Зимний поцелуй

Зима в Лондоне выдалась необычно холодной и снежной. Со свинцово-серого неба прямо в лица людей летели большие хлопья снега. Площади, улицы и тротуары замело, на крыши домов, ограды, парапеты набережных, скамейки и старинные фонари легли пушистые белоснежные перины. Лишь тусклые мутные воды Темзы темнели вдали. Малфой шагал навстречу метели. Он был без шляпы, и снежинки блестели на его платиновом чубе. На нём было длинное, солидное и элегантное пальто из шотландской шерсти, классического покроя. Дорогой кашемировый шарф согревал его. Ботинки тоже соответствовали тому, как должен выглядеть успешный молодой человек на хорошей должности. Погружённый в свои мысли, он внезапно заметил боковым зрением движение в свою сторону: – Драко! Драко Малфой! – Из потока встречных людей к нему радостно рванулась девичья фигурка. Парень на миг замер, а потом рассмеялся, узнав её: – Джинни! Она широко, улыбнулась в ответ и, подбежав, с разгону обхватила Малфоя за плечи, потом легонько хлопнула его ладошками по бокам и взяла за руки. Он и сам не верил тому, что её встретил. За эти несколько лет она расцвела и превратилась в красивую взрослую девушку. Драко поймал себя на том, что любуется её округлившейся грудью, приветливой улыбкой на тонких губах, аккуратным, чуть вздернутым к верху, носиком, рыжими волосами, которые стали еще длиннее и спускались по ровной спине ниже лопаток. – Ты как здесь оказалась в такую погоду, Уизли? – спросил он насмешливо. – Работу ищу, – откликнулась Джинни со всей серьёзностью, всё ещё держа его за руку. – Последнее время сильно нужны деньги. Без них сложно думать про что-то другое. – Да уж, – ухмыльнулся беловолосый парень. – Такие нынче времена. Разглядывая его, Джинни удивлялась, насколько он изменился. Малфой возмужал и из неуверенного в себе, мятущегося, порой беспомощного подростка стал красивым юношей с аристократической осанкой и волевым взглядом, настоящим денди. Нетрудно было догадаться, что именно пережитые им события, а точнее, несчастья, сделали черты его лица взрослее и строже. Все, кто знал его раньше, заметили бы разницу. Разве что улыбка осталась прежней, чуток саркастичной. Обручального кольца на пальце не было. Как и у неё. После этого небольшого, но важного осмотра Джинни смогла, наконец, приступить к оживлённым расспросам: – Рассказывай, как ты, что? Где ты? Ты в Лондоне теперь? Драко прищурился, бесшабашно махнул рукой: – А что рассказывать? Справляюсь помаленьку. Квартира у меня тут. Мой отец живёт в фактической ссылке во Франции, ему ещё несколько лет будет запрещено посещать Объединённое Королевство. Мама не уехала, она со мной, но иногда подолгу гостит у него, – Драко показал один из фамильных перстней, означавших власть над поместьем: – Теперь на мне – Мэнор, который сам себя не обеспечит, так что мне тоже пришлось пойти работать. В Министерство, кое-какие связи отца пригодились, скажу честно. –А в какой отдел? – Карие глаза сверкнули с интересом. – Да международного сотрудничества. Слушай, ты кого-то из наших видишь? Почти все разъехались. Я вижусь только с Ноттом и Гойлом. А тебя вообще не видел целую вечность. Несколько лет, а словно века прошли. Как несколько жизней. Не видел с тех пор, как... И осёкся. С тех пор, как принял метку. С тех пор, как стал Пожирателем Смерти. Её врагом. А его семья – врагами её семьи. – Каждый день о тебе думала, – прошептала Джинни. – Ненавидела и всё равно вспоминала. Все спрашивала себя, как ты мог пойти на такое. Он помолчал, провёл рукой по лбу, а потом заговорил, глухо и тихо, словно доставая слова откуда-то из глубины, и каждая его сумрачная фраза отдавалась невыразимой болью в её голове: – У меня тоже не было ни одного дня, чтобы я о тебе не думал. Ты же была самым близким мне человеком. Я сто раз собирался пойти к тебе, попробовать что-то сказать, как-то объяснить. Просто поговорить. Мне вообще было не с кем поговорить во всём этом кошмаре. Я был один. Совершенно один. Я даже... рыдал в одиночестве. Потому что больше ничего не оставалось. Все, кто в это встрял ради власти, потом не раз пожалели. Власть там принадлежала только