За гранью

Кэрол совсем не горит желанием навещать ещё один бункер семейства Сидов. Опять же, остро стоит вопрос, как именно это сделать. В «гостях», если так можно выразиться, у Веры помощник оказывалась всегда в таком облаке блажи, что, в принципе, скажи ей кто, что она сейчас на Эйфелевой башне, она б поверила. Джейкоб сам оставил ключ от бункера, как мышке оставляют особо лакомый кусочек сыра. Когда она, мышка, понимает, что что-то идёт не так, но сыр манит. Ну и плюс она, наивная, считала, что и впрямь спасает мерзкого предателя бедолагу Пратта. Кэролин ёжится при мысли, что и Хадсон могла сильно пересмотреть свои убеждения за время нахождения под присмотром младшего Сида. Это если предположить, что чудаковатый Датч не ошибся, и она, Кэрол, не зря сейчас передвигается со скоростью засыпающей черепахи по долине, в смутной надежде, что люди крестителя сами её схватят и доставят перед светлые очи своего лидера. План, безусловно, не блестящий. Откровенно говоря, помощник вообще не чувствует в себе достаточной квалификации и творческой жилки, чтобы придумать что-либо сносное. Она видит два пути, как добраться до Хадсон. Первый — это каким-то волшебным образом раздобыть ключ от бункера Джона. И его, этот вариант, Кэролин считает чуть более вероятным, чем явление единорога вот прям сейчас на дороге. Второй — это позволить себя схватить и запихнуть в тот же бункер, где и заместитель шерифа. Всегда, конечно, есть ещё вариант в стиле голливудских боевиков — в одиночку захватить бункер, просочившись вовнутрь через какой-нибудь малозаметный ход, к примеру, через вентиляционную шахту. В голливудских фильмах всегда есть эти мини-лазейки. Но Кэрол подозревает, что Голливуд с его сценаристами бесконечно далеки от реалий. И сильно сомневается, что она смогла бы провернуть что-то эдакое, даже если предположить наличие лазейки. Пока, правда, такое чувство, что вот именно сегодня помощник никому из эдемщиков особо не нужна. Даже рация молчит. Никто не рвётся рассказать о карах небесных и земных, которые обрушатся не её голову, никто не запугивает, что вот за ней, грешницей, выдвигается отряд, никто не перекатывает её имя как конфетку на языке. «Кэ-рол». Кэролин бьёт сжатым кулаком по рулю, попадая по клаксону. Недовольно каркает ворона, потревоженная шумом, меланхолично жуёт траву стадо коров. Бедняга с мешком на голове, обвязанный не то цепями, не то подвешенный на крюки на дорожном знаке, остаётся безучастным. Кэрол ещё не нарастила защитный панцирь цинизма, и тела различной степени окровавленности, развешенные по всему округу, вызывают у неё каждый раз оторопь и нехорошую дрожь в руках. Вот и сейчас она трёт виски, отводит поспешно глаза от дорожного знака и думает, что, вообще-то, её могут тупо пристрелить. С чего она вообще взяла, что её персона столь важна, чтобы вести её к крестителю. «Но разве Джейкоб не упоминал что-то такое, про, хм, пророчество Джозефа относительно меня? Или это была Вера? Или пророчество не включает в себя условие, что я останусь в живых?» — помощник пытается одновременно косить глазом на дорогу и сверяться с картой округа, где, следуя указаниям местных, она отметила расположение ранчо младшего Сида. Блокпост с эдемовцами она замечает издалека и ещё сильнее сбрасывает скорость. «Может если показать им готовность к сотрудничеству, они реально просто захватят меня и отволокут на проповедь к крестителю?» — мелькает в голове у девушки. Но первый же выстрел подсказывает, что нынче сектанты не берут пленных, или же целостность кожных покровов захваченных не столь важна. Последующие хаотичные выстрелы только убеждают девушку разогнаться и проскочить, как можно быстрее, мимо. На её счастье, никто не догадался развернуть на дороге ленту с шипами, и никто не бросается ей вслед. Да, этот неприятный момент попадания в плен, будучи раненой, девушка, конечно, не продумывает, но сейчас он кажется наиболее вероятным и наименее желанным. *** «Давай, ты можешь», — ободряюще мысленно повторяет себе Кэрол, глядя на роскошное ранчо Сида из-за раскидистых кустов. Что именно, собственно, она может, девушка и сама не знает. Но уверенно ползёт, надеясь, что высокая трава надёжно её укрывает. Кэрол уверена, что внутри секты есть какое-то ранжирование или назначение для каждой вооруженной группы. Этих растрёпанных типов с мрачным выражением лиц и в плащах она считает охранниками. И к вопросу охраны здесь подходят серьёзно. Территория ранчо усыпана этими типами как парки Токио лепестками сакуры весной. Кэролин доползает до какого-то пня, ныряет в очередные буйно разросшиеся кусты, дожидается, когда отворачивается тип с выбритыми висками, стремительной бесшумной (как она надеется) кометой пересекает мощёный двор, замирает у бревенчатой стены за очередным раскидистым буйством зелени. Какого хрена я так прячусь, если вообще я хотела, чтоб меня поймали и потащили в бункер. Девушка оглядывается, проверяет, что все чёрные плащи, сейчас