Ragnatela

      На благоустроенных окраинах Гарленд-Сити обычно жили те, кто не мог позволить себе жильё в центре города. За исключением районов полуострова, где море встречалось с сушей, из-за болотистых зарослей земля была непригодна для строительства.       Пейшенс никогда раньше здесь не бывала. Она ехала всё дальше и дальше, пока асфальтированная дорога не сменилась твёрдой грязью, а огромный мост Айрон-граунд, служивший ей ориентиром, не исчез из зеркала заднего вида. Пейшенс припарковала машину на просёлочной дороге и положила несколько веток на крышу, создавая видимость, что она стоит здесь уже довольно давно. Затем девушка стала пробираться сквозь подлесок, держа перед лицом карту.       Пейшенс следовала указателям, по пути наступая на гнилые брёвна, хлюпая в трясине и отбиваясь от толстых мокрых веток. Несколько раз Пейшенс думала, что заблудилась, но она продолжала идти, стойко перенося ужасные условия в густом лесу. У неё было дело. И дай бог, она доведёт его до конца. Если не ради Флоры Хейвуд, то ради своих родителей.       Пейшенс с облегчением выдохнула, наконец дойдя до окраины деревни. Она шла несколько часов, сверяясь периодически с грубым наброском карты, и, когда нога ступила на потрескавшийся бетон, это стало долгожданным облегчением.       Девушка выпрямилась. Город был заброшен, знак «Посторонним вход воспрещён», прибитый к сетчатому забору, со временем потускнел.       Пейшенс пожалела, что надела каблуки. По глупости она подумала, что это общественное место, поэтому доберётся до него с лёгкостью. Уцепившись за забор, Пейшенс стала перелезать. Колготки порвались, юбка была разорвана колючей проволокой, а по бёдрам стекала кровь.       Девушка пошла дальше, игнорируя боль, пронзавшую ноги. Дальше, между заброшенных домов, с которых крошился бетон.       Лунный свет тускнел. Земля становилась влажной и мягкой. В нос ударил резкий запах.       Каблук погрузился во что-то твёрдое.       Опустив глаза, Пейшенс увидела бледное, гниющее лицо человека, тонкий каблук вошёл в глазницу. Она отшатнулась и упала в грязь, крик застрял в горле. Пейшенс в ужасе смотрела на открывшуюся картину: луна выглянула из-за облака и осветила десятки бледных тел в болотистой жиже.       Гниющий запах ударил в ноздри ещё сильнее и попал в горло. Пейшенс рвало, но, к её счастью, пустой живот лишь сжимался, пока она согнулась над землёй. Пошатываясь, девушка поднялась и поняла, что обнаружила что-то действительно важное.       Должно быть, это и есть печально известное место захоронения тел преступной семьи Боргезе. Несчастные люди, противостоявшие им, гангстеры, мешающие делу, проститутки, потерявшие ценность, полицейские, не берущие взятки…       Все они прямо здесь, в трясине трупов.       Осторожно пробираясь сквозь лабиринт тел, Пейшенс отодвигала ногой головы (позже выкинет эти туфли, после всего она их больше не наденет), ища…       О нет.       Перед глазами лежало обмякшее тело в откровенно коротком платье с блёстками, задравшимся выше колен. Пейшенс повернула голову, тем самым смахнув прядь волос, чтобы разглядеть лицо. Серая кожа напоминала воск, в глазах ползали черви, но Пейшенс всё равно узнала полные губы и прямые светлые волосы.       Кэролайн Хейвуд.       Пейшенс медленно опустила безвольную голову и попятилась назад на дрожащих ногах. Именно этого она и боялась. Мафия не просто удерживала девушку… они убили её. Пейшенс подумала о Флоре Хейвуд, о том, что она скажет ей. Что её единственная дочь, свет её мира, мертва.       Слёзы навернулись на глаза от вида разлагающегося тела. На мгновение Пейшенс вспомнила мать, распластавшуюся на деревянном полу, с кровоточащей дырой во лбу от выстрела.       