***
— Госпожа, а почему этот мир сгнил? Что произошло? — раздался детский голосок, отражающийся о стены эхом большого зала. — Война, — прозвучал короткий ответ, но после сразу продолжилось более подробное объяснение. — Когда-то давно Боги бились за свою жизнь и возможность создать своё государство. Эта война была создана Богами свыше, чтобы определить семёрку сильнейших из всех, — девочка задумчиво хмыкнула, а после посмотрела на женщину, что сидела с идеально ровной осанкой. От неё веяло сильным холодом, но голос звучал тепло и с заботой, согревая этим. — Вы тоже участвовали в этой войне? — Не спрыгивай с сути, это не так важно… — упрекает, после продолжает свой рассказ. — Сейчас Боги, которые умерли на той войне, перерождаются, либо же заражают всё живое своей ненавистью и обидой, желая отомстить. Люди изменились, потому что дышат этой скверной каждый день. Поэтому ложь всегда будет сопровождать тебя даже от дорогих тебе людей. Они всегда будут действовать в угоду самим себе, думать только о собственных желаниях… — женщина задумалась, словно утопая в собственных воспоминаниях. — Раньше люди были добрее, помогали друг другу, все были единой дружной семьёй… Кхм… — откашлялась и вернулась в настоящее. — Ты не подвластна этой тьме, тебе не стоит волноваться. Поэтому именно тебе я полностью доверяю и чувствую, что ты тоже доверяешь мне. Поэтому я тебе благодарна за это. — То есть, мы семья, которая когда-то была у всего народа до войны? — делает вывод малышка, и женщина задумывается, после чего загадочно улыбается и проводит рукой по волосам, обводя так, чтобы не затрагивать лисьи ушки, и задерживается на спине. — Верно… Эфир просыпается с приятным ощущением тепла и тоски на душе, и она не спешит открывать глаза или даже как-то пошевелиться, чтобы не спугнуть это чувство. Она не смогла разглядеть, кто эта женщина, но прекрасно видела ребёнка, в котором узнала себя. Это воспоминание? Кто эта добрая женщина? Из размышлений вырвало неизвестное шуршание, после которого она ощутила, как её чем-то накрывают мягким, и открыла глаза, встречаясь с коричнево-бирюзовыми фенека. — Прости, не хотел тебя будить. — проговаривает тихо Тигнари, а на лицо упал румянец от неловкости. Эфир осмотрела помещение и поняла, что так и уснула в гостиной, даже не допив чай, который уже успел остыть, и от этого стало неловко уже ей. — Кхм… Прости, я сейчас уйду к себе, — девушка пытается подняться, но сильные руки парня её останавливают, не позволяя встать. — Ничего страшного, отдыхай, если тебе здесь комфортно, я не хотел тебя беспокоить, — Эфир неуверенно кивнула, но всё же села, освобождая место на диване для фенека. Было не удобно, вот так развалившись на диване, занимать всё пространство. — Сколько времени? Как давно ты вернулся? — Тигнари посмотрел на часы, что висели на стене, и девушка вспомнила о них, поэтому последовала его примеру и удивилась. Она проспала шесть часов, и сейчас стояла уже глубокая ночь. — Вернулся я только сейчас, — пропустил ответ на первый вопрос, ибо увидел, что она уже сама посмотрела на часы. — Как себя чувствуешь? Эфир пожала плечами, потому что после пробуждения сложно дать ответ на такого рода вопрос, ибо тело ощущалось так, будто она с гроба встала только что. Воскресла из мёртвых. — Прости… — Тигнари с недоумением смотрит на лисичку и присаживается рядом, но так, чтобы не касаться её, соблюдая её личное пространство. — За что? — но не дав возможность ответить ей, продолжает сам. — Если за сегодняшнее, то не стоит. Ты заслуживаешь правды. Мы не имели право, не обсудив ничего с тобой, что-то предпринимать. Я не держу на тебя обиду или злость. — Коллеи тоже не помнит ничего из прошлого? — она решила не спорить, потому что знает, что это бесполезно. Каждый будет стоять на своём, хотя, всё же, его ответ ей вполне был ближе, чем собственное мнение. Ощущалась несправедливость, которая крутилась где-то на фоне чувства вины. — Нет, Сайно поставил на неё другую печать. Она блокирует только саму тьму, — Эфир поджимает губы, прикусывая их изнутри и вспоминая свой сон. Она не подвластна скверне, вроде так там