Песчаная Лисица.

      — К чёрту мне сдался этот детский сад…       Парень раздражённо поправил шляпу, уселся на пол в позе лотоса и сложил руки на груди. Маленькая девочка уснула, сидя среди беспорядка многочисленных книг, которые уже были не раз прочитаны ею.       Неизвестно, откуда у Гертруды появилась любовь к медицине, но это стало основным её хобби. Изучение разных трав, заболеваний, способы лечений и последствия отсутствия каких-либо вмешательств или же даже при неправильном лечении.       Скарамучча не понимал этой тяги к подобным знаниям, но мог спокойно понять, что передалось желание изучать всё, что можно, от её наставника, а вот именно любовь к медицине появилась из-за Дотторе. Его исследования, эксперименты и открытия всегда эхом раздаются по всей Снежной, что уж говорить о том, что о нём слышат все стены резиденции Фатуи, где и расположена его основная лаборатория. Благо, девочке не интересны механизмы и как человека сделать роботом, а иначе Снежная не выдержала бы двух больных на голову людей, что яро фанатеют от подобной науки.       — Что мне с тобой делать, нелепое отродье человека с животным? — смотря прожигающим взглядом, с нотками отвращения и с желанием уничтожить, Предвестник нервно дёргает пальцами, стуча ими по своему плечу.       Ещё часом ранее он только вернулся с задания. С достаточно долгого и утомительного. А сейчас его заставили сидеть с девочкой семи лет, потому что та плохо себя чувствовала. Хотя, учитывая её ярое рвение к учёбе, она была способна находиться и без чьих-то наблюдений, как думал Скарамучча, да вот только та уснула над книгой за какие-то десять минут, даже толком не прочитав и страницы.       С Гертрудой он ранее не был знаком лично, да и видеться как-то не приходилось, потому что Шестому абсолютно всё равно на каких-то детей, и не важно, часть экспериментов Фатуи они или личные вещи самого Архонта. Девочка была частой гостьей здесь, потому что её наставником является один из предвестников, к тому же, она относилась к «Дому Очага», и Скарамучча искренне негодует, почему же он должен сейчас тратить своё время на это глупое занятие, как сидеть с этим ребёнком, пока её «нянька» ошивается где-то со своими делами.       Когда девочка, с длинными светлыми волосами и ушами фенека, издала тихий звук, похожий на всхлипывание, парень замер и даже задержал дыхание. Не хватало ещё, чтобы ребёнок начал рыдать. Зная, какая это морока, когда ребёнок заводит истерику, он вспомнил даже несколько молитв и сам удивился в том, что вообще знает их. Отбросив их и вспомнив все проклятья мира — он остался более довольным этим вариантом.       Шестой не сразу понял, что, возможно, ей плохо, но, всё же, что-то подсказало, что нужно, как минимум, проверить температуру, а это делают через прикосновение ко лбу, потому что, вроде, так и делали всегда люди, когда проверяли состояние другого человека, если тому плохо.       — Что за ребёнок… — почувствовав, какой горячий лоб у Гертруды, он встал с пола и подхватил девочку на руки. Хоть и вышло это достаточно дёргано и грубо из-за накатывающих его психов, она, всё же, даже не проснулась, что было удивительным. Значит, ей и вправду очень плохо.       Быстрыми шагами парень направился к одному человеку, который может сейчас что-то сделать и хоть как-то помочь. Если эта девочка умрёт, и не важно, что это может быть даже по причине болезни, с Шестого Предвестника шкуру сдерут. Не то чтобы он боялся этого, но лишних проблем из-за какой-то девчонки ему точно не хотелось. Поэтому было проще отнести её к Доктору, может, тот заодно и сделает её механическим монстром и больше болеть зато не будет.       Ничего, Скарамучча же кукла, будет ещё одна — и эта мысль его вполне устраивала. А что там Царица потом скажет или сделает — это уже не так важно. Ах, какая интересная идея, жаль, что у Гертруды стоит неприкосновенность для Фатуи в качестве опытов, и об этом знают все. Доктор не станет ничего делать, чтобы сохранить собственный статус и не лишиться головы, хотя он много раз говорил о том, как ему интересна вымирающая раса и как рад был бы он поработать с ней и «усовершенствовать».       Скарамучча очень быстро добрался до нужных дверей, не стучась, вломился в помещение и, под пристальный и недоумевающий взгляд Дотторе, прошёл к ближайшей кушетке, укладывая туда представителя расы Валука Шуна.       — И что ты её принёс сюда? — Доктор поднялся со своего рабочего места, откладывая в сторону экспериментальные, неизвестные Шестому, реагенты. Кажется, Скара очень невовремя вломился, обрывая процесс чего-то интересного, потому что мужчина совсем был неприветлив, хотя он и всегда такой, когда Скарамучча появляется ближе, чем на десять метров к нему.       — На опыты тебе, — ворчит, потому что, на самом деле, и сам не рад быть здесь. Эти стены наводят воспоминания о том, что он сам является экспериментальным образцом, хоть и по собственной воле, потому что его тело куда лучше справляется со всеми, достаточно безжалостными, экспериментами, чем обычное человеческое тело. Кому будет приятно от того, что в тебе всё время ковыряются? — У неё жар. Похоже, что сильно простудилась… Я не ебу, делай с ней, что хочешь — отвечать, в любом случае, ты будешь.       — Ты правда решил доверить мне этого ребёнка? Арлекино почему не следит за своим воспитанником? — как же не хотелось стоять ещё и отчитываться за других людей, а ведь ему тоже хотелось бы знать, почему, будучи являясь её наставником, девушка всё время оставляет её на кого-то. Хоть и не было это всегда так, но в последнее время уже было можно отказаться от предположения, что девочка приходит к ней. Она просто бродит среди стен этого здания, в виде большой и высокой церкви, читает книги, которые берёт у местных учёных здесь, сидит с травами и лекарствами в лабораториях и только изредка с кем-то разговаривает. Арлекино надо бы начать следить за своими сиротами, чтобы те не расхаживали там, где этого делать не нужно. Хоть Гертруда и была единственной, кто мог себе это позволить, да и особо никому не мешала — всё же, считалось неправильным.       — Мне самому бы знать, где она там шляется, — снова ворчит, ни разу не задумываясь даже, что Дотторе и упомянутый ими человек — являются выше по статусу, и парень должен вести себя вежливо по отношению к ним и следить за своей речью, но здесь все давно смирились с тем, что Скарамучча — слишком сложная личность, и нет необходимости всё время напоминать тому своё место, а поэтому спокойно игнорируют нахальное поведение Шестого.       Хотя у Пьеро всегда очень короткий разговор с ним. Перед Первым Предвестником и руководителем Скарамучча, как и все другие Предвестники, лишний раз не открывает свой рот и, в принципе, старается лишний раз не появляться на его глазах, потому что уважения Скара не имеет ни к кому, а играть, «а-ля, я весь к вашим услугам» — даже и не будет стараться. Проще не контактировать вообще.       — Ты сделаешь что-нибудь? — Шестой шикнул, показывая всё своё недовольство от того, что учёный оттягивает время пустыми разговорами, вместо того, чтобы заняться делом. Движение со стороны Гертруды заставило его обернуться к ней.       — Она что, подружкой тебе сделалась, что ты так волнуешься за неё? — издевательская усмешка, но Доктор, всё же, склонился над кушеткой, делая лёгкий осмотр маленькой девочки, что всё ещё бредила во сне и что-то шептала себе под нос, изредка всхлипывая.       — Издеваешься? — мужчина промолчал, а девочка открыла слегка глаза и вцепилась рукой в лёгкую и тонкую ткань, что свисала со шляпы Шестого. Тот цокнул, схватил её руку, но остановился, ощущая, какая, всё же, та горячая. Температура была настолько высокой, что можно было удивиться даже ему, не понимающему ничего в медицине, как та ещё живёт.       Дотторе лёгким движением снял маску со своего лица и отложил в сторону, чтобы не мешала работать, а сам нахмурил брови. Показалось, что он ошибся в своих доводах, но сейчас, повторно осматривая бледное маленькое тело, что покрылось испаринами пота, он ощущал, что здесь не обычная простуда.       Странник так и стоял, держась за маленькую ручку, что всё ещё крепко сжимала полупрозрачную ткань. Девочка прикрыла снова глаза и тяжело дышала.       — Царица будет довольна. Её силы начали проявляться, а значит, зверинец не просто так разводился — наконец пошли плоды, — это он говорил, скорее, самому себе, чем Шестому, потому что на секунду даже забылся, что в помещении кто-то вообще есть посторонний и говорил так тихо, что если бы не глухая тишина в помещении, прерывающаяся только глухим посвистыванием лёгких из-за тяжёлого дыхания Гертруды, и можно было бы вообще ничего не услышать.       Девочка была наследницей сил Валука Шуна, что когда-то служили королю и достаточно продолжительное время — несколько поколений так точно, не имели никаких признаков подобной магии элемента песка. Учитывая, что, в принципе, такое благословение затронуло только самых приближённых подданных фамильяров, что были верными воинами и дипломатами в пустынной стране. Все они мигрировали в Снежную, и элемент песка быстро пропал, когда появились новые поколения этой расы. Была даже легенда, что если сила проявится вновь — значит, это будет знак с высока, что время пришло, и события пятисотлетней давности повторяются.       Было известно, что силы потерялись из-за того, что Валука Шуна связали свою кровь с людской. Было удивительно, когда на свет появился ребёнок, геном которого регенерировал, и она была похожей на чистокровную особь своей расы.       — Что это значит? — напомнил о себе Скарамучча, не совсем понимая, в чём суть. Он не знал истории этой расы, опять же, потому что ему это совершенно не интересно. Слова учёного, всё же, привлекли его интерес, но тот отошёл от кушетки, чтобы восполнить шприц какой-то лекарственной жидкостью, от вида которой Шестой нахмурился и скривился в отвращении, сам не заметив, как сильнее сжал ручку девочки, что всё ещё не отпускал. Кажется, что та, время от времени, приходит в себя, но, ощущая чужое прикосновение, снова засыпает. Она явно боялась Доктора, потому что, оказавшись в этом помещении, она стала очень беспокойной и вот так слабо искала поддержки у того, кто её, на самом деле, не мог дать.       — Ничего, тебя это не касается, — возвращаясь обратно к больной, мужчина осторожно протыкает тонкую детскую кожу, вводя иглу строго в вену. Шестой ощущает, как рука девочки дрогнула, а глаза со слезами посмотрели на него, будто умоляя унести отсюда.       Скара ничего не ответил на слова Предвестника, потому что, в любом случае, достанет любую нужную ему информацию, поэтому он просто ожидал, наблюдая за процессом. Девочка затихла через пару секунд после того, как игла была вытащена и выброшена в ведро с какими-то биологическими отходами, от вида которых, почему-то, начинало тошнить.       — Отнеси её к себе, и пусть она выспится хорошо. Я сам сообщу всё её наставнице.       Предвестник в который раз брезгливо морщился, смотря на Гертруду и очень сильно желая оставить ту здесь, на этой же кушетке, но знает, что этого делать нельзя, потому что парень сейчас ответственен за неё. Он отцепил её руку от себя и вновь взял на руки, чтобы отправиться обратно в комнату, которую выделили для этой девочки, но которой она пользовалась достаточно редко, как только её «перевоспитание» окончилось.       В коридоре Гертруда в который раз приоткрыла свои глаза и посмотрела еле видящими сквозь туман сознания на Предвестника. Он заметил это, лишь только сильнее скривился от неприязни и увеличил шаг, желая быстрее избавить себя от подобной муки.       Девочка не была тяжёлой, но вызывала в нём странные ощущения неприязни и брезгливости, будто она — самое настоящее и грязное животное… Хотя почти это так и есть, хоть и не грязная, а животное всего лишь наполовину.       — Спи давай и не беси своими пустыми разговорами, — просит заранее, зная, что не выдержит детского лепета, если та решит поговорить с ним. Хотя, когда он только пришёл в её комнату, когда та сидела с книгами, прямо расстелившись на полу, не особо-то и желала разговаривать с кем-то и даже ухом не повела в его сторону, когда он появился на пороге. Арлекино слишком строга с ней, когда дело касается учёбы, и заставляет бедную читать в очень огромных количествах и по несколько раз одну и ту же информацию, а поэтому это зашло у той в привычку с любыми книгами. Также, во время прочтения она полностью теряется и даже не совсем следит за тем, что происходит вокруг, отдавая себя полностью тексту.       К слову, Арлекино, зовущаяся ещё и как Слуга — это единственный человек, кого уважает это отродье человека, смешанного с животным. Хоть она часто и является строгой с ней — прежде всего, она добилась авторитета в её глазах, хоть и весьма гуманным способом. Скарамучча помнит всё, о чём рассказывали друг другу обычные солдаты Фатуи, когда была возможность у тех посплетничать. И удивительно, что эта девочка вообще доверяет после всех событий, через которых ей довелось пройти.       Нет, Предвестнику вовсе не жаль её, но он искренне удивлён, как, после столько пережитого Гертруда ещё может кому-то доверять, даже зная, что Четвёртая сама лично ломала её морально, чтобы занизить, показать своё место, используя самые грязные методы психологической манипуляции и физического насилия. Та добилась от девочки состояния безэмоциональной убитой куклы, чтобы легче было управлять ею, и при этом, чтобы в будущем девочка не создавала лишних проблем. Если так подумать, то лучше уж быть подопытным в странных экспериментах Доктора, чем пережить нечто подобное.       — Ты хороший человек, — проговорила тихо девочка и обхватила шею Скарамуччи, прижимаясь к ней носом. Он почувствовал горячее дыхание на себе и от этого неожиданного действия резко остановился, почувствовав разряд собственного же элемента на своём теле, потому что вовремя спохватился, чтобы не ударить молнией в девочку. Это так раздражало, но, в то же время, удивляло.       Она так доверяет ему, даже не догадываясь, что этот человек является самым последним, кому можно вообще верить.       Он так и стоял, не зная, как реагировать на столь неожиданный жест со стороны лисички, которую он ненавидит искренне и всей душой, но сам даже не знает, по какой причине. То, что она ребёнок? А может, то, что она — человек с отличительными чертами животного?       Он сам не знает истинной причины. Возможно, потому что он и вовсе ненавидит всё человечество, потому что устал от предательства и вечной пустоты под рёбрами, а происхождение и возраст Гертруды только больше добавляет к этому отрицательных чувств. Хотя, в то же время, он также отличается ото всех, потому что и сам не является человеком, но проблема тогда здесь скрывается в другом. Скарамучча не избранный, какой являлась Гертруда.       