым в тусклом свете, проникающим из окна ванной. У Пейшенс были тонкие розовые губы и россыпь веснушек на бледных щеках. Нос маленький и прямой, а лицо — нежное, в форме сердечка. Глаза цвета светлого клевера достались Пейшенс от отца — единственная красивая черта в нём, посмеивалась мать. Но её глаза были совсем не похожи на мерцающие весёлые глаза отца — у Пейшенс были тёмные мешки и постоянно опущенные веки. Пейшенс была скорее милой, чем красивой, о чём очень жалела, поскольку из-за этого всё ещё выглядела как подросток. Люди не воспринимали её всерьёз. Пейшенс была невысокой, но и не полной — она стала меньше есть, чтобы сэкономить деньги на оплату коммуналки, и теперь её рёбра сильно выпирали. Пейшенс снова глубоко вздохнула и бросила на себя взгляд в зеркало. Волосы всё ещё были немного растрёпаны, она слегка накрасилась, чтобы скрыть круги под глазами, и сейчас выглядела более-менее презентабельно. Юбка-карандаш немного помялась, но белая кружевная блузка с накрахмаленным тёмно-синим бантом была идеально выглажена. Направляясь к двери, Пейшенс остановилась рядом с фотографией у двери. На ней была изображена молодая пара: женщина с веснушками, блестящими глазами и волнистыми локонами держала на руках ребёнка, а хорошо одетый мужчина с аккуратно зачёсанными под фуражку констебля волосами сидел рядом и улыбался в камеру. Пейшенс оставила на подушечке большого пальца поцелуй и прижала его к выцветшей фотографии. А затем вышла за дверь.***
Маленькое захудалое кафе «Bellanta» находилось в промышленной части Гарленд-Сити. Здесь женщины встречались с мужьями-рабочими, а бедные школьники нервно ожидали возлюбленных. Над каменным внутренним двориком был балкон, заросший плющом, где беспорядочно стояли потёртые металлические стулья и столики с одной ножкой. Единственными посетителями были неопрятный старик в тёплом пальто, который попивал кофе и читал газету, а также женщина в длинном красном пальто на пуговицах и шляпке-клош, вот-вот готовой упасть с головы. Пейшенс медленно подошла к столику и села напротив неё. — Мадам? — осмелилась позвать Пейшенс. Женщина подняла голову, и Пейшенс увидела её лицо. Она была не старой, даже не средних лет, с большими красивыми карими глазами и губами бантиком. Рыжие волосы были уложены свободными прядями, только пара локонов выбивалась из-под шляпки. Но лицо… оно выглядело намного старше, чем другие части тела. Морщинки от стресса и волнения появились в уголках рта, а под глазами залегли мешки. Хмурый вид, казалось, стал постоянным атрибутом внешности. Женщина выглядела так, словно за неделю состарилась на пятьдесят лет. — Вы Пейшенс Уинслоу? — Да. Можно узнать ваше имя? Женщина дрожащей рукой в белой перчатке взялась за ручку чашки и поднесла её к губам. — Меня зовут Флора Хейвуд. — Зачем вам понадобились мои услуги, мадам Хейвуд? Мадам Хейвуд вновь замолчала. Пейшенс, воспользовавшись моментом, заказала себе выпечку и чашку кофе. Когда официант отошёл, женщина наклонилась вперёд и с тревогой в голосе сказала: — Я хочу найти свою дочь Кэролайн. Пропавший человек? Это было что-то новое и захватывающее. Мадам Хейвуд протянула выцветшую фотографию девушки с приглаженными светлыми волосами, в скромном платье с пышными рукавами. Она сидела за столом, подперев подбородок рукой, и застенчиво улыбалась. Пейшенс заметила сходство между женщиной и её дочерью — изящный изгиб подбородка и губы бантиком. Но, в отличие от молодой и энергичной дочери, мать была измучена неожиданным стрессом, её веки и уголки рта опустились. — Расскажите, пожалуйста, об обстоятельствах её исчезновения, — попросила Пейшенс, стараясь скрыть растущий интерес в голосе. Мадам Хейвуд опустила взгляд. — Я обратилась к вам, потому что моя дочь, прежде чем исчезнуть, работала в… непристойном бизнесе. Я побоялась, что мужчина-детектив откажется… — Понимаю, мэм, — мягко отреагировала Пейшенс, прекрасно зная, что за «неприличный бизнес» она имеет в виду. Матери было сложно признаться, что её дочь занимается проституцией. — Пожалуйста, продолжайте. Как она пропала? — Она работала с какими-то… сомнительными личностями. — Мадам Хейвуд встретилась с Пейшенс взглядом и прошептала: — Я подозреваю, они были… они были… мафиози. За столом повисла тишина. Разум Пейшенс затрепетал и заликовал. Вот оно. Дело, которого она ждала. Единственная причина, почему она стала частным детективом… Пока в голове Пейшенс крутились шестерёнки, официант принёс ей слойку и чашку слабого чая. Откусив чёрствую булочку, Пейшенс увидела, как мадам Хейвуд достала смятый листок бумаги. — Кэролайн