говорили. Стоит ли что-то говорить ему? Вдруг, это просто бред в её голове? — Я не думаю, что у меня эта… Скверна? — уточняет, потому что не уверена, что вообще это за сила мёртвых Архонтов. Не понималась суть этой грязи, а также, в чём заключается эта сила и как проявляется. Тигнари снова смотрит на неё вопросительно, потому что такие выводы точно от неё не ожидал услышать. — Ты что-то вспомнила? — рядом с фенеком тяжело теперь находиться рядом. Неизвестно точно, почему, но сейчас он словно груз на её плечах. — Только то, что я в детстве с кем-то разговаривала об этом… И мне сказали, что я не подвластна этой тьме, — Тигнари отводит глаза, смотрит перед собой и прикладывает задумчиво руку к лицу, пытаясь до чего-то докопаться в сказанном, найти хоть какую-то мораль. — Либо твой мозг сам придумал это, пытаясь убрать волнение и тревогу, либо это очень странно, — выводит итог, и девушка ничего не отвечает. Для неё это слишком сложно, потому что она совершенно ничего не знает ни о скверне, ни о себе. — В любом случае, завтра мы получим все точные ответы на вопросы, потому что Альбедо будет пытаться прощупать всё. Эфир хотела бросить глупую мысль, наподобие — «Как? Снова закроет в холодильнике?», которая должна прозвучать как глупая и не особо удачная шутка, но останавливается. Просто не получается её выдавить из себя. Почему-то вспомнился Сайно, и только от его силуэта в голове она слегка улыбается лишь уголками губ. Как бы он пошутил здесь? Он, кажется, очень много шутит, и Тигнари раздражает это. Хотелось бы ещё увидеться с ним, чтобы получше узнать об этом человеке, ибо выглядит достаточно… Строго… Опасно, но при этом оказывается очень интересной личностью. Пролетает в голове его шутка, которая гласила, вроде как, что ночью было морозно, поэтому офицеры выглядят так грозно, а учитывая, что он одет очень легко… Ахах, это явно для поддержания грозности и строгости? Определённо, нужно лучше с ним познакомиться, потому что он забавный. — О чём думаешь? — только сейчас Эфир поняла, что её улыбка стала шире, поэтому откашлялась и отвела глаза в сторону, пряча лицо за высохшими волосами. Их стоило бы причесать, поэтому она принимается себя чем-то занять и пальцами расправляет локоны. — Так, ни о чём, — отбивается от вопроса. Тигнари не настаивает, просто пожимает плечами и снимает всю верхнюю одежду, желая освободиться от тяжести. На это уходит некоторое время, но в итоге, когда остаётся лишь водолазка, у которой один рукав достаточно короткий, и штаны, просто расслабляется и вздыхает, будто скинул с себя оковы. Эфир ранее не видела его без такого количества слоёв одежды, теперь же имеет возможность разглядеть рельеф, который облегает лишь чёрная ткань водолазки. Уго… Даже и не скажешь, что, оказывается, у него достаточно подтянутое тело. Не прям накаченный, но формы есть. Она подмечает, что так ему намного лучше, чем укутываться так сильно в эти одеяния. — Не смотри так… — он смущается и… Краснеет? Эфир издаёт невольный смешок, проигнорировав собственное смущение от осознания, что она сейчас сидела и разглядывала его, а фенек встаёт, хватает всю сложенную аккуратно одежду и уходит. Он скрывается за дверьми ванной комнаты, и девушка снова ощущает себя одиноко, но она лишь вздыхает с лёгкостью и игнорирует это чувство, потому что весь груз на её плечах ушёл вместе с фенеком. Ещё сегодня днём она была зла на него и разочарована, а сейчас уже не испытывает этих чувств… Но остался осадок, с которым неизвестно, как бороться. Днём Странник плохо обошёлся с ней, схватил за шею, угрожал и так грязно обходился с ней. Столько событий, от которых просто кругом голова. Почему нельзя жить спокойно? Шея… Девушка невольно касается её, будто должна что-то ощутить пальцами, и замечает на столе коробочку с мазью, которую явно принесла Коллеи, вот только Эфир уснула и не заметила этого даже. Она взяла коробочку и направилась к зеркалу, боясь того, что сейчас увидит там, и когда всё же увидела, очень тяжело вздохнула, не веря своим глазам. Синяки от его пальцев выделялись достаточно ярким бордовым цветом лопнувших сосудов. Не осознанно она