Harley Quinn: Theater of Fate

— Пироженка, прошу тебя, полегче... Не слушая мольбы, Джокер так сильно заехала дубинкой между лопаток, что Харли едва не взвыл от боли. — Полегче, мать твою! Убить меня хочешь! — Я-то сдержусь, только вот враг тебя не пощадит. — Следующий удар пришёлся по позвонкам. — Единственный способ выжить в бою — победить противника. — Не могу больше, я устал! Едва хватка ослабела, Харли вырвался и отполз подальше к стене. Следы на теле заметно покраснели, тем самым обещая вскорости превратиться в синяки. — Говорят тебе, не могу, — настойчиво повторил он, увидев, что Джокер вновь приближается к нему, однако та рассмеялась: — Да нет же. Сделаем перерыв. Мягкими движениями её пальцы пробрались под футболку, заботливо погладили ноющие точки на спине. Харли тихонько застонал и закрыл глаза, когда они помассировали ему плечи. — М-м-м, детка... Ты всегда знаешь, чего я хочу. — Взамен тебе следует упорнее тренироваться. Хотя, надо признать, ты хорошо продержался с битой; при правильной подготовке она станет твоим фирменным оружием. Арлекин с битой — шутка нового образца! — Просто занимался бейсболом в школе. Знаешь, я был одним из лучших... как и в лёгкой атлетике, наверное. Заметив печаль во взгляде Харли, Джокер ободряюще взъерошила ему волосы. — Ты отчего-то погрустнел, пирожок. Я перестаралась? Прости малышку Джей, она души не чает в своём любимом Харли! Рассказать тебе что-нибудь смешное? Слушай анекдот. «Два психа решили сбежать ночью из лечебницы. Залезли на крышу: небольшое расстояние отделяет их от крыши соседнего здания, а дальше — свобода. Один псих перелез через неё, а другой боится, и тому, кто перелез, пришла идея. Говорит он другому: “У меня есть фонарь. Я сейчас посвечу в твою сторону, и ты сможешь дойти до меня по свету луча”. А другой ему отвечает: “Я, по-твоему, совсем псих? Ты же выключишь фонарь когда я до середины дойду”». Смешно же? Я однажды рассказала его Бэтмену — даже он ухахатывался! Анекдот действительно показался Харли забавным, но при упоминании имени Бэтмена парень злобно стиснул зубы. Раньше он, подобно обыкновенным людям, ни героям и ни злодеям, являлся фанатом самых обсуждаемых соперников Готэма, а теперь вдруг весь вспыхнул ревностью. — Кстати, о Бэтмене. Ваше противостояние длится давно, многие считают вас чуть ли не любовниками... — Глупости, сплетни, домыслы! Он для меня лишь непутëвая летучая мышь, которую весело водить за нос. — Желая придать вес словам, Джокер нежно провела рукой по его бедру. — Миленький, я люблю тебя одного на всём белом свете. Харли сразу просветлел, игриво прикусил нижнюю губу, намекая на то, что не возражает против продолжения. Тогда Джокер склонилась к его ногам, чтобы осыпать их короткими поцелуями. — Тебе когда-нибудь делали это? — внезапно спросила она с ухмылкой. — «Это»? — Думаю, ты не только классику практиковал. Немного смущённый, Харли попытался придать себе беспечный вид. — Ну да, не только... Вообще-то, у меня было не так уж и много девушек... — Язык заплетался помимо его воли. — Они все в прошлом, Джей-Джей, с ними я ничего толком не пробовал... ничего особенного... А это — это была девочка из школы, она мне изменяла... то есть, я сначала не знал... Я понимаю, нам лучше закрыть тему... — Пирожочек, меня не интересует твоё прошлое. Главное, сейчас ты целиком принадлежишь мне. Спортивные шорты были отброшены в угол вместе с нижним бельём, и девушка без лишних вступлений перешла к делу. Давно позабытые, неумелые утехи с Джессикой Сарнер не шли ни в какое сравнение с тем, как старательно Джокер пыталась довести Харли до состояния блаженства, усладить каждую клетку его тела. Будучи представителем того типа врачей, которые отвергают мистику и сверхъестественное, на вопрос о вере в загробный мир он всегда шутил: «Рай и ад находятся на земле, а я, “счастливец”, побывал везде». Встретив же Джокер, Харли окончательно решил, что до дня их первой близости ни разу не бывал в раю по-настоящему. То была любовь, прежде являвшаяся ему только в грëзах, — любовь всей жизни. — Джей-Джей... выходи за меня! — выпалил Харли в самый чувственный миг. Джокер усмехнулась, вытерев губы краем его футболки. — Честно сказать, ничего более неожиданного мне ещё не говорили. — Ах-хах... нет... Я всё обдумал. — За прошедшие две недели? Забей, мой сладкий. Вырвалось — и ладно, бывает. — Послушай, ты меня не поняла. — Спор получался довольно вялым ввиду обстоятельств, однако в душе Харли горел стремлением добиться своего. — Я люблю тебя до чëртиков, и это уже точно не изменится. Ты станешь моей? На сей раз улыбка Джокер показалась ему слегка натянутой. — Я и сейчас твоя, разумеется. Зачем нам формальности? Я человек-анекдот, мне не идёт серьёзность! И как ты воображаешь себе реакцию общественности? Мой авторитет, моё положение, моё место в рейтинге злодеев? Или подумал ты исключительно о себе? — Ты чуточку драматизируешь... — Ты чуточку обнаглел! — оборвала она его с внезапной яростью. — Чтобы я ещё хоть раз пригрела такого эгоиста! Видимо, мне лишь казалось, будто я нашла мужчину мечты. Произнеся наполненную эмоциями речь, Джокер удалилась в спальню, а Харли, совершенно парализованный испугом, не мог двинуться ровно до тех пор, пока в сознание его не вернул хлопок дверью. Он в спешке натянул одежду обратно, чтобы продолжить разговор на культурном уровне, и присел на пол возле запертой комнаты. — Конфетка моя, прости меня! Если ты не готова, давай отложим моё предложение, чего обижаться-то? Ответом послужило молчание. — Иди ко мне, не дуйся. Ты правда назвала меня мужчиной мечты? Щëлк! — дверь открылась на несколько сантиметров. Страшно обрадовавшись, парень наклонился вперёд, но тут же пожалел о своём порыве: Джокер едва не сломала ему нос, без предупреждения захлопнув её вновь.

