Песчаная Лисица.

      Девушка аккуратно берёт маленький коробок и, достав одну деревянную спичку, замирает в таком положении с маленькой деревяшкой, зажатой в пальцах. Было неприятное ощущение тяжести и волнения, словно что-то очень важное упущено или забыто. В груди натянута пружина, готовая в любой момент лопнуть, а непонятные чувства готовы вырваться наружу, но с чем это связано и по какой причине — не известно. Это длится уже весь вечер. Глубоко вздохнув, она провела о чиркаш спичку и зажгла палочку дымокура, чтобы отогнать вредных насекомых, что надоедливо липли и вызывали раздражение.       Время уже было поздний вечер. Жители деревни сидели по домам, готовясь ко сну, и лишь единиц возвращающихся с патруля стражей можно увидеть у экипировочного стенда, раскладывающих свои вещи по местам и заполняющих отчёты в специальный журнал патрулей.       Вдали, в лесу, слышны звуки природы и её диких жителей, а погода располагает своей свежестью и прохладой после долгого и, что удивительно для этого места, жаркого дня. Именно это всё стало причиной для Эфир, что решила выйти вечером подышать и просто попытаться расслабиться, сидя в Адирондаке вместе с книжкой интересного исследования одного местного учёного, чтобы отвлечь себя от тревожного чувства.       В книге говорится о растениях, которые существовали когда-то давно и вымерли в наше время по разным причинам. Было интересно изучить каждый вид: где прорастали, чем полезны или опасны были, как использовались людьми. О каждом виде выделялась довольно большая статья с фактами и иллюстрациями какого-то художника, и на некоторых из них можно было подумать, что это фантастика, потому что очень волшебно и нереально выглядят цветы и травы.       Девушка не сразу заметила, как кто-то подошёл к ней и тихо присел на рядом стоящий свободный Адирондак, аккуратно поставив стакан с каким-то нежно пахнущим отваром. Почувствовался сразу разбавленный запах трав с дымокуром от вредителей, на который Эфир и отвлеклась. Она внимательно и изучающе посмотрела на пришедшего парня, что расслабленно прилёг на спинку деревянного кресла и прикрыл глаза.       — Почему ты пьёшь это? Ты приболел? — вопрос раздался с ноткой волнения, потому что запах трав от простуды она никогда не спутает ни с чем. Ещё утром же всё было хорошо, так зачем понадобилось это лекарство?       Тигнари повернул голову и изучающе пробежался глазами по Эфир, задумчиво сощурившись.       — Я и забываю, что у тебя такой чуткий нюх, — на выдохе проговорил он и устало улыбнулся лишь уголками губ. — Не переживай, я в порядке. Просто сегодня на патруле пришлось залезть в воду, чтобы помочь тигрятам. Каким-то способом они оказались на небольшом островке. Хотя мои догадки, что их семья столкнулась с какой-то опасностью и, возможно, просто их мама туда перенесла, чтобы обезопасить. Вода оказалась очень холодной, поэтому и решил выпить для профилактики, — при упоминании воды он скривил лицо в неприязни, вспоминая, как ноги очень быстро околели от холодного источника реки.       Эфир издала тихий вздох и протянула руку, нежно касаясь лба фенека, чтобы удостовериться, что он точно чувствует себя хорошо и не болеет. Он же не препятствует этому действию, лишь снова прикрывает глаза, поддаваясь. Ощутив, что лоб и вправду не горячий, да и, в принципе, ничего, кроме усталости, не виднеется на Тигнари, она убрала руку, но тот перехватил её и прижал к своей щеке.       — Я дома и вполне здоров, а ещё ты рядом, что ещё нужно для такого идеального вечера? — Эфир замерла, не зная, что отвечать на такой неожиданно заданный вопрос.       Грубая ткань перчаток неприятно царапала кожу, но это совсем не замечалось, потому что кожа под пальцами была очень нежной, мягкой и тёплой, и это перекрывало весь дискомфорт. Тигнари никогда так не делал, тем более не говорил подобных слов, поэтому лицезреть подобное было настолько волнительным и удивительным. Эфир ничего не ответила, лишь сглотнула ком, что всё ещё не хотел проходить, но уже и вовсе забылся. Сейчас её накрывало не волнение и тревога, а приятное тёплое чувство внутри, вызывающее лёгкую дрожь и мурашки.       — Как твой день прошёл? — ещё один вопрос, на который девушка не знала даже, что ответить. Весь день просто вылетел из головы, будто его и не было, так же, как и всё прошлое, что проживала она ровно до этого момента. Сейчас всё её внимание направлено строго на фенека. Он открыл глаза и, потеревшись щекой о руку, переложил её к губам тыльной стороной.       — Я… кхм… — слова застряли и где-то потерялись, а от непонятного чувства и неожиданного желания убежать, сама не понимая отчего, она и вовсе аккуратно и медленно убирает руку, вырывая её из таких нежных прикосновений.       Книга, что до этого лежала на коленях, падает и глухо ударяется о землю. Девушка вздрагивает и тут же поднимает её обратно, ощущая, что в пальцах появился странный холод. От непонимания происходящего и шока она издаёт неловкий смешок и отворачивается, чтобы спрятать румянец. Хвост волнительно обворачивается вокруг хозяйки, желая закрыть её, и она зарывается пальцами в нежную шерсть, желая избавиться от непонятно откуда взявшегося холода в конечностях.       Тигнари так и остался сидеть неподвижно, смотря уже с волнением.       — Что с тобой?       — Я… прости… — девушка снова откашлялась, прочищая горло, и начала бегающим взглядом смотреть то на него, то на окружающую их обстановку. — Ты сегодня странный.       — Странный? — в непонятках переспросил он, а после задумался. — Возможно. Я просто сегодня… много думал о тебе, — теперь уже очередь Тигнари смущаться неожиданному собственному признанию.       — Соскучился? — Эфир снова неловко смеётся и уже останавливает свой взгляд окончательно на страже. Он фыркает и проводит рукой по уху, ощущая, как шерсть встаёт дыбом от осознания, что это так и есть. Он скучал.       — Мне кажется, что после столького мы уже перешли на более близкую ступень, чтобы скучать друг по другу. Разве ты не думала обо мне за весь день разлуки?       Эфир теряется, но тут же мотает головой. Определённо, она думала о нём, потому что уже бросила все попытки бороться с самой собой же и своими чувствами, что завладели ею неожиданным образом. Она даже так и не поняла, с какого момента это всё началось, поэтому уже начала считать, что с самой первой их встречи она и начала влюбляться, и с каждым днём это только усиливалось всё больше.       — Думала, конечно же, — обиженно надулась она и облокотилась локтями о колени. Как он вообще мог думать иначе? Она же была инициатором того, чтобы рассказать о своих чувствах, даже если он и не смог ответить взаимностью в тот же момент, потому что сам не понимал самого себя же. И всё же, сейчас он вёл себя очень странно. Возможно, всё же, нашел ответ на свой вопрос и разобрался во всём?       — Я знаю, — он аккуратно проводит рукой по её волосам и останавливается на спине. — Пойдём домой, прохладно становится. Ты чего тут сидишь? Читала что-то?       — Я не очень хорошо себя чувствую. Ощущение тревоги и страха. Будто что-то произошло или должно произойти, но я не понимаю, что именно, — выпрямляя спину и перехватывая руку парня, она снимает перчатку и кладёт её к себе на колени, переплетая пальцами одной и оглаживая тыльную сторону другой. Так становилось спокойнее, даже ранее мучающие весь вечер чувства пропали. Наконец-то она смогла даже вдохнуть полной грудью, и пальцы уже не ощущались такими ледяными. — Сейчас уже всё хорошо. Всё отступило.       — Тебе нужно отдохнуть, — вздохнул он и через некоторое мгновение поднялся со своего места. — Пойдём. Тёплый душ и успокаивающий горячий чай — хорошее лекарство против всех тревог.       Утягивая за собой, он направился в сторону дверей в дом, и Эфир не стала сопротивляться, хоть и уходить вовсе не хотелось. На улице было так хорошо. Но когда они зашли, она поняла, что дома тоже неплохо, потому что сейчас Тигнари был рядом и не было чувства одиночества и пустоты. Уходить в ванную комнату Эфир не спешила, потому что, как только Тигнари отпустил её руку, тут же ощутила снова накатывающее волнение.       Точно что-то не так, но что? Что происходит, что она упускает?       Не желая больше пытаться разобраться в этом, девушка очень быстро снова хватает фенека за руку, но только чтобы развернуть того к себе, когда он уже был готов уйти на кухню, и крепко прижалась к нему, обнимая со всей силы.       Тигнари закряхтел от таких стискивающих объятий и издал короткий смешок, хватая её за плечи.       — Задушишь же, что с тобой?       — Мне страшно, — тяжело дыша, она, всё же, ослабляет хватку, но не отпускает. Даже когда парень тревожно обнял её в ответ и начал гладить по спине, странное натяжение в груди не пропадает, а только усиливается. Хотелось плакать, что аж давило в глазах, а воздуха казалось слишком мало, но слёзы не желали выходить в свет. Неужели это паническая атака? Но чем она вызвана?       Эфир никогда в жизни не испытывала ничего подобного, поэтому паника от этого только увеличивалась, и сейчас уже она желала оттолкнуть от себя парня, чтобы ощутить свободу и больше кислорода, которого так сильно не хватало. Громко пульсировало в ушах, в сопровождении звона. Она уже успела пожалеть, что вообще решила обнять его, но при попытке отстраниться парень лишь хватает её за плечи и заставляет смотреть на него, прямиком в глаза.       — Смотри на меня, — его брови нахмурены, сам он сконцентрирован на ней, смотря в дрожащие глаза. — Дыши со мной глубоко. Вдох-выдох.       — Тигнари, не надо, — упираясь руками в грудь, она ощущает, как ноги не слушаются, подкашиваются.       — Эфир, доверься мне, поговори со мной, — его голос звучит настолько ровно и спокойно, что девушке не верится даже, как вообще в такой обстановке можно быть таким спокойным. Весь мир рухнет вот-вот, и она даже не понимает, почему это произойдёт. Что она упускает, что здесь не так? Она мотает головой и начинает бегать глазами по помещению, потому что всё выглядит настолько фальшивым, ненастоящим, что даже кажется, будто стены упадут, как карточный домик, и этой комнаты не станет. — Отвлекись на меня, хорошо? Ни о чём не думай больше, только обо мне.       Тигнари цокает, понимая, что всё бесполезно, поэтому дальше его действия неожиданно резко меняют всё. Он неожиданно быстро, но нежно наклонился к ней и впился в её губы лишь на секунду, после чего сразу отстранился, следя за реакцией. В голове Эфир что-то резко схлопнулось, и она вернулась в реальность. Тигнари очень быстро занял место в её голове, а точнее, его поцелуй, что ещё ощущался на губах приятным теплом.       Её карие глаза смотрят только на него, анализируя произошедшее, ведь это было настолько неожиданно и странно. Он сам недавно поставил между ними границу, попросив всё оставить в тот вечер, забыть, а сегодня ведёт себя так странно и непривычно любвиобильно. К чёрту всё, потому что это было желанно для неё. Она хотела, чтобы он обнимал и целовал её, чтобы не блокировать себя и свои чувства, быть открытой в своих словах. Ей было больно в тот момент, когда он поставил проблемы мира выше их самих же, потому что такими правилами она жила всю жизнь. Хотелось хоть небольшого кусочка в своей жизни, когда на это всё просто можно забить и насладиться тем, чем хочется.       — Ещё, — шёпотом в мольбе просит она и сама тянется к нему. Тигнари не отталкивает её. Он, в принципе, никогда этого не делал, позволяя делать, в основном, всё, что ей хочется. Хотя, возможно, она просто и сама не переходила никаких границ и старалась уважать личное пространство лесного стража.       Он отвечает на поцелуй, но с осторожностью, всё ещё ощущая слабость в женском теле, тяжёлое дыхание и бешеное сердцебиение. И всё же, он смог отогнать всю тревогу и страх, потому что сейчас девушка была зациклена только на нём, а значит, ему это удалось. Эфир зарывается пальцами в тёмные волосы фенека и поднимается до самих ушей, оглаживая у основания.       Она чувствует, как это её действие сводит с ума фенека, как тот изо всех сил пытается не потеряться в нахлынувших чувствах. К чёрту всё. Даже если этот мир и рухнет — пусть. Сейчас уже совсем не важно. Он рядом и сейчас крепко прижимает к себе, целует и вызывает ураган…       Но неожиданно девушка открывает глаза, тяжело дышит и понимает, что находится совершенно не в доме лесного дозорного. Она совсем далеко от деревни и даже самой Сумеру, страны, где правит дендро Архонт, что стала её домом.       Эфир поднимается с постели, садится на край, всё ещё пытаясь выровнять сбивчивое дыхание, и понимает, что это всё было сном. А ещё, что она находится в Снежной — страна, в которой она родилась и выросла. И сейчас перед её глазами открылся вид на комнату, в которой она жила долгие годы, в которой отсутствовала почти семь лет. Комната, которая когда-то была её личным уголком, личным пространством, а сейчас стало самым последним местом, где хотелось бы оказаться.       