Песчаная Лисица.

      — Зачем мы это делаем?       Девушка осторожно переворачивает одну из страниц старой книги, что уже успела поменять свой цвет со временем и потеряла характерную для свежей бумаги эластичность. По помещению раздаётся лёгкий шелест и хруст.       Содержимое книги не хочет проникать в голову Гертруды и уж тем более как-то задерживаться в памяти. Все слова просто пролетают мимо, как только глаза пробегают дальше по строчкам, поэтому она даже не пытается понять смысл, который хранят в себе, казалось бы, очень простые слова. Гертруда уже даже забыла название старинной реликвии, которая сейчас лежит перед ней на столе из плотного и тяжёлого дерева.       — Потому что это оправданные риски.       Женщина тридцати лет аккуратно присаживается напротив лисы, держа в руках чашку с ароматный чаем. Её тёмные глаза, в которых выразительно ярко выделяются алые крестовидные зрачки, строго сфокусированы на своей воспитаннице, которая очень даже хорошо показала себя на последнем поручении, с которого она сейчас и вернулась. Нотки гордости и очарования, которые можно увидеть очень редко, украшают её достаточно молодо выглядящее лицо для своего возраста.       Гертруда невольно морщится и напряжённо елозит на стуле, потому что идеально ровная осанка и властный взгляд Арлекино не хотят становиться чем-то привычным в её образе образа. И девушке не нужно сейчас даже смотреть на неё, чтобы почувствовать, как воздух вокруг становится напряжённым и давящим. К такому, в принципе, сложно привыкнуть, даже если ты сталкиваешься с этим чуть ли не каждый день.       Гертруда — полная противоположность своего опекуна, потому что всегда менее сдержанная эмоционально, но при этом более скованная и замкнутая в себе. Этот сильный контраст между ними — пропасть, через которую ни одной из этих двух сторон не суждено перепрыгнуть. И если Четвёртую Предвестницу ничего не смущает и вполне даже всё устраивает, то юной девице приходится каждый раз с этим вступать в молчаливую и бездейственную битву, в которой всегда побеждает только самая сильная натура — Четвёртая Предвестница.       — Оправданные риски? — скептически фыркает Гертруда и нехотя отрывает взгляд от книги, где уже с минуту смотрит на одно единственное слово, о котором уже даже и не вспомнит. Выбирать между Арлекино или книгой — определённо, она выберет второй вариант, но сейчас уже, почему-то, начинало укачивать от этих скачущих строк перед глазами.       — Я знаю, как тебе объяснить более понятным и простым языком, — голос льётся, словно песня, в которую обычно вкладывают самые тёплые чувства, но от этого становится только противно.       Лиса знает, какая эта женщина коварная. Знает, как может с точно таким же нежным и любящим голоском прислонить своё оружие к чьей-то шее, и даже бровь её не дрогнет, а такая же лёгкая улыбка не сойдёт с лица. Что на самом деле творится в этой голове — сложно угадать, не то чтобы узнать.       Гертруда знает планы Фатуи, потому что и сама невольно принимает участие в них, ожидая своего звёздного часа. Она уже давно знает, что после этого весь мир узнает о ней, как об одном из ключевых инструментов, которым будет уничтожено всё вокруг. Ещё в далёком прошлом, до её рождения, был создан план, в котором Гертруда и другие ключевые лица, как и она, будут для всех концом, чтобы потом создать новое начало.       — На примере твоей медицины — оно будет более простым для тебя сравнением. Возьмём переспелый томат, который уже успел лопнуть, и его края успели достаточно разойтись. Ты же практиковала швы на овощах перед тем, как начать работать на живых людях. Так скажи мне, сможешь ли ты зашить его так, чтобы края снова сошлись, и закрыть эту трещину?       От такого неожиданного и странного, на первый взгляд, примера стало не по себе. Гертруда даже не знала, как реагировать на подобного рода вопрос, потому что стало уже очевидно, что от неё сейчас хотят услышать. Арлекино просто использовала подлый способ — загнала в тупик, чтобы лиса перестала сомневаться в действиях Фатуи. Она добивалась только одного логического ответа, который сейчас прольётся из уст девушки, таким способом просто примет своё поражение.       А по-другому здесь и не может быть никак.       Если овощ лопнул — то это происходит от переизбытка влаги, которая не может вместиться в плод. Если на таком практиковать медицинские швы, то просто не добьёшься никаких результатов: нити будут рвать кожицу при попытке затянуть разошедшиеся края. В конечном итоге плод будет просто изуродован и выброшен за бесполезность.       