Гадюка

      Пятнадцать минут, ровно столько в общей сложности Мазози пробыл в собственных комнатах, выделив на Лиана перед отъездом в леса не больше четырех из них. В случае смертельной опасности, омеги крайне редко выбирают «дерись», обычно «убегай» и «умри». Убежать Лиану не светит, поэтому он оцепенел в руках Мазози, вполне натурально притворившись практически мертвым, у него даже сердцебиение утишилось. В обморок не упал, но быстро погрузился в полуобморочное состояние, смотрел прямо перед собой пустыми глазами, и едва заметно пригибался под поглаживающей по голове ладонью. Феромон раксаша нравился и казался слишком сильным, Лиан не мог без него обойтись, одновременно не выдерживая его концентрации. Крайне недовольный его поведением Мазози, прекрасно понимающий, что лал не нарочно так себя ведет, ссадил его на кровать и ушел. Стоило двери закрыться за его спиной, Лиана охватила легкая эйфория. Он наркотики принимал только по распоряжению господ, и теперешняя его реакция на присутствие Мазози напоминала слишком жесткий приход от большой дозы, когда кажется, что сердце разорвётся и постепенное послабление. Лиан закрыл глаза, подбирая ноги поближе к груди, очевидно, он не нравится Мазози и слишком благосклонен к нему патриарх не будет. Нужно вести себя тише воды, ниже травы, не навязываться. Для задыхающегося, полглотка воздуха лучше, чем ничего.       Врач пытался расшевелить его и снова бубнил над головой правила. Лиан собрал себя в кучу и начал слушать, говорили ему совсем небесполезное. Предлагаемая медиком техника сложной не звучала, но вот удастся ли ее воспроизвести на самом деле совсем другой вопрос. После семейной трепки, в первую очередь, Дарьян сильно разозлился, он тут бегает за Лианом не хуже молодой дурной квочки за цыпленком, и еще получает за старания по лицу. Побесившись в тишине, сцепив зубы и сев в кресло за столом в спальне, он начал трезветь. Сумасшедшая страсть по беременному Лиану отступала, открывая совсем не умные его поступки, а ведь Дарьян дураком отродясь не был, иначе жил бы совсем иначе. К Лиану сейчас вопросов вообще никаких, у пацана голова прохудилась на фоне залета. Удивительно, но еще помогло то, что Лиан не спешил с порога запрыгивать на патриарха. Они мальчишке оба поперек горла, от него парень еще как-то отбрыкивается, против раксаша же приемов нет. Нужно сменить тактику и попробовать разобраться с проблемами не привычным способом. Черноволосый лал, наверное, мечтает, чтобы он в воздухе растворился и Мазози с собой прихватил. Врач закончил нудеть и ушел.       — Хочешь пить? — нейтральным тоном поинтересовался Дарьян, не вставая с места и не приближаясь. — Полегчало тебе?       — Ты не должен был его звать, — недружелюбно отозвались с кровати.       — Хватит, ты еще… ошибся — огреб, проехали, — заворчал фаворит, откидывая голову на спинку кресла, левая щека саднила и в шее чувствовались болезненные покалывания.       — Хочу, — после длительной паузы, признал Лиан.       — Что? — вскинулся старший лал, подбираясь на кресле.       — Пить хочу, — объяснил черноволосый, похожий в своей свернутой позе на мягкую улитку, по злой случайности лишившуюся твердого защитного панциря.       — А жрать? — уцепился Дарьян, не упустив шанса продавить Лиана на лишнюю порцию еды.       — А жрать — нет, — хмыкнул Лиан и, видимо невооруженным глазом, содрогнулся, представив нечто более существенное, чем чистую прозрачную воду.       Дарьян сговорчиво принес ему воды, невольно вспоминая, что совсем недавно воду в постель подавали ему и теплея щеками. Желтый патриарх давно таскается по лесам, Дарьян имел довольно высокое либидо, соскучился и приласкали его совсем не так, как хотелось.       — Ты же понимаешь, что надо есть, — не спрашивая, утверждая, стараясь звучать внушительно и доходчиво, принял пустой стакан Дарьян.       — Только не по утрам, — Лиан развернулся из защитного клубка совсем ненадолго, и теперь разговаривал скорее со своими коленями, чем с Дарьяном, тяжко вздыхал, тянул слова, словно их из него насильно вытаскивали.       — Что за реакция такая идиотская? — жаловался в никуда Дарьян. — Чуть из школы получше в дом возьмешь, так вам палец покажи, и вы жрать прекращаете. Но чтобы как ты, насовсем, я такого только одного знаю. Шелли тоже с еды воротит, стоит понервничать.       — Я нормально ем, то есть обычно, — защитился от необоснованного обвинения Лиан. — И не привередлив в еде.       Замолчал, обдумывая услышанное. Полученная порция феромона в моменте пугала и причиняла почти ощутимую боль, но потом действовала благотворно, страхи отступили, нервы улеглись, Лиан снова мог здраво мыслить, жаль эффект надолго не сохранится. Шестеренки цеплялись друг за друга, переставая вертеться впустую, логические звенья соединялись между собой, выстраивая стройные цепочки. Лиан расправил тело, устроившись так, чтобы приглядывать за лицом Дарьяна хотя бы уголком глаза.       — Ты знаком с младшим супругом деспота? — осторожно постарался вызнать Лиан.       — Да, — довольно легко открылся рыжий, начиная раздеваться перед сном. — Мы с ним дружны, хотя видимся не слишком часто, сам понимаешь младший правителя не может позволить себе прогуляться по Кашаре запросто.       Беременный лал наблюдал за обнажающимся телом Дарьяна без всякого трепета. Хорошо сложен, не запущен, мышцы развиты, взгляд сам собой тянулся к замысловатому узору шрамов на плечах. Мазози отметил его на славу, не ограничился варварски грубой и глубокой меткой. Впрочем, Лиану шрамы казались красивыми, получить их от единственного хозяина, выбравшего тебя и отметившего, чрезвычайно приятно. Сам он такой чести не удостоился, да и не хотел от своих бывших господ, если совсем начистоту. Потрогать бы, кончиками пальцев, линии проследить, наощупь они наверняка твердые и рельефные. Лиан мысленно себя одернул, докатился, облизывается на нижнего, гормоны с ним творят чудеса.       — Ты, что же, тоже Шелли знаешь? — вернул вопрос Дарьян, забираясь на матрас и натягивая на себя одно из одеял.       — Я не могу утверждать, — честно и раздумчиво сказал Лиан. — Он был ко мне добр, но вряд ли меня помнит.       — Он хороший парень, — одобрительно и немного напористо, словно ожидая возражений, высказался фаворит.       — Я встречался с ним лишь дважды, но много читал про него в сети, если хотя бы половина правда, он — святой, — абсолютно серьезно поделился своим мнением Лиан, нисколько не используя потаенный сарказм.       Дарьян издал удивленный и отчасти завистливый смешок, услышать от Лиана настолько однозначную и открытую оценку до тех пор ему не удавалось. Впервые за их новое совместное общежитие, Дарьян не лез к черноволосому, не обнимался с ним насильно, не обхватывал руками. В конце концов, он прямо здесь, захочет — сам придвинется. Лиан прекрасно чувствовал себя на относительном отдалении, заняв противоположный краешек большой кровати.       — Я сам совсем не такой плохой, — в темноте комнаты, голос его звучал с просительными интонациями и, казалось, растаял в темноте впустую.       — Может быть, — через три полновесные минуты отозвался Лиан.       Раксашский феромон действовал совсем недолго, и с утра Лиан снова замкнулся в себе, запросто с ним больше не поговоришь. Задержался в столовом зале, чтобы отпить ровно полстакана холодного компота, сморщился, как от горькой отравы и свалил в свой сарай. Дарьян ничего не сказал и не сделал, следил остроглазым коршуном, полностью бездействуя.       — Правильно, — мягко поддержал его сидящий рядом Сил. — Пусть, как хочет, цацкаться еще с ним, дрянью высокомерной.       Дарьян бросил на него предупреждающий взгляд, но защищать Лиана не стал. Сил давний, проверенный друг, он не всегда разбирается в обстановке до мелочей, предпочитая становиться на сторону Дарьяна, прав тот или нет, и от этого судит слишком грубо. Задним числом фаворит ловил себя на явных ошибках, усугубленных вмешательством Сила, и старался с ним не объединяться, решать самому, на холодную голову. Несколько раз они ссорились, когда Сил лез напропалую, и вроде друг стал вести себя осторожней. Беременный Лиан никаким боком не забота Сила, и трогать мальчишку Силу запрещено. Беременный неприкосновенен, обиды и разборки откладывались на неопределенный срок. Тем более на Лиана никто не жаловался. Напротив Лиан успел завести приятеля, жил с ним в одной комнате, и они сошлись. Дарьян не обратил бы внимания на Салиха, будь у него примерно половина приязни Лиана, которую он проявлял к бывшему соседу, а так не одобрял, отпугнув Салиха на порядочное расстояние.       