Собранное по кусочкам счастье

Стоило Му Цину заметить вошедшего, как внутри все похолодело. Это конец. Абсолютный конец всего, включая их дальнейшее общение и нормальную жизнь самого Му Цина. Дрожащими не слушающимися руками парень пытался одновременно прикрыть разом все шрамы и натянуть штаны, но не выходило. Фэн Синь все так же стоял у двери, не решаясь подойти. — Му Цин… — наконец начал парень. Не то чтобы он знал, что говорить, но ощущал острую необходимость сказать хоть что-то. Увиденное определенно повергло его в жуткий шок. Конечно Фэн Синь давно начал догадываться, что друг вполне способен на причинение самому себе вреда, но от осознания того, в каких чудовищных масштабах, было еще больнее. Почему? Зачем? На эти вопросы ответа в голове найти не получалось. Однако, в данный момент был и более важный: что ему сейчас делать и как помочь? Размышления прервали. — Пожалуйста, прошу тебя, не смотри… — Му Цин говорил хрипло и тихо, боясь, что голос дрогнет. Смотрел он вниз, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Фэн Синем, потому что уловить в нем ожидаемое осуждение и омерзение было бы совсем невыносимо. Его послушали и закрыли глаза. Хоть Фэн Синь и не мог себе даже примерно представить, что именно чувствует Му Цин, прекрасно понимал, что ему сейчас очень плохо, меньше всего хотелось сильнее доводить друга. Му Цин за это был очень благодарен. Хоть и не до конца уняв дрожь в руках, он все-таки натянул джинсы и снова обратился к Фэн Синю, и на этот раз голос уже по-настоящему дрожал и скрыть это было невозможно. — Фэн Синь, пожалуйста, я что угодно сделаю, правда, хочешь, доставать перестану, хочешь вообще больше не подойду, хочешь… хочешь… да что угодно! Только забудь о том, что видел и не говори никому… — теперь задрожали не только руки, но и все тело. Ничего из перечисленного выполнять не хотелось, но если скажут, он спорить не будет. Сам виноват. Сам заслужил. В комнате повисла тишина. Му Цин все также смотря в пол, ожидая хоть каких-то слов Фэн Синя, словно преступник смертельного приговора, но друг, теперь уже наверное снова бывший, так ничего и не говорил, и это нервировало еще сильнее, ком горле стал почти невыносим, по щеке прокатилась первая кристальная слеза. Тут послышались приближающиеся шаги. Му Цин поспешил поднять голову, но в следующий миг оказался крепко сжат в объятиях. Ноги от этого подкосились, но упасть ему не дали и оба просто опустились на пол. Фэн Синь держал очень крепко, но в то же время осторожно, ни в коем случае не наседая, очень боясь причинить боль. Когда Му Цин задрожал сильнее, юноша заговорил. — Тише, я не смогу забыть, но обещаю, что буду молчать, пока ты этого хочешь. И ничего мне от тебя не надо. — Все будет хорошо… — и в этом хотелось убедить не только друга, но и себя. Му Цин замер, не думая шевелиться, будто если он сделает это, то его отпустят. — Почему?.. — не то чтобы он знал, о чем спрашивал, просто на вопрос ведь наверняка бы ответили, а юноше вдруг стало жизненно необходимо дальше слушать этот голос. Но вот к ответу, который и правда последовал, он явно был не готов. — Потому, что ты мне нравишься. — сказано было на одном дыхании. Вот так просто признаться в чувствах, от которых давно старался отказаться, просто ради того, чтобы близкий человек на одно единственное мгновение, возможно, почувствовал себя нужным — в этом был весь Фэн Синь. И плевать, что это скорее всего безответно. И плевать, что оба парни. И тем более плевать на то, что отец говорил, что это — болезнь. Парень никогда не думал говорить о таком. Он считал, что похоронил эту «больную» любовь с первыми словами «я тебя ненавижу, катись ко всем чертям!». Но прошло столько времени и их отношения вдруг начали налаживаться. Чувства тоже поднялись с глубин