Идеальная стойка. Рука под прямым углом к телу. Она подрагивала от усталости секунду назад, но не сейчас. Дыхание замедляется. Он весь напряжён, как и тетива под его пальцами. Выдох. Стрела, просвистев невидимкой по воздуху, замирает, вонзившись в самый центр мишени. Интересно, как она там оказалась, если на самом деле попала тебе прямо в сердце?
Летом клуб кюдо практикуется на свежем воздухе, как и многие другие. Снаружи бывает не менее душно, чем внутри, но ветер и простор вечернего неба всё-таки дарят какой-то комфорт. Наруто обожает сидеть на сухом бамбуковом полу, чувствовать ступнями траву и наблюдать за тем, как Саске стреляет. Блондин всегда приходит сюда в свободные от джиу-джитсу дни. Анко-сенсей поначалу ругалась, но вскоре примирилась с молчаливым наблюдателем. Хах, да у неё и не было выбора. Исчезать Узумаки не собирался. Саске занимается стрельбой практически религиозно как в стенах школы, так и во дворе своего дома. Он может часами стрелять, упорядочивая мысли. Медитирует сквозь свои стрелы, отпуская всё, что его тяготит, с каждым выстрелом. Лечит стресс, сомнения и трудные дни. Наруто делает то же самое, наблюдая за ним. Подхватывает отконтролированное, мерное дыхание лучшего друга, какими-то необъяснимыми рецепторами улавливает его душевный покой и принимает его за свой собственный. Смотрит, как красиво напрягается сильное плечо, как перекатываются сухожилия на запястьях, как он временно моргать перестаёт, как собирает всю свою концентрацию и направляет её в одну-единственную чёрную точку. Глядя на это, Узумаки временами напрочь забывает обо всём. Ничего больше просто не кажется важным. Можно существовать в моменте от выстрела до выстрела и просто дышать. .. Сегодня тяжелые мысли добрались до него даже здесь. Не побоялись ни стрел Учихи, ни его зоркого взгляда. Вгрызлись в блондина два дня назад, да так крепко, что даже спать ему не давали. Вопрос об отце мучил альфу всё его детство. Не сам факт того, что отца в его жизни не было, а именно пробелы в истории. Хотелось узнать, жив он или нет, ушёл ли по собственному желанию или по воле обстоятельств, что от него не зависели. Хотелось знать имя, увидеть хоть одно фото, узнать, альфа он или бета, узнать… Да банально, хороший он человек или нет. Знание это ничего не меняло, но, чёрт побери, бесконечно много значило. Но спрашивать поначалу было неловко, даже может быть страшно, и к моменту, когда он скопил в себе достаточное количество упрямства и храбрости, вопросов стало так много, что они скомкались в практически бессвязную речь. Мама, разумеется, в восторге не была, но и отмалчиваться не стала, и год за годом, разговор за разговором у Наруто сложилась худо-бедно картинка: Минато, альфа, британец, блондин, учился в Тодае на факультете международных отношений, но вскоре перевёлся куда-то в Европу, после чего, вроде бы, собирался перевестись куда-то в США. Его родители, если верить легенде, хотели дать ему максимальное количество международного опыта, культур, языков и общения, чтобы на выходе получился какой-то ну вообще супердипломат. И кто они с Кушиной такие, чтобы тормозить его полёт к солнцу? Благороднее было отпустить в счастливом незнании. Какое-то время этого было достаточно. Действительно же, они друг другу чужие люди, Минато даже не гражданин Японии, может быть в прямом смысле где угодно в этом мире. Может, у него уже есть семья где-нибудь в далёкой стране, и он счастлив. Зачем это рушить, он же не виноват в том, что не умеет человеческие мысли на расстоянии читать, он своё отсутствие не выбирал, за него этот выбор сделала Кушина. А потом умер дедушка. Внезапно, без долгих болезней и каких-то намёков на хандру. Был на земле один день, а на другой его уже не было. Наруто было чудовищно больно тогда. Он еще только начал свой переход в альфу, эмоции держали его на цепи. И хотелось кричать. Не на кого-то, а просто так. Куда-то деть эту боль, что скребла между рёбер и тисками сжимала лёгкие. Но закричать он так и не смог, потому что за него это сделала мама. Прошла в родной дом, попала в объятия собственной матери, рухнула на колени и разрыдалась. Он в жизни своей ещё не видел Кушину такой: серой, слабой, абсолютно поломанной. Она