вспомнила его хватку и не удивилась, что так сильно они были выражены. Он же буквально вцепился всей силой в глотку и, ещё бы немного, можно было и сломать ей шею. Она нанесла тонким слоем мазь, аккуратно оглаживая каждый след, а злость на такое выражение творческого искусства, а, точнее, его автора, накрывало снова и с большей силой. Она даже не сразу поняла, что достаточно долго стояла у зеркала в надежде на то, что мазь магическим способом сведёт все сразу, как только та оказалась на ее коже, но, увы, чуда не происходило. Тигнари вышел из душа, уже одетый в домашнюю одежду, и подошёл к ней. Его глаза смотрели на эти синяки и сверкали яростью и отвращением. Конечно же, на его предмет исследований покушались. Этот вердикт проносится в её голове, от чего она поджимает губы. — Болит? — Эфир выходит из оцепенения и оборачивается к парню, скинув волосы вперёд, чтобы хоть как-то прикрыть следы. — Заживёт… — буркает и закрывает мазь. Не хотелось точно сейчас обсуждать этого мудака, поэтому очень надеется, что Тигнари поймёт её без слов, и на этом они закончат. — Ты мало нанесла. — Тигнари тему закрывает, но вот только забирает коробочку и снова открывает её, зачерпывает пальцами мазь и, в ожидании разрешения, смотрит на Эфир. Она растерялась, но всё же неуверенно приподняла голову и убрала волосы назад, освобождая пространство для нанесения. Ей казалось, что она нанесла достаточно, но, похоже, ошиблась. — Волосы стоит вообще собрать, чтобы не запачкались. Мазь достаточно жирная, потому сложно будет её смыть. Его касания были нежными, еле ощутимыми, но уверенными. Он просто боялся причинить ей боль, а поэтому лишь ощущалась прохлада от самой мази и его невесомых касаний, в которых он не касался её кожи. Глаза всё так же выражали отрицательные эмоции, хотя на лице была невозмутимость, которой он скрывал всё, что у него на душе. В какой-то момент он ощутил, что этот неконтролируемый гнев слишком легко берёт его, и от этого начинает пытаться совладать собой. Слишком нестабильный стал. Сам себя даже не узнаёт. Нужно явно что-то с этим делать, потому что так и потерять себя не далеко. Эфир всё так же доверяет ему, или так только кажется? Как сильно сегодняшний разговор отдалил их друг от друга? Лично Тигнари ощущает то, как ему стало легче. Он больше не таит секретов от лисицы, а поэтому сам может быть открытым перед ней и быть взаимно откровенен в некоторых мыслях, как она ему. От этого осознания становится приятно, и лёгкая улыбка появляется на его лице. Эфир замечает это и сглатывает, потому что стало неловко от неизвестной причины смены его настроения, тем более вот такой. Чему он улыбается? Он замечает её реакцию, но не придаёт значения и только сейчас удивляется, какая тонкая шея у Эфир. Её кожа очень нежная и чувственная в этом месте, потому что, когда он всё же касается её, она вздрагивает, и он замечает, как по её телу пробегают мурашки. Его движения замирают, и он убирает руку, выдыхает и закрывает баночку. — Вот теперь всё. Только волосы собери, — повторяет просьбу и идёт в сторону кухни, чтобы убрать мазь и помыть руки. Параллельно размышляет о том, что она так реагирует на него. Это было странно, необычно, но от этого вида было приятно. Эфир всё так же стоит, смотря в спину уходящему. Сердце билось очень быстро, а на шее ощущался холодок, а также неожиданное ощущение его прикосновения к её коже, что вызывало мурашки по телу. Он не причинил ей боль, это просто было неожиданно и… Приятно… Она сама не понимала, что такую реакцию вызывало в ней, хотя его сменившийся взгляд на тёплый и лёгкая расслабленная улыбка стояла перед глазами. Чему он улыбался? Почему ей приятно было увидеть именно таким его? То, что именно так он смотрел на неё, хоть и на шею… Как же хотелось залезть к нему в голову, чтобы всё выяснить. Резко замотав головой, она быстро убежала к себе в комнату, пытаясь успокоиться. Этот фенек её с ума сведёт, если ещё раз покажется перед ней. Он снова заботится о ней, даже после столько высказанного в свой адрес. Как же неловко от осознания того, что у неё как-то ещё язык повернулся такое наговорить. Либо