сознания. Было тяжеловато не подавать виду, но юноша вроде справлялся. А теперь все. Но если понимание, что его кто-то любит хоть каплю облегчит жизнь Му Цина, да что там жизнь, если в будущем убережет хоть от одного нового пореза, значит, это было уже более, чем правильным решением. И пускай даже сейчас его, может, оттолкнут и назовут ненормальным. Однако этого не происходило. Лишь чувствовалось, как бешено забилось сердце Му Цина. А сам он молчал, не понимая, можно ли верить, или все это сон, порожденный его же собственными больными мечтами? Или кошмар? Не ясно. Но происходящее казалось невозможным. — Ты шутишь, издеваешься или… — начал было Му Цин, но развить эту мысль не дали. — Я не стал бы таким шутить, а издеваться над тобой и подавно, я говорю абсолютно серьезно. — голос Фэн Синя был решительным, но все таким же успокаивающим. И сейчас это было именно то, что Му Цину надо было услышать, и он позволил себе чуть расслабиться. Сил противостоять подступающей истерике уже не было, и она взяла вверх. Руки сами собой уцепились за плечи Фэн Синя, а слезы потекли рекой. Последними словами гордости была еще та просьба не смотреть, а сейчас она наконец-то сидела молча, не пытаясь все контролировать и давить. Все равно она потом опомниться и снова захватит разум, сделает хуже и заставит стыдиться произошедшего, так почему бы сейчас тогда не выпустить все, что накопилось за годы? Быть может такой возможности и не представится больше. Фэн Синь молчал, позволяя бледным дрожащим рукам до боли вцепляться в спину как только хватка собственных объятий становилась немного слабее. Сердце юноши разрывалось от вида такого Му Цина. Очень хотелось забрать его и убежать куда-нибудь очень далеко, где его никто не найдет и не заставит вот так ужасно себя чувствовать. Но он всего лишь человек, семнадцатилетка, и на такое не способен. Все что он может это просто выслушать, а позже попытаться хоть как-то помочь. Время шло, и Му Цин потихоньку успокаивался. Но не потому, что стало сильно легче, а потому, что обволакивающее чувство собственной никчемности дошло до шеи и начало душить, в равной степени перекрывая дорогу слезам и кислороду. Но наконец и это отступило, оставив после себя лишь сухие всхлипы. И только теперь Фэн Синь немного отстранился, Му Цин нехотя позволил это сделать немного ослабив руки. Парень понимал, что за такое поведение должно быть стыдно, но был слишком вымотан, сил на такие эмоции не осталось. Образовавшуюся тишину нарушил голос Фэн Синя. — Ты как? — говорил он очень осторожно, словно боясь задеть что-то в сидящем напротив. — Вроде нормально… — Как я могу тебе помочь? — парень решил не ходить вокруг да около. — Да я правда луч… — Я не об этом. И тут Му Цин понял, о чем шла речь и мгновенно захотел провалиться сквозь землю. Точно, со всеми этими переживаниями парень на мгновение позабыл, как это все началось. Он правда пытался убедить себя в том, что раз Фэн Синь так себя ведет, значит, не призирает, но выходило то плохо. Сложно поверить, что другие примут то, что сам ты в себе ненавидишь всей душой. Юноша вновь опустил голову. — Не надо мне никак помогать, я сам в этом виноват. Захочу — перестану. — слезы снова подступили, но сдержать их получилось. Фэн Синь вздохнул, прекрасно понимая, что убедить Му Цина в обратном будет почти нереально, и если это и можно сделать, то точно не вот так вот, за один день. Но просто оставить все как есть тоже ведь нельзя, так что парень решил попробовать зайти с другой стороны. — А что нужно, чтобы ты захотел? Му Цин такого вопроса не ожидал и растерялся, не зная что говорить дальше. «Почему он продолжает? Ему правда не все равно на меня? А что я могу сказать?» — такие мысли кружились в его голове. Парень думал, что причиной таких действий всегда