плакала и тосковала, пересматривала альбомы с детскими фото, плакала ещё больше и сквозь слёзы и всхлипы прощалась с отцом. Наруто перманентно обнимал её, держал её на ногах, когда она сама не могла. И помимо собственной боли, помимо волнения за самого родного человека, что у него был, помимо груза ответственности за покупки билетов обратно до Токио, погрузки вещей в такси и наблюдения за тем, что никто не забыл документы, одна мысль настойчиво прорастала в его голове. Ему безумно захотелось узнать своего отца. Пока не поздно. Чтобы потом не жалеть. Но сказать об этом сразу он маме не мог. Она очень долго собирала себя воедино, день за днём упорно сражалась с депрессией, апатией и нежеланием вылезать из постели. Пару раз порывалась собрать вещи, дёрнуть Наруто из школы и уехать обратно в родную деревню, в родительский дом. Альфа всё понимал, помогал собирать чемоданы, сутками позже помогал их разбирать, не торопил, не осуждал, а просто любил и был рядом. Порыв свой бережно хранил, терпеливо ждал, когда сможет озвучить его. И время пришло. Он сказал это быстро и прямо, без расшаркиваний. Кушина ответила так же: простым, ёмким «нет». Ох, сколько разговоров у них было, сколько споров. Временами казалось, что они могли неделями вбрасывать аргументы в эту тему, прерываясь лишь на сон и учёбу с работой. И мама – о боги – сдалась. Так что, по сути, никакого права сейчас паниковать Наруто не имеет. Он же этого хотел, он за это боролся, он об этом так долго мечтал… Но реальность оказалась не такой сказочной, какой он себе представлял, и, увидев позавчера чёрный автомобиль с синими номерами перед своим домом, Узумаки так несказочно оцепенел, будто всё это было не его рук дело. Не то чтобы он не верил маминым историям, не то чтобы сомневался в честности её обещаний, но всё материализовалось так быстро, что он морально даже подготовиться не успел. Дипломатические номера, он таких даже не видел ни разу, хотя по центру таких разъезжает достаточно. Он здесь. В Токио. Совсем рядом. Настоящий. Слава богу, его не было в доме, когда альфа пробрался в него. Осторожно, практически на цыпочках, предусмотрительно заглядывая за двери прежде, чем целиком в них проходить, он даже сам себе объяснить не сумел, почему так волнуется. С облегчением узнал, что встреча назначена на пятницу, а машина там больше для декораций стоит, никто из неё внезапно не выпрыгнет. В пятницу. Сегодня пятница. Альфа не спал ни минуты. Ещё, кажется, не ел, что для него настоящая дикость. Встрече быть, а он всё ещё в неё поверить не может. Слов никаких не подготовил, даже мысли в кучу собрать не сумел. Молча охуевал с происходящего, просиживая в нём штаны, будто кто-то мог сходить на судьбоносную встречу вместо него. – Хей, – Наруто вздрагивает, когда край лука брякает по его голове, – ты где сегодня? Блондин нехотя промаргивается, поднимая взгляд на Саске, который почему-то уже ни по чему не стреляет, а стоит совсем рядом, полный немого вопроса. – Ты, – крутит в руке телефон, чтобы глянуть на время, – уже закончил, – сам же на свой вопрос и ответил, увидев «17:50» на экране. – Идём, – задевает пальцами плечо, поднимаясь на бамбуковый пол, – сенсей и так не в настроении. Задержим её слишком сильно – встанем за место мишеней. Смешок. Это да. Анко в гневе страшна. В раздевалках уже практически пусто. Саске устало снимает форму с себя, оставаясь на мгновенье в одних лёгких спортивных штанах, и это поворачивает пару голов у тех, кто ещё не ушёл. Ещё бы, он же слеплен безумно красиво. Всё в нём прекрасно: от цветовой гаммы, до того, как мышцы распределились по телу, а за пронзительный взгляд не жалко душу продать. Наруто бы точно продал. – Ты, может, расскажешь уже? – цепляет чёрными глазами, параллельно надевая футболку, и блондину на секундочку кажется, что вопрос не о его сегодняшнем настроении, а о причине внимательного взгляда, которым он только что по молочной коже бродил. – Что тебе рассказать? – уточняет, чуть ведя бровью. – О своих облаках, – захлопывает шкафчик, закидывая рюкзак на плечо. – Я не в них. – Тем более. Узумаки невольно смеётся, следуя за другом на выход. Один из омег, что тоже домой собирается, в четвёртый раз пытается дотянуться