***
Под лазурным небом стояла пара лошадей, перебегая с одной ноги на другую, выражая свою нетерпеливость. Солнце золотыми каскадами ложилось на шелковистые гривы и превращало их в блестящие короны. Тишина царила вокруг, лишь периодически прерываемая нежным шелестом ветра и далеким песнями птиц, а в воздухе чувствовался запах свежей травы и деревьев. — Ну что ж, Рустем Паша, время прощаться, — Хатидже с любовью смотрела на белогривого жеребца, но с тоской вспоминала о своей красавице. Визирь рядом улавливал каждое её слово, чувствуя, как душа словно летает. Он даже забыл истинную цель приезда и дальнейший маршрут. — Рустем?.. — Хатидже осмелилась дотронуться до него, чтобы привлечь внимание, а он резко дёрнулся, как от кипятка. — Прости, ты не услышал меня с первого раза. — Прошу извинить. Задумался немного, — коротко улыбнувшись, оправдался мужчина. Госпожа чуть склонила голову, смотря на Рустема снизу вверх, пока губы медленно тянулись в улыбке, а сердце визиря стучало с бешеной скоростью. — И снова не расскажешь о чём? Рустем посмотрел девушке прямо в глаза, приметив, как красиво на солнце они отливали янтарём и неожиданно не только для себя, но и для неё спросил: — По какой причине вас беспокоят боли? На миг мужчина пожалел о своём любопытстве, потому что взгляд госпожи потускнел, и она больше не смотрела на него. — Однажды неудачно упала с лошади. С тех пор травма и больше не катаюсь, — коротко поведала сестра Султана и ощутила острое желание остаться одной. — Спасибо, что сопроводил. До встречи. Не имея воли шевельнуться, Рустем долго смотрел ей вслед, даже когда Хатидже скрылась из виду, а потом в отчаянном порыве запрыгнул на коня и умчался.***
Махидевран вышла в солнечный сад, и лучи тут же заласкали ее щеки, а приятный ветерок начал играть с волосами. Она смотрела вдаль, дышала глубоко, проникаясь ароматами цветов и свежести зелени, а в голове уйма мыслей. Их разнообразие и неуловимость сбивали с толку, как назло подкидывая воспоминания вчерашнего дня. В панике за Хюррем черкешенка не могла спокойно всё обдумать, но теперь это представлялось возможным. Почему-то, как наяву, возникли разноцветные глаза мужчины и тонкие губы, искривлённые ухмылкой. Махидевран активно затрясла головой, прогоняя прочь его образ. И чего вдруг прицепился?... — Госпожа... Сердце чуть в пятки не ушло, когда перед ней неожиданно возник угрюмый Ибрагим. В знак уважения он склонился, а она перевела дыхание. — Здравствуй, Ибрагим. Напугал меня немного. — Я не специально. Всё нормально? Паргалы, как всегда, наблюдал чутко, а мать наследника не смогла понять, что он конкретно имел в виду: ситуацию с Хюррем или её. Впрочем, она решила ответить обобщённо. — Да. Госпожа пришла в себя, я теперь спокойна. А как ты? Давно тебя не видела. Было невозможно скрыть, что грека что-то гложет, и Махидевран слегка забеспокоилась, а Ибрагим считал это и успокаивающе, коротко улыбнулся. — Жив, здоров, а остальное мелочи. Черкешенка нахмурилась. — И какие же это мелочи? Паргалы опустил напряжённые плечи и оглянулся мельком по сторонам в поисках кого-то любопытного поблизости. — Вы в курсе, что Хатидже уехала вчера? Махидевран попыталась вспомнить, слышала ли об этом что-нибудь, однако, видимо, всё прошло мимо неё сначала из-за отсутствия во дворце, а потом ситуации с Хюррем. — Нет. Но дай угадаю, в Бурсу? Ибрагим кивнул и взгляд будто потемнел от имени, что противно вертелось на языке. — По стечению обстоятельств, — сдержанно продолжил грек, селясь не обругать самого себя за эти самые обстоятельства. — Рустем отправился вместе с ней... Грустно и смешно стало от гаммы эмоций на лице