Шло время, в отсутствии Мазози, беременному лалу становилось хуже, сердце срывалось в яростное стаккато от любого шевеления воздуха. Дарьяну приходилось в буквально смысле слова выслеживать Лиана, потому что ничего прямо он не просил и ни о чем не говорил. На втором месяце Дарьян предложил ему не ходить в сарай, оставаться в комнатах патриарха, раз надо побыть в одиночестве. Поразмыслив Лиан согласился. Медлительные, абсолютно безвредные рабы в сарае его пугали не меньше остального. С едой намного лучше не стало, срывы на мясо, единственная поблажка, но Лиан, пропуская завтраки, старался что-то проглотить в остальные приемы пищи. Несмотря на расстроенную психику с ним еще можно договориться, и никто не знал каких усилий воли ему стоило воспринимать действительность более-менее адекватно, держать себя в руках.       Мазози наезжал урывками, примерно раз в неделю и надолго не оставался, словно прятался в диких лесах. В очередной вечер Лиана скрутило не на шутку, он закутался в одеяло с головой, и трясся под ним испуганной зверюшкой, не имеющей ничего, кроме взбунтовавшихся инстинктов.       — Плохо тебе, да? — Дарьян опасался его трогать, примерно метра до кровати не дошел. — Чем помочь? Только скажи.       Шансов, что Лиан выдаст готовый рецепт, не существует. Подробную инструкцию им мог выдать сатрап. Но где желтый клан и где великий правитель Кашары? До него, как до звезды. Раксашская цивилизация мало интересовалась конспектированием знаний, создавая тексты только по особым случаям. Связано такое пренебрежение к письменной передаче знаний, прежде всего, с их исключительной памятью. Они ничего не забывали, старшим нужно дать единственный урок, и младшие заучивали навсегда. Но знания содержали в себе власть и силу, делиться ими запросто преступление. Тем не менее, чтение молодым раксашам совсем бы не повредило, сатрап прекрасно обучил основам ментальности и голоса Стаха, сообщая ему списки подходящей литературы. Увы, учиться по книгам раксаши желали еще меньше, чем расписывать умения на письменном раксашском.       Никто из них троих не знал, что делать, включая главного в их трио — Мазози. Казалось, что ни сделай, все не хорошо. В присутствии патриарха, Лиан обмирал до полуживого состояния, долго с ним не встречаясь трясся от ужаса, безотносительно к обстановке. Золотой баланс они уловить пока не могли.       — Правда поможешь? — заплетающимся от страха голоском, позвал рыжего Лиан.       — Да, — мгновенно отозвался он, от постоянного напряжения у Дарьяна болели мышцы плечевого пояса и икр, он будто постоянно ожидал команды, сорваться с места и бежать.       — Сядь на пол перед кроватью, спиной ко мне, — тон Лиан не выдерживал, но предлагал вполне конкретные вещи. — Рубашку с плеч опусти.       Дарьян не колебался, не усмотрев в просьбах ничего унизительного. Лиану не до оспаривания статуса и насмешек. Рыжий сделал, как сказано, замерев в странном предвкушении, дыхание задержал, настороженно ожидая, что будет дальше. Черноволосый лал пододвинулся к нему ближе, высовываясь из-под одеяла больше, чем наполовину, наклонился над Дарьяном. Потом наложник, опираясь руками на его плечи, ткнулся носом ему прямо в метку, жадно вдыхая феромон патриарха, постоянно выделяемый железой, пролегающей под слоем кожи и мышц, задетый ядовитыми зубами раксаша при метке. Одной микроскопической доли запаха жестокого самца, постоянно его бросающего на произвол судьбы Лиану недостаточно, и издав весьма привлекательный хрипловато-нежный стон, он принялся вылизывать старый отпечаток, орудуя самым кончиком языка, быстрыми, короткими движениями.       