были внешние обстоятельства: алкоголизм матери, плохие дни, усталость и многое другое. А невозможно ведь жить без проблем. Значит, это замкнутый круг. Но менять надо было не количество проблем, хотя его наверное тоже, менять надо было отношение к себе. И к сожалению, из двоих сидящих на полу это хоть немного понимал только один, и то не в полной мере. — Я не знаю. — наконец бессильно признался Му Цин, повисло короткое молчание, которое он сам же и нарушил. — Мы на репетицию опоздали. Сколько вообще времени прошло? — не то чтобы это правда было важно, звонок на следующий урок они бы услышали, но сидеть в тишине теперь было совсем неловко. Фэн Синь достал из кармана телефон и включил. — Около 30-35 минут, на репетицию уже можно даже не пробовать идти, классная прибьет за такое опоздание. Му Цин согласно и немного виновато вздохнул. Контроль над телом и головой почти полностью вернулся, гордость уже почти тоже заняла привычное место, и парень снова стал обрастать колючками, пока еще достаточно мягкими. — Может с пола встанем? — сам этого не желая он нагнал этой фразой еще большей неловкости. Фэн Синь согласно что-то пробормотал и встал, протягивая руку Му Цину. Однако последний проигнорировал этот жест и встал сам. Казалось бы, смысл так важничать и изображать самостоятельность и недоступность, когда предыдущие полчаса прорыдал в чужих объятиях и даже глаза все еще красные? На самом деле парень и сам этого не знал и действовал скорее как привык. Оба опустились на скамейку у шкафчиков, держа дистанцию, но при этом все равно довольно близко. Му Цина посетили запоздалые мысли, от которых покраснели уши. Ему ведь в любви признались. А он считай мимо ушей пропустил. И что теперь стоит делать? Вариант сейчас признаться в ответ он сразу отмел, это слишком неловко. Но других в голову не приходило. В душе теплилась надежда, что Фэн Синь сам все понял, но это было как-то некрасиво по отношению к нему. Пока парень над этим раздумывал, параллельно наливаясь краской все больше, к нему снова обратились. — И все же скажу: ты это, не вздумай только «переставать доставать» или «больше не подходить» или что ты там предлагал, понял? Я тебя тогда сам знаешь как достану, поверь, это отлично умею. Му Цин посмотрел на него и заключил про себя, что нести такую ерунду с такой серьезной миной никто кроме Фэн Синя не сможет. Однако все равно было приятно. — И не думал, придурок. — чуть усмехнувшись ответил Му Цин. — Сам не лучше. — парировал Фэн Синь. И хоть Му Цин и сам не понимал почему, но только после этого обмена «любезностями» его душе стало правда спокойно. Может потому, что это было гарантией, что перемены в их отношениях не будут слишком резкими, а может было в этом что-то другое. Фэн Синь встал. — Ладно, пошли, хоть на этот урок опаздывать не будем. Му Цин знал, что время до звонка даже с урока еще точно есть, но спорить не стал, разделяя желание покинуть эту раздевалку побыстрее. Они побрели по пустым школьным коридорам и скоро подошли к нужному кабинету. — Слушай, ну как бы это сказать… — неловко начал Фэн Синь, — может умоешься? Уши Му Цина снова вспыхнули, и парень осознал, как должно быть сейчас выглядит, поэтому поспешно удалился.

***

Школьный день подошел к концу быстро и вот Му Цин шел домой среди привычных серых домов и как же легко ему дышалось, как же хорошо было. Мысли о том, что он недостоин любви, что поставил Фэн Синя в неловкое положение, что опозорился и много о чем подобном, сейчас держались на расстоянии, имея коварный план накинуться под покровом ночи, когда парень соберется спать, или еще когда-нибудь, а сейчас, даже им хотелось немного отступить и позволить ему насладиться прохладным зимним воздухом, лучами закатного солнца и окрыляющим чувством первой взаимной влюбленности.