Заблудшие Души: Путь из Забвения

      И храм вовсе не оказался миражом. Нет, это было вполне осязаемое строение, созданное из белоснежного мрамора, который переливался в лучах света. Золотые изящные узоры украшали стены, придавая им великолепие, а высокие башни гордо устремлялись ввысь. Разглядывая это чудо со всех сторон, барашек точно мог сказать – никакие это не руины. И когда он прикоснулся лапкой к отполированной поверхности белокаменных врат, на них последовательно вспыхнули таинственные руны.       С размеренным грохотом распахнулись двери, но Безымянный даже не успел ступить внутрь, как через него переступила огромная фигура. Казалось, что она была создана из живого серебра, а длинный подол алого плаща струился следом как река. Над головой таинственного незнакомца парил нимб, состоящий из окружности и трех переплетенных ромбов – несомненное свидетельство его высокого статуса.       Барашка здесь явно никто не ждал, и потому, от страха, он юркнул в темный угол, едва не запутавшись в собственных копытцах. И вовремя – следом за сияющей фигурой в зал шагнули два фарфоровых существа: статная волчица и грациозная пантера с янтарным взглядом.       Набравшись смелости, он выглянул из-за колонны и увидел, как незнакомец в сопровождении своей свиты встал перед существами, походивших на паукообразных своими многочисленными лапами. Но приглядевшись можно было рассмотреть их пушистые тела, покрытые короткой бархатистой шерстью светлого оттенка, а на голове, поверх светлой мантии из шелка, у них красовались крохотные позолоченные вьющиеся рожки.       То были ткачи, что своими длинными тонкими руками ткали небольшой кокон из сверкающих нитей. Нитей самой Жизни, переливающиеся золотистыми цветами. Каждая из них пела свою едва уловимую мелодию, сливаясь с остальными в удивительную симфонию. По всем стенам позади виднелись большие клубки шерсти, из которых Ткачи создавали нити для своего волшебного ремесла.       Но стоило им увидеть хозяина этих чертогов, как все поднялись со свих мест и дружно поклонились с почтением.       — Здравствуйте, о Великий Эктурион, наш господин! — в унисон молвили они, почтенно сложив лапы на груди и не поднимая головы.       — Довольно. — ответил повелитель в серебре. — Как продвигается ваша работа? Я надеюсь, что новая душа скоро будет готова к воплощению?       Ткачи суетливо зашевелились, и один из них ответил тихим, но почтительным тоном:       — Да, могущественный Эктурион, мы трудимся, не покладая рук. Кокон почти завершен, и вскоре эта душа сможет быть облачена в фарфор.       — Назовите точный срок.       В тот момент волчица, что до того в молчании стояла подле своего хозяина, вдруг ощетинилась и навострила уши. Медленно, словно выслеживая добычу, она двинулась в сторону колонны, за которой прятался барашек. Тот в ужасе вжался в стену, чувствуя, что его вот-вот обнаружат, но тут раздался властный оклик Эктуриона:       — Номер три-два-пять! Отставить. Здесь нечего искать.       Волчица неохотно замерла на месте, повинуясь воле своего хозяина, и бросила последний взгляд в сторону подозрительного места. Барашек тихо выдохнул. Стало ясно, что власть над его слугами абсолютна, и, если бы они все же нашли незваного гостя, то ему было бы несдобровать.       Тем временем другой рабочий с печалью отозвался:       — Увы, пошив кокона – процесс медленный и кропотливый. Мы умоляем нам дать отсрочку до конца второго цикла. К тому моменту все будет полностью готово к рождению души.       Эктурион на мгновение застыл на месте, размышляя, затем кивнул:       — Да будет так. Но не подведите меня – я жду результат.       Ткачи вновь поклонились, выражая преданность и покорность повелителю, и на том властелин вместе со свитой развернулся и оставил стены храма позади. В зале воцарилась гнетущая тишина. И стоило последним отголоскам их шагов стихнуть за дверьми, как один из мастеров достал из складок мантии моток нитей, но в отличие от тех, эти были совершенно иными. Они переливались зловещей чернотой и казались живыми, скользя меж пальцев точно змеи.       Барашек с тревогой наблюдал из своего укрытия за происходящим. Отчего так скрытно и торопливо они достали эту ужасающую вещь? Зачем она была нужна? Что-то тревожное было во всем этом.       