Рыжего наложника затопило волной мурашек, окатившей столб позвоночника сверху-вниз, и жаром, отозвавшемся в члене. Не помня себя, Дарьян положил руку поверх пальцев Лиана, лежащих на его правом плече. Черноволосый нервно выдернул их, отпрянув прочь, трогать его нельзя. Плечи старшего наложника расправились в огромном глубоком вдохе. Он захватывал воздух, пока легкие вмещали, и начав выпускать воздух изо рта, низко опустил голову, засунув обе руки между бедер, для верности зажав кисти ногами, без слов заверяя, что он в полном распоряжении эгоистичного мальчишки.       Лиан вернулся, тяга выше опаски, долго вдыхал, иногда подключая язычок, набрав самую минимальную дозу феромона обмяк, качнулся вперед, утыкаясь Дарьяну лбом в плечо, практически лежа на нем верхней частью туловища. Так они просидели больше часа, потом Лиан опомнился и освободил Дарьяна от плена, в котором тот только рад оставаться. Страсть к мальчишке перевешена желанием помочь, более добрым чувством сопереживания и жалости к его непростому положению.       — Спасибо, — скомкано выдал Лиан, отодвигаясь прочь, устанавливая прежнюю не слишком великую, но неизменную дистанцию.       Нежданная близость совершенно напрасно воодушевила Дарьяна, за ночь он выдумал себе подвижки в их отношениях, приняв за них краткую слабость Лиана под действием феромона. Нужного количества организм Дарьяна не производил, за пару десятков часов Лиана откатило на прежние позиции гипертрофированной тревожности. После обеда он забился в угол дивана в гостиной, ближе к камину и завис там.       — Слушай, а где твое устройство, такое маленькое, на зеркальце похожее? — постарался завязать с ним разговор Дарьян, рассчитывая на нормальный отклик.       — Правда не знаешь? — склонил голову к плечу Лиан, в данный момент ему представлялось вполне обоснованной версия, что Дарьян замешан в пропаже его наладонника, именно он увел его из сарая. Фавориту вроде не за чем, он мог бы так отнять, ему бы слова никто не сказал, но контролировать обостренную подозрительность Лиан не может, какие бы разумные доводы против не приходили ему в голову. — Потерял.       — Ты о чем? — обиженный холодным отпором, еще и с явным намеком на его причастность к пропаже, рассердился Дарьян. — За вещами следить надо, никто тебе не виноват, если потерял.       Никаких новых сведений Лиан выдавать не собирался, смотрел ему в глаза долго-долго и отвернулся, потупившись в пол. Разозленный Дарьян, чтобы не наломать дров, выскочил из комнат, пронесся по коридорам и выбежал во двор перед поместьем, ненароком попав прямо в руки вернувшегося патриарха. Вцепился в желтого, как клещ, не дождавшись формального первого прикосновения. Прямо вскарабкался на него, обхватив руками за шею и ногами за талию. Более простые желтые раксаши частенько плевали на ритуал, оставляя его для торжественных случаев. Мазози не возмутился неподобающему поведению, тем более у него немедленно встало и у Дарьяна в штанах подпрыгнуло тоже. Нормально сексом заниматься у них в последние дни не получалось, спальню оккупировал Лиан, который заслышав более яркую, завлекающую форму феромона, бледнел и готовился умереть, приходилось обжиматься по углам. По странному и обоюдному решению им в голову не приходило подниматься в гостевые спальни, они использовали любой закуток, вспомнив молодые годы.       Подхватив его под зад, одобрительно порыкивая на ухо, Мазози затащил его в небольшой дровник прямо перед входом, сильно потеснив укладку полешек его задницей. Дарьян взвыл, только еще заноз в мягком месте ему для полного комплекта к имеющейся не хватало, но от намерений получит свое не отказался. Он прекрасно знал, как снести Мазози последние остатки самообладания, выдрал хороший клок шерстинок у него из гривы, облизываясь и готовясь пожинать плоды. Патриарх не подвел, под его напором штаны Дарьяна с треском разошлись прямо по шву промежности, распались на две половинки, навсегда покинув его гардероб. Со своими штанами