Он ничто. Ошибка, грязь, от которой всё время пытаются избавиться. Его всегда предают и бросают, и поэтому он ненавидит всех и всё. Даже это ни в чём не виноватое дитя. Скарамучча являлся случайностью этого мира. Небесный порядок запрещает создавать новые жизни — это было одной из причин, по которой страна безбожников была уничтожена. Там увлекались этим процессом, создавая гомункулов.       Но ведь он является же куклой? Кукла, которая обрела душу и сознание.       А ещё он имеет внушительные цели и планы — стать божеством этого мира.       — Убери свои нежности, ты сделала ошибку сразу в двух словах, мохнатая…       Скарамучча долго размышлял о Гертруде, наблюдая за её взрослением. Он всячески старался избегать с ней лишних разговоров и какого-либо контакта, но довольствовался тем, что эта девочка была отличительной от привычного всем шаблона поведения ребёнка. Когда были моменты, что та, всё же, замечала его и подбегала, чтобы попробовать заговорить, он всячески проклинал её и отталкивал от себя.       — Поди прочь, прилипала! Не хватало ещё, чтобы ты за мной везде бегала.       На подобные высказывания Гертруда не обижалась. Она лишь лучезарно улыбалась, пихала ему в руки какие-то сладости и снова сбегала. Парень не ел человеческую еду, потому что ему этого просто не нужно, а потому всё просто выбрасывалось. Несмотря на то, что он говорил много раз ей не давать ему ничего, — она всё равно продолжала это делать дальше.       — Зачем ты это делаешь? — с вопросом у него невольно дёргался глаз, потому что это уже начинало сильно бесить, но Гертруда впихнула в его руки пряник.       — Потому что ты — мой друг! — радостно и громко пролепетала лисица.       — Я не твой друг, — раздражённо прорычал Предвестник и сжал подаренное угощение в руке, ощущая, как-то начало осыпаться от давления его хватки. — Я даже не человек.       — Я знаю, кто ты, но это не важно. Если ты мыслишь, имеешь эмоции и осознаёшь себя — разве это уже не делает тебя человеком? Сейчас ты злишься, а когда-нибудь потом ты будешь рад мне. Ты умеешь любить и ненавидеть, а проявление чувств — это уже о многом говорит! — она издала лёгкий смешок и снова убежала, оставив Предвестника размышлять над только что услышанными словами.       У парня нет сердца, но в груди что-то волнительно потянуло, создавая странный зуд. Эти слова сильно перевернули его взгляд на лисицу, но, всё же, он нервно вздрогнул и кинул громкое проклятье.       Больше он не позволит себе вот так просто привязаться к кому-то, даже к этой девочке. Ему приходилось слышать подобные слова не раз, но всегда история заканчивалась одинаково.       Он обещал себе быть один всегда.       Гертруда не была такой активной, пока ей не подарили на десятилетие копьё и пока она не научилась пользоваться своим элементом песка. Эта сила отличалась от той, что было описано в истории о великом Короле Дешрета — она была намного слабее, но достаточно интересной в использовании, потому что многофункциональна. Скарамучча не раз наблюдал за её тренировками и замечал, что всё зависит только от фантазии самой девочки.       С момента, когда она стала много времени проводить на тренировках, больше они не виделись так часто, и Скара даже ощущал некую пустошь в коридорах, когда проходил по ним по своим делам. От этого он и старался хотя бы иногда приходить тихо на тренировки, чтобы просто наблюдать, пока та не видит его.       Но Гертруда много раз замечала парня и с улыбкой махала ему рукой, на что тот сильно хмурился, качал головой и уходил прочь. Лисичка, опять же, не держала обиды, привыкшая к такому холодному и отталкивающему от себя Предвестнику. Она просто продолжала тренировки, выслушивая нотации от Арлекино, что та всё время отвлекается на глупости, и та даже временами давала ей по рукам за такое.       Один раз, когда маленькая лисичка, одиннадцати лет, заметила Скарамуччу в одном из главных залов департамента Фатуи, подбежала к парню с веточкой сакуры, которая даже не была настоящей. Это обычная поделка, сделанная руками какой-то несильной в своём деле мастерицы, но веточка от этого лишь выглядела по-своему красивой, хоть и нелепой.       — Ты же из Инадзумы? Смотри, что я сделала для тебя! Ты ведь скучаешь по дому? — девочка не понимала, как больно резанули её слова, потому что он не считал Инадзуму своим домом. Этот регион нёс в себе самые отвратительные воспоминания, боль и горечь от потерь.       Там не только мать, что бросила его, но и лучший и близкий друг, что оставил его одного в этом мире, не сдержав обещания всегда быть рядом…       Парень проглотил горечь и плохую ассоциацию с домом, потому что, на самом деле, культура, природа и даже диковинки из Инадзумы ему всегда очень нравились. Было ли это причиной того, что он родился там, но он всегда относился к этой культуре с трепетом и уважением. Поэтому он принял этот скромный подарок и, не сказав ни слова, ушёл.       