Пейшенс подняла рукав и вытерла глаза, мысленно встряхнув себя. Сейчас не время. Ей нужно сообщить об этом месте в полицию как можно скорее. А после — прессе. Это сенсация. Место, где семья Боргезе прятала трупы, оставалось загадкой уже много лет.       Жертв других преступных семей — Кампионе, Ди Скарпетта — обычно закапывали глубоко в лесу, или сбрасывали в реку Бун, или оставляли прямо в тёмных переулках и домах, где их застрелили. Но семья Боргезе скрупулёзно, даже придирчиво относилась к сокрытию трупов. На месте преступлений не оставалось ни улик, ни пятен крови. Их жертвы словно растворялись.       Больше нет.       Пейшенс встала на ноги и повернулась. Вдалеке, среди крошащихся бетонных зданий, раздался рёв автомобиля.       — Кому понадобилось ехать в такую глушь? — на секунду задумалась Пейшенс, и реальность обрушилась на неё.       Она бросилась бежать, пересекая поле трупов, и споткнулась о руку скелета — кожа содралась отвратительным комком и упала на носок туфли. Девушка спряталась за ближайший куст, росший вдоль поля. Он был большим, и она смогла укрыться в ветках и листьях. Пейшенс поджала стройные ноги и замерла, зажмурив глаза и сжав розовые губы.       Чёрная лакированная машина с грохотом остановилась на бетонной дороге. Из неё вытащили мужчину. Он кричал и сопротивлялся.       В свете фар появились силуэты фигур — большинство в шляпах, скрывающих черты лица, в тёмных костюмах с закатанными до локтей рукавами. Мужчина на земле попытался подняться, всхлипывая и быстро говоря на языке, который Пейшенс не знала. Один из мужчин в костюме резко произнёс «stai zitto!» и пнул его под рёбра. Мужчина рухнул, его тело сотрясалось от рыданий.       Задняя дверь машины со скрипом открылась.       Как по команде мужчины замолчали. Их взгляды устремились на машину. Даже мужчина на земле перестал всхлипывать и замер, когда из автомобиля медленно вышла высокая фигура.       Сердце Пейшенс колотилось барабанной дробью в груди. Она лежала на животе, пока в нос бил трупный смрад. Девушка задержала дыхание.       Перед ней стояла прямая неподвижная фигура с заложенными за спину руками. Мужчина был очень стройным и высоким — статным, она бы сказала. Было темно; Пейшенс не могла разглядеть деталей, но точно видела от света фар слабый блеск взъерошенных золотистых локонов, отдающих белым на концах. На нём светлый костюм — возможно, серый, — он хорошо сидел, галстук аккуратно заправлен. Образ был строгим и модным, очень официальным, хорошо подчёркивал изгибы.       Мужчина заговорил, и Пейшенс удивилась: он не произнёс резких слов. Казалось, даже не был зол. В тоне отсутствовал любой намёк на раздражение.       — Думал, я спущу тебе твой трёп, Карло? — В тоне послышалась насмешка. Мужчина — Карло — снова зарыдал.       — Пожалуйста, босс, ради всего святого, она бы никому не рассказала, я об этом позабо…       — Карло. Когда ты присягал нашему делу, разве не давал обет? Обет молчания? Клятву соблюдать омерту?       — Да, давал. Простите, я больше не скажу ни слова, можете зашить мне рот, всё что угодно, пожалуйста, только не…       Один из мужчин в тёмном костюме пнул его:       — Заткнись, тупой хуесос. Босс говорит.       — Следи за языком, Стефано. Если и ругаешься, то только по-итальянски.       Блондин — Пейшенс уже начала догадываться, кто он, отчего в сердце похолодело — медленно согнул колени и оказался лицом к лицу с Карло.       Мужчина понизил голос, но он разнёсся по полю, пронзив её уши:       — Помнишь, как ты стал одним из нас, сжёг лик святого? И поклялся, что, если нарушишь «кодекс чести», твоя плоть сгорит так же, как святой.       