За гранью

Надо сказать, за время нахождения в округе помощник худо-бедно научилась ориентироваться в округе без Google maps и с прискорбным минимумом указателей. Огромный знак гласящий «Река Хенбейн», не менее огромная статуя Джозефа и непомерно гигантское «YES» («Здесь походу какие-то проблемки или комплексы с этим гигантизмом», — ядовито комментирует Кэрол про себя каждый раз при виде них) — вот, собственно, основные ориентиры. В частично разгромленных супермаркетах и у местных ей удается обзавестись парочкой карт. Но — вот беда — их явно делали до момента, когда Сиды понастроили свои бункеры. Поэтому Кэролин слабовато представляет, где там этот бункер Джейкоба, куда он, по всей видимости, её приглашает. Девушка догадывается, что это приглашение из разряда «не стоит отказываться», и от того бесится ещё больше. А всё проклятая совесть. И жалость. Грёбаная эмпатия. Прибила бы Джейкоба — и красота. Хрен бы с Праттом — и красота. Сбежала бы из округа в самом начале — вообще кайф. Кэролин думает, что, по логике вещей, бункер должен быть где-то рядышком с домом ветеранов, где она проводила незабвенные часы то в клетке, то в какой-то неясной галлюцинации. Ну не такая уж галлюцинация. Илая ты, всё ж, вполне реально пристрелила. По всему выходит, что только чтобы проверить эту свою теорию, ей каким-то образом надо пересечь почти весь округ целиком. Конечно, будь она супер-полицейским из боевика, она бы вскочила в первый попавшийся вертолёт и преодолела бы это расстояние как нехрен делать в миг. Но единственный вертолёт, которым управляла Кэрол, был из конструктора Lego. А, ну ещё была микромодель из Kinder Surprise. С отваливающимся пропеллером. Может, конечно, кто из «Логова» в курсе прям точного расположения. Но как бы объяснить свой интерес, учитывая, что ключ вроде как и не найден? А что делать у наглухо закрытого громадного убежища без ключа? К слову сказать, Кэрол совершенно уверена, что бункер оснащен несколькими входами, по крайней мере, ей хочется на это надеяться. Потому что представлять, что всё это время под землёй находятся люди без возможности выйти на поверхность прям уж очень некомфортно. — Ну что, дорогуша, надрала ты, таки, задницу этому Сиду. О, кстати о задницах… — неизменно бодрый голос Аделаиды разносится по бару Мэри Мэй стоит Кэролин включить рацию с утра. Помощник вздрагивает и крутит регулятор громкости, чтобы хотя бы в баре не все слышали этот задорный трёп. — … и вот смотрю я, только представь, закат, Ксандер, уттанасана в его исполнении, ох уж эти его… Кэрол поспешно выкручивает звук на минимум, полагая, что она совсем не готова слышать, что же там такого интересного у Ксандера. — … приём, приём, пупсик, ты тут? — вопрошает Аделаида и продолжает свою бодрую болтовню, лишая помощника возможности хоть пикнуть в ответ. — … и я тебе скажу, малыш-Джонни о-го-го горяч, — Кэрол снова вздрагивает и едва не захлёбывается кофе от неожиданной смены объекта обсуждения. — Даром, что этот их Джозеф ходит полуголыми, хотя, ты знаешь, и он весьма, весьма… Но вот нет в нём чего-то эдакого, если ты понимаешь, о чём я. Бьюсь об заклад в постели с ним скука смертная! Помощник вспоминает тёплое мускулистое плечо Джозефа под своей ладонью, широкую спину в шрамах, пристальный взгляд голубых глаз и чувствует, как кончики ушей нестерпимо горят. Драбмен, похоже, может разглядеть сексуальный подтекст даже в тарелке овсянки и передает это сомнительное умение ей, Кэрол! — … интересно заценить пресс старшенького, что там, интересно, под этой армейской рубашкой. Такие суровые с виду бывают прям ух! Какие гены, ах, жаль, что изворотливые гадёныши… О, ну я побежала, Ксандер зовёт делать сурья намаскар, пока-пока! — С прессом всё отлично, — бормочет помощник себе под нос и замечает