Гертруда пытается проанализировать всё и понять, как обойти этот пример, в котором ей не оставили выбора для ответов и который сейчас играет куда более глубокое значение, чем просто перезревший томат.       Весь мир сейчас предстал перед ней, а в нём такая же трещина, которая является глобальной проблемой этого самого мира. Как можно устранить эту проблему, если все твои действия приведут только к одному — безрезультатность и скорейшее поражение? А ведь время не стоит на месте, и если сам плод просто сгниет, потому что вся влага выйдет из него, либо же поселится какой-то паразит, то здесь всё совсем сложнее. Всё просто будет уничтожено из-за заражения вирусом, что попадёт в этот мир.       То, что делают Фатуи — тоже приведёт к уничтожению всего, но не сделай они ничего, Тэйват всё равно ждёт один конец, вот только люди будут страдать ещё несколько веков перед тем, как небесный купол треснет и этот мир полностью рухнет. Палка с двумя одинаковыми концами.       Вот только Предвестники нашли способ, как обмануть эту вселенную и после смерти создать жизнь, в которой уже не будет Селестии и за сохранность будут отвечать сами люди.       — Ничего не получится… — обречённо сдаётся Гертруда, не найдя другого ответа.       Переспелый томат идеально подходил в пример этого уже старого и измученного мира. Он перенасыщен нынешними людьми, что пытаются противостоять правилам самого Небесного Порядка, и уничтожают этот мир своими злодеяниями, на которое Боги просто закрывают глаза, пока это всё не касается их самих. Защита от внешнего воздействия, а именно от той неизвестности, что находится за фальшивым небесным куполом, больше не в силах держаться, из-за этого и образуются трещины. Через эти трещины и просачивается вирус, который здесь называют запретными знаниями, или же скверна, истинное существование которой не смог разгадать никто.       Селестия очищает максимально загрязнённые регионы с помощью своих шипов, которые способны убрать всё, но подобный метод являлся временным «лекарством», которое не способно убрать саму проблему. Решить вопрос небесного купола — вот, что нужно делать, но почему-то Небесный Порядок не пытается ничего сделать по отношению к нему.       — Поэтому наша цель — избавиться от этого переспевшего плода, чтобы из его семечек создать новый, — закончила Арлекино и медленно отпила из чашки, всё ещё продолжая изучающе смотреть на девушку.       На лице Гертруды очень ярко выделялись эмоции, и по ним можно было прочесть все её мысли. Сейчас она проходила через все пять стадий принятия не очень приятной ей правды — в течение всего одной минуты, после чего, всё же, обречённо вздохнула и потупила голову.       — Если ничего не выйдет? А если этот мир не сможет воскреснуть?       — Мы нашли все священные реликвии и доказали их действительность, поэтому не стоит переживать. Тем более, что это не твоя забота, — она резко оборвалась, и её голос больше не был сладок, а тон стал твёрдым и требовательным. — Лучше готовься и думай, как ты сможешь вложить в это свои силы.       Гертруде хотелось верить в этот план так же, как и хотелось принимать во всём этом участие добровольно, но что-то внутри бушевало, сопротивлялось и требовало остановить этот бред. Что-то, словно трепещущая птичка в груди, требовало отказаться от этой идеи и сбежать далеко, насколько это было возможно — в самый дальний угол Тэйвата, и не высовываться, пока само всё не решится и не закончится.       Она искренне не понимала, почему обычные смертные лезут в дела Небесного Порядка, создают свои правила и пытаются занять место Богов. Разве обычным людям под силу бороться с тем, с чем не могут уже тысячелетиями справиться высшие существа этого мира, которым, кажись, доступно всё, что им пожелается?       Гертруда боролась со своими переживаниями, мыслями, которые твердили ей, что это всё неправильно, это должно очень быстро прекратиться, вот только момент, когда лиса впервые попала к великому древу, которое связывает между собой тысячи подобных и совершенно непохожих между собой миров, стал ключевым для девушки. Она строго приняла позицию, в которой все её страхи и догадки взяли верх, вынуждая встать на защиту Селестии.       Мечтая до этого о спокойности и беззаботности, она стала мечтательницей и зависимой планами остановить Фатуи. Нельзя вмешиваться в действия Богов, которые когда-то создали этот мир, и сейчас всячески пытаются его сберечь. Тэйват совсем хрупкий, неокрепший маленький уголок по сравнению с теми, что она успела повидать, пока гуляла по ветвям поражённого дуба. Селестия не имеет тех сил, что раньше, когда Тэйват только создавался, поэтому они не могут сделать его завершённым и полноценным. Фанет был единственным, кто мог бы изменить здесь всё, но сейчас его нет с ними, а поэтому Хранителям просто остаётся выполнять свою работу.       