***
Он трижды проклял Костю вместе с его роднёй до шестого колена. Кроме Виги, она от идеи взять Василису в дозор тоже была не в восторге. Замысел, который дисципул изложила змею был прост: она идёт в деревню одна, выманивает гадов на запах своей крови, и пока морои вылезают из всех щелей, он тихохонько подлетает и жарит гадов своим пламенем. — Только действовать надо быстро и точно, я не уверена, на сколько хватит варева. Хорошо бы их всех разом спалить. — А коли ты там среди них стоять будешь? — У меня твоя чешуинка есть, во! — девочка гордо сунула мечнику под нос амулет-змейку, выпиленный из кусочка его брони, которую он сам же ей и подарил. Прошлым летом. Форма не имела значения, главное, что она сохраняла суть. Чешуя змеева защищала обладателя от любого их родного пламени, будь то огонь, мороз али свет. Важно, чтобы отдана она была добровольно. — Смотри, не потеряй. Василиса довольно кивнула, заправила амулет за ворот рубахи и, вооружившись, пошла в сторону деревни.***
Дождь снова начинал мелко накрапывать, смывая остатки Василисиной храбрости. Подбить Змея на эту затею оказалось не так уж и трудно, как и изготовить нужное варево (дисципул давно уже хотела попробовать его в деле, но всё никак не получалось подгадать момент), но вот от одной мысли выйти к целой стае мороев, внутри всё холодело от ужаса. Быстро темнело, и девочка кожей ощущала чужие голодные взгляды на себе. Они пряталась под домами. Ветер взъерошил набрякшие от сырости волосы, разнося Василисин запах по округе, маня гадов своей сладостью. Где-то сзади послышался тихий шорох. Началось. Василиса достала из-за спины нож и, не останавливаясь, уколола кончиком лезвия большой палец, пряча нож обратно. На белеющей в сумерках коже выступила чёрная капля, сорвавшаяся вниз и очертившая палец багряным. Движение за спиной усилилось. — Главное — не побежать, — напомнила себе девочка, у которой поджилки так и тряслись. — Горын рядом, он успеет. Успеет.***
Змей мерил шагами поляну за околицей, считая удары сердца. Тревога голодным волком грызла изнутри, воя и стеная. Нельзя было её отпускать, нельзя! Беда будет! Сосуд в руке напоминал мечнику, что Василисе нужна его холодная голова, иначе всё прахом пойдёт. Пора? Али рано ещё? Может, на крыло подняться? А склянку тогда как выпить? Сдавшись, Горын осторожно зажал горлышко сосуда зубами и рванул вверх, чувствуя, как жар прокатывается от затылка и основания каудара до самых ног, расходясь по телу волнами. Один удар сердца и вот в темное небо бесшумно взмывает крылатая громада во всей своей красе. Василисина склянка теперь казалась крохотной горошиной в острых зубах, но Горын держал её так нежно, будто самое дорогое сокровище. Ветер приятно хододил чешую, отгоняя тревогу. Змей поднялся ещё чуть выше, прячась в облаке от чужих взоров. Для острых змеевых глаз туман не был помехой, он прекрасно видел происходящее внизу, и пока всё шло по задуманному. Вон крошечная Василиса идёт по главной деревенской улице, то и дело оборачиваясь, а за ней, будто тени, крадутся гады, вытекая из-под домов. Еще немного. Самую малость… Вдруг морои словно по чьему-то приказу рванули назад, будто учуяли что-то. Девочка растерянно закрутила головой, а потом замерла и попятилась. Из развороченного дома, у самой околицы, вылезал громадный морой в остатках тёмной рубахи. Не меньше самого Горына ростом. Мелкие гады стеклись обратно, но теперь столпились за спиной вожака, алчно щелкая челюстями и ожидая его действий. Пора. Змей сжал челюсти и пасть обожгло. Боль от ожогов ему была незнакома, поэтому навь весьма удивился и замотал рогатой башкой. Боль потекла из пасти в горло, раздирая глотку и мешая дышать. «Намудрила, Васенька» — мелькнуло у него в голове, но через мгновение всё прекратилось, лишь распаляя в груди привычный пожар. Морои же времени не теряли.***