внимательный взгляд Мэри Мэй. — Надо полагать, всё отлично. Было, — дополняет Кэрол неловко, не вполне уверенная, слышала ли её бармен. — Сиды умеют увлекать, — говорит вдруг Мэри Мэй. Она пересчитывает бутылки у стойки, избегает контакта глазами. — Что? — переспрашивает Кэрол. — Сиды, они умеют увлечь. Ты их слушаешь… Их всех или кого-то одного, не так уж важно. И в какой-то момент всё кажется таким правильным. — Ну, лидерам сект положено быть убедительными и харизматичным, — усмехается помощник, — это их «работа». — И если повезёт, в какой-то момент ты выбираешься из этой сладкой ваты до того, как с тобой или с твоими родными что-то происходит. — У меня здесь нет родных, если что, — машинально возражает Кэрол, а потом до неё доходит, что Мэри Мэй говорит не совсем чтобы о ней «Так-так, а что, получается все эти слухи о её связи с младшим Сидом не такие уж и слухи?» — помощник смотрит на спокойное лицо блондинки. Мэри Мэй кажется очень цельной личностью, а такие, в понимании Кэролин, не попадают под влияние сектантов, какой бы там у них, сектантов, ни был пресс или какой бы отчаянной синевой или зеленью ни отливали их глаза. Кэрол чувствует себя слегка неловко. Любой болезненный опыт — это очень личное, ну если ты не в кабинете психотерапевта. И она совсем не знает, что ответить Мэри Мэй. — Так что вот так и получается, помощник. Мы не видим зла, пока оно не дышит нам в затылок, — неожиданно метафорично выражается бармен. Кэролин бледно улыбается в ответ. Если под злом подразумеваются Сидов, то они сразу нагло пялились в глаза, надо полагать, какое уж там «в затылок», да и вообще сработали, как и полагается. Зло, как и секты, по всем каноном, должно манить, завлекать и причинять боль. — Ты же доберёшся до каждого? — с напряжением в голосе спрашивает Мэри Мэй. Кэрол остаётся только догадываться, имеются ли в виду исключительно Сиды или все эдемовцы разом. — До каждого доберётся закон, — уклончиво отвечает Кэрол. Ей совсем не хочется уточнять, что к этому моменту она планирует не только свалить из этого округа с потрясающе не подходящим ему названием, но и перестать быть представителем этого самого закона. Пусть оно всё как-то без неё. Кэролин покидает Фоллс Энд с твёрдым намерением пересечь округ максимально быстро, найти бункер, желательно без Джейкоба, найти Пратта, желательно целого и невидимого. Некоторое время она едет и практически наслаждается поездкой. Жители Фоллс Энда любезно выделяют ей пикап, а помощнику остаётся только удивляться этому месту, где не только дома бесхозные, но и машины. По обе стороны от дороги простираются бесконечные яблоневые сады, вдали виднеются горы, к которым, собственно, девушка и направляется; воздух для осени удивительно тёплый и наполнен запахами созревающих плодов. Вся эта идиллия, естественно, не может длиться вечно. Сперва Кэролин вздрагивает при виде выпотрошенного и подвешенного на цепях на билборде бедолаги. Она старательно отводит глаза, но мозг сам фиксирует вид железных крюков, вспоровших кожу неизвестного. Там наверняка ещё где-то натыканы цветы, но помощник не находит в себе стойкости уделить больше внимания трупу. В округе Веры ей тоже попадались эти жуткие маркеры присутствия эдемщиков на территории. Но там, почему-то, их располагали на ветвях деревьев. Что смотрится более жутко, Кэролин не может опрелилить для себя, но, совершенно точно, быть на месте этих бедняг ей бы не хотелось. Затем из-за поворота у очередного яблонего сада на дорогу высыпает куча эдемовцем, в основном растрёпанные мрачные типы в кожаных пальто, и Кэролин яростно крутит руль в попытке их всех объехать. Ввязываться в разборки с таким численным перевесом под силу разве что Нео, и то, когда он в виде зелёных циферок на чёрном экране. Кэрол не чувствует