***
Вскоре девушки преодолевали недолгий путь в Топкапы. Хатидже была задумчивой и только потягивание в пояснице вызывало эмоции на её лице, а Гюльфем наблюдала за ней, размышляя про себя. Вот уж долгое время бывшая наложница не решалась вновь поговорить с госпожой открыто насчёт их отношений с визирем. Только незрячий бы не заметил, как сильно они поменялись. Ибрагим часто не являлся на ночь, а Хатидже словно не замечала этого. Поначалу и Гюльфем не придавала значения, а когда заметила, то сделала первую попытку поговорить, но конечно ответов не получила. С тех пор не пыталась, только лишь наблюдала и запоминала. Только с течением времени молчать становилось невыносимо... Карета остановилась, и девушки так же молча покинули её, медленно шагая во дворец. Гюльфем поддерживала Хатидже за руку, решив про себя, что как только госпоже станет лучше, то наконец-то решительно заговорит. Ещё через несколько минут они уже были у покоев Султана, и Хатидже приказала бостанджи: — Доложите Повелителю о моём приходе. Пока мужчина отправился за дверь, Гюльфем, нервно покусывая губу, косилась в сторону кабинета Великого визиря. — Госпожа, может мне оповестить ещё Пашу?... — нерешительно предложила девушка. Хатидже взглянула на неё так, словно услышала нечто до смешного глупое. — Зачем? Сам потом узнает, — непринуждённо ответила госпожа и отвернулась. К этому времени вышел стражник и пригласил внутрь. Гюльфем осталась снаружи с досадой, а Хатидже переступила порог и увидела не только улыбающегося ей брата, но и Рустема, склонявшегося перед ней. — Сестра, — Сулейман развёл руки в стороны, приглашая в объятия, и девушка не возразила, только движения были скованными, что не укрылось от брата. — Что-то случилось? — внимательный взгляд заскользил по лицу. — Снова спина. Из-за этого я и побеспокоила тебя. Хочу попросить дозволения съездить в Бурсу к Сечиль Хатун. Помнишь, она несколько раз облегчала мой недуг? — Конечно. Немедленно прикажу подготовиться к поездке прямо сегодня! — твёрдо и без колебаний согласился Сулейман, теперь ощущая тревогу за сестру, а потом внезапно крикнул. — Стража! Хатидже смутилась, нахмурившись, а Султан пояснил: — Прямо перед твоим приходом отправил Ибрагима по делам... — в этот момент прибежали бостанджи. — Немедленно отправьте за Великим визирем. Пусть возвращается. Девушка вдруг мягко взяла мужчину за руку, обращая его внимание на себя. — Не нужно. Пусть занимается делами... Сулейман удивлённо вскинул брови, не узнавая сестру. Раньше она бы беспрекословно согласилась, да ещё сама бы уговаривала отпустить с ней мужа. — Мне было бы намного спокойнее за тебя... А тем временем Рустем не мог не думать ни о чём другом, кроме как появившегося на горизонте шанса. Разум заволок туман и теперь диктатором было сердце, которое подначивало открыть рот. — Повелитель... Брат и сестра взглянули на бывшего конюха с вопросом. — Я бы... — сомнения всё-таки пробивали брешь, но чувства оказались сильнее и подарили уверенность. — Я бы мог сопроводить госпожу. Вы дали некоторые поручения для меня в Кютахье, а дорога туда как раз проходит через Бурсу. Сулейман пару минут колебался, но не найдя аргументов против, в итоге кивнул. — Хорошо. Вверяю свою сестру тебе, Рустем Паша...***
Мягкий солнечный свет озарял гарем, где разносились девичьи голоса. Рабыни были полны восторга, глаза блестели, потому то им предоставили сундуки новых, роскошных тканей. Цветовая палитра была разнообразна: от амбровых до интенсивных зеленых, сияющих синих и пылающих красных. Девушки с нетерпением перебирали ткани и советовались друг с другом о лучших сочетаниях, не заметив, как внутрь прошла гостья... — Вижу вам понравился мой скромный подарок. Очень хорошо. Все как одна вздрогнули и обратили внимание на Турну. Госпожа сладко улыбалась, грациозно сложив руки на животе и осматривала всех чуть вздёрнув подбородок. Точно гордилась собой. Вот только... услышав от кого именно презент, былая радость стёрлась с лиц хатун, так же как и улыбка у Турны. — Что такое? Не по нраву щедрость будущей жены Султана? Так и быть. Ходите в обносках. В голосе девушки слышалась явная обида, так как её шаги навстречу снова воспринимали в штыки. Турна негодовала: почему все настроены к ней так категорично, но готовы кланяться в ноги Махидевран? Ведь по сути, она такая же им соперница. — Девушки, добрый день. Взоры обратились на вход, где порог переступили Махидевран и Хюррем. С их приходом ташлык снова оживился, джарийе заулыбались радушно приветствуя госпожей. — Какой ужас для вас подобрали... — черкешенка, красноречиво показывая неприязнь, кончиками пальцев трогала ткани, пока рыжеволосая кое-как