Песчаная Лисица.

      Джана́за проводится до заката солнца, поэтому данную процессию было решено провести днём, когда вечер был уже близок.       Тигнари чувствует себя опустошённым после встречи с Эфир, поэтому серьёзно борется с отсутствием желания появляться на прощании и захоронении. Не потому, что не хочет проститься со своими товарищами, а потому, что самочувствие своего морального состояния оставляет желать лучшего, а видеть ещё и печаль и слёзы вовсе не хотелось.       Когда он пришёл на площадь, где было принято провести обряд с соблюдением всех Сумерских традиций, ему сразу открылся вид большого количества людей, табуты, в которых лежали тела под тяжёлыми крышками.       Сами ящики с умершими плотно обмотаны покрывалами, а поверх лежали их личные вещи, чтобы родственники могли определить, где именно кто лежит. По правилам девушек укладывают головой к западу, а мужчин — к востоку.       А ещё перед ним открылась самая настоящая трагедия и боль. Если вы никогда не видели, как выглядит траур, то лучше стоит радоваться, но он же теперь может рассказать: как это — впервые принимать участие в подобных мероприятиях.       По правилам, на которые, в основном, забивают, потому что это невыносимое и нереальное испытание, нельзя громко оплакивать умерших во время церемонии. Сегодня же было определённо очевидным, что никто даже и не вспомнит об этой условности.       Сидя на коленях у похоронных деревянных ящиков-носилок, родственники молились и прощались с усопшими стражами, и только у одного единственного табута не было никого.       Ширин не имела родственников. У неё были только стражи, только деревня и её любимая работа в лазарете, в котором она проводила много времени. Девушка потеряла всех до того, как попала в ряды стражей, но по ней даже никогда не сказал бы этого. Девушка всегда улыбалась, никогда не касалась тем своей прошлой жизни, а именно травм, принимая все потери, как должное. Даже когда рассказывала отрывки из своего счастливого прошлого — она всегда выглядела бодрой, спокойной и без траурных слов.       Парень обошёл всех присутствующих, лишь кивком приветствуя знакомых стражей и родственников, пока не дошёл именно до одного единственного табута, на котором лежал до боли знакомый зелёный шарф и колчан.       Этот колчан он подарил ей сам, когда девушка пришла к ним, так же, как и лично обучал её стрельбе из лука, чтобы можно было как и охотиться, так и просто защищаться.       Многих стражей парень многому обучал сам, так же, как и часто дарил нужные для работы вещи и оружия. Для него все эти подарки были обычными, но полезными, по его мнению, в то время, когда стражи придавали им особое значение и дорожили ими, символизируя, как официальное вступление в ряды лесных дозорных.       Девушка не отличалась от них в этом плане, бережно ухаживая за своими стрелами и самим кожаным колчаном, что выглядит так, будто его изготовили только вчера.       Бережно огладив его, он взял шарф, осматривая золотое украшение на нём, которое играет роль бляшки, чтобы вещь можно было не завязывать.       — Я надеюсь, что там тебе не будет холодно, — проговаривает очень тихо парень, улыбаясь лишь одним уголком губ с разбитой печалью.       Ширин часто мёрзла, поэтому шарф для неё был обязательным элементом в образе, так же, как и высокие и тёплые ботинки. Помнится каждый момент, когда та отнекивалась, говорила, что с ней всё хорошо, а сама всегда сидела ближе к костру, либо укрывалась тёплыми пледами. Сырость — это не её климат, так же, как и лёгкие сквозняки для неё всегда были прямым путём к простуде.       — Офицер, сейчас будет Джаназа́-намаз, — голос за спиной вывел его из воспоминаний и вернул в реальность, поэтому он вернул шарф на место, аккуратно сложив его, как было ранее.       — Кто омывал тела? Всё сделано должным образом? — обернувшись, парень принял серьёзный вид, потому что ему, как действующему офицеру лесных стражей, не пристойно выглядеть слабым, расклеенным, как плохо бы он себя не чувствовал, как сильно важными для него не были бы умершие.       — Так точно, господин, — отчеканил по-военному страж, и Тигнари кивнул.       Все присутствующие, даже обычные жители города, что решили прийти, чтобы почтить память, собрались в три ряда напротив табутов. Тигнари никогда не молился, не видя в этом смысла, а после последних событий — сегодняшней встречи с Нахидой, что является их Богом и что сделала Селестия с Сайно — и вовсе не хотелось никому ничего зачитывать, но это необходимо по традиции Сумеру. В этой стране всегда делали большие акценты на подобные вещи, что пришли к ним с историей самой страны, даже если и считается дендро регион самый близкий к науке.       Имам встал напротив обёрнутых ящиков в самый перед от толпы. Процесс самой молитвы занимает не больше минуты, поэтому, как только Имам заканчивает, стражи подняли табуты и первыми двинулись вниз по каменной извилистой дорожке.       Этот момент показался невыносимо тяжёлым даже для самого Тигнари, который пошёл следом. За ним двинулись остальные стражи, и только после родственники и гости.       Слёзы и плач разносился буквально со всех сторон, кто-то даже проклинал в истерике Снежную, а именно Фатуи, что ворвались в Сумеру, в деревню стражей. В голове собрался хаос, он даже сам не понимал, чужие голоса раздаются со стороны или его собственные мысли. На секунду парень остановился, смотря вслед уходящим вперед стражам, что уносили гробы, пока люди, обходящие его, не закрыли видимость собой.       А ведь среди них мог оказаться Сайно…       В груди что-то лопнуло, заныло, да так, что Тигнари даже забыл, как дышать. Не выдержал. Сломался от всего этого.       Он положил руку на грудь, сжимая ткань своей толстовки, что аж пальцы затрещали от давления, но горячая ноющая боль не желала отступать и только нарастала всё больше.       Неужели это всё — правда? Для Сайно и вправду пришёл конец? Если Эфир так уверенно заявляет о том, что они его потеряли, это значит, что либо она не совсем всё понимает, либо же Генерала больше нет с ними, и теперь это тело лишь существует, потеряв себя и не имея возможности даже начать жизнь сначала.       Должен же быть способ помочь ему. Если боги настолько не милосердны, то почему все люди так поклоняются им, возводят храмы и соборы?       На плечо опускается лёгкая рука, и Тигнари оборачивается. Его глаза столкнулись с фиолетовыми, и неожиданно его настигла тишина. В голове стало пусто, а звуки окружающего мира затихли.       — Коллеи? — девушка обеспокоенно смотрит, но после грустно улыбается и осторожно касается щеки своего наставника, вытирая выступившие слёзы, которые он даже не заметил.       — Я впервые вижу ваши слёзы, — очень тихо произносит, чтобы слышал только он, а сама удивляется ровности своего голоса, учитывая, что поймала себя на таком бодром шаге, как вытереть слёзы с лица фенека. Она всегда такая робкая, но сейчас понимала, что Тигнари нужна хоть какая-то поддержка близких ему людей. А она осталась единственной, кто сейчас способен её дать.       Она знала о случившемся с Сайно, знала, что произошло в деревне, ибо лично даже видела сигнал тревоги, но только сейчас заимела возможность оказаться рядом как близкий человек, а не как страж.       Парень смотрит всё так же удивлённо, но после тут же отмирает и резко хватает девушку в объятия, со всей силы прижимая ту к себе.       За всё время он ни разу не подумал о ней. Настолько погряз в проблемах, что даже забыл о том, что у него всё ещё есть Коллеи. Жива и здорова. Единственная, кто была такой же близкой, как и сам Сайно. Ему даже всё равно, как сейчас посмотрят на них люди, надеясь только на лёгкое чудо — что сейчас все слишком увлечены более серьёзным, чем эти стражи, тем более, это же ведь просто объятия.       