в себе ни искры избранности, ни желания бороться с бесконечными типами в чёрном. Она слышит выстрелы в след и думает, что если продырявят шину, то путешествие закончится, не успев начаться. Ну а когда эдемовцы остаются где-то позади, шуршит радио: — Грешница, — с чувством тянет приятный мужской голос. Помощник уверена, что слышит его впервые в жизни, и чутье ей подсказывает, кому он может принадлежать. — Я знаю, ты у меня в долине. И я знаю, как сделать твоё пребывание в ней незабываемым. Помощник стискивает зубы, она совсем не знает младшего Сида, но он уже её выбешивает своими интонациями. Это если, конечно, абстрагироваться от описания его как законченного психопата-садиста. — Нам есть, что обсудить, помощник. Например, есть ли ложь во благо? Жди, Кэролииин, — он интимно тянет её имя, а девушка чувствует, как сердце пропускает парочку ударов, а затем начинает колотиться где-то в районе ключиц. — Какого хера! — хватает она рацию, выпуская при этом руль. Но младший Сид уже отключается, зато из динамика хрипит голос Датча: — Помощник, ты смотри, Джон Сид как-то умудрился выйти на наш канал связи. — Да неужели, — бурчит Кэрол, не нажимая кнопку передачи на рации, — а я и не заметила. — Помощник, что за имя он назвал в конце? — хрипит вместе с помехами Датч. — Приём? — Приём, — девушка отъезжает-таки на обочину, искренне надеясь, что за раскидистыми яблонями не притаилась очередная группа сектантов. — Приём, это моё имя, — поясняет помощник, не видя смысла делать из этого тайну. Только с хрена ли Джон его знает. Собственно, вариантов не так уж много. Значит младшенький знает, что Джейкоб жив? А Джозеф? Кэролин чувствует, как остатки контроля над ситуацией развеиваются с тихим шорохом словно песок над бескрайней Сахарой. Она вспоминает одухотворённое в своей сдержанной скорби породистое лицо Джозефа, когда его речь после смерти Веры передавали на местные экраны. Было ли подобное сообщение от него сейчас, после предполагаемой победы над Джейкобом? Да чёрт его знает. Хрен бы их всех подрал. Датч отключается, советуя «держать ухо востро». «Да тут что угодно можно «держать востро», только толку-то», — злясь на саму себя думает Кэролин. Она всё ещё не решается трогаться с места, когда рация вновь разражается треском. — Кэ-рол, не знаю будет ли тебе слышно, но Пратт очень ждёт тебя, — доверительно сообщает ей Джейкоб. На фоне его размеренного голоса вопль Пратта звучит особенно жутко. Кэрол чувствует, как миллиард молоточков начинает стучать в висках, и впивается ногтями в ладони, чтобы хоть как-то успокоиться. — Ты, наверное, задавалась вопросом, как ему живётся сейчас? — на фоне слышится новый вопль, и Кэролин кусает губы от ощущения собственной беспомощности и вины. Кайф, Кэрол. Сработала на славу. Помогла этому психопатичному каннибалу-экспериментатору вернуться к своим игрушкам. Сотрудник года, блядь. — Да я еду уже, какого хрена ещё надо, а? — жмёт на кнопку девушка. — Я жду Кэ-ро-лин, — она передёргивает плечами, когда чувствует сбегающие вдоль шеи сзади мурашки от того, как Сид произносит её имя. — Мы ждём тебя. Только тебя, — в последней фразе слышна его ухмылка. Кэрол демонстрирует рации незамысловатую комбинацию из одного среднего пальца и сложенных остальных. А потом слушает бьющееся где-то в ушах сердце и щебет птиц за окном. Она всё ещё надеется, что старший Сид болтает с ней по какому-то только ему известному супер-секретному каналу, и у неё есть время подумать о версии для жителей округа, как чудесно горный воздух воскрешает Джейкоба. Или как чудесно местные устроят над ней подобие суда Линча, если узнают о старшем Сиде. Или о том, как чудесно она всадит пулю ему в лоб. Кэрол не может не признаться сама себе, что этот вариант ей кажется наименее вероятным. Слабачка.