Поклонение

Белые тонкие одеяния легко спадают, когда их тянут вниз. Обнажëнная объëмная грудь, результат многолетних тренировок, по которой не скажешь, что этому телу — 82 года. Кончики пальцев провели по полоскам белых шрамов, пересекающих грудь, и провели в бок, к левой руке, которой не было. Мужчина открыл рот, словно желая что-то сказать, но тут же закрыл, позволяя опустить своë тело на кровать и нависнуть сверху. Его рот распахнули проводя влажным языком по сухим губам, забираясь глубже, но Чхонмëн просто устало закрыл глаза, отдав всë в руки кого-то, кто был младше него в два раза, кого-то, кто в прошлом носил форму демонического культа. Руки блуждают по телу, пока бездонные голубые глаза пристально наблюдают, как подрагивают ресницы, когда рука касается члена, как хмурятся брови, когда по нему проводят один раз, и как открываются глаза с глубоким сливовым оттенком, в которых читается знакомый приказ действовать; точно как в тот момент, когда он пытался убить Епископа, приставив меч к горлу на краю скалы. Благоговея перед этим взглядом, навеявшим былое, Донрëн послушно снял штаны, прислоняя свой член к чужому и склоняясь ниже, целуя шрамы на шее, ключице и, наконец, — обрубок. Сощурив глаза, Чхонмëн с недовольством смотрел на такое трепетное отношение, оставшейся рукой хватая чужой затылок и притягивая к себе, сталкиваясь зубами и просовывая язык в рот, сквозь чужую самодовольную улыбку, пока рука интенсивно водила по членам, сжимая у основания, когда разрядка была близко. — Ублюдок, ты специально, — шикнул Чхонмëн, когда он вновь сжал руку. — Думаешь, я не скину тебя во второй раз? В голубых глазах промелькнул огонëк, когда он разжал руку, ожидая этого момента, а из горла Святого Меча вырвался стон вместе с белой жидкостью на животе. Пока он тяжело дышал, восстанавливаясь, Донрëн вновь любовно примкнул к обрубку, выводя круги на коже. «Такая воля отрубить голову Небесному Демону». На губах Донрëна появилась улыбка, когда он вновь вспомнил эту сцену: бессмертное существо на горе трупов и безрукий мечник, который отрубает ему голову одним движением. Он не мог не ценить этой воли, любя тело своего Мэва, на котором высечено множество шрамов, вместо него.