Девушка видела параллельные миры, видела, как эти же миры уничтожались, как зарождались другие и как их всячески пытались сохранить. Всё это Колесо Сансары, в которой одно остаётся неизменным — жизнь после смерти и смерть в конце жизни.       То, что пытались сделать Фатуи — вмешаться в эту цепь и самим создать жизнь после смерти, изменив главные детали в ней в виде Богов, без которых новый Тэйват будет обречён умереть в первые свои минуты существования.       В конечном итоге связующее древо вселенных всё равно будет полностью заражено, и тогда оно умрёт, и против этого нельзя противостоять, вот только вместо того, чтобы позволить живущим в Тэйвате дожить свой век спокойно, Фатуи хотят забрать эту единственную возможность и оборвать всё на корню.       Где-то в мирах вирус называли Хонкаем, там оно и вело себя иначе; где-то Запретными Знаниями, но суть остаётся одна — он уничтожает всё живое. Остановить его нельзя, дуб гниёт, и часть его веток больше не имеет листьев, которые содержали в себе миры.       Но всё это было тогда…       Сейчас, когда Гертруда смотрит в небо и видит над головой Селестию, что прибыла сюда для того, чтобы очистить эти земли от большого скопления смертельного яда, внутри что-то громко перещёлкнуло. Нет больше страха, неуверенности и даже желания остановить кого-то. Всё, что сейчас её больше всего волнует — защита Сумеру.       Страна, из которой вышла её раса и к которой она так сильно прикипела, обретя здесь союзников и ощутив себя на своём месте, где впервые почувствовала такое волнующее чувство, как любовь, успела прожить небольшой промежуток своей жизни спокойно и не волнуясь о чём-то невозможном. Страна, в которой люди в неё верят, как в добрую девушку, любящую всем помогать, и не ждут чего-то масштабного.       И самое главное, где она захотела остаться, потому что здесь её ждут, как часть семьи, которая построилась в маленькой деревне стражей ещё задолго до неё, но так тепло приняли к себе.       Всё, что сейчас мелькает в голове, это дикое желание — чтобы в эту же секунду все священные реликвии, о которых говорили в Снежной, начали свою работу. Чтобы остановили Селестию и уничтожили её с лица Тэйвата, ведь тогда та больше не смогла бы выполнять свои злодеяния. Она больше не смогла бы отбирать жизни и рушить всё, что строилось долгими веками обычными людьми.       Архитектура, важные артефакты, книги и исследовательские материалы. Да, в Сумеру более восьмидесяти процентов растений, грибов и животных, которых больше не существует нигде и которые просто не смогут выжить в других условиях. Здесь же создаются самые эффективные и сильные лекарства, способные перебороть любое заболевание.       Здесь живут самые известные и успешные учёные, и это место буквально имеет не просто вписанное в названии «Столица» и «Оплот» науки…       …— Почему ты думаешь, что я стану помогать?       — Потому что, если не сделаешь этого, можешь попрощаться со всеми, кто тебе там дорог…       Они знали…       Фатуи знали, что Селестия направит свои силы в Сумеру, а не в Снежную, как ожидали все.       Пятьсот лет назад был большой всплеск Запретных Знаний именно здесь. Селестия дала шанс Богам этих земель решить самим эту проблему, но даже в эти дни всё ещё оставалась большая концентрация вируса, потому что даже зона увядания продолжала своё существование, как и местные учёные, которые всячески пытаются наплевать на Небесный Порядок, который требует соблюдать даже сама академия.       Матры следят за всеми учёными, но этого было не достаточно.       Именно в этих землях были придуманы способы, как вмешаться в жизнь и смерть людей, создав несколько способов по воскрешению, которыми сейчас пользуется сама Гертруда. Именно здесь учёных привлекают те самые Запретные Знания, и они пытаются всё время выяснить, что именно в себе они содержат: по этой же причине она встретила Аль-Хайтама в гробнице Царя Дешрета в момент воскрешения.       Почему она сама об этом не подумала?       — …Ты своими же руками сотрёшь Сумеру с лица Тэйвата, тем самым только подтвердишь то, что ты лишь просто монстр…       Все эти слова, действия… Всё это так и кричало о том, что может ждать их впереди, и почему Гертруде стоит следовать прописанным ей правилам и выполнять свои задачи.       