Пейшенс едва дышала. Она будто оказалась на священной церемонии, в закрытой комнате, где слова, слетавшие с их уст, были самыми сокровенными тайнами.       — Настало время выполнить клятву.       Мужчина закричал.       Другой мужчина — Стефано, вероятно, Стефано Риццо — снова пнул его под рёбра, звук донёсся до Пейшенс через всё поле. Услышав хруст рёбер, она поморщилась.       Светловолосый мужчина вновь заговорил мягко:       — Не переживай, Карло. Ты не пройдёшь через это живым. Ты «посвящённый», поэтому заслуживаешь большего уважения.       Быстрым движением блондин вытащил из нагрудного кармана пистолет и выстрелил ему в голову. Взрыв оглушил Пейшенс. Она не услышала собственного крика. Возможно, оно и к лучшему — если она не слышала, то, скорее всего, и остальные тоже.       Карло упал, из дыры во лбу хлынула кровь. Лёжа на земле, он дёргался — синапсы мозга посылали последние сигналы умирающим мышцам — и после замер.       Блондин щёлкнул пальцами, и один из мужчин достал из багажника канистру и протянул ему. Он снял крышку и плеснул тёмную жидкость на мёртвое тело. Запах бензина ударил в нос, у Пейшенс заслезились глаза. Она неподвижно лежала уже полчаса, рука, зажатая под телом, начала неметь.       — Ты знал о наказании за нарушение омерты, Карло, — тихо произнёс он, зажигая спичку.       Пламя вспыхнуло и впервые осветило его лицо.       Горло Пейшенс парализовало.       Тёплый, насыщенный свет осветил мягкие изгибы и кожу, полные алые губы и сапфирово-голубые глаза. Пейшенс знала, что его называют «Ангел Дон», теперь было понятно почему. Лицо блондина было поразительно красивым, как у персонажей из легенд; мягкие льняные волосы, выгоревшие на солнце, спадали ему на лоб. Лицо греческого бога. Тонкая прямая шея, острые, как ножи, ключицы. Статный орлиный нос с горбинкой, одновременно красивый и царственный, будто высечен из мрамора. У мужчины были высокие скулы и чётко очерченный подбородок, тонко изогнутые брови и бездонные глаза цвета самого тёмного вечера.       О боже. Это был он.       Давние воспоминания внезапно всплыли в сознании Пейшенс, вызывая тошноту. В ушах раздался фантомный выстрел и крик матери, оборванный другим выстрелом…       Леонардо Боргезе бросил спичку.       Тело охватило пламя, волна жара распространилась по всей поляне. От вспышки огня, осветившей чёрную как смоль поляну, Пейшенс сдавленно взвизгнула. Она увидела, как один из мужчин — темноволосый, в очках с тонкой оправой — резко поднял голову. Девушка крепко сжала челюсти, ужас комком залёг в животе.       — Вы слышали это, босс?       — Стефано? — вопросительно обратился Боргезе. Тон остался неизменным, несмотря на то что у него на глазах сгорал чей-то труп. Запах жареной плоти достиг её ноздрей, к горлу подступила желчь. Пейшенс захлёбывалась собственной рвотой, в горле горело, из глаз текли слёзы.       — Ничё… Мне показалось, я кого-то услышал. Мож, птица или что-то в этом роде.       Они сели в машину и вскоре уехали, оставив обугленный, медленно догорающий труп и грязные следы от машины. Когда шум двигателя стал тише, Пейшенс медленно встала и вытерла грязь спереди рубашки.       Как ни противно было это признавать, она почти привыкла к запаху мёртвых тел. Она вспомнила бесстрастное выражение лица блондина, когда он бросил спичку, словно сжигал старую газету.       Что ж, теперь он у неё в руках. Она не только приведёт полицию к захоронениям, но и выступит очевидцем, который докажет связь Леонардо Боргезе с местом преступления.       Наконец-то. Она сделала это. Теперь он будет гнить в тюрьме до конца своих дней.       Даже чувствуя запах жареной плоти в носу, Пейшенс не смогла сдержать победоносную улыбку, направляясь долгой дорогой к своей машине.