Для него это сейчас было важным. После столького ему хотелось обычного и простого присутствия Коллеи, и только сейчас он это понял.       Для девушки это было особо неловким, потому что за столько лет ни он, ни она никогда не лезли обнимать друг друга, потому что, как минимум, они на отношениях "наставник и стажёр", и подобное поведение неприемлемо для них двоих, хоть и относились всегда друг к другу, как брат с сестрой. Но понимая, через что сейчас проходит парень, она лишь вздыхает и медленно проводит рукой по спине, желая утешить быстрое сердцебиение в чужой груди.       Фенек пришёл в себя достаточно быстро, когда на платформе почти никого не осталось, потому что все ушли в сторону кладбища, где будет продолжаться церемония захоронения.       — Спасибо, что пришла, — уже с необычной лёгкостью проговорил Тигнари и отступил назад, чтобы дать ей личное пространство, которое нарушил в пылу своих эмоций. Ему сейчас всё равно было на всех, но комфорт Коллеи всегда уважал и даже сейчас ставил превыше всего, хоть и очень счастлив был увидеть её именно сейчас, хоть и виделись, в принципе, недавно.       — Вам стоило бы отдохнуть, — девушка осмотрела парня, что выглядит достаточно помятым, а ещё бледнее, чем обычно, и с синяками под глазами.       — Отдохну, успею ещё. Уже привык, что только решится одна проблема, как наваливаются другие, поэтому всё нормально.       — Пойдёмте тогда, пока не начали без нас, — не желала спорить, зная, что того не переубедишь никаким способом.       Коллеи, в принципе, никогда не вступала со своим наставником ни в какие споры и принимала любые его решения, слова и действия, хоть и в некоторых местах имела свои взгляды на всё. Она имела высокое уважение и понимание, что этот человек сам знает, что делает, и учить его точно не ей.       Они оба быстро догнали толпу, но решили держаться в стороне, позади всех, хоть Тигнари и следовало вообще идти следом за уносящимися табутами, чтобы сопровождать умерших в последний путь, как их офицер. У него не хватает моральных сил на это, потому что, помимо Ширин, каждый из стражей для него дорог. Его накрывали свежие ещё воспоминания, голоса и внешность каждого, и от этого становилось дурно. Все они стали его семьёй, и поэтому намного проще было идти просто позади всех, чтобы не видеть, как деревянные носилки уносят, а в них лежат когда жившие стражи, что работали с ним долгие годы плечом к плечу. Так создавалась лёгкая иллюзия, что все они сейчас идут среди своих, в форме дозорных, с улыбками на лице и будущими планами. А то, что он сейчас идёт далеко позади, и не было таким важным правилом, как просто дань уважения, но он просто не осилит этого.       Девушка шла рядом молча, сдерживая свои эмоции и боль, которая скопилась в ней. Он ощущал эту чужую тяжесть. Даже когда она минутой ранее утешала его, по факту, впервые за всю историю их знакомства, позволив коснуться себя не в качестве исследования болезни, которую они смогли, всё же, преодолеть, а просто как близкий человек, который напомнил ему, что всё ещё рядом.       А ему сейчас реально стало легче. Мысли, что Сайно мог быть в одном из этих ящиков, улетучились, и теперь он лишь нёс траур в сердце, не утяжеляя эту ношу лишним. Он вернётся в исследования тут же, как окажется снова в деревне, продолжит работать над тем поручением, что выдала ему Нахида, как бы сильно он сейчас к ней плохо не относился, ведь теперь у него появилась собственная цель — помочь Сайно. И даже если теперь ему придётся углубиться в алхимию, чтобы понимать природу магии и Глаз Бога. Он готов на всё это пойти, осознавая, что может уйти много времени, но найдёт способ помочь дорогому другу.       Тем более, у них всё ещё есть Альбедо, что является буквальным воплощением алхимии, а значит, что он уже на шаг впереди к своей цели.       — Я изучила те бумаги, что вы мне передали через Эфир, — резко вспомнив, переключилась Коллеи, смотря себе под ноги. Камни, которыми уложена дорога в городе, были разглажены и прополированы временем и активной жизнью жителей города. Смотря на них, тут же можно поймать мысль, что ещё тысячелетие назад по ним ходили давно забытые люди, или даже другие расы. Время не бережёт никого, но подобные мелочи навсегда сохраняют на себе невидимую память о забытом.       Парень внимательно посмотрел на девушку, не успев даже удивиться, как она удачно заговорила об этом, когда он как раз думал об исследованиях.       — Я много думала об этом и вспомнила, что как-то я слышала от Сахарозы: алхимия не создаёт, а изменяет. Чтобы что-то получить… нужно чем-то пожертвовать, — её голос дрогнул, а сама она отвернулась, чтобы не показывать покатившуюся слезу, которую тут же вытерла тыльной стороной ладони.       Тигнари нахмурился и задумчиво провёл рукой по глазу бога, после чего снова остановился, осознав, о чём говорит девушка.       Его глаза округлились, а сам он вопросительно посмотрел на девушку с зелёными волосами. Правильно ли он всё понял?       — Хочешь сказать, что Сайно оказался близок к разгадке, и поэтому Селестия…       — Нет, возможно, он нашёл ответ, — пройдя чуть дальше вперёд, Коллеи тоже остановилась, а после обернулась с болезненно печальной улыбкой на лице. — Тебе же нужно было создать новый Глаз Бога, чтобы он был независим от самой Селестии и имел больше возможностей и сил. Я думаю, что он что-то сделал со своим глазом, поэтому при работе с ним тот уничтожился, потому что была допущена какая-то ошибка. Он мог пытаться не создать, а изменить.       Парень не сразу понял, как затаил дыхание. Эта девушка настолько всегда была умна и рациональна, что даже подобная её догадка вызывала не удивление, а восхищение. Учить ей всегда было сложно, в особенности эти тесты, которые она часто заваливала, а потом который раз пересдавала, а всё потому, что её мышление было нестандартным. Она видела вещи под другим углом и там, где нельзя было даже предположить, потому что нет зацепок, а она же с лёгкостью делала это.       Является эта догадка правдой или нет — остаётся только выяснить, но теперь уже можно было понять, куда начать двигаться.       Если Сайно и вправду решил изменить свой глаз бога, то явно должны быть какие-то записи, ведь правило всех учёных — всегда всё фиксировать и расписывать. Сайно должен был ему следовать.       — Наставник, давайте потом займёмся этим вопросом, нужно идти, — оглянувшись на вновь отдаляющуюся толпу, девушка тревожно поджала руки к груди.       Тигнари почувствовал прилив сил. Теперь он знал, что, возможно, виновата здесь вовсе не Селестия, а значит, Эфир ошиблась.       До кладбища, что находится за территорией города, оставалось немного, поэтому вскоре они, всё же, дошли. На оставшемся пути Тигнари ни на секунду не выпускал из головы мысли о том, что сказала Коллеи, продумывая свои следующие действия. А именно: сходить домой к Сайно, найти записи, которые он должен был сделать и изучить их.       Почему Сайно ничего не рассказывал ему? Почему пожертвовал важным для себя? А точно ли он нашёл ответы, а жертва не была напрасной?       Он пришёл в себя, вернувшись в реальность, когда перед ним показались вырытые могилы, что терпеливо ждали, когда в них положат тела. Его глаза пробежались по каждой из них, отмечая, что всех их решили похоронить рядом друг с другом. Это было очень символичное и хорошее решение, принятое родственниками, за что он мысленно благодарен им.       Табуты бережно начали укладывать в могилы, присутствующие продолжали молиться, прося Богов принять и сберечь души. От всего этого у парня уже гудело в голове и звенело в ушах, а также подступала тошнота. Люди всячески пытаются достучаться до Небес, словно под гипнозом, и это выводило из себя. Если верить в то, что рассказал ему Странник, то это всё — полный абсурд. Эти Боги только приносят много хлопот, прикрываясь «защитой» этого мира.       