***

— Ну ты и «красавец» сегодня... Совместный побег из Аркхэма сблизил Харли с Пами настолько, что оба уже негласно считали друг друга товарищами. Первый, несмотря на неудачный опыт в школьные годы, был счастлив в кои-то веки построить крепкие приятельские отношения, а второй, проводивший большинство свободного времени в лаборатории, не меньше скучал от одиночества. Изголодавшись по общению, они вцепились в возможность подружиться, стоило им увидеть рядом родственную душу; каждый из них не сомневался, что находится в огромном долгу у другого. — Ерунда! — отмахнулся Харли от колкого замечания относительно шишки на лбу и откусил половину яблока, обнаруженного на лабораторном столе. — Случайно ударился во время тренировки. — Джокер тебя совсем не щадит. — Пами скривил губы, прикрытые медицинской маской, опрыскивая подопытное растение жёлтым химикатом. — Да при чëм тут она? Ей задеть меня не всегда удаётся, не то что побить! Я быстро всё освоил, скоро мы будем веселиться в Готэме, как Бонни и Клайд. — Тебе действительно хорошо с ней? Не пойми меня неправильно, Харлс, просто две недели назад ты был обычным психиатром. — Забудь, кем я был раньше! С Джокер я обрёл всё, чëрта с два я вернусь в шкуру стрëмного докторишки. — Вовсе и не стрёмного... Дело твоё, конечно, но почему ты ни на секунду не сомневаешься в её чувствах? Харли скорчил недовольную гримасу. — Не будь у тебя девушки, Айви, я бы подумал, что тобою движет зависть. В чувствах своей Воздушной змейки ты тоже сомневаешься? — Ради всего святого, не зови Чарли Воздушной змейкой. Я сто раз говорил ей, что такой псевдоним не подходит злодею... И да, я не сомневаюсь, потому что мы вместе уже пять лет. — А у нас всё быстро закрутилось! Не нуди, чувак. Знаю, тебе не насрать на меня — за это и ценю, но не перегибай палку. — Ответь на последний вопрос: если у вас настолько серьёзные отношения, она сказала тебе своё имя? — Нет, не сказала. Говорю же, всё закрутилось быстро! Тебе ведь Чарли тоже не сразу сказала? В его голосе прозвучало столько плохо скрываемой надежды, что Пами с глубоким вздохом закинул ему руку на плечо в знак примирения. — Конечно, не сразу. Если тебе по кайфу новая жизнь, я чертовски рад. — Вот так-то оно лучше! — Харли воспрял духом. — Мне по кайфу, ещё как! Оставь хотя бы на денёк свои хреновы цветы — погнали в бар. — Это кто тут хренов цветок? — сонно возмутился дремавший на подоконнике Фрэнк. — Я произвожу кислород: да во мне смысла больше, чем во всей твоей жизни! — Давно хотел предложить тебе обмыть наше знакомство, — хмыкнул Пами, снимая маску. — Да! Хочу нажраться до полусмерти, спеть какое-нибудь старьë, не попав ни в одну ноту, получить несколько синяков, а потом блевать всю ночь напролёт. Со времён выпускного не испытывал ничего подобного! — Интересные у тебя воспоминания...