до чего-то, что закинул на шкафчик минутой ранее, переодеваясь. Саске, не подумав над движением даже, шагает к стоящему на носочках парню и достаёт ему этот кожаный нагрудник, который поверх рубашки носят все новички. – Спасибо, – смеётся омега, получив предмет в руки. – Нет проблем, – хмыкает Учиха, даже взглядом его не задев. – Ты в курсе же, что нравишься ему, – усмехается Узумаки уже в коридоре. – Мм? – Изуне, – уточняет, уповая на то, что брюнет хотя бы ребят по своему клубу по имени знает. – Кому? – Никому. Он всегда был таким. Всё, что имеет в мире важность для этого парня, можно пересчитать на пальцах одной руки: Узумаки Наруто, Учиха Итачи, стрельба. Всё остальное и все остальные попросту не существуют. И он не пройдёт мимо, конечно, если видит, что помощь нужна, но, скажем так, это не будет хайлайтом дня для него. В его днях хайлайтов в принципе нет, они все одинаково ровные. – Я сегодня встречаюсь с отцом, – возвращается к более важному, выходя на улицу следом. Саске замирает, чтобы оглядеть его внимательным взглядом, словно выискивает какой-то подвох. В вечернем сумраке его глаза кажутся абсолютно бездонными, и Узумаки немного теряется в них. Это куда приятнее, чем плутать в своих тревожных мыслях. – Волнуешься? – небезразличие в голосе особенно ощутимо на контрасте с серостью всего предыдущего. – Безумно, – выдыхает практически шёпотом, признаваясь в этом и ему, и себе. Не видит смысла скрывать свою уязвимость. Этому человеку можно заглядывать во все уголки, можно даже без стука. – Я останусь, если хочешь. – Хочу, – над таким даже думать не надо.***
Минато весь день был в дурном и крайне тревожном настроении, из-за чего работа немного стояла, ибо проницательный персонал старательно избегал его взгляда и в принципе старался обходить альфу стороной. Да мужчина и сам был немного не здесь, но и не в собственных мыслях. Пребывал в абсолютно незнакомом ему месте в его подсознании, где нет ничего полезного и рационального, а есть только бессмысленные метания. Ёбаный пургаторий. Однозначно, не лучшее состояние для произведения первых впечатлений и важных знакомств, но сглаживать было нечем, поэтому он и словил необъяснимый уровень облегчения, узнав белую хонду, свернувшую на улицу прямо перед такси. Итачи припарковался, заблокировав гараж, из которого при всём желании ничего ещё не могло выехать, и сразу же поймал в поле зрения выходившего из такси альфу. – Добрый вечер, – протянул, обходя свой автомобиль, чтобы багажник открыть. – Добрый, – ответил Минато, подходя ближе. – Ты здесь, чтобы я никого не убил? – хотелось бы в шутку, но прозвучало довольно серьёзно. – Я здесь, чтобы Кушина никого не убила, – поправил, выцепив из сумки бутылку вина и, не глядя, вручил её стоявшему сбоку блондину. – Вас я, пожалуй, оставлю на Саске с Наруто. Не то чтобы нам это понадобится, – дёрнул уголком губ, доставая, видимо, ту самую деталь, что они с Кушиной бесконечно долго искали. – Не делай преждевременных выводов, – протянул мужчина устало, закрывая багажник свободной рукой. В дом заходить не хотелось, но ноги как-то сами понесли его следом за парнем. Всё нормально, дыши, тебе совсем не хочется придушить Узумаки. Пока Итачи здесь, её внимание будет достаточно рассеяно. Терпимо, твои нервы и не такое выдерживали. В дверь звонить не пришлось – Итачи повернул ручку, и та ему поддалась. Кушина возникла из ниоткуда, будто весь день их прямо тут и ждала. И даже это немного выбесило. Ей-то чего волноваться? Она своего ребёнка знает вдоль и поперёк. – Привет, – заключила омегу в объятие, огрев альфу при этом таким прохладным взглядом, что он невольно сощурился. – Минато, – не сквозь зубы, но и не с доброй улыбкой. – Кушина, – повторил манеру речи точь-в-точь, протягивая ей бутылку. Узумаки разглядеть её толком не успела, а красноречивый взгляд омеге уже подарила. – Моё любимое. – М-хм, – хмыкнул Итачи, избавляясь от обуви. – Долго искал? – Вообще не искал, – усмехнулся, – у меня всегда парочка есть на чёрный день. – И сегодня один из таких? – выгнула бровь, и Минато практически с ужасом поймал внезапный флешбэк о том, как они когда-то ругались из-за похожей фигни и как потом горячо и громко мирились. Передёрнуло