госпожи. Несколько секунд черкешенка молчала, смотря на визиря и постепенно в глазах отражалось понимание ситуации. — Ты думаешь всё ещё?... — Его взгляд на неё сказал о многом. Неприятная истина коснулась каждого уголка души и легла тяжестью. Махидевран сокрушённо покачала головой, а сердце тревожно забилось из-за мыслей о Хюррем. — На этом откровения закончились, — вдруг сказал Ибрагим и качнул головой. Мать наследника в непонимании обернулась, тут же заметив на себе недобрый взгляд Валиде Султан. Она шля прямиком к ним грациозно, выражая всем видом надменность. — А я думаю, где ты всё время пропадаешь. Сад прекрасен, не спорю. Только у тебя есть обязанности, как матери наследника, — сходу начала Хафса, не обращая внимания на Ибрагима, что напрягся всем телом. — Если у вас ко мне претензии, то озвучьте сразу. Хватит ходить вокруг да около, Валиде. Махидевран давно перестала пугаться выговоров матери Султана, поэтому принимала каждый не опуская головы и с прямым взглядом. — Не думаешь заняться гаремом Мустафы? Что ж, к этому черкешенка не была готова и даже как-то не размышляла, о чём красноречиво поведала мелькнувшая на лице растерянность. — Мы как раз сейчас обсуждали это с госпожой, — вдруг встрял Ибрагим, желая помочь матери шехзаде и не дать лишнего повода Хафсе. — Ибрагим, сколько лет ты служишь нашей династии? И так и не научился держать рот на замке до тех пор, пока не спросят? — раздражённо проговорила женщина, так и не взглянув на грека. — Как видите, уроки я не усваиваю, — Паргалы оскалился, а солнце будто специально подсветило его шрамы. Валиде никак не отреагировала, безупречно держа всё при себе. Махидевран же с одобрением взглянула на мужчину. — И это может стать твоей роковой ошибкой, — последнее, что сказала женщина и обошла обоих, медленно шагая прочь. — Никогда покоя не даст, — прокомментировала ситуацию Махидевран, смотря госпоже вслед.***
На горизонте засветились первые звёзды, словно тысячи мерцающих бриллиантов, рассыпались по небу, озаряя его своим нежным светом. Тишина окутала всю природу; ветерок стих, и листья деревьев перестали шелестеть. Факелы в саду медленно вспыхнули, освещая дорожки, по которым не спеша бродили стражи. Хюррем сидела у окна и пустым взглядом наблюдала за пейзажем. В течение дня ей стало намного лучше, но опустошённость до сих пор окутывала каждую клеточку тела. Даже разговоры с Нигяр не помогли почувствовать себя живой. Рыжеволосая не хотела разговаривать о том, что с ней произошло, поэтому девушка болтала на отвлечённые темы, а потом её вызывали на допрос. Шло расследование похищения. А Хюррем почему-то было всё равно. И вот наконец-то вернулась Нигяр с каким-то напряжением. Сестра Султана взглянула на неё безучастно. — Ибрагим Паша хочет поговорить с вами. Но если вы ещё не готовы... Хюррем вяло махнула рукой. — Лучше быстро расскажу что знаю и уйду. Рыжеволосая поднялась и поплелась к выходу, однако вдруг замерла, явно о чём-то размышляя, а потом взглянула на себя в зеркало. Волосы конечно же оказались в беспорядке и идти прямо так девушка подумала неуместно, поэтому взяла в руки гребень. — Госпожа, давайте я... Но Хюррем отмахнулась и наспех сделала низкий хвост, после чего оставила Нигяр в гнетущих размышлениях.***