***

«План “Улыбка пираньи”» — гласил чётко выведенный фломастером заголовок плаката. К нему прилагались несколько устрашающих фотографий, изображавших поедание рыбами плоти, и календарь с красными пометками. Джокер склонилась над столом, высунув язык, чтобы сделать на плакате дополнительные записи. — Джей-Джей, сюрпри-и-из! Она равнодушно оглядела с головы до ног ввалившегося в комнату Харли. Пропуска на вход в штаб у него по-прежнему не было, но охране, видимо, не составило труда запомнить нового эксцентричного прислужника их начальницы, который, будучи в стельку пьяным, прятал за спиной букет роз. — Уже вернулся? — Джокер машинально понюхала протянутые ей цветы и вдруг неестественно рассмеялась. — Что... Что с ними... — Тудум! Экпер... эспелем.. экспремент Айви — розочки радости! — Нечто вроде веселящего газа? Безбожная пошлость. — У-у-у... Я так и не прощён? — Не говори ерунды, я давно забыла твою тупую выходку. Где тебя только носило? Воняешь дешёвым бухлом... Иди спать. — Нет-нет-нет, нетушки, — Харли мягко поцеловал её в плечо. — Чтобы уснуть, мне нужно снотворное... — Я занята. Проект убийства Бэтмена может быть вершиной моей карьеры, на него ушли мои лучшие годы, и хотя бы несколько часов в день я обязана посвящать ему. Вон отсюда!!! Настроение Джокер вновь сменилось с неизмеримой скоростью, и она хлестнула Харли подаренным букетом по щеке. Вдохнув пыльцу, тот расхохотался так, что в уголках его глаз выступили слезинки. — Ха-ха-ха-ха, не гони меня, Джей-Джей! Ха-ха-ха! Я же придумал чудесный способ убить Бэтмена — пусть засмеётся до смерти! Аха-хах! Вопреки ожиданиям, Джокер разозлилась пуще прежнего. — Идиот, я не могу использовать изобретения других злодеев: это убило бы не только моего врага, но и мою репутацию! Столько лет мне понадобилось, чтобы разработать план с пираньями, а тут появляется Харли и «решает» проблему за минуту! — Она издевательски поаплодировала. — Браво! Может, ты и штабом будешь заодно руководить, раз успел набраться опыта? — Может, и буду. Финальная фраза, произнесённая раздражённо и горделиво, стала последней каплей в чаше терпения Джокер. Схватив Харли за волосы, она силой наклонила его вниз, впечатала лицом в стол и, не взирая на страдальческие стоны, ушла прочь с самым оскорблëнным видом. Веселящий аромат быстро выветрился из организма, однако парень продолжал глупо хихикать от полнейшего бессилья. Физическая боль тесно переплелась с душевной, отчего чувствовал он себя хуже некуда: неконтролируемые всхлипы один за другим уничтожали в нём всё оставшееся самоуважение. «Господи, в кого ты превратился? — С экрана телефона, используемого в качестве зеркала, на Харли Квинна осуждающе глядел доктор Квинзель. — Типичный пример нездоровой привязанности — ты всегда находился в зоне риска». — Да неужели? — фыркнул Харли Квинн. — Ты в этих очках похож на задрота. «В отличие от тебя, я похож на нормального человека». — Серая масса? Нет уж, спасибо. Не зная, чем себя занять, он наконец обратил внимание на плакат. Изложенный на нём план заключался в том, чтобы скормить Бэтмена пираньям в стиле Джокер: с символичной предсмертной улыбкой. Судя по записям, она ежедневно проводила опыты с рыбами, пытаясь научить их улыбаться, но до сих пор ей не удалось продвинуться в этом деле даже на шаг. «Моя Джей-Джей... Из-за травмы детства она одержима идеей вечного оптимизма! Если бы люди понимали её так, как я, если бы только смеялись ей на радость... — Внезапно отчаяние Харли сменилось проблеском надежды — он неосознанно повернул плакат на сто восемьдесят градусов и, едва не подпрыгнув на месте, осклабился в предвкушении счастья. — Надо же!.. Будут, будут смеяться! Джей-Джей, я всё для тебя сделаю».