его ничего из сказанного, и правда, не задело, как он и сказал, либо же он просто это проглотил и лишь где-то в глубине души поставил на заметку сказанное ею и иногда теперь прокручивает с неприятными мыслями… Эфир стало душно, а ещё произошёл неожиданный прилив энергии, заставляющий туда-сюда расхаживать по комнате. Неужели она не ровно дышит к нему? Его действия вызывают в ней бурю ощущений, а тело отзывается странно… Есть дикое желание избегать его, но, в тоже время, находиться рядом… Определённо ясно одно — совсем свихнулась. Тигнари мыл руки, когда услышал глухой хлопок двери в комнату Эфир. Так и не ясно, смогла ли она принять всё и больше не злится на этот обман, хотя прекрасно понял бы её, если бы она начала проявлять осторожность в его сторону и держать дистанцию между ними. Но она позволила даже коснуться её шеи, помочь обработать гематомы. Он хотел лишь проверить, использовав причину нанести мазь, хотя Эфир и сама прекрасно справилась с этой задачей. Ему нужно было это сделать, чтобы сделать вывод, будет ли теперь избегать его, но и, в тоже время, хотел сам поближе разглядеть эти пятна, чтобы убедиться, как сильно окутает его негатив, и как сильно Странник сжимал её шею, оставляя после себя такое противное напоминание о себе. Он снова вспоминает эти метки, но его внимание уходит от них. Такая тонкая и хрупкая по ощущениям шея, если так присмотреться. Он надеется, что снова увидит её улыбку, посвящённую именно ему, а не каким-то неизвестным мыслям, которым она улыбнулась ранее, сидя на диване. И эти метки очень быстро сойдут с такой нежной шеи, забрав с собой все воспоминания о сегодняшнем дне и их разговоре в том числе.***
— Нари, я тут наконец поймал возможность и принёс копьё, которое ты просил. На пороге с раннего утра появился генерал махаматра, который нашёл своего друга в его комнате. Определённо стоит закрывать на замок входную дверь, а то в проходной двор какой-то превратился дом. Тигнари поднялся с рабочего места и подошёл к другу, принимая протянутое копьё. Древко сделано из плотного светлого, подходящего по цвету волос Эфир, дерева, а наконечник достаточно вытянутый и длинный, а у его основания, словно крылья какой-то невиданной птицы, вытянуты два дополнительных лезвия. Если копьё пролетит мимо, то эти лезвия здорово могут зацепить и разорвать, если потянуть копьё обратно на себя. Особо выделяющихся деталей нет, лишь только с другой стороны конца висит цветок, сделанный из мягких тканевых материалов. Он напоминал что-то похожее на сумерскую розу, только цвет был светло-коричневый. С цветка свисала ещё кисточка, их ещё называют балаболками. Определённо, копьё сделано качественно и с душой, потому что оно лёгкое, но видно, что очень даже прочное и качественное. — Подарки были не обязательны, — усмехается фенек на свисающий цветок, интересно, будет ли он мешать как-то? Он откладывает копьё, надеясь, что Эфир понравится её новое оружие. Очень не терпелось уже сейчас увидеть её реакцию, но сейчас только ранее утро, и будить её точно не хотелось. — Как грубо. Это я уже от себя добавил, — Сайно по-хозяйственному проходит к рабочему столу и заваливается на стул, где ранее высиживал Тигнари. Он осматривает друга и усмехается, деловито сложив руки в замок на столе. Тигнари не спал всю ночь, потому что предпочёл отдать своё время работе, а поэтому выглядел очень уставшим и сонным, но Сайно не будет считаться другом фенеку, если не интерпретирует это по-своему. — Я надеюсь, что причина твоего недосыпа является Эфир, а не работа, — Тигнари смотрит резко и недовольно, готовый прибить того, но понимает, что сейчас вообще будет всё бесполезно, и лишь вздыхает, пытаясь смириться с этим, и проходит к собственному столу. Сайно не уступил ему место, а поэтому просто встаёт рядом и начинает собирать все бумаги и книги, что были разбросаны по поверхности всего стола. На сегодня хватит работы, нужно иногда и отдыхать. — Или что, вы ещё не на том уровне отношений? Пора бы переходить тогда на новую ступень, — продолжает Сайно и получает лёгкий скользящий удар по шапке, что сразу же падает тому на лицо, закрывая