Путь прошёл незаметно и рыжеволосая внезапно обнаружила себя у кабинета Великого визиря. С тяжёлым вздохом она вошла без стука, застав мужчину за столом, а тот при виде неё вздрогнул. — Госпожа... — в замешательстве Ибрагим хотел подняться, только остановил голос девушки. — Спрашивай, что хотел и я вернусь к себе. Без единой эмоции Хюррем уселась на стул, а грек, смотря на опустошенную госпожу, ощутил, как волнение и сожаление смешались в его груди. Каждая искра в её глазах, погасла в темноте души. — Расскажите всё с самого начала, — Ибрагим попытался подавить всякие эмоции и сосредоточиться на деле, хоть было странно разговаривать с рыжеволосой так спокойно. — Ближе к обеду я уснула, а когда проснулась, то обнаружила записку. Её написали от лица Нигяр, якобы она ждала меня в мраморном павильоне, и я тут же помчалась. Они напали по дороге. Лица скрывали. Убили стражу, а мне надели мешок на голову и повезли в неизвестном направлении. Освободили только в каком-то доме, заставили что-то выпить и дальше я как будто провалилась в сон. Больше ничего не помню. — И вас ничего не смутило в записке? — явно недоумевал мужчина. Хюррем взглянула на него так устало, будто он терзает её допросом несколько часов, что Ибрагиму даже стало неловко. — После сна не соображала толком. Нигяр, Махидевран, Афифе, Мустафа... все они мне близкие и родные, ради которых я помчусь хоть на край света не раздумывая. Непроизвольно Паргалы кивал каждому её слову, а потом резко замер с пониманием, что, кажется, список неполный и против воли спросил: — А Рустем?.. Хюррем передёрнулась и поджала губы, а Ибрагим заметил в её глазах отражение глубокой боли, печали, разочарования и отчаяния. И к своему сожалению, многое понял... Это была единственная и последняя попытка ухватиться за надежду, которая в тотчас рухнула. Рыжеволосая же, взглянула на свои оголённые ладони, совсем забыв про обыденный аксессуар и против воли унеслась в тёмную тюрьму своей души... Она снова сжимала пальцы в кулаки, с трудом сдерживая слезы, которые уже так долго пыталась заморозить в своем сердце. Ее душа кровоточила, а боль, непрекращающаяся и безжалостная, словно огонь проникала в каждую клеточку ее существа. Она пыталась справиться с ней, с этой болью, но единственный способ, который она нашла, – это вред самой себе... Каждое движение ножом по коже приносило такое облегчение, что временно заглушало всё внутри. Каждая нарезанная линия – это крик, желание испытать что-то реальное и осязаемое, что могло бы отнять внимание от путаницы в ее разорванной душе. Каждое движение лезвия – это нестерпимая смесь чувств: страх и экстаз, сладость и горечь. Кровь сочилась из свежих ран, наполняя таким знакомым миром – миром, который она научилась понимать и ощущать. Она предпочитала физическую боль, так как она несравнимо проще, чем та сложная и пугающая, охватывающая ее душу. Она тонула и, казалось, никто не в силах протянуть руку... Хюррем вздрогнула, понимая, что ушла в себя, а глаза застелила мутная, слёзная пелена. Она часто заморгала, стараясь скрыть следы уязвимости, но так некстати заговорил визирь: — Всё хорошо?.. Неожиданно рыжеволосая вскинула голову, взглянув на него, и Ибрагим удивился, увидев покрасневшие и сверкающие глаза. — Возможно ли это в моём положении? Я пойду. Всё что могла я рассказала. Желая скорее скрыться, госпожа не рассчитала и резко поднялась, а ноги не удержали, вдобавок закружилась голова. С грохотом она упала обратно, из-за чего подскочил Паргалы, испугавшись, что девушка потеряет сознание. — Стража! — закричал он и опустился перед рыжеволосой, а когда прибежали мужчины, то приказал. — Немедленно позовите лекаря! — Нет-нет. Не надо. Всё нормально. Я дойду, — запротестовала Хюррем, а у самой мир перед глазами расплывался. Вдруг Ибрагим схватил её за плечи и заговорил твёрдо, бескомпромиссно: — Вы с ума сошли? Вас опоили непонятно чем! Лекарь необходим для вашего же блага. Хватит выжимать из себя стойкость и геройствовать! А Хюррем уже плохо его слышала из-за звона в ушах...