Как только табуты были опущены, их принялись закапывать, и все присутствующие родственники и близкие мёртвых должны были взять по горстке земли. Осыпав три раза землёй каждую могилу, Тигнари вновь задержался у Ширин, присев на одно колено рядом.       Девушка являлась лишь прямым доказательством, что Боги, все до единого, приносят только беды. Если бы та не служила Нахиде, то сейчас бы не находилась здесь. Лекари никогда не выходили на поле битвы, даже чтобы помочь раненым, это было важное правило, которое прописано не одно десятилетие назад среди стражей и даже матр. Для первой помощи раненым были обучены все бойцы. Медики всегда должны находиться в лазарете и заниматься пострадавшими в обычной обстановке.       Парень провёл рукой по земле и сжал небольшой слипшийся комок, чтобы разломать его и выровнять поверхность. За этой могилой некому будет ухаживать, поэтому мысленно он обещает себе и ей приходить сюда почаще. Он обязательно будет рассказывать всё, что происходит в деревне, зная, как та всегда любила слушать какие-то забавные истории.       Но сейчас он намерен заняться важными делами.       Понимая, что на этом процессия прощания окончена и сейчас близкие будут просто сидеть, чтобы оплакать потерю, он встаёт и направляется в сторону города. Оставаться здесь не было смысла и сил.       Коллеи сделала несколько шагов в его сторону, но тот поднял руку, показывая, чтобы та осталась и не следовала за ним. Сейчас хотелось побыть одному больше, чем видеть рядом с собой девушку с зелёными волосами. Вообще не хотелось видеть рядом никого.       Его путь имел окончательную цель. Он знал, куда ему нужно идти, поэтому, не желая терять больше времени, фенек довольно быстро доходит до нужного переулка, который доводит до дури. Сайно живёт буквально через дом от него, а поэтому здесь Тигнари бывал довольно часто. Парень завернул в соседний дом и постучался в дверь. На пороге появилась старушка, которая сначала растерянно, явно не ожидая гостей, открыла дверь и осмотрела пришедшего, а после расплылась в яркой улыбке.       — Тигнари, дорогой мой, как давно же я тебя не видела! — воскликнула она и тут же подошла, бодро оглаживая плечи фенека и радуясь его приходу.       — Как здоровье, бабушка Дуня? — он слегка улыбнулся, осматривая женщину, которая всё так же, как и всегда, была здоровее всех здоровых, несмотря на свой возраст.       — Я? Прекрасно! — со смехом махнула рукой и огляделась по сторонам, в поисках ещё одного человека. — Ты сегодня без Сайно? Давно его не видела, он, наверное, в пустыне, опять ушёл в свою работу с головой? — старушка снова переключилась на Тигнари.       — Не переживайте за него, он сейчас у меня в деревне пока живёт, а я не дам ему переработать, сами знаете же, — нет желания говорить этой милой женщине правду, чтобы не расстраивать её. Он вздохнул и отвёл глаза, параллельно ощущая вину за недосказанность и обман. — Вот, попросил, чтобы его некоторые вещи принёс. У вас же есть дубликат ключей от его жилья?       Бабуля Дуня не являлась близким родственником никого из этих парней, но стала именно родной, потому что Сайно старался всегда помогать ей по дому, где рука женщины не должна даже касаться. Парень часто бывал здесь, поэтому и Тигнари тоже, время от времени, навещал старушку, когда у Сайно не было на это возможности из-за большого объёма работы в академии. Оба они полюбили её, как родную бабушку, что часто угощала их разными вкусностями. Именно она и научила Тигнари делать вкусную питу, которая теперь стала популярна среди стражей, потому что её удобно брать в патрули и походы.       — Конечно! Ты заходи, хоть чаем со сладостями угощу — у меня рахат-лукум такой вкусный, сама сделала, — она зашла в дом, махая рукой, чтобы фенек следовал за ней, но тот покачал головой.       — Простите, но я мимоходом. Я обязательно зайду позже, когда дела немного поубавятся, — громко проговорил он, когда та скрылась в помещении, и бабушка Дуня быстро вернулась, держа в руке уже ключ. Она не выглядела расстроенной, лишь понимающей, поэтому протянула его фенеку с улыбкой.       — Что ж, тогда не могу обещать, что сладости останутся к твоему следующему приходу.       — Ничего страшного, я принесу сам какого-нибудь гостинца вам, — он взял ключ, сильно сжимая тот в руке. Хотелось уже быстрее оказаться в доме Сайно, поэтому поспешно он начал прощаться и уходить. Женщина тоже попрощалась, но осталась у дверей, провожая взглядом.       Тигнари быстро оказался у нужной двери, открыл ключом замок и вошёл. Прикрыв за собой дверь, он останавливается в просторной прихожей, где уже можно заметить красивые артефакты и вещи, которые Сайно любил коллекционировать, так же, как и свои коллекционные карты. Дома всегда у него было аккуратно, чисто, и в этот раз ничего не изменилось. Каждая вещь имела своё место и всегда находилась там, где и нужно быть.       Пройдя дальше медленными шагами, Тигнари ощущал себя дискомфортно, потому что бывать здесь ранее без хозяина дома ему никогда не приходилось, а особенно ещё и без приглашения и разрешения. Дом меньше, чем у Тигнари, и имеет всего несколько помещений: маленькую кухню, прихожую и довольно просторную спальню. Кровать идеально заправлена, даже складок не найти, на рабочем столе всегда пусто, только карандаш и пара листов чистой бумаги для записей — всё остальное он хранит всегда в ящиках стола и шкафа, который стоит рядом. На полках над ящиками многочисленное количество разных книг, вот только теперь среди них появились некоторые экспонаты из пустыни, которых ранее фенек никогда не видел.       Сайно рассказывал, что в деревне Аару ему часто делают подарки, чтобы пустыня, а в особенности сама деревня, которую он любит, была с ним всегда, даже дома.       А также он заметил, что на окне подоконника стоит горшок с декабристом, который, на удивление фенека, зацвёл и сейчас выглядит пышным и розовым. Этот цветок подарил Сайно сам страж ещё очень давно, когда парни ещё не были так близки. Цветок означает умиротворение и удачу, а ещё, если его дарят, то значит мир, дружбу и взаимопонимание. За столько лет он вырос очень большим из когда-то маленького отростка.       — Почему ты расцвёл? — парень внимательно склонился над растением, изучая его, будто видит впервые, а ведь он и правда видит впервые, чтобы этот цветок, что даёт цветы только зимой и всего дважды в год, давал бутоны посреди лета. Это не поддавалось никакому объяснению, но разбираться в этом сейчас — не самое лучшее время.       Тяжело вздохнув, парень проходит к столу, чтобы осмотреть содержимое ящиков, которые он тут же принялся двигать. Пролистывая стопки бумаг, он видит только отчёты, личные дела учёных, что были задержаны и находятся на этапе следственных проверок. Все эти бумаги не несли в себе никакой информации, которая бы доказывала предположение Коллеи насчёт Сайно.       Парень перекопал все ящики, даже попытался найти второе дно, которое может быть, если генерал пытался скрыть всё от лишних глаз, но всё оказалось безрезультатным.       — Очевидно, что наш генерал махаматра знает, как спрятать так, чтобы нельзя было найти, ведь его работа заключается в поисках… — ворчливо оглядывается фенек, пытаясь понять, где в этом помещении можно что-то спрятать.       Не хочется ему даже предполагать, что Сайно, будучи таким же учёным, как и сам Тигнари, не сделал бы никаких записей и взялся за такое опасное исследование.       Пройдя на кухню, фенек присел за стол и сложил руки на груди, задумчиво осматривая помещение. Возможно, он упускает какую-то важную деталь, ведь Сайно, как минимум, мог оставить подсказки, которые бы указывали, где искать. Он должен был предполагать, как может закончиться для него неудача, но в голову не приходило ровно ничего, а идти в деревню и разговаривать с ним абсолютно бессмысленно. Сейчас Сайно не расскажет ему ничего, если вообще даже захочет говорить, а поэтому нужно действовать самому. Но в каком направлении? Где искать то, что даже не факт, что является правдой?       