А также, что будет, если она ослушается и попробует противостоять всем…       Ком в горле перекрыл возможность дышать, из-за чего вместо обычного выдоха издаётся болезненный скрип, далеко не похожий даже на стон. Горловина топа показалась настолько стискивающей, что Гертруда хватается за неё и пытается оттянуть, проклиная этот элемент одежды.       Почему это происходит именно сейчас, почему Селестия выбрала именно этот день для своих действий, и что теперь делать ей, человеку, который почти чуть не истратил себя всю на обычной битве против обычного местного Бога?       В руке всё также лежит шар, который имеет великую силу Алых Песков, и одновременно сильнейшее оружие, которое может дать ей возможность исправить это всё, если она присоединится к Фатуи и добровольно продолжит служить во имя Царицы. Без плана, который почти воплотили в реальность, этот сгусток энергии в руке не даст ничего — этого не достаточно, чтобы уничтожить создателя этого самого сгустка песчаного элемента.       Так что же сейчас она может сделать?       Рядом происходит словесная перепалка, сопровождаемая противными скрипами и ударами бьющегося металла. Вот только Гертруда настолько сейчас далека отсюда, что она вовсе не замечает этого переполоха так же, как и недоумевающие вскрики окружающих воинов, что уже были вымотаны, но очень активно пытались до кого-то докричаться.       Весь мир вокруг лисы замирает, теряет важность момента, и всё вокруг размывается, оставляя лишь фокус на острове в небе. Мысли очень быстро выстраиваются в ряд, создают подобие вариантов плана и дальнейших действий. Голова начинает неистово гудеть, а в глазах всё плыть и кружить. Её тело вспомнило о недуге, поэтому невыносимо сильно болит, а слабость в конечностях доставляла высочайшую пытку при любом даже малейшем движении.       Всё, что сейчас требуется, это эвакуировать абсолютно всех жителей региона, желательно подальше, потому что есть шанс, что Селестия зацепит и территории соседних стран. Это всё, что логически выстраивается в её голове, а дальше обрывается в хаотичных предположениях о дальнейших действиях.       — Не получается, — шипит, ощущает, как от безысходности горят щёки и влажные дорожки соприкасаются с прохладным лёгким ветром. Гертруда сжимается, обхватывает голову руками, истерически пытается отбросить все свои мысли, но не может придумать ничего: все предположения сводятся к одному — Фатуи. Они единственные, кто сможет остановить эту пытку и спасти Сумерские земли.       Ужас, самый что ни на есть настоящий ужас сковал её тело, вызывая дикое желание, чтобы этот мир просто уже схлопнулся и окончил свои страдания, которые передаются ей самой. Она ощущает себя птицей, которую не просто в клетку посадили, но и к которой прицепили поводок и требовательно, против её же воли, ведут по абсолютно нежеланному пути.       Вот только в этот раз это не Фатуи. Ни Пьеро, ни Дотторе, ни кто-либо другой из предвестников, даже не сама Царица, нет. Сейчас всё вокруг стало сплошным лабиринтом, а эти люди как раз стали единственным её спасением, ибо только они способны привести её к желанному финишу…       — Остановись, — угрожающе требует Тигнари, держа в руках чужое копьё, которое принадлежит самой Гертруде. Он отразил атаку бессознательного друга, который вовсе сейчас не имеет контроля над своим телом и навряд ли теперь когда-либо его вернёт, но тот лишь смотрит на свою цель, игнорируя все способы стража остановить его.       А ведь Тигнари впервые за всю свою жизнь схватился за копьё. Человек, который не обучен подобному виду оружия — ничто перед Сайно, что говорить о самом Божестве, который веками отбирал жизни разных людей, среди которых были даже величественные и могучие войны.       Вот только Вершитель Таинств не пытался навредить ни ему, ни кому-либо другому. Он с лёгкостью обходит оборонительную стойку фенека, даже не глядя на него, и готовится нанести удар по сгорбленной спине своей цели, что не способна сейчас защитить себя.       Но тело резко перестаёт слушаться, рука с острым копьём, напоминающим когда-то существующий скипетр Сехем самого Германубиса, застревает за спиной, почти готовясь нанести смертельный удар. И всё бы ничего, вот только шакал ощущает, как по всему телу ползут лианы, блокируя того в любых движениях и сдерживая в одном положении.       Вот теперь Германубис обращает внимание на уверенного и твёрдо стоящего рядом фенека, который не проиграл в реакции. Лесной рейнджер смотрит в одичавшие глаза своего товарища и замечает всю ярость, адресованную ему, но лишь просто прикрывает свои глаза, игнорируя попытки того освободиться от зелёной растительности. Электричество применять здесь бесполезно, а копьё было выхвачено матрой, что тут же подбежал с целью обезоружить.       