***

— Флешка была доставлена в участок пару часов назад. Признаться, я поначалу решил, что кто-то из злодеев опять собирается угрожать подрывом здания правительства, но всё оказалось гораздо более странным... Я боюсь нам необходим твой совет. Гордон включил телевизор, где появилось изображение знакомого ему белокурого парня. Дент демонстративно поморщился при виде него, сложив руки на груди, а Бэтмен, участвовавший в срочном вечернем собрании, подозрительно прищурился. «Меня зовут Харли Квинзель, — представился человек с видеозаписи, почти в упор прислонив камеру к лицу. — До недавнего времени я работал психиатром, пока меня не похитила собственная пациентка, сбежавшая из Аркхэма преступница Джокер». — По-моему, я его уже видел... — В жёлтой прессе-то определённо видели, — язвительно хмыкнул Дент. — Ещё бы не раздуть такую новость: на сей раз Джокер утекла из лечебницы, прихватив с собой докторишку. Я давно замечал, что этот Квинзель вместо выполнения своих обязанностей крутит шашни с сумасшедшей дурой, и после побега у меня не осталось сомнений в его переходе на сторону зла. «За период проведения сеансов Джокер, по её словам, привязалась ко мне в романтическом смысле, — взволнованно продолжал парень, — сейчас она удерживает меня в штабе, и я не могу точно сказать, что будет со мной дальше. Сегодня я нашёл способ связаться с полицией, однако времени на подробные объяснения нет; пожалуйста, помогите! На конверте вся информация о моём местоположении, мне не на кого больше рассчитывать... кроме вас, Бэтмен. Прошу, передайте всё Бэтмену, он один может противостоять ей!» — Непохоже, что доктор Квинзель ушёл добровольно, — пробормотал Гордон, поглядывая на скептически настроенного Дента. — Вряд ли в таком случае у него были бы причины отправлять нам сообщение. — Да ты словно первый день живёшь на свете! Теперь, когда у Джокер есть помощник, она может играть им, как марионеткой, в том числе заманивать в ловушку полицию и героев. — Раз вызов поступил, необходимо действовать, — оборвал дискуссию Бэтмен. — Существует большая вероятность, что молодой человек сейчас в опасности. — Ну а если нет? — А если нет, то в опасности весь Готэм — у Джокер новый козырь в рукаве.