Вот, что она упускала. Вот, что вызывало в ней тревогу и страх на протяжении всего сна. Она совсем забыла о том, что произошло в Гандхарве. О том, что, возможно, Ширин и Сайно уже мертвы, то, что сейчас деревня, возможно, и вовсе превратилась в руины.       Гертруда вскакивает с дивана и бежит к дверям. Ей срочно нужно поговорить, чтобы выяснить всё, потому что её сон явно продлился несколько дней. Она прекрасно знала, что использовал Дотторе, чтобы отключить почти всех, кто там был на поле битвы.       Вот только сколько она проспала и чем всё закончилось?       Дверь оказалась заперта на замок, что было вполне ожидаемо, но бессмысленно и безответственно для Фатуи, ведь они должны знать всё о девушке, что росла среди этих стен.       Как только она хотела применить силу элемента, чтобы вырвать с петлёй эту незначительную преграду из хлипкого дерева, замок звонко щёлкнул, дверь отварилась, а на пороге появился Пьеро вместе с Дотторе.       Неожиданная боль пронзила всё тело, словно её прошибли высоковольтным током, из-за чего она падает на колени, рычит и корчится, ощущая, как тело не желает слушаться вообще, как каждая мышца готова лопнуть от перенапряжения. Что они успели сделать с ней?       — Дорогая наша Гертруда, добро пожаловать домой, — прозвучал ровный голос Первого предвестника, и от него резко затошнило, вызывая позывы. Боль отпустила, оставляя за собой «послевкусие» в виде ноющих мышц, слабости и головокружения. Девушка опускает голову, ощущая, как её снова накрывает паника. Она находится в безвыходной ситуации, и что только она не сделает — приведёт либо к смерти, либо к серьёзным последствиям, на фоне которых смерть выглядит лучшим исходом событий.       — Что с сумерцами? — сейчас этот вопрос был важнее, чем что-либо. Она помнит, что Странник подписал контракт, но Фатуи на то и являются самыми опасными, сильными и готовыми любой ценой заплатить, лишь бы дойти до своих целей. Их не остановит ничто. И зная это, Гертруду охватывает тревога.       — Ты, в первую очередь, переживаешь за них, чем за саму себя? — хмыкает задумчиво Пьеро, и девушка осознаёт, что допустила ещё одну ошибку за последние события. Она дала понять своему врагу, какая у неё появилась слабая точка.       Девушка до крови прокусывает губу, но, всё же, поднимает голову, смотря прямо в глаза, но ничего не отвечает. В её взгляде отражается вся ненависть и отвращение, и этого достаточно, чтобы дать ему понять всё.       — В Сумеру всё хорошо, но если ты не будешь сотрудничать с нами — сама знаешь, что будет.       — У вас контракт с одним человеком, разве нет? Нельзя его нарушать.       — Ты же сама прекрасно знаешь, что это всё не имеет значения. Ты своими же руками сотрёшь Сумеру с лица Тэйвата, тем самым только подтвердишь то, что ты лишь просто монстр, — он опускается перед девушкой на корточки, но даже так всё ещё возвышается над ней из-за своего роста и массивности. Мужчина совершенно спокоен, безэмоционален, будто перед ним сидит просто надоедливый таракан, не заслуживающий ничего. Вот только Гертруда не заслуживала даже ненависти и неприязни от него, настолько пустое место. — На тебя контракт не распространяется же ведь.       Как же ей хотелось высказать все маты этого мира, чтобы облить грязью, окунуть его лицом в его же характеристику из самого ужасного мусора, который она подготовила для него. Вот только это всё будет просто бессмысленным, а ещё и обернётся против неё самой же. Кто знает, в каком Пьеро сейчас настроении.       — Тебя ждёт Царица, — ничерта. Это кодовое выражение обозначает лишь одно — собрание Фатуи. Так часто говорят все Предвестники, прикрываясь Царицей, хотя, на самом деле, это лишь просто победа в чём-то, и сейчас будет подведение итога. Здесь всё фальшиво, так было всегда. Никогда нельзя верить жителям Снежной в их словах, потому что они всему придают другое значение. — К семи будь готова.       А итог для неё уже очевиден. Её либо казнят, либо принудят вступить в их ряды, вот только теперь она будет не личной служительницей куклы-марионетки, а именно в рядах своего же врага. Раньше она делала грязные дела по приказам, а теперь и вовсе её руками они будут делать всё сами.       