В этот раз он не выбросит его.       С того момента он понимал, что не Арлекино добилась уважения девочки. Гертруда лишь просто выполняла то, что должна была, и проглатывала в себе всю ненависть к этому человеку, а вот с Шестым всегда была искренней, и тот всячески не понимал, как это вышло. Неужели тот момент, когда ей было плохо и он любезно отнёс её к Доктору, чтобы тот помог — заставил её сблизиться с ним. В любом случае, парень очень был не рад этому, но, в то же время, понял, что сам, в некотором смысле, смог привязаться к полуфенеку.       Одно он знал точно: даже если она считала его своим другом — он не будет им, даже если он, отчасти, полюбил этого странного ребёнка. У них разные обязанности, статус и цели на будущее. Гертруда должна выполнить то, что поручили ей её предки, а он должен стать божеством, потому что для этого он и был создан.       У них не будет времени заводить друзей, не будет возможности посвятить себя обычной жизни, а поэтому всё происходящее сейчас бессмысленно. И даже несмотря на то, что Скарамучча уже успел полюбить эту светлую макушку с лисьими ушками, он будет держать дистанцию с ней всегда.       Гертруда взрослела достаточно быстро и становилась очень стойкой морально и сильной физически. Она не заводила истерик, как привыкли видеть это в подростках, да и вообще мало разговаривала с кем-либо, зато выполняла все лёгкие указания Четвертой, показывая свою компетентность в любых задачах. Даже если это касается шпионажа, зачистки или чего-то более сложного — она всегда выполняла это на отлично, поэтому Арлекино очень гордилась своей воспитанницей и с блеском в глазах делала отчёты перед Царицей, восхваляя ту.       Девушка очень много убивала времени за боевыми тренировками, и знания медицины очень даже пригодились, потому что девушка сама лечила свои раны или даже болезни. Отношения со всеми Предвестниками у Гертруды были очень натянутыми, потому что, в основном, она конфликтовала со всеми, в особенности с Дотторе, считая того больным на голову. Не раз Скарамучче приходилось видеть, как Гертруда чуть ли не доводила до драки их конфликты.       Один раз она, всё же, даже подралась, но не с Доктором, как можно было ожидать больше всего, а с Тартальей. Парень спровоцировал конфликт, донимая ту своими издёвками, и в какой-то момент стены содрогнулись от накала между ними. Кто победил в этой битве — сложно сказать, хоть и было бы интересно узнать, потому что их мгновенно раскидало по сторонам. В конфликт вмешались другие Предвестники, и Арлекино серьёзно наказала девушку за такую несдержанность.       Шестой Предвестник Фатуи хотел бы и сам сразиться с ней, почувствовать мощь и силу, что она приобрела с помощью ежедневных тренировок. Но мог об этом только мечтать и надеяться, что со временем они смогут встать в поединке.       Вот только он не предполагал, что всё обернётся вот так…       В какой-то момент всё поменялось. Гертруда больше не вела себя при виде Скарамуччи так, как раньше. Она стала безразлично смотреть на того, хмуриться, когда взгляд парня надолго задерживался на ней, либо же просто игнорировала и уходила по своим делам. Он не раз ловил себя на мысли, что скучал по прошлой Гертруде, но тут же отдёргивал себя на этом, признавая, что, всё же, позволил вновь кому-то залезть в его голову. Это бесило, потому старался просто свыкнуться с изменениями и забыть о существовании лисицы, хоть та и довольно часто мельтешила перед глазами.       Но однажды, он увидел её стоящей у красивой ледяной статуи Архонта льда. Укутанную в тёплый плащ, но без головного убора и шарфа. Парень не выдержал этого вида и вышел, прихватив с собой тёплые элементы одежды. Он направился в сторону задумчиво осматривающей статую Гертруде, хоть и поймал у себя в голове вопрос — для чего он это делает?       — Если снова заболеешь, знай, я тебя уже никуда не понесу, — скорее, ответил на свой же вопрос в голове, и, грубо впихнув в её руки тёплые вещи, нахмурился. Сказитель заметил, что глаза лисы наполнились слезами, и та очень быстро попыталась вытереть их рукавом холодного плаща. — Чего ревёшь? Соплями подавишься.       — Скара! — девушка, которой уже четырнадцать лет от роду, неловко смеётся, шмыгает носом и надевает принесённые парнем элементы одежды. Повисло молчание, на котором Шестой принял решение уйти, потому что всё, что он хотел, уже сделал, но Гертруда неожиданно затянула его в разговор. — Представь, что было бы, если Царица была бы жива?       Предвестник тяжело вздыхает и смотрит на статую величественной ледяной женщины. Эта статуя обречена стоять веками, изображая когда-то сильную, добрую и мудрую Богиню, что, в своё время правления, всегда помогала всем в любой беде. Царица была лучшим другом всех регионов, и её любили даже те, кто служил другим богам.       