***
В одной большой стране стоял не самый большой город. Однако это не мешало ему являться ее центром культуры. Слава о нём гремела яркая. Он был красочен – старинная архитектура зданий, лучшие университеты с высококвалифицированными преподавателями, музеи, галереи. Прибавить к этому высокий уровень жизни, мишуру разноцветных вывесок торговых центров и получится город, в которой каждый приезжий охая и ахая пожелает переехать. Однако удовольствие это было недешёвое, так что мало кому удавалось прижиться в этом рае. "И слава богу" – выдыхали на это местные жители. Потому что было у этого города второе название. Фриз. И причина такой клички, привязавшейся к городу, как к блохастой шавке, даже не из-за собачьего холода, что мог накрыть не только в зимнюю пору. Мороз по коже пробегал и от его изнанки. Вся красота поддерживалась незаконными делами. Под обёрткой роскоши крылась грязь. Фриз – культурная столица? Как же! Попав в Фриз с широкой улыбкой и прожив в нём какое-то время, человек так или иначе потихоньку узнавал, что с городом этим нечисто. А узнав, хватал чемодан и бежал из города как можно дальше. Иногда сбежать не удавалось. Если проник в тайны этого города слишком глубоко, он тебя не отпустит. Затянет в свои пучины, как зыбучие пески. Да ещё и обставит всё так, что всё забудут как о твоей пропаже, так и о тебе. Такой он, Фриз. Город, который разрывают на части несколько неладящих друг с другом структур. Фриз. По ночам за пределами его центра лучше не гулять. Днём, желательно, тоже. Лучшим вариантом будет держаться от него подальше – на безопасной дистанции пятисот километров.***
Чтобы описать Ли Минхо хватило бы двух слов – красивый дьявол. Не известно, правда ли он продал душу нечестивым созданиям или случилось что-то другое, но эта самая душа у него отсутствовала напрочь. Хван Хенджин был ягодой того же поля. Только оболочку имел не дьявольскую, скорее ходил в шкуре молодого господина старинного поместья. С чёрными стенами. И забитыми гвоздями ставнями, чтобы избежать распространения чумы жестокости по всей округе. Оба они усыпаны острыми шипами, которыми ощетиниваются, стоит только завидеть друг друга. И оба – постоянная головная боль для своего босса. Да. Босс всё ещё находился в этом кабинете. В кабинете, где прямо сейчас Хенджин и Минхо не переставали сверлить друг друга ненавидящими бешеными взглядами. Полностью игнорировали нависшую над головами гильотину, упиваясь своими самолично придуманными титулами. – Может, мне вас оставить? Сами глотки друг другу перегрызете? – окликает их Бан Чан из-за стола. Хенджин, наконец оставив "дьявола" в покое, закатывает глаза и отводит взгляд в дальний угол. Заправляет прядку растрепавшихся волос за ухо. Лино на это хмыкает, желая вставить в его сторону комментарий про истеричную барышню, но сдерживается. Они и так совершили ошибку. И не будь их босс их боссом, их трупы бы уже разрывали клювами вороны на свалке. Но Чан – это Чан. Он сначала хотя бы выслушает, а уж потом отправит на расстрел. Когда разряды молний между Хенджином и Лино ослабевают становится слышно и щелканье клавиатуры. Правая рука Чана – Со Чанбин – ломает голову над тем, как уладить поднятую нерадивыми детишками ночную суету. – Итак..., – напряжённая пауза повисает в воздухе, Чан вдыхает поглубже. – По какой причине вы вместо того, чтобы с блеском выполнить задание и поймать легендарного Неуловимого, снова сцепились как кот с собакой? Да и вообще, не припомню, чтобы отправлял на задание сразу оба ваших отряда. Вам есть, что сказать в своё оправдание? А вот после последней фразы босса следовало бы всё же упасть на колени и начать просить о пощаде. Потому что после неё чаще всего следовала или пуля в лоб, или зачинщика безобразия и вовсе вышвыривали через окно навстречу шикарному виду на Фриз – насмерть разбиваться об асфальт. И все же, эти варианты гораздо лучше чем попасть в руки самому Чану – мастеру пыток, способному добыть ответ на любой вопрос, и не важно насколько изощренными методами. Минхо не теряет лица перед опасностью. Но Чан прав. Он не должен был присутствовать на задании, пришёл на место планируемой облавы раньше, старясь опередить Хенджина, потому что преследовал в охоте за драгоценным для мафии Неуловимым свои цели. Но и Хенджин был не промах – каким-то неведомым образом они с Минхо всё же столкнулись. И именно поэтому сегодня Неуловимый привычно махнул перед ними хвостом. Он виноват. И лучше бы в этом признаться самому, чем добавлять своему боссу работы по выуживанию ответов из своей гнилой души. Он бы и сам не хотел лишний раз в ней копаться. Минхо соскребает остатки совести и уже собирается выложить все как есть, но его опережает Хенджин. – Вина на мне. Я просчитался. Его заявлению удивлены все трое в комнате. Даже Чанбин отвлёкся от работы и уставился на него высоко подняв брови. Чан глядит на Хенджина недоверчиво. Хван в ответ тверд, упрям и полон раскаяния. Минхо же только и может, что смотреть на его сложившуюся в поклоне фигуру широко распахнутыми глазами. И не верить. Почему? Он прочищает горло. Всё же, не дело это, нужно бы расставить всё по своим местам. – Вообще-то... – начинает Ли. Но Чан останавливает его знаком ладони. – Свободен, – бросает он. В кабинете босса назойливо тикают часы. В нём пахнет деревом и останками загубленных судеб. И как бы Лино не ненавидел Хенджина, почему-то ему совсем не хотелось оставлять его здесь наедине с заполняющей воздух скверной. Верной погибелью, на которую он шагает сознательно. Но Минхо приходится уйти.***
– Я всё ещё босс. Я. Кто-нибудь ещё помнит об этом? Понараздавали себе титулов, чуть ли не в богов превратились, а мой авторитет вас уже совсем не страшит? – обиженно шипит на Хенджина Чан, стоит двери за Лино закрыться. Атмосфера в воздухе мгновенно разряжается. Хенджин выпрямляет спину, но всё так же на него не глядит. – Я помню. – Ответственно поднимает руку Чанбин. – Конечно. Только ты и помнишь, – комментирует Чан. – А некоторые представители самоназванной элиты не соизволят удостоить нас вниманием. Хенджин. Правила наказания ты знаешь, добавлять ничего не буду. Хенджин ещё раз кланяется. И дверь кабинета Чана закрывается уже за его спиной. Сам же Чан устало трет испещренное шрамами лицо. С такими подчинёнными шутки про то, что волосы у него не осветленные, а седые, обретали смысл. – Так и напишем, "сильные порывы ветра подняли камни с земли и разбили стекла по всему району". – Буднично вставляет Чанбин. – Ветер. Поднял камни. Да кто в это поверит? – А у нас был ураган. И плевать, что по прогнозам ветер пять метров в секунду. Природная аномалия. Чанбин глядит на Чана серьёзно. Тот тоже в конце концов встречается с его глазами. И их пробивает на смех. Весёлый и грустный одновременно.