одному. Будущего у нас не было. Никакого. Нас окружали смерть, пытки и страх, страх, страх. Мы ежечасно боялись, что оно вторгнется в наше сознание, пройдётся по всем его закоулкам, прочтёт наши предательские мысли и убьёт нас как изменников – медленно и со сладострастием, в устрашение другим. И поэтому мы просто исполняли... пытались исполнять то, что нам приказывали... или создавали видимость, что пытаемся... Даже взрослые уже не знали, что делать, и просто с обречённостью ждали чего-то. Больше не оставалось ни чувств, ни желаний. Каждый пытался держаться в голове за что-то, чтобы окончательно не сойти с ума от ужаса. Я держался за тебя... Иногда, спрятавшись в уголке своих мыслей, я представлял, что нахожу тебя, беру за руку и мы вместе убегаем от этого всего, далеко-далеко, туда, где нас никто не найдёт, – Малфой тяжело вздохнул. – Джинни, нас же никто не спрашивал, хотим мы этого или не хотим. Мы были детьми. Просто детьми. Нас в это втянули. И чем больше я думаю, тем больше понимаю, что всему виной – школа. Хогвартс. Факультеты, оценки, состязания, соперничество. Мы незаметно привыкли к противостоянию. Привыкли видеть в другой стороне сперва конкурентов, потом и полуврагов. Сначала это было увлекательно и даже забавно. У нас были свои тайны, мы, следом за взрослыми, фрондировали, совершали отчаянные поступки и рвались к победе. А потом оказалось, что надо убить, чтобы не убили тебя... И что выйти уже невозможно. Сколько наших погибло с обеих сторон? – Фред, – сказала Джинни, прикрыв глаза. Её брат погиб под обрушившейся стеной во время битвы, пытаясь сдержать прорыв. – Винсент, – ответил Драко, глядя куда-то в пустоту. Джинни внезапно вспомнила, как однажды крепыш Крэбб, оглянувшись по сторонам и помявшись, передал ей записку от Драко. Он ведь никому про это не сказал тогда. И не задавал вопросов. Он сгорел заживо. Ей стало вдвое больнее. – Мои так и не пришли в себя, – тихо промолвила девушка. – Жизнь больше не та. Совсем-совсем другая. Без Фреда Джордж стал совсем иным, каким-то равнодушным и безучастным. Рон с головой ушёл в торговлю. Папа больше не смеётся. Мама подолгу смотрит на колдографию Фреда и плачет. Я иногда сбегаю из дома, чтобы не думать обо всём этом. – Я иногда вижу твоих отца и старшего брата в Министерстве. Издали. Они в других отделах. – Да, Перси. Он тоже у нас редко теперь бывает, наверное, не выдерживает... – А мне всё оно снится по ночам: и битва, и месяц в Азкабане до суда, – после некоторой паузы ответил Драко Малфой. Он старался не смотреть на Джинни, чувствуя вину перед ней. Но ненависти с её стороны больше не было. Она видела черты давным-давно позабытого одинокого мальчишки, проступившие через преждевременную взрослость. Того, который когда-то угощал её конфетами и пирожками: – Мне тоже иногда кажется, что это всё было в другой жизни. Моё поступление в школу, распределение, этот проклятый дневник... Джинни замолчала. Пока они стояли и говорили о пережитом, её шапка, куртка и шарфик намокли от снега, а длинные огненно-рыжие волосы от прилипших снежинок выглядели необыкновенно нежно. Драко только взглянул на неё и уже не мог отвести взгляд. Он не сказал ни слова, но между ними возобновился разговор. Безмолвный разговор между людьми, которым уже не требовались слова для объяснения между собой. Мимо них шли люди, а они смотрели только друг другу в глаза, неслышно говоря о чувствах. Неожиданно Джинни подошла к собеседнику и двумя руками мягко и заботливо поправила на нём шарф, закутала ему шею, как делала её мама, когда братья были маленькими. Малфой едва заметно смутился, в лицо ему ударил и тут же растворился лёгкий румянец. На миг он замер, потом быстро наклонил голову, и их губы встретились. Как тогда в детстве. Так было надо. Так было правильно. В ответ Уизли обвила руками шею Драко и стала покрывать поцелуями его раскрасневшееся от мороза лицо. Двое шли в обнимку по заснеженным улицам старого города, погружающимся в синеву густых сумерек. Они не видели ничего вокруг, не обращали ни на кого внимания, только сжимали друг друга в объятиях, время от времени снова начиная целоваться.