подавляла смех. — Качество отвратительное. И месяца не проносите платье из такого материала. Мы с Хюррем Султан в ближайшее время выберем всё самое лучшее. Махидевран взглянула на сестру Султана в поисках поддержки и та кивнула. — Безусловно. — Да благословит вас Аллах... — Вы очень щедры... — Госпожа, как-нибудь загляните к нам. Мы давно не беседовали... Послышалось со всех сторон и Турна начала нервно сжимать и разжимать ладони, прожигая взглядом обеих. Злоба клокотала внутри и рвалась наружу, однако мать шехзаде выдохнула, натянув улыбку. — Раз Хюррем Султан ничем не обременена, что готова лично рассматривать ткани для рабынь, то может и с племянниками ближе познакомится? Они очень много о ней расспрашивают. Только я не знаю, что рассказать. Вчера наша прогулка выдалась несколько молчаливой. Хотя в этом есть какой-то свой смысл. Я бы с удовольствием повторила. Махидевран удивилась, взглянув на подругу с вопросом, а Хюррем даже бровью не повела на слишком явную провокацию. — Конечно. Слышала, твои сыновья в саду? Отлично. Прямо сейчас пойду туда. Совсем беспристрастно, рыжеволосая отправилась на выход, а растерянная черкешенка за ней. Турна только хлопала глазами...***
— Стой, стой! Куда ж так мчишься? Махидевран семенила за стремительно двигающейся Хюррем, а потом чуть не врезалась ей в спину, когда она резко остановилась. — Пойдём скорее на улицу. Мне слишком душно, — лишь ответила госпожа и помчалась дальше, явно потеряв хорошее настроение. В саду царили тишина и умиротворение, словно время остановилось. Сияющий солнечный свет, прорывающийся сквозь кроны деревьев, играл бликами, подчеркивая очертания их силуэтов. Хюррем замедлилась, Махидевран смогла её догнать и теперь шаги шуршали по аллее вдоль розария, где с цветка на цветок перелетали бабочки. — Язык бы ей отрезать и кинуть псам на съедение, — проворчала рыжеволосая, тем самым нарушив безмолвие. — Раньше она только передо мной кичиться могла, а теперь, видно, привкус власти почувствовала. Проблемы точно будут... Говоря это, Махидевран смотрела вдаль и думала о сыне, тревожась о будущем. Размышляла, как его обезопасить, только сложно предположить, когда и откуда может быть нанесён удар. — Вчера заявилась ко мне, прогуляться позвала. Понятно, что почву прощупывала, да и я с той же целью согласилась. В итоге ничего путного не вышло. Черкешенка обратила внимание на подругу и тепло улыбнулась. — Не оправдывайся. Лучше поговорим о другом. Нигяр уже занялась делом? — Да. Утром ушла под предлогом, что я послала на базар. Думаешь, о таких вещах Ибрагим рассказывает другу? Махидевран честно пожала плечами. — Ну а вдруг? Я другого выхода не вижу. С братом ты говорить не хочешь, с Ибрагимом тем более... Хюррем отвела взгляд, испытывая смешанные чувства по отношению к Великому визирю. За короткий срок случилось многое, и теперь она не знала, что думать. Особенно после вчерашнего долго не могла уснуть, почему-то прокручивая в голове мелодию скрипки. — Ну... лёгкий путь скучный. Губа нервно дёрнулась. Рыжеволосая не знала куда двигаться и за что ухватиться, будто находилась среди лабиринта, а впереди несколько развилок. Порой возникали мысли бросить эту затею и жить спокойно, однако после она вспоминала, что всю жизнь терзалась вопросами и просто отступить не может. Тем более, когда Валиде что-то скрыла. — Ах, да. И не знать, что делать весело, — съязвила Махидевран, закатив глаза. Хюррем только покачала головой и невольно взглянула на дворец, зацепившись взглядом за фигуру на балконе. Там стоял Сулейман. Девушка долго и пытливо смотрела на него, думая о высокой стене между ними и прикидывала, как бы всё было, сложись отношения по другому. Не замечая, она началась уноситься в чертоги сознания, вырывая воспоминания о разговорах и снах. Всё это время у неё могла быть родная душа рядом, но судьба распорядилась слишком жестоко... — О чём твои мысли? — вдруг спросила черкешенка, заинтересованная пристальным вниманием госпожи. Сестра Султана тяжело вздохнула. Она всегда старалась откидывать эти думы, чтобы не терзать свою душу, но порой они слишком яро вцеплялись в её сознание. — Ты ведь знаешь... я родилась не одна. У меня мог быть брат. Конечно, звучит абсурдно, но если бы не наше положение, то мы могли бы быть рядом. Однажды один случайно подслушанный разговор изменил её мир. Оказывается, мать носила под сердцем не одного ребёнка, а двух и в один прекрасный момент на свет появились двойняшки: девочка и мальчик. Только последний, к сожалению, родился мёртвым... С тех самых пор Хюррем потеряла покой. Всё думала о нём, представляла каким бы он был. В её фантазиях брат смеющийся юноша с яркими