Тигнари не умеет работать с копьём, но он всё ещё остаётся обладателем своего дендро глаза Бога и успешно умеет использовать его в любых целях. А также умён и хитёр. Сфокусировавшись лишь на одной цели, Германубис допустил ошибку, совсем забыв, что Тигнари не участвовал в ранней битве и вполне полон сил элемента, в отличии от самого него.       — Гертруда, закончи ритуал, — умоляюще просит её Нахида, отрывая свои глаза от неба, где теперь внимание всех было сфокусировано.       Как уже ясно, все увидели этот незваный силуэт на небесах, но ведут себя абсолютно спокойно. Возможно, все думают, что Селестия прибыла сюда, чтобы помочь Сумерцам против осквернённого аль-Ахмара. Вот только Гертруда знает, что это далеко не так, и Нахида, судя по её большим глазам и напряжённому телу, тоже понимает эту неочевидную вещь.       — Я… я… — Гертруда запинается, пытается снова, но голос теряется, а руки дрожат.       Нет, она вовсе не готова к этому. Она не готова даже закончить то, что уже делала не один раз — у неё просто нет сил. Моральных или же физических, сейчас это не имеет значения. Всё, что она может сделать, так это просто забиться в угол, сжаться и молить о помощи, не в состоянии даже перебороть животный страх, что охватил её тело и сознание.       А ещё полнейшее отсутствие мотивации. Зачем что-то делать, пытаться исправить, если в конечном итоге всё равно закончится одним концом? Какая разница, произойдёт это сегодня или же позднее?       — Я не могу… — сглатывая режущую сухость во рту, шепчет она, но всё же пытается овладеть собой и вернуть хоть подобие контроля над ситуацией.       Ритуальный красный песок растекается вокруг тела Мудреца, очерчивая некрасивый, тёмный и кровавый круг, но сил на большее вовсе не хватает. Колени подгибаются, и она обречённо падает на них, смотря на мёртвое тело, у которого осталась лишь последняя минута для возможности воскрешения, а то, возможно, и меньше.       По местности раздаётся мелодичный и знакомый лисице голос, исполняющий траурную мелодию, которая когда-то ранее была серенадой о любви, что была уничтожена Богами. Гертруда сразу узнаёт обладателя этого самого голоса и саму мелодию.       Нежный голосок проносится откуда-то издали, словно ветер, который для девушки становится жизненно необходимым, как вода для умирающего от жажды. Только люди с очень чувствительным слухом способны услышать его, но определить местонахождение обладателя будет невозможно — кажется, будто он отражается эхом о сам воздух и звучит отовсюду и ниоткуда сразу.       — Ко-лом-би-на… — неразборчиво на выдохе выстраиваются слоги, и с произношением каждого из них она начала принимать то, что отталкивала всё это время. Мелодия успокаивала, расслабляла и простаивала ей путь красной дорожкой, которая была окрашена кровью и по которой Гертруда должна сейчас идти.       Тело само наполнялось решительностью и восполнялось силами, предвкушая неизбежное будущее, которое уже настанет очень скоро. Она убрала руки с головы, с твёрдой решительностью посмотрела в небо, будто взгляда будет достаточно, чтобы небесный остров сейчас превратился в пыль и осыпался на землю летним дождём.       Нахида с ужасом уставилась на неё, замечая, как та поднялась на ноги. Девочка схватила её за руку, в надежде зацепиться хоть за ниточку здравого смысла в этом теле, но та резким движением вырвала её и презрительно посмотрела на покачнувшуюся от неожиданности и несдержанного рывка Богиню Мудрости. На лице лисы появилась улыбка, а глаза загорелись ненавистью и, необъяснимо чем вызванным, безумием.       Мелодичный голос продолжал растекаться по местности, исполняя свою серенаду, которую лисица слышала только один раз в своей жизни — в Снежной. То, что сейчас Предвестница находилась в Сумеру, становилось лучшим путеводителем для уже потерявшейся Гертруды.       Сейчас Гертрудой руководствовалось искреннее желание уничтожить Божественный титул и стереть их всех с лица Тэйвата, ведь именно так люди получат желанную свободу. Последствия и причины почему этого нельзя делать — не имеют ценность. Это всё чушь, которая просто мешала всё время, а о которой явно задумывались все в Снежной.       — Пожалуйста, нет… — испуганным и умоляющим голосом просит она, в надежде, чтобы та опомнилась.       Девушка усмехается. Сейчас сам Архонт перед ней выглядит так, как и все жертвы, за которыми приходила когда-то ранее лиса с целью забрать их жизни. Это только подслащает, хоть когда-то ранее и вызывало желание остановиться, сбежать и бросить всё.       