Ткачи все время озирались по сторонам, точно заговорщики, боясь оказаться застигнутыми с поличным за запретным делом. Их робкие, испуганные движения лишь усилили подозрения барашка в том, что они задумали неладное. Не выдержав, он вышел из-за колонны и проблеял возмущенно:       — Что вы творите?! Это же предательство!       И те вздрогнули. В глазах каждого из шелкопрядов мелькнул ужас, но они тут же опустили плечи, принимая обвинение.       — Так вот кого заметила волчица… Ты подслушивал нас!       — Я… Я просто случайно оказался здесь, — пролепетал барашек. — Но эти темные нити… Вы явно замышляете нечто ужасное!       Воцарилось молчание. Переглянувшись, странные существа тяжело вздохнули.       — Кажется, мы должны объяснить всё этой маленькой душе, — мягко произнес один из них, — Иначе она так и будет нас считать изменниками.       — Но ведь мы и есть изменники. — возразили остальные.       И между ними возникли разногласия, однако ткачи быстро вспомнили о своем незваном госте:       — Прости нас, — тихо сказал шелкопряд, — Мы лишь хотим спасти эту несчастную душу.       С этими словами один из ткачей взял в руки незавершенную работу и бережно прижал к груди, как свое дитя.       — Повелитель заберет эту душу себе, — со скорбью в голосе продолжил другой ткач, — И заточив в фарфоровую клетку, лишит всякой воли… Мы не можем это допустить.       Они переглянулись с печальным пониманием того, на что они друг друга обрекают.       — Эти нити – единственный наш шанс, чтобы душа сохранила частичку себя и была свободной. Да, Тень несет опасность, но только так душа может обрести выбор… Пусть повелитель сочтет это изменой, но мы уже дали обещание другой…       И тот, что держал кокон, осторожно вплел в хрупкую оболочку темную нить. Затем мастера бережно вернули кокон на место перед собой и принялись за работу, слаженно двигая руками. Они то пришивали аккуратные стежки вокруг хрупкой оболочки, то вплетали новые золотые нити. Каждое движение было полно заботы и тепла, точно они лелеяли живое существо. Все работали в полной тишине, лишь изредка переговариваясь тихим шепотом, словно боясь потревожить воцарившуюся атмосферу или того, что их могут услышать.       Барашек затаил дыхание, наблюдая за процессом, и ему отчего-то стало неловко сидеть вот так, без дела:       — Может, я чем-то вам могу помочь? — робко спросил он.       Ткачи переглянулись, и на их вытянутых мордах засияла мягкая улыбка.       — Разумеется! Нам нужна новая шерсть для нитей. Возьми вон тот большой клубок, пожалуйста.       Обрадовавшись, Безымянный резво подбежал к дальней стене храма, откуда свисало множество больших пушистых клубков, мягко переливающихся, точно живые. Он осторожно потянул один из них на себя и почувствовал исходящее от него тепло.       Прижавшись нежно щекой к этому теплому ворсу, нельзя было не удивиться – ведь все вокруг, кроме странного кристалла, было холодным и безжизненным. Но эта шерсть, казалось, дышала, и была полна энергии. А приложив ухо, барашек различил тонкие голоса – почти беззвучное пение, едва слышное сквозь умиротворенное гудение и гул.       Бережно прижимая к себе находку, он принес клубок мастерам, и те с признательностью приняли его, и вытянув оттуда первую нить, стали вплетать ее и создавать новые узоры. А когда работа подошла к концу, ткачи с любовью погладили белоснежный кокон. Своей формой он теперь напоминал элегантный бутон цветка, внутри которого юная душа ожидала своего часа, чтобы явиться в этот мир.       Вернув назад неиспользованные нити, шелкопряды поднялись со своих мест, и перезвон множества цепей эхом пронесся по залу. С печальным взглядом барашек увидел, что все они были прикованы к полу, но длина этих цепей позволяла свободно перемещаться по всему храму.       С бережной осторожностью они взяли созданный бутон и направились к дальнему концу помещения. Там, у самой стены бил маленький родник, образуя узкий ручеек с двумя песчаными берегами по краям. Ткачи опустили хрупкое творение на воду, и оно послушно закачалось на хрустальных волнах. В их глазах стояли слезы.       — Плыви с миром, дитя, — прошептали они дрожащими голосами. — Пусть ты обретешь перерождение и подлинную свободу!       