глаза. — В помещении не учили головные уборы снимать? — причитает Тигнари и продолжает уборку, с недовольством пытаясь разобрать всё по стопкам, но его движения слишком резкие и напряжённые, поэтому выходит всё плохо. Сайно снова усмехается, но всё же снимает головной убор и поправляет беспорядок светлых волос, в попытке нормально уложить волосы. — Как там Эфир? Спит ещё? Вымоталась вся, наверное, — очевидно, он сюда приписывал другое значение, но Тигнари продолжает попытку игнорировать подколы и намёки, включая дурака, который не понял его специально выраженным акцентом последнее предложение. — Она много работает, поэтому да. Тут ещё Странник нарисовался… — лицо друга тут же меняется, и теперь он внимательно смотрит на фенека, молча требуя продолжения. — Он, похоже, знает, кем была Эфир в прошлом, и хочет избавиться от неё. Вчера даже напал и чуть не придушил её. — Он ничего не попутал? — в этом вопросе отразились неописуемые эмоции негатива и чего-то ещё, будто Странник сейчас стоял перед ним, и этот вопрос адресован тому в лоб. Любого бы передёрнуло от такого вида генерала, но не Тигнари. Слишком привык к нему и его разному поведению во многих вещах. — Попутал или нет, не имеет значения. Ей не безопасно здесь. Мы с ним поговорили и выяснилось, что на неё много организаций охоту открыли по неизвестной причине. Если Странник сольёт кому-то информацию, то за ней могут прийти сюда. Не уверен, что смогу защитить её, — он стискивает челюсть, от чего на лице выделяются скулы, а в зубах заныло от давления. — Может, у неё проблемы с законом? — Тигнари опомнился, вспоминая, кем является его друг, и лишь вздыхает, опираясь на доверие, которое он имеет к Генералу. Должен хоть где-то он забывать о своей работе и не думать о подобных вещах. — Не знаю, что у неё там, но пока она ничего не вспомнит — я не желаю это как-то ворошить. Я хочу помочь ей, даже если она окажется серийной убийцей, — парень заканчивает выкладывать аккуратные стопки, в которых смог всё же добиться ровности, и просто облокачивается о стол и складывает руки на груди. Возможно, его слова добавят только пряности в подколах друга, но ему было всё равно, потому что Тигнари хочет искренне помочь ей. Он уже давно понял, что дать ей второй шанс на то, чтобы построить свою нормальную новую жизнь, необходимо, потому что она могла делать плохие вещи из-за сложившихся обстоятельств. Не могла она стать врагом народа просто потому, что ей так захотелось. И он готов помочь ей построить эту новую жизнь. — Какие страсти у вас… — генерал это говорит с не привычной интонацией издёвки, а словно просто случайно озвучил свою мысль вслух. Да, страсти — хоть роман пиши, Тигнари сам уже это понял. С этой мыслью он вспоминает их вчерашний шторм между ними на улице из-за недоговорок со стороны фенека, и как он переживал, что потеряет её. Не важно, в каком смысле, потому что сам факт страха был. Он часто этой ночью вспоминал об этом и размышлял, приходя к итогу, что ему было важно, чтобы она не навыдумывала себе чего-то и не сбежала. Чтобы осталась в деревне, как минимум, а остальное не так важно. Конечно, хотелось сохранить доверие между ними уже не только по причине, чтобы она была открыта с ним и делилась со всеми своими воспоминаниями, а чтобы сохранить в ней друга, такую улыбчивую девчушку рядом с ним, что удивлялась многим вещам или чему-то училась новому. Он сильно сблизился с ней, позволил засесть ему в душу, и теперь он видит в ней нечто иное, чем объект для исследований. Нечто более важное и близкое. — Как у тебя на личном? — от прилетевшего вопроса Сайно краснеет и отворачивается. Ему не хотелось говорить ничего про Нилу, тем более, что после последней их встречи они не виделись из-за нагруженности Сайно. Как бы сильно не хотелось ему увидеть её, он просто не мог этого сделать, поэтому приходится наслаждаться лишь воспоминаниями их встреч, в особенности последней, где они перешли некую грань. После объятий с девушкой появилось дикое желание повторить их и даже сделать что-то большее… Более личное… — Как обычно. — Вот лучше бы страстью между вами занимался бы, а не