Вот только сейчас её целью не было убивать невинного Архонта, который наоборот хочет помочь своему народу, как и сама Гертруда всему Сумеру.       Девушка лишь хмыкнула и перевела своё внимание на Тигнари, что растерянно оглядывался во все стороны и не понимал, какая магия способствует такому явлению, как чужое и неизвестное пение из ниоткуда.       Коломбина поёт далеко отсюда, и Гертруда даже знала, где та сейчас находится, потому что ей не нужно было даже пытаться определить источник звука. Она знала местоположение храма, в котором лежит Священная Реликвия, ожидающая своего часа, и то, что сейчас Третья Предвестница находится именно там — было очевидно.       Если Коломбина находится там, то это лишь говорило о том, что все уже готовы начать.       Фатуи начали исполнять свои последние шаги, и сейчас выход ответственных лиц за долгожданное завершение плана. Гертруда относится к списку этих людей, как и некоторые Предвестники. Всего десять реликвий. Хорошо обученные и подготовленные люди из приюта «Дома Очага», к которому и относится сама лиса, должны уже принять свои новые Божественные силы и занять позиции, ожидая приказа на активацию Реликвий.       Глаза Тигнари останавливаются на Гертруде и выражают вопрос, будто та сейчас может дать ему объяснение. И она правда может, но сейчас и, возможно, никогда после не станет этого делать. Всё, что сейчас она делает, так это последний раз смотрит на тело, всё ещё помня о незаконченном ритуале, время которого истекает.       Она несколько секунд просто смотрит на Аль-Хайтама, прикусив нижнюю губу до боли, но даже та не способна повлиять на решение, которое принимает девушка.       — Прости, я думаю, что ты бы смог меня понять… — словно мать, что шепчет своему младенцу, просит прощения и понять её поступок, она обрывисто вздыхает.       Гертруда сжимает шар в руке и прикрывает глаза, желая вспомнить образ парня улыбчивым и счастливым — таким, каким она видела его далеко от этого места. За пределами небесного купола, совершенно в другой вселенной, где совсем другая реальность, другие проблемы и заботы людей и Богов…       Где нет места самой Гертруде, в мире которого её просто даже не существует.       Она запоминает его таким и, не открывая глаз, уверенно разворачивается, чтобы покинуть это место. Сейчас её ждал готовый рисунок печати на земле для другого ритуала, к которому она и намерена сейчас же приступить и не тратить больше своего времени.       Люди, ожидающие дальнейших действий, негодовали, что-то кричали, громко вздыхали и ошарашенно размахивали руками. В их лицах загорались непонимание и разочарование.       Насколько стало же привычным видеть подобные картины, которые ещё и местами разбавлялись оскорблениями и угрозами, которые никогда в жизни так никто и не воплотил в реальность. Везде, где успела побывать Гертруда, она оставляла за собой только смерть и отвращение в чужих глазах.       Тигнари отступил на шаг, чтобы отойти с пути лисы, но сам не понял, почему это делает. До него не сразу дошло то, что сейчас она просто оставила всё, как есть, и решительно покидает поле боя, на котором остался лежать бездушной куклой его когда-то бывший друг и товарищ.       Германубис не пытался больше освободиться из своих оков и лишь просто беззвучно наблюдал. И его взгляд был направлен именно на один силуэт перед собой. Глаза Сайно испепеляли Тигнари, выражая чистое разочарование и ненависть.       Так, как Сайно бы не посмотрел ни на кого из своих близких людей.       Кровавый песок, очерченный в круг, засиял ярким алым светом, и через мгновение на нём появились отростки, которые очень быстро начали прорастать и превращаться в небольшие и аккуратные кустики вереска с фиолетовыми цветочками…       Символ надежды и обновления жизни — вот, что сразу пролетело в голове учёного, как только увидел эти цветы.       Чем вызван такой подарок в самом центре площади — не известно, но дыхание стража сбилось, а тело душевно завибрировало.       Не могла она так поступить. Он искренне верит в то, что это так и должно быть, сейчас их великий Мудрец проснётся и дальше всё будет налаживаться, но этого не происходит. Ровно так же, как и надежда на лучший исход будущего угасает.       Он прикрывает глаза и вдыхает глубоко, пытаясь совладать со своими мыслями. Чёртов голос продолжал напевать, тем самым только наводил тоску и раздражение, от которого просто не получится никуда деться.       Всё вокруг раздражает, поступок Гертруды выводит из себя, но всё, что остаётся ему делать — лицезреть это всё и не принимать никакого участия, потому что он бессилен повлиять здесь каким-то способом. Вот только Тигнари вовсе не готов стоять просто так, и он не будет собой, если не сможет придумать хоть что-то.       