Возможно, всё же, Коллеи ошиблась, а поэтому сейчас всё, что делает офицер, является пустой тратой времени.       Просидев так ещё некоторое время, он принимает факт того, что девушка ошиблась, но, всё же, напоследок решает ещё раз пройтись по всем ящикам и полкам. Он проходится везде на кухне, возвращается ещё раз в спальню, даже осматривает всю кровать и принимает факт того, что это всё — глупости. Даже если это было бы и так, то как Сайно смог что-то сделать со своим глазом бога? Как ему удалось изменить артефакт, который вообще не поддаётся никакому воздействию?       Фенек разложил всё по своим местам, не желая оставлять за собой беспорядок, который развёл здесь в процессе поисков. Вернув кровати аккуратное состояние, он присел на пол, облокачиваясь о неё. Ощущалась дикая усталость, а день всё не хотел заканчиваться, хоть уже и был глубокий вечер.       Сможет ли он помочь своему другу? Сейчас, проведя здесь уже несколько часов, он начинает ловить удушающую мысль, что вдруг у него ничего не получится. Если он не сможет найти способ помочь ему, да и вообще если это является волей Богов, то как он может с этим бороться, не имея сил и времени на это? Потратить всю жизнь в поисках, но так ничего и не добиться — вот, что пугало.       Глаза зацепились за коробочку, что стояла на тумбочке у кровати, но которую он не замечал ранее. Коробочка очень маленькая, в ладони спокойно поместится, если взять, а ещё по цвету дерева, из которого сделана сама мебель, на которой она и лежит.       Уже зная заранее, что там нет того, что ему нужно, фенек, всё же, берёт её в руку и осматривает, прокручивая в пальцах, но, всё же, открывает, не заметив ничего необычного в самом покрытии.       Внутри оказалось украшение — брошь в виде цветка лотоса кальпалата, и Тигнари затаил дыхание. С внутренней стороны крышки имя, от этого стало невыносимо больно.       Человек, дарящий подобные вещи, должен хорошо знать значение этого украшения, чтобы понимать, что он дарит, а зная то, что Сайно всегда делает символические подарки, Тигнари уверенно может сказать, что парень знал, что делает. Даря подобное, он буквально говорит о том, что является второй «половинкой» человеку, которому подготовлен этот подарок. Сам лотос означает правосудие, сострадание, доброту и милосердие, но ещё говорит о бушующих чувствах на душе. Это очень откровенное признание, которое может быть даже сильнее обычных слов «Я люблю тебя». И не нужно даже разбираться в языке цветов, чтобы знать это, потому что в Сумеру этот цветок является воплощением любви, и дарят его только очень дорогим людям, в которых ты уверен с точностью.       И этот подарок был посвящён Нилу, потому что её имя выгравировано аккуратным и изящным почерком. Стало больно за то, что их отношениям приходится проходить через подобные трудности, которые далеко не факт, что урегулируются. Он помнит каждое слово, сказанное Сайно о Нилу, как впервые поделился с ним о своих чувствах, о своих страхах и предостережениях.       Закрыв коробочку, Тигнари ставит её обратно, но поджимает губы и, всё же, снова берёт её и убирает в карман. Если Сайно не сможет подарить её Нилу, то Тигнари хотя бы сохранит пока что у себя, прежде чем девушка или кто-либо другой как-нибудь наткнутся на неё. Если удача будет на их стороне, то он отдаст брошь Сайно, и тогда тот сможет подарить её, когда посчитает нужным.       Принимая решение, что пора бы уже вернуться в деревню, Тигнари встаёт и уходит, лишь на миг остановившись, чтобы ещё раз осмотреть помещение.       И всё же, Селестия заслуживает своего уничтожения, как и весь этот мир…