заняты отнюдь не наблюдением за дверью, куда она сейчас планирует пройти. Она ужом проскальзывает в сумрачное после залитой солнцем помещение и с облегчением выдыхает. Комната кажется пустой. Помощник отходит от двери, утыкается глазами в портрет Джозефа над камином и усмехается. Честно говоря, она скорее ожидала бы портрет крестителя. Над камином, на всех стенах, и, возможно, ещё над главным входом. То, что она слышала о Джоне, заставляет задуматься о серьёзных проблемах с эго у младшего Сида. За спиной у неё раздаётся мужской смешок, и Кэрол стремительно оборачивается, сжимая пистолет в руках. — Тсс, помощник, — Джон качает головой, выступая из тени. Первый и последний раз Кэрол видела его в той милой сельской церкви, из которой, по-хорошему, ей надо было убежать со скоростью гепарда на охоте. Креститель греховно привлекателен, и знает об этом. Обещание чего-то запретного и очень горячего проступает в каждом его движении и точно выверенных жестах. Позёр хренов. — Ну что ж помощник, рано или поздно мы должны были встретиться, — он широко улыбается, словно не замечая наведённого на него дула пистолета. Руки у Кэрол, меж тем, начинают слегка затекать — бесконечно держать злодеев на прицеле могут только неутомимые герои боевиков и игр. — Мне нужна Хадсон, — говорит Кэрол, стараясь, чтобы её голос звучал так, будто за её спиной армия спецназовцев, — где ты её держишь? — Какая напористая, — смеётся Сид, блестя голубыми глазами, — жаль, мы встретились слишком поздно, было бы так забавно вскрывать твои грехи. — Поздно в каком смысле? — раздражённо уточняет помощник. У неё потеют ладони, и вообще всё идёт не так, как надо. Ну какой нормальный человек будет нести подобную околесицу, будучи на прицеле. А кто здесь вообще нормален, а. — Хадсон, — напоминает Кэролин, и, чуть помедлив, — и ключ от бункера. — Что именно тебя заставляет думать, помощник, что я так просто тебе его отдам? Кэрол решительно вскидывает пистолет, совсем некстати вспоминая услышанную где-то фразу, что если уж берёшь в руки оружие, то надо быть готовым пустить его в ход. Знать бы ещё, готова ли она. — Помощник, это не очень, знаешь ли, разумно, явиться одной и угрожать мне оружием в моем собственном доме, — покровительственным тоном говорит Сид. — Тебе не приходило на ум, что ты причинила уже достаточно вреда, или убивать для тебя так просто, что иных путей ты не признаёшь? Кэролин как раз ни хрена не просто. И она очень хочет увидеть ещё какой-то путь, но как это сделать, когда перед тобой религиозный фанатик. «Да просто дай мне этот сраный ключ и скажи, где Хадсон, черти тебя задери», — мысленно стонет девушка. — Мне просто надо знать, где Хадсон и добраться до неё, если она в бункере — предпринимает ещё одну попытку Кэролин, перехватывая пистолет поудобнее. — И мы все просто разойдёмся в разные стороны. По крайней мере, я точно. Как и предлагал твой брат. Джозеф. Как и предлагал Джозеф. На бесконечно прекрасную долю секунды, девушке кажется, что креститель может согласиться. — Не думаю, на самом деле, что сейчас это возможно, — с непонятной улыбкой произносит Джон, и его глаза на миг перебегают на что-то за спиной девушки. Кэрол, спокойно, он блефует, ты бы услышала, если бы кто-то зашёл. — Кэ-ро-лин, — негромко и знакомо звучит позади девушки. Та резко разворачивается, не переставая целиться. Но, конечно, её движениям не хватает скорости, а руки всё же подустали держать на прицеле излишне улыбчивого крестителя. Невесть откуда взявшийся Джейкоб отточенным движением и с ненормальной скоростью перехватывает запястья Кэролин, отнимая и отшвыривая пистолет. Рывком притягивает помощника, разворачивая её спиной к себе, и захватывает шею девушки предплечьем. Тело Сида ощущается как бетонная стена, захват на шее лишает не то что способности шевелиться, но и в принципе способности дышать и думать. Кэрол, обучали, конечно, приёмам, которые помогли бы выбраться из подобного рода сомнительных объятий. Но когда перед глазами пляшут мушки, а воздуха в лёгких становится катастрофически мало, пропасть между теорией и практикой в стенах учебного заведения и реальной жизнью становится глубже Марианской впадины. Кэролин яростно пинает Джейкоба по голени, пробует повернуть голову, чтобы укусить Сида за запястье. Давление руки вестника на трахею становится только сильнее. — Тише, тише, тсс, — одновременно бесстрастно и успокаивающе звучит над ухом. Кэрол в бессильной ярости пытается ногтями расцарапать железобетонное предплечье Джейкоба. Это, конечно, делу не поможет, но хоть какое-то моральное удовлетворение. Под ногтями девушка ощущает шероховатость кожи, покрытой вязью шрамов. Она судорожно вдыхает исходящий от вестника успокаивающий запах мыла и можжевельника и отключается. Но перед тем как вырубиться окончательно, ей кажется, она слышит крестителя: — Когда Джозеф с ней закончит, он отдаст её мне, как думаешь Джейк? Ответа старшего Сида, если он и есть, она уже не слышит.