Гертруда, очевидно, потерялась и сама не понимает своих действий, мечется, но сейчас уже на грани, чтобы принять неверную сторону. Это пение явно связано с Фатуи — этому не сложно было догадаться, потому что именно с ним она резко изменилась, и оно появилось именно сейчас, когда Гертруда, являясь всё ещё в подчинении этой организации, прибыла сюда.       Глупо было предполагать, что лиса пришла сюда после того, как Алый Король показал себя — она была причиной, по которой всё происходящее сейчас является реальностью. Её отправили сюда, а значит, её должны сопровождать, отсюда и пение, которое так чисто и умело способно играть на их натянутых нервах.       Всё, что сейчас должен сделать он, так это поговорить с Гертрудой. Сделать это сейчас было почти невозможным, потому что по ней не видно, что она настроена хоть на какой-то диалог, и, скорее всего, она просто нападет, если тот попытается силой заставить её говорить.       Вот только проблема здесь всплывает другая.       Сейчас было нереальное желание спустить на неё всех Сумерских собак и разорвать на части. Он очень зол и не может совладать с этим, что было абсолютно не свойственно для него и что пугает его самого.       Ясно одно, это было ложное желание, которое исходит от своего разочарования в ней и подкрепляется волшебным голосом — его обладатель явно умеет манипулировать людьми, искажать их желания и мысли. Возможно, она умеет докапываться до самых глубоких чувств, создавать иллюзии, а значит, в первую очередь, ему нужно научиться прямо сейчас противостоять этому колдовству.       Но именно сейчас у него нет на это времени. Нужно остановить лису и не дать сделать ещё больше глупостей. Мысли круговоротом завертелись в голове, пытаясь выстроиться в логический ряд, как сейчас будет лучше поступить, и когда он был готов пойти следом за ней — раздался громкий хруст рвущихся лиан…       Гертруда уже вышла на тропу, что ведёт вниз от площади, и ей осталось ещё немного, чтобы дойти до той самой беседки. Сейчас главное — исцелить энергию от скверны, которая почти поглотила шар с сознанием бывшего Бога и принять божественную силу песков, как это должно было произойти ещё много лет назад.       Люди начали стремительно покидать площадь: кто-то в панике толкался, а кто-то пытался наоборот успокоить всех и выдавал приказы на дальнейшие действия; кто-то прокладывал прямые дорожки из дендро стихии, чтобы было проще выполнить быструю эвакуацию, а не вилять по изогнутым тропам.       Вот только её чуткий слух зацепил одну тонкую деталь среди шума всего этого гама и нескончаемого пения — пощёлкивание электро.       Германубис освободился, и сейчас он уже не намерен промахнуться или допустить ошибок, поэтому использовал элементальный щит, на случай если Тигнари вновь захочет его остановить с помощью своего дендро. Он подготовился нанести удар, заводя руку со своим острым копьём за спину, вот только женский крик заставил Гертруду обернуться, молясь, чтобы её уши обманули её.       Сердце пропустило удар, когда перед ней показался пейзаж, в центре которого выделяются два образа, и почему-то эта картина сковывает её всю.       В паре метрах от девушки Нилу падает на колени перед Богом, что пытается вершить правосудие. Кровь тут же начинает стекать вниз, окрашивая светлый многовековый камень в неприличные яркие пятна, от вида которых хотелось кричать.       Зачем она полезла и подставилась под оружие любимого человека?       Германубис замер, не решаясь сделать хотя бы малейшего действия. Девушка навеяла воспоминание из далёкого прошлого, которое уже давно угасло и потеряло свою чёткость, но именно сейчас всё в её голове было в тончайших деталях.       Хоть Сайно сейчас и не был здесь, но его тело ясно дало понять, как болезненной волной поразило всё его нутро. И было ли это реакцией самого тела парня, или сам Бог попал под влияние обрывков своего прошлого — он не понимал сам.       Перед его глазами светлые волосы, что волнами струились на ветру по тончайшей фигуре, а выразительный, всегда счастливый взгляд, который напоминает своей необычайной красотой фиолетовые падисары, навсегда заседал в памяти всех, кто хотя бы раз в своей жизни имел честь видеть её лично. Он помнит смерть этой хрупкой, но до невозможного умной богини цветов, которую видел лично своими глазами. Помнит горе Царя Дешрета, что пытался вернуть свою возлюбленную, тем самым погубив себя.       