Что было бы, если бы она сейчас была жива?       — Всё было бы по-другому… — коротко бросил Скарамучча, и девушка лишь судорожно вдохнула холодный воздух, подавляя в себе накатывающуюся истерику. — Что случилось?       — Я не хочу больше быть здесь… Я не хочу служить той, что подражает Царице — марионетке, что была создана на замену ей… Царица не позволила бы, чтобы в мире происходил весь этот бардак. Мы не сможем остановить Селестию, и нас просто сотрут с лица Тэйвата, как и те страны, о существовании которых знают немногие…       — Что ты предлагаешь? — парень оборачивается к ней всем телом, рассматривает. Он замечает, как взгляд Гертруды меняется и становится пронзительным, чересчур уверенным. Ему даже кажется, что она способна этими глазами растопить лёд, из которого и состоит статуя.       — Давай сбежим? — парень давится воздухом и проклинает, что вообще взял в привычку дышать, потому что ему кислород-то и не особо нужен для жизни.       — Ты головой нигде не билась?       — Скара, давай я воскрешу Алого Короля, стану его сосудом, а ты получишь Сердце Бога, и мы сбежим вместе? Нас двоих никто не остановит, потому что мы будем великими Богами, которых просто никто не решится потревожить! Так мы не дадим сделать им то, что они хотят, а мы начнём жить так, как хотелось бы только нам? — решительность в глазах стала только сильнее. — Ещё лучше! Есть древо — Ирменсул! Мы сотрём о себе всё, и про нас даже никто ничего знать не будет, и тогда даже скрываться не понадобится!       — Гертруда…       — Царице нельзя реализовывать свои планы, — не дав даже сказать, девушка тревожно продолжает. — Мы не справимся с этим. Нельзя убить никакими силами того, кто даровал тебе эти самые силы. Это безумие! — Скарамучча прикрывает глаза и мотает головой. Он чувствует то, что хотел бы принять её идею, но не может.       Гертруда резко приближается и обнимает его крепко, от чего он даже дёргается и хватает ту за плечи, в попытке оттолкнуть от себя, но она только сильнее прижалась, не позволяя отпихнуть.       Так сильно выросла, стала такой сильной, а понимать это он начал только сейчас. Гертруда, в свои четырнадцать, уже была далеко не ребёнком. Воспитание Арлекино так сильно повлияло на её развитие, или её раса — он не знал, но, определённо, понимал, что девушка смотрела на мир не такими глазами, как это делают в её возрасте другие подростки.       — Пожалуйста, ты же мой друг… — так отчаянно просит, на что парень стискивает зубы и прекращает свои попытки оттолкнуть от себя. Он и сам аккуратно приобнимает и прикрывает глаза. Как давно такого не было ощущения, что он даже уже и не помнит — обнимал ли его кто-то вообще в этой жизни?       Скарамучча понимает, что, если Гертруда затеяла что-то, значит, она будет преследовать этот план. Нет смысла пытаться её переубедить, потому что опыт наблюдений за ней показал, что ничто ту не возьмёт, даже Арлекино не сможет переубедить её ни в чём. Он и не будет пытаться, потому что, как бы иначе не считала лисица, он думает иначе насчёт их «дружбы».       — Я не твой друг… — хотелось ещё сказать кое-что, но это одно единственное слово не решается слететь с его губ, потому что он не говорил подобного никогда и никому. Удивительно, что оно вообще всплыло на его языке, но, чуть промолчав и услышав новые всхлипы Гертруды, он понимает, что сейчас является причиной её слез. — Прости.       Указ Царицы поймать и убить Гертруду разнёсся по всему миру настолько быстро, что Скарамучча даже осознать случившееся не успел. Он знал о планах Эфир, а также понимал, что реализация их очень скоро. Девушку отправили в Сумеру, где и обитало место захоронения Алого Короля. Он думал, что больше не увидится с ней, потому что та не вернётся во дворец, но какого было его удивление, когда та, всё же, вернулась.       Прошло всего десять минут, как дворец дрогнул и завибрировал. Он помнит этот день, когда много людей погибло, а Предвестники воссоединили свои силы, чтобы убить Гертруду, и Скарамучча был в их рядах. Она сбежала, просто рассыпалась в песке, и только тогда было ясно, что та использовала собственного песчаного клона, чтобы выиграть время и скрыться.       Он был рад, что она сбежала, что всё обошлось для неё. В голове даже выстраивалось воспоминание о том, как она упоминала некое древо — Ирменсул, поэтому ему стало интересно изучить его. Увидев успех в действиях Гертруды и то, как её жизнь сейчас усложнилась, всё же, даже задумался над тем, чтобы принять её план и сбежать тоже, как только доберётся до электро Сердца Бога.       Но прошёл всего лишь миг, и вот, Гертруда уже в крови, лежащая перед ним и молящая о смерти. В её глазах не было того огня, что следовал вместе с ней всё детство, и какой был, когда они стояли у статуи. Сейчас она стала безумцем, кто так сильно желает убить всех, но так глупо проиграла в поединке ему.       