Мазози пришлось повозиться, одну руку он с лала не снимал, пусть осторожничал зря, Дарьян вообще не разжимал хватки, продолжая лепиться к нему, как можно ближе. Он продолжал не настолько ревностно щипать гриву, прилагая максимум физической силы, не страшась повредить раксашу, которого его повадки скорее раззадоривали. Штаны и белье сдались под одергиваниями, свалились до колен, вырвался на свободу длинный, гибкий хвост и застегал по тесной комнатушке черно-оранжевым всполохом. Дарьяна рвать Мазози поостерегся, сунулся пальцами, нащупав влажное, пульсирующее отверстие. Не готов, но выдержит, вставил без растяжки, продвигаясь внутрь на естественной смазке, в наказание за проявленную дерзость. Дарьяну больно, прямо то, что нужно, он перестал выщипывать подшерсток на затылке своего дикого зверя и сосредоточился на принятии. Соединившись самым сладким из возможных способов, они выжидали, пока мышцы расслабятся и привыкнут к объему, ничего не предпринимая. В тесном пространстве слышалось тяжелое, частое дыхание.       — Давай, пожалуйста, — шепнул нетерпеливый Дарьян, он рисковал, но ему нужна боль, как средство стереть напряжение, вымотавшее его в постоянном присмотре за холодным и строптивым Лианом.       — Сам попросил, — рыкнул Мазози.       Быстро, резко, выбивая воздух вместе с криками из грудной клетки, до крови. Домашние поблизости не могли остаться в безвестности, услышавшие лалы неспешно стремились прочь, пропадая в глубине комнат, поближе к общежитию. Розовые разводы в вытекающей из Дарьяна сперме патриарху совсем не понравились, он полез посмотреть, насколько сильно поранил, под раздраженное шипение фаворита, оказавшегося совершенно не в восторге от внепланового осмотра. В процессе битвы за свое поруганное достоинство, Дарьян ощутимо проехался ягодицами по дровам и затих, сопротивление ему на пользу не пойдет. Ничего страшного раксаш не обнаружил, благосклонно забрал фаворита на руки, оперся спиной на стену, позволяя ему прислониться к себе и отдохнуть.       — Отдай его, не могу больше, всю душу мне вымотал, — выдохнул в посторгазменной прострации Дарьян, не избавившись от мыслей о Лиане слишком надолго.       — Пусть только от родов отойдет, — согласился Мазози. — Они, вроде, с Лузалом снюхались.       Рыжий наложник вскинулся, он не ожидал настолько быстрого отзыва, и уже пожалел, что не промолчал. Просить забыть свои несдержанные слова совсем глупо, ничего, может еще наладится. Дети смягчат раксаша, нелегко отдать лала, родившего сыновей, у Мазози решимости не хватит.       Патриарх не смог надолго задержаться дома и в этот свой приезд, до самых родов объявлялся еще четырежды с трудом перенося боязнь исходящую от Лиана, который вовсе к нему не ластился, каждый раз падая на колени, и едва совершая крохотные, положенные шаги к нему навстречу. Дарьян больше не срывался, тащил ношу не жалуясь. На третьем месяце Лиан начал постепенно приходить в себя, гормоны перестали шокировать его нервную систему или он свыкся, стал устойчив к их проявлениям.       Один из несовершеннолетних желтоглазых принес целую корзину луковиц водяных лилий, редкое весеннее лакомство, больше корзины в сезон они не собирали, сберегая растение, гуманно прореживая его. Луковицы нужно правильно очистить от кожицы и замариновать в специальном рассоле, сохраняя на продажу, для их стола слишком дорогой деликатес. Дарьяна когда-то научила их чистить и солить ракса, по приказу патриарха, грубые раксы портили урожай примерно на четверть, но у лала более тонкие, деликатные пальцы. Лиан долго смотрел на Дарьяна за работой, потом предложил:       — Давай помогу, — собственная бездеятельность начинала его утомлять, толку от него немного, но с простой задачей он вполне мог справиться.       — Нужно осторожно, саму мякоть не повредить, вообще не поцарапать, иначе вкус будет не тот, — показывал ему Дарьян, движения его замедлились, он придвинулся к черноволосому ближе, поместив руки ближе.       