Оазис среди безжизненной пустыни, которой суждено навеки охранять этот райский уголок — место, где погребена богиня цветов на веки вечные…       — Пожалуйста, перестань… Она помогает нам… — хнычет девушка перед ним, болезненно прикрывая рану после удара острого копья, которым он целился изначально вовсе в другого человека. Её руки и губы дрожат, но глаза продолжают смотреть только на лицо парня в зверином обличии, и в них не было разочарования или страха. Лишь надежда.       Гертруда оскалилась. То, что он посмел тронуть кого-то, кто не относится к их общей перепалке — взбешивало, а ярость заставляла кровь в жилах кипеть. Как он посмел в чужом теле делать что-то подобное?       Сейчас ей было всё равно, Сайно это или кто-то, кто овладел им всецело. Она решила, что нужно закончить это здесь и сейчас, даже если живым выйдет только кто-то один из них.       Тигнари опомнился и очень быстро оказался рядом с Нилу, но увидел порез, который был совершенно не смертельным, и заметно расслабленно вздохнул. Она сама виновата, что прыгнула под руку шакала, но Тигнари был безмерно благодарен ей. Не остановила бы она Германубиса, и неизвестно, чем бы всё закончилось.       И всё же, сейчас Тигнари был совершенно далёк от того, чтобы кому-то пытаться помочь и латать чьи-то раны. Сейчас очень много было нуждающихся в помощи врачей после сложной битвы, но и сейчас же есть куда важнее проблема, которую предстоит ему решить. И он даже из-за чего-то ощущает свою вину, потому что этого всего можно было избежать, не создай он между собой и Гертрудой такую глубокую пропасть из недопонимания. Сейчас это полностью его забота и возможность исправить всё.       Страж отступил от Нилу, что всё ещё безотрывно смотрела на звериный облик своего возлюбленного, но полностью осознавала, кто сейчас стоит перед ней. Тигнари даже заметил, как парень присел перед ней на одно колено и протянул руку к бледному лицу красноволосой, но не решился коснуться, поэтому тут же опустил её.       Остаётся надежда, что в этот раз он остановится и больше не будет так импульсивно кидаться на лису, а значит, у фенека есть шанс.       Он глянул на девушку, но это получилось намного резче, чем того хотелось. Его губы плотно поджаты, брови нахмурены, а мысли тут же потеряли контроль, и вместо обдуманного и конструктивного диалога в его голове, который он успел уже выстроить, превратились в оскорбительную ненависть.       Тело Аль-Хайтама всё ещё бликует перед глазами, хоть оно и находится где-то позади. Тигнари вовсе не понимает её намерений, хоть уже и обдумывал всё это минутой ранее и даже пришёл к логическому итогу.       — Ты совсем уже не понимаешь, что творишь. Ты потерялась и превратилась в ту, о ком я так часто слышал — в тварь… Или ты всегда была такой?       Нет, совершенно не это он хотел ей сказать!       Слова лились сами с такой лёгкостью, что он даже не верил самому себе. При всём этом в его глазах не читалось ни капли сомнения в сказанном.       Лицо лисы очень резко сменилось. Строгий голос, словно копьё, что он всё ещё держал в своей руке, поразил прямо в грудь, где-то в районе сердца, удары которого она уже не слышит, потому что просто оглохла от боли, которая мгновенно появилась в теле. И нет, это не физически ей больно — вся душа неистово ныла, пульсировала, разрывала физическую плоть.       Услышать нечто подобное от него оказалось куда нереальнее и больнее.       Да, она потерялась. Она всё это время металась между двумя фронтами, не зная, какое положение и чью сторону ей принять в итоге, при этом находясь всё время прямо посреди поля битвы. Сложный выбор, который она не могла принять с раннего детства и по сей день, когда уже катастрофа на пороге дома всех живущих Тэйвата. И как понять, что она поступает верно, выбирая, всё же, сторону Фатуи? А сторону Селестии, которая явно сейчас верит в неё и надеется на её исчезновение?       Гертруда чувствует, как ей потребовалась всего одна секунда, а может, даже и меньше, как резко весь дискомфорт отступил. Ничего более не должно беспокоить, потому что когда она сделает свою работу — этот мир забудет всё, перезапустится, и больше ничего из происходящего сейчас не будет волновать никого в будущем.       Рвано вздохнув, она, всё же, проходит в беседку. Песок тут же начинает кружить вокруг неё, преграждая путь любому в эту маленькую крепость, в которой лиса наконец-то ощутила себя в безопасности. Именно здесь создалась соблазнительная иллюзия, здесь никто не сможет её больше побеспокоить, никто не сможет помешать её покою, как-то навредить или даже обидеть…       Или даже полюбить, чтобы потом разочароваться…