дала мне это перед исчезновением. — Женщина развернула бумажку и протянула её через стол. — Она сказала, что боится за свою жизнь. Этого места нет на официальных картах. Пейшенс взглянула на выцветший листок. Рисунок был грубым и имел указатели — на границе города, недалеко от реки, на большом участке, где, как Пейшенс раньше думала, был лес, но там на самом деле стояли массивные, наспех построенные здания. — Вы думаете, они держат её там? — тихо спросила Пейшенс. — Я не знаю. Господи, я не знаю! — Голос мадам Хейвуд сорвался на рыдание, она сжала руку Пейшенс. — Пожалуйста, найдите её, мисс Уинслоу! Найдите мою малышку! Она — всё, что у меня осталось, после того как нас бросил её отец… Пожалуйста, пожалуйста, найдите её! — Я сделаю всё, что в моих силах, мадам Хейвуд, — твёрдо сказала Пейшенс, сжимая дрожащие руки женщины. — Обещаю.***
В обшарпанной квартире мерцал свет, освещая потёртые деревянные полы. Ночная рубашка Пейшенс волочилась по полу, пока она расхаживала по комнате, прижав кулак к подбородку. Стол перед ней был завален бумагами, представляющими сеть сложных отношений, — теневые и возможные связи между жестокими мужчинами, чьи фотографии также лежали на столе. Почти как… Паутина. Кончиком обгрызенного пальца Пейшенс водила от одного ряда снимков к другому — их становилось всё меньше, и наконец остался последний ряд с тремя фото. Одно было размыто, на нём запечатлены двое мужчин, разговаривающих на углу улицы, они приподняли воротники пальто, чтобы скрыть часть лица. Волосы первого скрывала шляпа, смутно можно было разглядеть скривлённый от ненависти рот и опущенные уголки губ. Он был напряжён и слегка расставил ноги, словно устрашая. Другой мужчина стоял спиной к камере, из-под его шляпы едва выглядывали кудрявые светлые волосы. Он склонил голову, его тело казалось расслабленным, а плечи опустились в спокойствии. Судя по его позе, можно было подумать, что мужчина просто разговаривает с другом, с которым столкнулся на улице. С виду ничем не примечательная фотография, за исключением того факта, что первого мужчину больше никто и никогда не видел. На следующем снимке фигура светловолосого мужчины выглядела чётче, но он стоял так далеко, что было трудно разглядеть лицо. Он сидел за столом в зале суда, его поза — непринуждённая и выжидающая. Мужчина был одет в элегантный чёрный костюм, светлые волосы аккуратно уложены, рот сжат в бесстрастную линию, а глаза холодно смотрели перед собой. И последней была фотография того же мужчины, сделанная в его более юные годы, когда он сходил с корабля в Гарленд-Сити. Волосы взъерошены, а на светлой скуле красовался тёмный синяк. Черты лица казались нежнее, более мальчишескими, с остатками юности, смягчающими щёки и подбородок. Ему было не больше четырнадцати. Выражение лица выглядело непроницаемым, как у взрослого мужчины, сидящего в зале суда, спокойное и невыразительное, будто это было семейное фото, а не снимок преступника. Он и правда был очаровательным парнем, с изящными светлыми кудряшками, полными губами и большими невинными глазами, обрамлёнными длинными ресницами. Как маленький херувимчик. Дьявол в обличии ангела, — с горечью подумала Пейшенс. Она сжала кулак, глядя на фотографию дёргающимися от нервов глазами. Вот он. Глава опасной и влиятельной криминальной семьи Боргезе. Пейшенс узнала, что они контролировали большую часть публичных домов и игорных заведений в Гарленд-Сити, а также поддерживали прекрасные отношения с некоторыми известными политиками. Отследив аресты влиятельных лиц до задержания преступника на снимке, а затем тщательно изучив записи о них в газетных статьях в публичной библиотеке Гарленд-Сити, Пейшенс, наконец, пришла к человеку, который, как она знала, стоял за всем этим. К властной и тёмной фигуре, безобидной в глазах общественности, чья паутина тянулась от одного конца города к другому. Подожди, Леонардо Боргезе. Ты будешь гнить в тюрьме до конца своих дней… если я не убью тебя первой. В ту ночь Пейшенс, как обычно, не могла заснуть. Тело было безумно уставшим, но сон не приходил, поэтому она лежала в тишине, полная одиночества и горечи. Пейшенс представила лицо Леонардо Боргезе, взрослое, затем молодое — такие разные, но похожие в своей жестокости, таившейся в голубых глазах. Она уставилась в потолок запавшими и безрадостными глазами, раскинув руки. Разум не успокаивался до тех пор, пока солнце не выглянуло из-за горизонта. Наконец девушка погрузилась в тревожную дремоту. Ей приснилась кровь на босых ногах, ужин на столе и запах пороха в воздухе, едкий и острый.