Эфир молчит, но и ответа от неё не ждали. Предвестники быстро покинули комнату, и лишь только в миг она успела окликнуть, чтобы утолить своё любопытство, что вызывало не меньшую боль в груди:       — Дотторе! — мужчина обернулся и остановил жестом рядового сторожа, что уже почти закрыл дверь за ними. Шаги уходящего Пьеро раздавались эхом по коридору, но это было абсолютно неважно. — Сайно... Что ты с ним сделал?       Мужчина не отреагировал никак на этот вопрос, лишь просто смотрел через свою маску, в которой дальше нельзя было разглядеть его глаз. Девушка почувствовала, как накаляющее ожидание лишь только усугубляло её психологическое состояние, которое и так готово было вот-вот развалиться, из-за чего она просто потеряет себя и свой рассудок.       — Забудь о нём, так будет лучше, — всё, что выдал в конечном итоге мужчина, после чего ушёл. Дверь громко захлопнулась, а замок повернулся на несколько оборотов, перекрывая любую возможность выйти на свободу. Нет, замок совершенно не приносит никаких хлопот, чтобы выбраться отсюда, но он стал символическим доказательством того, что теперь она не принадлежит самой себе же. Она проиграла эту битву, а возможно, и всю войну…       Эфир не следила за временем, не думала ни о чём. Душевное состояние было разбитым в прах, но при этом ощущалось убийственное спокойствие. Было ли это быстрым принятием, или наоборот она ещё просто не осознавала своего положения — неизвестно. Даже когда её вывели из когда-то давно уютной и родной комнаты, повели по изученным до невозможности коридорам и привели в большой зал, где и проходят все собрания Фатуи, на которых ранее ей не приходилось бывать, — она ощущала ровно то же самое. Безысходность и пустошь.       Даже когда было решено казнить её, но сначала выяснить местонахождение спрятанной энергии Алого Короля, которую уже не сможет вернуть даже сама Гертруда, даже если сильно пожелает. Она заранее позаботилась о том, чтобы эти силы были спрятаны не только от Снежной, но и от неё самой же. Она знает человека, которому доверила это, знала, где найти его, но как вернуть, что с ними стало и прочие вопросы ей неизвестны.       Девушка ощущала то, что этот дворец и люди, окружающие её сейчас — конец её истории, а после и истории всего Тэйвата. Она потратила много лет беспрерывного изучения и выяснения истинной правды элементальных сил, фальшивого неба и истинного предназначения Селестии, и теперь это всё просто гинет в Бездну, куда и уйдёт её душа.       Существует рай или нет — ей точно там не бывать, и она это знала очень давно, но никогда не горевала и не боялась этого факта. Сам факт конца всего этого успокаивал, а что будет там — уже было неважным, потому что, отчасти, она осознавала то, что заслужила. Ещё даже до того, как предала Снежную, она имела кровь на своих руках, не только убивая, но и являясь безумной тварью, что с улыбкой на лице уничтожала в людях личность, выпытывая любую информацию. Со всеми предателями работала только она.       Она всегда была полезной, но не сейчас. Гертруда точно больше не станет сотрудничать со своим врагом, только если те не принудят её, не придавят к земле и не уничтожат личность в ней, как это делала всегда девушка.       Каждый день, проведённый среди этих стен, не приносил ничего, кроме физической и моральной пытки. Каждый день пытались выявить из неё любую информацию, но в ответ они получали лишь молчание и ту самую улыбку безумца, которую видели лишь жертвы её пыток. Девушка твёрдо держится, хоть и знала, что это не продлится долго, потому что Фатуи знают её слабость, которую она позволила себе заиметь.       Безумно сильно хотелось оказаться в Сумеру, желательно, в Гандхарве. Проснуться рано утром и отправиться по обыденным, но таким приносящим удовольствие делам обычных стражей, которым она официально так и не успела стать. Это было не так важно даже, потому что помогать всем тем, что она может, уже было более, чем достаточным для неё, ибо в деревне она ощущала комфорт, место, в котором хотела бы провести всю свою жизнь. Возможно, та «спокойная» жизнь, о которой она всегда мечтала, была именно такой, какую она проживала такой короткий срок, даже если спокойной её вовсе и не назвать.       