лез ко мне со своими подколами, — вздыхает томно, потому что понимает, что, возможно, генерал так делал, потому что у самого на душе не легко. Судить за это не станет, но хотелось бы, чтобы прекратил. Всё же, Сайно слишком увлекался и переходил некоторые границы, этим лишь вызывая недоумение и раздражение. Вот делать больше человеку нечего, кроме как нагружать этим голову. — Она мне танец показала на нашей последней встрече… — Ого! — громко выкрикивает фенек, от чего Сайно вздрагивает и смотрит недовольно. Самому по таким большим ушам не ударило? — Она тебе уже приватные танцы исполняет, а ты дурака валяешь, — продолжает, как ни в чём не бывало. Генерал уже жалеет, что вообще начал говорить об этом, потому что у фенека теперь появился повод для атакующих ответно издёвок. — Нари, я не про это даже, послушай, — он раздражённо проводит рукой по лицу, пытаясь таким способом прогнать недовольство или, как минимум, скрыть закатившиеся глаза, но принимает ответный словесный удар от друга. Тигнари просто отыгрывается ему, сам виноват. — Её танцы никогда не заканчивались трагедией или печалью, а тут она даже заплакала. Этого никогда не было, — фенек смотрит на него, словно на дурака. Хотя таким его и считает, потому что перед человеком стоит очевидный факт, а он его даже не замечает, либо делает вид, что не замечает. — Может, она так показала то, что на душе у неё, и этот танец был своеобразной подачей тебе о своих чувствах, а закончилось печально, потому что ты — баран упертый и не делаешь первые шаги? От этого она явно может страдать и так пытается донести до тебя, дурень, — Сайно мотает головой обречённо. Там не было этого, по крайней мере, он не видел этого, либо же глупый и не заметил, хотя прекрасно помнит весь её танец и много раз анализировал его, пытаясь вытащить суть. Ничего. Ему просто недоступен сокровенный смысл. — Забей, не важно, короче. Просто поговорю с ней позже, — Тигнари мотает головой, разочарованный в своём друге, а после думает, как бы поступил сам, будь он на месте Сайно. Смог бы он быть таким уверенным, как требует сейчас от своего товарища? Смог бы принять решение и быть готовым к любым последствиям? Не о том, всё же, думает — доходит до него, потому что в голове выстраивается картина, как он бы рассказал о своих чувствах перед Эфир, если бы был влюблён в неё. У них совсем иные обстоятельства, и Тигнари не является влюбленным, каким является сейчас Сайно. Даже если бы и испытывал что-то схожее, не смог бы. Девушке просто сейчас не до всего этого. Да и у Тигнари дел хватает, не до выстраивания личной жизни, хотя и возраст был уже аж целых двадцать шесть лет, а это, как бы, говорит, как минимум, что уже стоит задумываться о семье, если не хочет провести остаток жизни в одиночестве и без, как говорится, великодушно поднесённого стакана воды руками собственных детей. Родители, возможно, уже потребовали бы внуков или, как минимум, познакомиться уже со спутницей своего единственного любимого и дорогого им сына, но он с ними особо не общается из-за своей нагруженности, да и у тех дел хватает, поэтому они, взаимно понимая друг друга, не жалуются на отсутствие даже банального общения. Возможно, им самим даже это не особо то и важно, либо же понимают, что жизнь фенека не позволяет думать о чём-то подобном, и нет смысла даже говорить о подобных вещах, заранее зная ответа, что их сын влюблён в свою работу. — Пойдём, разбудим её. Хочу уже, чтобы она копьё увидела, — резко выдаёт Сайно, разбивая родившуюся тишину в комнате и поднимаясь со стула. Они оба успели задуматься, каждый о своём. Это было обоюдное молчание, которое не носило дискомфорта, но Сайно поймал любопытство, которое не одобрил Тигнари. — Не стоит её будить… — недовольно ворчит, но Сайно это не останавливает, даже на мгновение. — Да успокойся ты. Лучшие подарки становятся ещё лучше, если дарить их таким неожиданным началом нового дня, — он хватает копьё и быстро направляется к двери, скрываясь за ней. Тигнари возмущённо бежит следом, пытаясь остановить это недоразумение, но тот быстро уже оказывается в чужой комнате, предварительно громко