Пепельная Тишь

      "Хотя, может не все слизеренцы плохие?" - такая странная идея, такая поверхностная мысль, которая прежде не посещала ее голову. Да, верно, Драко постоянно донимал ее, Гарри и Рона. Но ведь не все такие как Драко. Не каждый слизеренец станет пожирателем, и не у всех кто им станет, был выбор. Гермиона ненавидела Драко за его презрение к грязнокровию, однако его лучший друг, Теодор, никогда не говорил подобного...       Если подумать, то Драко рос с тем отцом, который бы явно не тешился моралью или разумом, слепо следуя за Темным Лордом, и отдавая ему честь и низкие поклоны. Теодора же не тешила родительская любовь, и тот всегда ходил навеселе. Пытался ли он уберечь ее, молча проходя мимо? Это же он постоянно за шкирку уводил от нее Драко... Или попросту обходит ее стороной, боясь или в тайне презирая...       Ныне даже родные Гриффиндорцы косо на нее смотрят, считая сумасшедшей. Идиоты. Войне быть. Победу не должен одержать Воландеморт. Нужно приложить все усилия, использовать любые методы, все что угодно... Аморальное и ненасытное чудовище не просто подчинит себе весь волшебный мир, но поработит всех людей нарушив равновесие. Захват жалкого, по сравнению с миром, Хогвартса ничего не значит, это всего лишь меньшая из проблем. Когда остальные это поймут, будет уже поздно. Безносый гад начнет уничтожать все на своем пути, только чтобы почувствовать власть, но ему все будет мало, все мало...       Как ей, юной студентке, объединить всех сильных магов против Воландеморта? Только сотрудничая с Орденом. Связаться с Орденом можно только через Гарри и Рона, которые не особо хотят с ней разговаривать. Наверное, вчера опять закинулись огневиски...       Девушка протерла глаза кулаками, но только размазала по заплаканным глазам пот, который в темном мираже показался бы ей кровью. Она безумно хотела умыться, приняв горячую ванну, которой, увы, в спальнях простых смертных не было. Огромная ванна была в башне старост, но у девушки не было к ней доступа. Зато доступ легко предоставлялся вездесущей Лаванде. А остальные, еще более ей недоступные, в спальнях профессоров. Хотя почему-то, Гермиона позволяла себе предполагать, что Лаванда и в них частенько заглядывает.       Вторым желанием было остаться в постели, теплой, мягкой, и завалится крепким сном. И хотя даже твердая больничная постель могла сойти за облачко в ее тяжелые будни, ее сон никак нельзя было назвать крепким и спокойным. Зелья, которые, как она полагала ей варил профессор Слизнорт, так и не смогли облегчить ее ночи и будни.       Вновь вспоминая сон, девушка вздрогнула, и зажмурилась. Незадолго до смерти Дамблдора, было начало школьного года, которое она провела в больнице. Помнится, ей было так плохо, что директору пришлось подделывать ее справки, дабы не вызывать подозрения о случившимся. В преддвериях войны, говорить о пытках ученицы возможно действительно не лучшее решение, тем более, за ней могли бы вернутся.       Но зачем было врать Гарри и Рону? Они всегда были вместе, с той секунды, как сели в один вагон, с той минуты как ребята ее спасли от тролля, как помогли Гарри отыскать Философский камень и убить Василиска. Сколько испытаний, увечий, терзаний, гнева и апатий они пережили вместе. Об этом, как никто другой, знал ныне покойный волшебник-озорник. Может, если бы ребята были с ней... Может стоит им рассказать? Может еще не поздно…       Если бы она не переживала все это одна, дрожа от стучащего эха собственного голоса, она не была бы так зла... Не думала бы об убийстве... О мести… Месть. Их совместные воспоминания гасли, оставляя на кожаном песке теневые следы былой связи. Если бы они сотворили новые, хорошие воспоминания, прежде чем все старые потухли, была бы она счастлива? Гермиона открыла глаза, и взирая на горящие свечи на потолке, ухмыльнулась, похоже смеясь над самой собой. Снова утро, снова новый день…       Гермиона надела мантию, и в бок тяжело надавило. В этот раз, это не были колющие боли в животе, а обложка книги которую она взяла вчера. «Взяла», это мягко сказано. Одолжила или украла, было далеко не так важно, ведь цель оправдывает средства. Но они же попали под дождь? Вдруг книга намокла? И хотя Джинни все высушила, могли остаться неприятные вмятины.       Девушка достала книгу из кармана мантии, и с беспокойством погладила ее корешок. Взгляд с любовью пробежался по обложке, зачарованно читая название снова и снова. Она прочитает ее сегодня, всю, весь тяжелый том, а затем прочитает еще раз. И еще раз, еще, еще и еще. Каждый кусочек крестража будет изучен до мельчайших деталей, каждая капля информации будет ухвачена ее острым умом всего за пару дней. Только она справится с этой задачей, никакой Гарри, и никакой другой избранный не сможет обойти ее в этом деле.       