Хотелось вновь просто пообщаться с Ширин, услышать шутки Сайно, долгие лекции Тигнари, который довольно часто отчитывает всех, пытаясь вразумить, а ещё лучше вернуться в то утро, когда девушка завтракала впервые с Тигнари, и это было так по-домашнему комфортно и спокойно. Она думала о приземлённых вещах, которые не выходили за масштабы самой деревни.       Сегодня очередной день, как Гертруда не спала всю ночь и уже ожидала, когда к ней придут с очередной «беседой», вот только, на удивление, сегодня её мучитель задерживался. И именно сегодня она увидела его.       Тигнари пришёл к ней благодаря Нахиде, что смогла связать их. Нельзя, чтобы он был как-то замешан во всё это — вот, чем руководствовалась девушка, параллельно ощущая яркую радость увидеть его и сдерживая желание даже просто обнять. Парень непреклонен в своих желаниях и целях, поэтому всё, что смогла сделать она в тот момент, чтобы быть убедительной в своих словах — это выставить ружьё против дорогого же ей человека. Жалеет ли она? Ни капли, если так поможет заставить его бросить это всё и быть далеко на стороне. Она не переживёт его потери, потому что смерти Ширин и Сайно…       Сайно…       Интересно стало, что же он сделал? Почему Дотторе сказал забыть его — стало ясным, но это вызывало теперь только негатив и неописуемое желание убить его, так же, как и уничтожить саму Селестию. Впервые за эти дни она ощутила что-то, кроме обычной усталости и безразличия. Она ощутила радость от встречи, злость на упёртость фенека, скорбь и злость. Палитра таких эмоций сводила с ума, но теперь она знала, что делать. Она ещё больше возненавидела Селестию за то, что забрала у неё, у всего Сумеру, но, в то же время, её обязанностью всё ещё оставалось сохранить этот Небесный порядок.       После короткого и неприятного разговора с Тигнари к ней никто так и не пришёл, что было странным и подозрительным — не дали же они ей выходной. Это даже стало поводом, чтобы напомнить о своём существовании как Гертруды, потому что явно сейчас происходит что-то важное, и это нужно было выяснить.       Дверь с лёгкостью приняла на себя сильный удар элементальной песчаной бури, и сейчас уже девушка впервые передвигается по коридорам самостоятельно, зная, куда ей нужно идти. Нет, она не пытается сбежать — это бессмысленно, зная, что сейчас её телом могут «управлять», а также с лёгкостью выследить её местонахождение. Её конечной точкой оказалась массивная дверь того зала, где Фатуи часто собираются для подготовки плана дальнейших действий и где ей выдвинули приговор в виде казни, к которой она уже готовилась и желала. Именно сейчас там ощущается весь «бульон» из элементарных сил, собранных в одну большую кучу, и подслащалось всё это скверной, что источают Глаза Порчи.       Когда дверь открылась и все взгляды были устремлены на девушку, та уверенно прошла вперёд, смотря только на одного человека — Пьеро. Именно на него сконцентрированы все негативные эмоции, от вида которого пальцы сильнее сжимают древко копья.       — Мы как раз говорили о тебе. У тебя будет поручение, — совершенно не удивлённо, всё так же спокойно проговорил мужчина, стоя в центре внимания. Что здесь происходило — стало очевидно, потому что на столе находилась проекция Сумеру, а именно самого города, акцент в котором стоит ровно на Академию.       Гертруда никогда не желала говорить с ним, и это отсутствие желания было даже сейчас, поэтому она лишь молчаливо ожидала продолжения, всё ещё стоя с оружием, но сдерживая себя из последних сил, зная, что эмоции станут её проигрышем. Скулы заныли от давления, которое было по причине стиснутой челюсти, но это было совершенно не замечено ею. Сейчас стоит вопрос важнее — какого чёрта они задумали, как это можно было бы остановить? Даже если она одна среди целой армии и на территории врага.       — Мы обнаружили утечку энергии Алого Короля. Ты отправишься в Сумеру и сама принесёшь её сюда, — продолжил он и обошёл стол, останавливаясь напротив в опасной для себя же близости, ведь Гертруда прекрасно умеет расценивать свою скорость. Кажется, его совершенно ничего не волнует.       — Почему ты думаешь, что я стану помогать?       — Потому что если не сделаешь этого — можешь попрощаться со всеми, кто тебе там дорог…