постучав, но не дожидаясь ответа и разрешения войти. Совсем не имеет уважения что ли? В комнате, когда вошёл фенек, уже видит проснувшуюся в постели Эфир, что смотрела очень напугано и растеряно. Этот полудурок не подумал, что может напугать её, явившись, словно смерть, в чужую комнату. Хотя и сам Тигнари, что находился в состоянии паники, идеально дополнял картину маслом. Эфир вовсе впала в панику. — Хватит спать, бегом вставай! — достаточно громко и недовольно проговаривает Сайно. Нет, похоже, осознаёт и пытается даже не сгладить ситуацию, а наоборот обострить её ещё сильнее. Совсем из ума выжил что ли? Так можно и жизнь потерять же от страха. Сайно подходит к постели Эфир, а та вжимается в стену, пытаясь защититься одеялом — единственной преградой, которая есть у неё в доступе, и которой она очень сильно готова доверить свою жизнь. На её лице уже даже и не замечается и капли намёков на сон. Парень резко и неожиданно встаёт на колено и склоняет голову, вытягивая копьё перед собой, и Тигнари проводит ладонью по лицу и закатывает глаза, подготавливая целый список матов и высказываний в сторону этого человека, который он обязательно вычитает ему после. — Примите свое новое оружие и работайте с ним только в угоду человечества и вершите им только добро! — Эфир всё так же смотрит ошарашенно, а сама бледная, словно мертвец, успевшая попрощаться с собственной жизнью. До неё не сразу доходит, поэтому ей понадобилось время, но вскоре она очень громко засмеялась и свалилась обратно на подушку, полностью зарываясь под одеяло. Вот же ребёнок… — Вот это же интересно получается, — девушка всё же подрывается с кровати, отбрасывая одеяло в сторону, и встаёт с ровной осанкой и гордо поднятой головой. Её голос звучит глубоко, с ноткой усмешки, словно королева смеётся над своим подданным. — Сам генерал махаматра, собственной персоной, склонил голову передо мной. Так уж и быть, мой верный воин, я приму от тебя такой великодушный подарок, — она принимает копьё, а Сайно поднимается с колена и мотает головой, но улыбается, довольный своим поступком и радуясь, что девушка так подыграла ему. — Вообще-то, я изображал другое, но ладно. Для своих я просто Сайно, не нужно видеть во мне генерала, — девушка с интересом осматривает копьё, не веря, что теперь это её собственное. Но, всё же, начинает подпрыгивать на месте от радости и, очень ярко улыбаясь, повизгивать. Вот точно ей двадцать три года? Появляется полное сомнение этому факту, стоит Альбедо перепроверить свои выводы. — Хорошо, просто Сайно, спасибо тебе большое! — Это ты Тигнари благодари, я лишь принёс копьё от кузнеца, — девушка глянула на фенека, что всё ещё стоял у дверей, и его сердце пропускает удар от этого. Она так счастлива копью? Её глаза сияют, сама она очень счастлива и от этого очень возбуждена и не может устоять на месте. Тигнари готов вечность смотреть на такую девушку, потому что это слишком неописуемое счастье в ней передаётся ему, заражая. Может, стоит почаще делать подарки, чтобы видеть её такой часто? Неожиданно она подбегает к нему, и тот теряется, потому что она обняла его, так крепко и сильно, что он даже удивился: откуда в ней такие силы? Тигнари раскинул руки, не решаясь обнять её в ответ, да и подумать даже не успел об этом, потому что Эфир так же быстро отскочила от него, будто осознав, что делает, и откашлялась, пытаясь спрятать собственное смущение. — Спасибо! — проговорила она, смотря в глаза и раскрасневшись, всё же отвернулась, выделяя своё внимание новому подарку. Фенек шокировано посмотрел на друга, что выглядел очень даже довольным и странно загадочно улыбался, наблюдая за представшей перед ним картиной, и фенек взглядом попробовал кинуть угрозу о расправе, если тот посмеет пошутить или в очередной раз подколоть их. Эфир оборачивается в сторону Сайно. — Ты же копейщик? Обучишь меня? Сайно сменился в лице. Его улыбка слегка сошла, оставляя за собой лишь лёгкий её намёк, а глаза зафиксировались на шее лисички. Повисло недолгое молчание, во время которого Тигнари прочитал во взгляде Сайно мимолётно проскочившую ненависть. — Обучу, — кивает он уверенно.