глазами и смелой улыбкой. — И за что же тебе, моя дорогая, такая ноша... Махидевран ободряюще приобняла подругу за плечи, даря покой и уверенность, а потом госпожа наконец-то перестала буравить Султана взглядом и обратила внимание на другое место. Там, где вчера играл Ибрагим. Только быстро осознала, что снова думает о нём и мысленно чертыхнулась. Отвернулась, правда из головы он так и не уходил, но Хюррем вспомнила, о чём хотела спросить давно. — Кстати, а что случилось с Ибрагимом? Откуда у него эти шрамы? Мать шехзаде заметно удивилась, а после как-то помрачнела. Воспоминания явно неприятные и рыжеволосая напряглась. — Два года назад он попал в засаду и оказался в плену, а нашли только через пол года таким... совсем другим и внешне и внутренне. — коротко поведала Махидевран, а сама неуютно поёжилась, вспоминая те тёмные дни. Хюррем оказалась сражена. Ожидала услышать что угодно и теперь запуталась окончательно. Внутри скреблось... сожаление? — Похитителей нашли? — осторожно поинтересовалась девушка, видя, как трудно стало черкешенке. — Нашли, но тому, кто знал имя заказчика удалось сбежать. Вообще, есть подозрения, что это дело рук Валиде... Рыжеволосая поразилась ещё больше, понимая, как много не знает. — Валиде? Причём тут она? — Она изначально относилась к нему скептически, а уж когда он получил должность визиря вместо Балкана Паши, то долго возмущалась. Думаю, рассказывать о её реакции на его уклон к европейскому не стоит. И ещё во мне причина... Ибрагим всегда меня поддерживал. Валиде конечно это не нравилось. — Как же она тогда дала согласие на брак Хатидже с ним? — недоумевала Хюррем. Махидевран усмехнулась. — Будто бы Сулейман спрашивал разрешение. Поставил перед фактом. Она потом с обоими месяц не разговаривала, а про недовольное лицо на свадьбе даже говорить не стоит. — Ммм... А на моей свадьбе светилась, как медный таз. — Конечно, ей нужно было отправить тебя подальше и наверняка. — Просчиталась... И подруги довольно улыбнулись друг другу, после чего решили вернуться во дворец. У Хюррем появилось ещё больше поводов для размышлений...***
Тонкие лучи солнца проникали сквозь прорехи между крышами домов, рисуя золотистые узоры на фасадах. Нигяр брела по улочкам с надеждой найти одного человека... Город кишел жизнью, ароматы специй, пыли и моря заполняли воздух, а местные жители суетились по своим делам. В ее глазах проскальзывали искры надежды, такой сильной и одновременно хрупкой. Она прислушивалась к говору, надеясь уловить что-то что могло бы помочь. Повернув за очередной угол, девушка уже начала терять надежду, как вдруг узрела его... На крыше старого здания, под сводами небес Матракчи сидел, поджав к себе ноги и старательно что-то рисовал. Его движения были грациозными, точными, словно каждый мазок был тщательно обдуман и воплощал в себе глубокую суть. В его работе была страсть, было стремление выразить что-то, что не могло быть выражено словами. Нигяр думала, что видела истинную сущность мужчины вчера, когда наблюдала тайком в борделе(искренне надеясь, что об этом не узнает Хюррем Султан), но кажется подлинность в искусстве... Девушка тряхнула головой, откидывая наваждение и вновь сосредоточилась на художнике. Как же к нему подобраться? У неё не было чёткого плана, поэтому оставалось действовать только по наитию. И внезапно он обнаружил глазами её... Кажется, на миг Нигяр забыла как дышать, а когда Насух нахмурился, то инстинкт подсказал бежать как можно быстрее. Несясь в неизвестном направлении, джарийе ругала себя за беспечность. Как так можно было открыто наблюдать?... Не имея сил больше двигаться, Нигяр остановилась и скользнула по стене на землю. Сердце бешено колотилось, а уши заложило, из-за чего она не услышала шаги. — И чем же я тебя напугал? Сначала Нигяр увидела тень, а потом взглянула на возвышавшегося над ней мужчину...***
Хюррем не помнила момент, когда внезапно заснула. Это она поняла, когда очнулась на тахте в полной дезориентации. В голове ощущалась тяжесть, а в горле пересохло. Девушка потянулась за кувшином, но неожиданно обнаружила записку...Госпожа, есть срочные новости. Жду вас в мраморном павильоне.
Нигяр.
Сначала рыжеволосая хмурилась, а после складка меж бровей разгладилась, и тень беспокойства мелькнула на лице. В тот же миг Хюррем засуетилась ещё полусонная, начав собираться. Если Нигяр не пришла во дворец, то что-то точно случилось и новости действительно важные... Очень скоро она мчалась на всех парах, слушая стук собственного сердца в ушах, но резко карета затормозила, из-за чего госпожа чуть не улетела в стену напротив. Послышались крики, лязг металла и в экипаж ворвался чужак, скрывая лицо...