Гермиона самодовольно хмыкнула, и открыла книгу. Ее зрачки расширились, окутываясь мрачно-темным полнолунием. Ухмылка, что прежде освещала бледное лицо, украдкой скользнула вниз, оставляя над собой синие луга под глазами. Лицо девушки окутал ужас. Самое худшее случилось. Раньше, при увиденном, девушка бы не столь сильно колебалась, но ныне проблема казалось настоящей катастрофой. Страницы. Они были. Все до одной. Нет, этого просто не может быть!       Гермиона стала судорожно перелистывать волнистые страницы, изрисованные глупыми каракулями. Страницы выглядели так, будто побывали в грязной луже, и затем были небрежно высушены. Портреты волшебников были изувечены, текст был подчеркнут растекшейся красной ручкой. КРАСНОЙ. Какое право он имеет писать красной ручкой? Грейнджер рассмотрела разворот, заливая глаза кровью. Она захлопнула книгу двумя руками, после чего из ее уст раздался крик, и девушка швырнула книгу об стену. ГАРРИ БЛЯТЬ! ДА НАУЧИСЬ УЖЕ ОБРАЩАТЬСЯ С ВЕЩАМИ!       С громким хлопком книга ударилась о хлипкую стену, после чего с шелестом полетела вниз, впечатавшись о холодный пол и без того мятыми страницами. Девушка стала метаться по маленькой комнате, зарывая пальцы в грязноватые волосы. Хотелось смыть все это. Всю боль, мысли, страдания. Отомстить. За родителей, за всех грязнокровок, все издевательства, все пытки, друзей, Дамблдора… Но она еще так юна, в одиночку можно сразу утонуть в объятиях формалина. Взгляд осел на валяющейся книге. Никому ненужная, потрепанная, изрисованная и исписанная… прямо как ее новая хозяйка.       Гермиона наклонилась чтобы поднять книгу, и под тумбой нашла свою обувь. Девушка обняла книгу, и ненадолго зажмурилась сдерживая слезы, после нескольких минут книга улеглась в карман ее мантии. Руки задрожали, и девушка не торопливо достала обувь и обулась. Сухая грязь на ногах, вызывала отвращение и еще большее желание помыться.       Тяжелее всего было, встав у двери решить, куда же ей идти? Читать уже не хотелось, да и в библиотеке это опасно, и вообще, книгу бы по хорошему спрятать. Но куда? С другой стороны, у Гарри никто не искал, наверное и у нее никто не будет. Оставаться в больничном крыле Гермионе не хотелось, она презирала один лишь вид больничной мебели Хогвартса, общая картина которых больше напоминала вид заброшенных магловских больниц. Ей нередко приходилось проходить мимо одной такой, по пути в школу маглов. Узкая кровать с мятым бежевым пододеяльником, опиралась о пол металлическими ножками, растаптывая чувство волшебства и магии от привычной деревянной мебели. Глядя на серые прикроватные тумбы, нельзя было догадаться, что они когда-то были белыми.       Сырость и пыль не вызывали у Гермионы никакого аппетита. Но так или иначе, ей предстоял тяжелый путь к столовой, это будет одновременно ее алиби, и шансом расположить к себе Гарри и Рона. Было бы прекрасно, если Джинни тоже там будет. Рассказывать другим ни об их поцелуе, ни о прогулке, она конечно не собиралась, зато увидеть рыжеволосую прелесть ей очень хотелось. Тоскливая улыбка потянулась вверх к глазам, не далеко же она ушла от Рона...       Попытка прокрасться в тихую, окончилась жестоким провалом. В коридоре за стойкой сидела мадам Помфри, которая сразу заметила девушку. Тут же жестом остановила ее, поинтересовавшись: "Как Ваше самочувствие, мисс Грейнджер? Вам хорошо спалось? Куда Вы собирались уйти?". Пробормотав что все хорошо, но новое зелье сна без сновидений опять не помогло, она встретила терпкий взгляд лекарши. Переминая ноги, и чуть откашлявшись, добавила что идет в Большой зал чтобы поесть. Она не имела понятия который сейчас час, и не могла точно сказать, идет ли обедать или завтракать. Ответ порадовал лекаршу, и та сказала что-то поучительное в пустоту, а Гермионы и след простыл.       Гермиона рванулась в коридор. Быстрый шаг поднимал пыль и размазывал лица на картинах. Девушка сердито ухмылялась, продумывая разговор с Роном Уизли. В отличии от Поттера, он хоть что-то смыслит в работе Ордена, и наверняка выслушает ее. Правда, придется обезвредить ревнивую Лаванду. Прошлый раз она ее чуть взглядом не испепелила. Это было бы легко сделать, будь у нее палочка. Она так и не осмелилась спросить у лекарши, когда же все-таки она ее получит. Вероятно после выписки, а если она скажет что ей лучше, ее отпустят хоть завтра. Теперь поход в Большой зал за едой казался еще более перспективным и полезным.       