Бутон в ответ качнулся на волнах и неспешно поплыл вниз по ручью туннеля, уходящего во мрак, но в его конце все заливало белым светом. Создатели остались стоять на берегу, не в силах оторвать взгляда от этого чуда, пока оно не растаяло в темноте пещеры. С грустью они развернулись и медленно побрели обратно в зал.       А барашек с радостным смехом помчался за плывущим бутоном вслед, изо всех сил стараясь не отстать. И все то время, что он бежал, его не отпускало странное чувство, словно где-то видел это, словно это было давным-давно.       Как вдруг мрачные стены пещеры стали словно обретать цвета! Медленно, штрих за штрихом на них вырисовывалось небо с облаками, а под ногами из-под земли стала на глазах прорастать самая настоящая зеленая трава! Воздух наполнился ароматом леса и весны. Барашек на миг даже растерялся от этой перемены, но продолжал бежать вперед за бутоном.       И тут он вспомнил! Как он мог забыть? Ведь в детстве он так любил пускать кораблики из бересты по ручью возле дома, а потом в припрыжку бежать за ними по берегу, пока те не скроются из виду… Тот же восторг переполнял его сейчас!       Тогда барашек ощутил в своей лапке нечто теплое, разжав кулак, увидел маленький осколок голубого кристалла, переливающийся изнутри светом воспоминаний о далеких счастливых днях.       К тому моменту бутон приплыл в заводь. Здесь длинный тоннель пещеры подходил к концу, образуя выход в бескрайний мир песков. Остановившись посреди крошечного озера, на лепестках этого волшебного лотоса постепенно стали проступать символы и узоры, похожие на послания, которые вложили мастера.       Бутон медленно распустился, открывая свое сокровище – хрупкое существо с лавандовым оперением. Его глаза были плотно закрыты, а голова наклонена, точно оно было в глубоком сне. Затем невидимые силы аккуратно приподняли эту птицу и поставили на поверхность воды, и дивное дитя сделало первые шаги, ступая по воде словно по воздуху. Так она дошла до берега, как вдруг новорожденная душа вдруг оступилась и рухнула на песок без чувств.       Безымянный осторожно подхватил беспомощного соловья на руки. Она была такой легкой, как пушинка.       — Эй, очнись, — сказал барашек. — Как ты себя чувствуешь? Все хорошо?       Душа зашевелилась и открыла темные глаза. Увидев перед собой незнакомца, она осторожно выбралась из его объятий и встала на нетвердые ноги, стараясь руками отыскать опору.       — Привет! — улыбнулся барашек. — Как тебя зовут?       Соловушка задумалась. В голове была полная суматоха без единого воспоминания, но имя вдруг само в сознании всплыло:       — Висп. Кажется… Меня зовут Висп, — неуверенно пролепетала она. — А ты кто?       — Я… — барашек на мгновение растерялся. — Я не помню своего имени. Прости.       — Ничего. — успокаивающе кивнула птичка.       Тогда она обвела взглядом все вокруг. Огромный мир испугал ее и заставил почувствовать себя такой крохотной и уязвимой птичкой посреди этого безжизненного пространства. Даже стоять ровно было тяжело – тоненькие ножки то и дело подкашивались. Захотелось вернуться обратно в цветок лотоса, из которого она вышла только что.       — А где мы находимся? И куда нам теперь идти? — спросила птичка, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей.       Безымянный осмотрелся в поисках ответа, но здесь совершенно не было каких-либо указателей и знаков!       — Не знаю, — лениво отмахнулся он. — Когда я очутился в этом мире, я шел в компании остальных, но потерялся. Кажется, они говорили про какой-то свет или нечто в этом роде. Думаю, нам туда.       Кругом была лишь пустота, и перед соловушкой находился лишь этот незнакомец, который подхватил ее на руки. Пусть Висп ничего о нем не знала, но этот барашек вызвал в ее душе робкую надежду, что она здесь не будет одинока. Конечно, Безымянный казался для нее слегка беззаботным и наивным, но, может быть, он просто так скрывал свой страх? Птичка подумала, что, если последовать за ним, возможно получится выбраться из этого безжизненного места. Ведь барашек тоже куда-то собирается идти, значит, наверняка ему известен путь.       Потому хрупкая душа решила довериться и пойти следом. В конце концов, вдвоем страх казался не таким сковывающем, как в полном одиночестве среди барханов…