Он помнил, как встретил её и пытался поговорить. Сказителю хотелось поддержать её, сказать, что передумал, но та совершенно не пыталась услышать. Лишь громко засмеялась и атаковала. Она успела отобрать жизни внушительно большого количества людей и просто сошла с ума. Царица сказала правду — та хотела и бредила мыслью о том, чтобы уничтожить всё.       Скарамучча поверил в то, что сейчас она стала монстром, которого нужно уничтожить, а иначе она только принесёт ещё больше проблем. Она проклинает его, одновременно молит о том, чтобы он просто оборвал её жизнь, и тут же говорит о том, как ненавидит его и желает, чтобы Шестой Предвестник просто стёрся из этого мира, и что он абсолютная ошибка, которая не должна существовать.       Все её слова так ранили, разбивая чувства, что строились годами. Он уже готов был назвать её другом, поддержать во всём. Он узнал достаточно об этом чёртовом Ирменсуле только ради неё, чтобы подарить ту спокойную жизнь, о которой она просила.       Парень просто был готов пожертвовать всем, что имел, и даже своими планами.       Но Гертруда предала его…       — Во что ты превратилась… — это был даже не вопрос. Скарамучче жаль, что девушка потеряла себя. Она росла такой солнечной, от чего парень даже не раз ловил себя на том, что улыбается, смотря на неё. Она заражала светом, проникая в его тёмное сознание. Сейчас же…       Было больно, обидно и невыносимо отвратительно. Она посмела поступить с ним так же, как и другие когда-то близкие ему люди.       — Ты же не человек! — продолжает громко кричать, хотя даже толком не в состоянии стоять на ногах. Гертруда харкается кровью, ощущая, как тяжело становится дышать, но берёт все свои силы в руки и продолжает. — Ты всего лишь обычная кукла — игрушка для богов! Даже сейчас тобой неплохо играет Царица, а ты только и рад этому! Тебе никогда в жизни не стать человеком, даже если у тебя будет сердце! Ты просто комплекс механизмов… — Гертруда давится в кашле, потому что крик рвал горло, а слабость накрывала с головой.       Парень стискивает зубы, сжимает кулаки и закрывает глаза в надежде, чтобы та просто растворилась и исчезла перед ним. Элемент электро громко пощёлкивал, а молнии окружали тело Шестого, но все они обходили стороной лисицу, что всё ещё была в ожидании и смело глядела в глаза желанной смерти.       Она продолжала ранить словами, но делала это намеренно. Зачем? Почему она так хочет умереть?       Как они вообще оказались в таком месте и в таких отношениях?       Возможно, будь он более лоялен к ней и дал бы возможность ей подружиться с ним, не играя в эту дружбу только в одну сторону, то, возможно, он смог бы переубедить девушку остановиться. Возможно, что сейчас бы было всё совершенно по-другому.       Но сейчас было поздно.       Сейчас перед ним опасный противник, которого боятся все, без исключений. Которого нужно убить как можно скорее… Но она просто лежит у его ног, такая слабая, но недостаточно раненой, чтобы умереть. А ещё никакой она не кажется опасной. Либо же она решила, что Скарамучча будет тем, кто закончит её муки и станет тем героем, что спасёт этот мир от неё самой же, либо же она лишилась тех самых сил, из-за которых её все боялись и ненавидели.       Должен ли он тогда убивать её? Если сделает это, то будет ли это по причине, что Гертруда «опасна», или же по причине того, что он искренне зол и ненавидит её?       Он не смог.       Сказитель передал девушку в руки Арлекино, зная, что та не станет убивать её, потому что слишком сильно восхищается своим «творением», что возвела в лисице. За все двенадцать лет, что Гертруда провела в резиденции Фатуи, когда Царица отказалась быть её нянькой, они оба привязались к девочке. Даже если она превратилась во что-то подобное, что не заслуживало жизни.       Скарамучча и сам, отчасти, не заслуживал этой жизни.       Он обещал себе с того момента, что если вдруг снова они встретятся, то тогда он уже не станет медлить и убьёт Гертруду, а пока что это его дар. Подарок за то, что она смогла достучаться до его глубин и засомневаться в своих планах и действиях. Заставила снова поверить в то, что кому-то он может доверять и даже позволить сблизиться, стать другом. Он и правда полюбил лису, как родную сестру, которой у него никогда не было. Так, словно они всегда росли вместе. Отчасти, это так и было. Гертруда росла физически и морально, по-человечески, а он вместе с ней, вот только духовно и сознательно.       Парень не знал, что было следующие три года с Гертрудой, зная лишь только то, что девушка всё это время сидела в разломе, где и спрятала её Слуга. Её наставница молчала об этом, делая вид, что совершенно ничего не знает, желая сохранить такую тайну, потому что Гертруда для неё стала самым ценным и дорогим. Почему и зачем она это делает — он не знал, но лишь радовался, что так до неё точно не доберутся, а значит, никто её не станет убивать, и пока что ей ничто не грозит.       