Он был огромным. И всё ещё похожим на человека, видать недавно обратился. Чуть ниже Горыни, но так же широк в плечах. На сильных ручищах чернели острые и длинные когти, одним ударом способные разрубить девочку на куски. Разодранная рубаха колыхалась на слабом ветерке и нагоняла жути больше, чем капающая с кривых клыков слюна. Девочка выхватила меч, но направлять на мороя не стала. Гад даже бровью не повёл, зато сородичи его зашипели, учуяв заговоренную сталь. — Плохо дело, — шепнула она, прикидывая, как придётся призывать навий огонь, пока Горыня не прилетит. Змея еще видно не было. Вожак мороев, согласно бестиярию, не всегда был самым ловким и умным, чаще всего это просто был самый крупный мертвяк в стае. И пока он задирал добычу, остальные уже жадно жрали её живьем. Такое уже не обращалось — просто было нечему, добычу морои пожирали аж вместе с костями. Василиса глубоко вздохнула, стараясь не внюхиваться в гадову вонь, концентрируясь на ощущениях. Огонь откликался покалыванием в кончиках пальцев, словно стекаясь в ладонь. Крохотный бледно-голубой огонёк затрепетал в середине ладони, не обжигая, но и не согревая, лишь едва разгоняя тьму. Морой злобно зарычал, скалясь на огонёк ещё пуще. Девочка едва не скулила от отчаяния, пытаясь призвать ещё огня, но тот и не думал раздуваться. Зато над деревьями пронеслась в облаках чёрная тень. Горын во второй своей личине был огромен. И прекрасен. На расправленных крыльях, он бесшумно спланировал прямо к околице, на мгновение завис, вздымая клубы мелкого мусора, и выдохнул столб ослепительного света, раскалённым металлом заполнившим всё вокруг и мгновенно высушивая грязь. Василиса едва успела выпростать из-под рубахи амулет из чешуинки и вскинуть над головой. Солнечное пламя плеснулось о вспыхнувший купол щита. Над деревней поднялся визг, закладывающий уши, но руку с амулетом опускать было никак нельзя. Вопль ввинчивался в голову, грозясь разорвать ее изнутри, но смолк так же быстро, как и начался, утопая в глухом реве пламени. Амулет в ладони раскалился, больно обжигая кожу. Василиса шипела от боли, но не отпускала. Наконец, Горын выдохся. Пламя смолкло, погрузив деревню в тишину и темноту. Змей грузно рухнул на землю, принимая человечью личину. Внутри у девочки все упало — душегубица! Напортачила с варевом и загубила змея! — Горын! Василиса откинула в сторону ненужный меч и рванула к мечнику, который лежал ничком на высохшей земле. — Горыня!!! — дисципул упала перед ним на колени, осторожно попытавшись перевернуть его на спину, но тщетно. Змей закашлялся, а потом слабо застонал и перевернулся сам. К Василисиному горлу подкатили испуганные слезы. — Ну тихо-тихо… Живая? Не тронули? — еле слышно просипел он, слыша, как хнычет испуганная до полусмерти дисципул. — Жи-живая, — зашептала девочка, размазывая по щекам горячие слезы и падая мечнику на грудь, содрогаясь от беззвучных рыданий. Горын устало застонал и погладил девочку по голове. — Васенька, ты уж не серчай… Но варево я твое больше пить не стану.***
Дождь, моросивший всю ночь, так и не прекратился. Над безымянной деревенькой поднимался слабый дымок, терявшийся среди падающих с неба капель. Они сровняли её с землёй, спалив до тла. Горын ближе к утру оклемался, снова сменил личину и от души полил отсыревшие бревна срубов пламенем. Василиса же следила, чтобы искры не полетели на деревья. Через час не было больше деревни. Негоже оставлять брошенное гнездовище — свято место пусто не бывает. — Дальше в Белозёрку? — Василиса удобнее устроилась в седле, прижавшись спиной к змеевой груди, и продолжила читать бестиярий. — А то ж, куда мы теперь без твоих пузырьков-то? Горын повелительно причмокнул, легонько сжимая бока коня, пуская того рысцой и глубже натягивая капюшон. — Не погода, а пёс пойми что…