Прядь волос упала на лицо Грейнджер, и укладывая ее за ухо, девушка вспомнила что даже не причесалась. Впрочем, это все равно не помогало ее непослушным волосам. Она с досадой вздохнула, и как-бы показывая свое безразличие самой себе, пожала плечами. Коснувшись развязанного галстука, девушка на минуту остановилась, чтобы завязать его и расправить рубашку. Рубашка была настолько мятой, что ни один утюг не смог бы усмирить ее вмятины. Как можно было додуматься спать в школьной форме? Какое пренебрежение!       Предвкушая аллюзию унижения и насмешливых взглядов, Гермиона зашла в Большой зал. Он был до неприличия опустевшим, что ни могло не обрадовать. Она сразу разглядела ее билет к геройству и славе, а точнее "друзей", в дальнем углу гриффиндорского стола. Ноги самоуверенно зашагали на встречу серьезному разговору.       Не обращая внимания на глупо улыбающегося Гарри, Гермиона ловила взглядом Рона. Рыжеволосый делал вид что не замечает ее, проводя рукой по чистым волосам Лаванды. Та пискляво смеялась, тоже игнорируя присутствие девушки. Как они могут смеяться? Его отец жертвует собой чтобы защитить его семью, а он смеется? Кретин не доделанный. - Привет, как ты Гермиона? - спросила Луна тихим голосом, нежно улыбаясь. Гермиона, опьяненная нахлынувшей силой, восприняла это как насмешку и бросила в ответ презрительный взгляд. - Лучше не куда. Рон, нам надо поговорить. - Рыжеволосый, от беспристрастного и многозначного заявления девушки, аж поперхнулся шоколадным пирожным. Громко закашляв, он сипло посмотрел на Гермиону, потом на Лаванду, которая с омерзением рассматривала девушку от головы до пят.       Не мытые волосы, мятая одежда, уже никак не напоминающая школьную форму, заплаканное бледное лицо - все это никак не угрожало их с Роном отношениям. Поэтому Лаванда одобрительно кивнула, выпуская своего Ронни из объятий. Что еще эта безумица наплетет? Будет давить на жалость? Врядли, вон как она на Полумну посмотрела...       Мозг Лаванды закипел, и она уже стала жалеть что отпустила своего Ронни к этой грязнокровке... Тем временем Рон встал, и вместе с Гермионой поплелся прочь от друзей, падая на скамью одного из соседних пустующих столов. Юноша не знал чего ожидать от сбрендившей подруги, и то и дело оглядывался на друзей. Грейнджер собиралась плавно подвести к разговору, но ей показалось что следует оставить эти бессмысленные прелюдия и перейти сразу к сути. - Рон, послушай. - Не терпеливо произнесла Гермиона, почувствовав легкое головокружение от неугомонного рыжеволосого, который постоянно вертелся. - Да слушаю я... - сказал Рон, последний раз оглянувшись на Лаванду, и наконец угомонившись, нехотя уставился на собеседницу. - Летом, на каникулах я... - Гермионе было трудно говорить, голос осел и задрожал словно тончайшая струна. - РОН! - Чево? - спросил Рон с набитым ртом. Как только на тарелке перед ним был обнаружен чей-то недоеденный кекс, без права на свободу существования, он оказался у Рона во рту. - Уже и поесть нельзя, чего ты вечно такая серьезная? - Ты отвратителен! - сказала Гермиона, будто общаясь с тем же старым другом. - Так вот, на летних каникулах, я собиралась написать тебе, тебе и Гарри, я, я очень по вам скучала, знаешь? - Глаза девушки зашагали по неровностям красной скатерти. Смотреть в глаза друга было невыносимо больно, меньше всего ей хотелось прочитать в них презрение. - Понятно... - проглотив последние крошки хрипло произнес Рон. - И когда я писала письмо, на меня, нет... До того как я села писать вам письмо, мои родители потеряли, то есть, не так, я им стерла... - Гермиона не знала как лучше объяснить другу что случилось, не вдаваясь в детали, но рисуя перед ним ее мотивацию вступить в Орден. Ей хотелось рассказать ему все, но осознание всего того что ей пришлось пережить, могло заставить Рона винить себя и еще больше жалеть Гермиону, чего девушке совсем не хотелось. Разве что капли сострадания, но никак не жалости. Только она открыла рот, наконец собравшись с мыслями, к столу подошли остальные. - Рон, мы это, на занятия пошли. У нас защита от темных сил, не хотелось бы опоздать, зная что одна бледнолицая мразь только и ждет чтобы высосать нашу кровь... - Подождите, я с вами! Я и так уже три раза опоздал, прости Гермиона.       Рон вскочил из-за стола, и быстро догнал друзей, оставив Гермиону и ее сокровенные слова наедине с тишиной.