Он знал, что девушка занималась изучением какого-то исследования, с которым у неё были серьёзные проблемы и отсутствие продвижений. В чём именно заключалось исследование, над чем она работала — ему было всё равно, главное, чтобы она просто не вылезала на свет.       Скарамучча выбросил из головы всё, что было связано с Гертрудой, занимаясь своими делами в Инадзуме, а после и вовсе в Сумеру оказался близок к своей мечте, что даже мог потрогать её руками. Он отказался от варианта использовать Ирменсул, потому что не видел больше в этом никакого смысла, ведь нет больше той, кто просила его о спокойной жизни, которую и хотелось ему подарить ей. Сам же он не нуждался в чём-то подобном, потому что его мечта стала реальностью.       Но такой сильный провал в планах он даже не предусматривал. И уж тем более не думал, что всё произойдёт так просто и быстро, что уже на следующий день он снова останется ни с чем… Снова он вернулся к исходной точке, и теперь уже идея с Ирменсулом стала для него единственной лучшей идеей, которую он решил принять, потому что слова Гертруды о том, что он — всего лишь игрушка Богов, обрели иной смысл. Дотторе оказался тем, кто здорово игрался не хуже этих самых Богов, забирая у него всё, чем когда-то давно парень дорожил.       Горькая правда выбивала из колеи, и он даже мечтал изменить прошлое этого мира. Идея стереть память о себе превратилась в «стереть себя полностью». Вычеркнуть, дать прошлому измениться, но даже здесь произошёл провал…       После стольких событий было удивительно для него самого же начать новую жизнь под новым именем — Странник. Он смог перебороть всё, дать себе ещё один шанс, и вот только сейчас парень понял, что не за тем он гнался всю жизнь. Не нужно ему было сердце, не нужно было даже становиться Богом. Дендро Архонт прекрасно справлялся со своей задачей, как наставника и друга. Именно этого ему не хватало всегда — обычных друзей, семьи и спокойной жизни.       Нахида напоминала ему Гертруду, которая, в малом возрасте, была не по годам умна. Парень не раз усмехался даже от того факта, что дружить с «детьми» ему всегда было проще, хоть Архонт таковым и не считался.       Странник часто вспоминал лисицу, но кадры всех воспоминаний «подслащались» кровью, которую она пролила, когда у них был поединок, и где Гертруда билась очень даже не серьёзно. Он знал, что она успела отобрать много жизней, тем самым зачернив своё имя перед всем человечеством. Знал, что та потеряла интерес к жизни и то, что она его ненавидит всем сердцем, потому что когда-то отказался принимать участие в её планах.       Точнее, предполагал, тем самым оправдывая её действия.       Начав жизнь с нуля, он начал понимать её. Она осталась одна. В отличии от него, когда он тоже был один, против неё встали все. Безумие и сумасшествие настигли её, потому что Гертруда морально была уничтожена под таким грузом событий и последствий её действий.       Избранная стала грязью, потерявшая свою ценность.       Он помнит каждое сказанное ею слово, что больно било по вискам глухой головной болью, но больше не было той обиды, лишь сожаление.       Но это было ровно до того момента, как до него дошли вести о том, что в разломе была обнаружена Гертруда и Фатуи атаковали.       Что произошло там на самом деле — он не знал. И чтобы выяснить всё — он пытался связаться с Арлекино, но, как оказалось, Гертруда убила собственного наставника. Всё это было со слов свидетелей, что видели произошедшее на тот момент. Девушка снова стала угрозой, а весь мир ликовал, что та снова была найдена, потому что годы затишья пугали всех.       В душе он надеялся, что со временем, проводя все эти годы под укрытием, Гертруда вернётся и снова будет такой, какой он помнил её в Снежной. Вот только это оказалось зря. Девушка сломана и не нуждалась в «починке», потому что такое не чинят. Такое нужно было утилизировать, а он совершил ошибку, оставив её когда-то в живых.       Там, где Гертруда — хаос, опасность и смерть. Он не мог допустить, чтобы новую жизнь, которую он построил, снова превратили в руины. Он должен убить её — эта цель стала для него слишком яркой и желанной.       С такими мыслями парень смотрел на то, как огонь обволакивает веточку нежной искусственной сакуры, что была когда-то сделана неуклюжими руками девочки. Он хранил эту сакуру четырнадцать лет, помня о том моменте, когда осознал, что оказался единственным, кого Гертруда признала по-настоящему, искренне любила его единственного из всех, кто окружал её во дворце.       Он помнит, что тогда не мог ответить ей взаимной дружбой, потому что имел другие планы и цели, а теперь уже всё было поздно.       Было бы славно, если бы сложились другие обстоятельства и они стали близкими и хорошими друзьями.