Лиан уловил, работал очень медленно, зато ошибок не допускал, наоборот, испортил луковицу Дарьян, вернувшись к прежней скорости, снял тончайшую полоску белой, упругой мякоти прямо у места, где луковица должна крепиться к стеблю.       — Ай, бывает, — ничуть не расстроился фаворит и протянул плод Лиану. — Надо съесть, попробуй, очень вкусно.       Беременный наложник глянул на него скептически. Из корзины с еще необработанными луковицами, другой, куда они скидывали отходы и чаши, где лежали чистые, исходил тонкий свежий запах, привлекательный и неуловимый, от надрезанной луковицы пахло сильнее. Лиан взял предложенное и откусил примерно половину, рот заполнил гладкий, словно маслянистый, сладковатый сок, сам кусочек истаял на языке.       — Вкусно, — согласился Лиан, возвращая добрую половину обратно, не согласный забирать себе, не делясь.       Дарьян пожал плечами и слизнул с руки, он привык к соблюдающему приличия и правила Лиану, больше не возмущался. Они работали в тишине, впечатлявшийся объяснениями Лиан, старался ничего не испортить. Белые плоды манили к себе, рот наполнялся слюной.       — Ты многое умеешь делать руками, как будто любое дело в доме перепробовал, — решил отвлечься разговором младший наложник. — С веревками мне тогда показал, я видел, ты птиц кормил и вот сейчас.       — Так и есть, — гордо подтвердил Дарьян. — Здесь домашнее хозяйство с меня началось, многое делали самки раксов, что-то я умел до Кашары. Ты не представляешь, как тут раньше было тяжело, из еды мясо во всех видах, обычно сырое, корешки и ягоды по сезону, зимой хоть на стену лезь. Мне птичник разрешили завести спустя двадцать лет, и по первости птица моя долго не жила.       Под ленивый разговор, вычистили корзину до дна. Дарьян подмигнул черноволосому, вытащил из чаши две целые луковицы, сунул ему и вторую зажевал, не скрываясь.       — Разве так можно? — оторопел строгий к себе Лиан.       — Почему нет? — улыбнулся ему рыжий. — Мы не рабы, а ценные хозяйские лалы, я фаворит, ты вообще котятами набит под завязку, ешь, не стесняйся.       Участвовать в распределении плодов по банкам и заливать их кипящим рассолом, Дарьян не позволил. Лиан потоптался рядом и пошел в спальню, прилечь. Пришедший к нему на пару часов позже Дарьян застал схватки. До чего же упертый мальчишка, на помощь не позвал. Кроме медика у них имелась акушерка, Дарьян пригласил обоих, отправил подробное сообщение Мазози, не призывая его немедленно вернуться, но кратко изложив обстановку.       Тяжелее всего Лиану пришлось с первым ребенком, второй и третий вышли гораздо легче. Роды отдаленно не напоминали тот кошмар, что переживали лали на Обетованной, расплачиваясь за прямохождение и крупных, развитых детей. Лиан все равно сильно вымотался, поглядывая в сторону стола, туда уносили ребятишек, вскрывая родильные мешки, специальным ланцетом с тереном на кончике лезвия, показать их он не просил. Не принято, лучше изначально избежать отказа. Но Дарьяну про правила, видимо неизвестно, их успели обтереть, он собрал в охапку покрывало, прямо так кучкой, не по отдельности, перенес всех троих под бок к черноволосому. Сложно причинить вред даже новорожденному раксашу, разве в стену со всего маху влепить. Мелкие, слепые и глухие, страшненькие, красные и сморщенные. Милые до невероятия, пальчики крошечные, у двоих на головах шерстка и тонюсенькая, почти невидимая строчка шерстинок вдоль позвоночника, пока их касту выдавала только она своим цветом. Третий котенок строчкой вдоль позвоночника не отмечен, волосики на голове длиннее, тоже желтые.       — Намучается с ним кормилица, — сказал Дарьян, не увидев намечающегося ремня на спине самого мелкого. — Прямо на живую щетинка будет пробиваться.       — Красивые, — выдохнул Лиан и тронул миниатюрный сжатый кулачек подушечкой указательного пальца.       Долго его знакомство с котятами не продлилось, они хотели молока и начали тревожно пищать, детей унесли, раздав заранее выбранным кормилицам. Вернувшийся Мазози застал уже вымытого и спящего Лиана. Усталый Дарьян оказался в гостиной и пил холодный квас из тяжелой глиняной кружки.