с этого весьма ощутимо. – Ещё немного, и ты откроешь способность метать настоящие молнии взглядом, – сказал омега за место ответа. – Ещё бы, от такой-то наглости, – развернулась на пятках и исчезла на кухне. – Одной бутылки точно не хватит, – хмыкнул блондин, провожая женщину взглядом и к собственному удивлению не находя в её плохом настроении ни капли удовольствия. – Я взял три, – поправил Итачи, проходя следом за Узумаки и оставляя альфу смеяться в одиночестве. Может, это крёстная фея снизошла на Наруто в форме старшего брата его лучшего друга? Серьёзно, этот мальчик так оперативно разряжает тяжёлую атмосферу, царящую в доме, будто это не только работа, но и смысл его жизни. В компактной кухне было уютно, но несколько тесно. Дело было даже не в количестве свободного пространства, а в количестве мелких предметов, которые теснились на столешнице: от микроволновки в углу, до рулона бумажных полотенец и скинутых на них сверху прихваток. Везде что-то лежало, создавая ощущение небольшого бардака, даже если всё на своём месте. – Наруто мне только что отписался, – поделилась фактом Кушина, – пять минут назад они вышли из школы, так что должны скоро быть. Саске, кстати, на ночь останется, – глянула на Итачи. – И ты оставайся. – Окей, – легко согласился, открывая бутылку вина. – Всё равно завтра весь день проторчу в гараже. – Не надоело тебе? – спрашивает Узумаки, доставая бокалы. – Собирать трёхмерный пазл без инструкции и пытаться вдохнуть в него жизнь? – уточнил так, будто ответ был очевидным. – Как мне может надоесть? – Всем бы столько любви к своим хобби, – улыбается коротко, но очень тепло. – Вино будешь? – переключает внимание на Намикадзе. – Я за рулём, – покачал головой. – Тебя, разве, могут за что-то арестовать? – изогнулась красная бровь. – А тебя только арест от тупых вещей останавливает? – зеркально повторил мимическое движение, прильнув плечом к косяку. Узумаки готова была ответить чем-то в равной степени острым, но развернувшийся омега одним взглядом позакрывал всем присутствующим рты. Минато, признаться, слегка удивился. Он давно – если вообще – не чувствовал себя щенком, которого вот-вот заругают за что-то совершенно тупое. Заслуженно, стоит сказать. И уж тем более не припомнит, когда человек затыкал его без единого слова, без жеста, без запаха. Итачи смотрел на них пару мгновений, анализируя что-то в своей голове. И было неумолимое чувство, что от сказанных им слов очень многе будет зависеть. – Нам стоит уйти, – посмотрел на женщину многозначительно. Та хотела ему возразить – это читалось по горящим глазам. Брюнет мягко склонил голову к своему тонкому плечу, предугадывая всё, что на него может посыпаться. – Вы успеете вдоволь друг на друга порычать за кулисами, но сегодняшний вечер – для Наруто. У них один шанс начать с действительно чистого листа, и нас здесь для этого быть не должно, – говорил так твёрдо, что даже альфа поверил. Хотя вообще-то на такие ситуации не бывает инструкций. Никто не знает, что сделает лучше, что – хуже. Все участники ситуации импровизируют вслепую. Некоторые чуть лучше остальных. – Один час, – подняла Кушина указательный палец, но про себя однозначно материлась сейчас на чём свет стоит. – Как скажешь, – не стал спорить с ней, – если собираешься переодеваться, сделай это сейчас. Удивительно, как легко непробиваемая Узумаки ломалась от спокойных слов этого мальчика. Сопротивлялась этой магии как могла – борьба мелькала и в мимике, и в том, как сильно пальцы сжимали ножку бокала, но разум так или иначе одерживал победу над эмоциями. Спокойствие доминировало над ураганом, да так элегантно, буквально взмахом ресниц. Минато бы стоило поучиться. Он тоже, в общем-то, так умеет, но в разы не так утончённо. Хотя, он и не омега, умеющий в сердцах благородство зажигать. Кушина покинула комнату, прихватив вино с собой, и внимание омеги переключилось на единственного оставшегося рядом человека. Намикадзе было весьма любопытно узнать, что же он услышит сейчас. – Я могу дать вам совет? Будто тебе нужно разрешение. – Всегда, – кивнул медленно. – Разберитесь в своих отношениях с Кушиной. – Там не в чем разбираться, – отрезал, имея в виду каждое слово. – У меня от вашего раздражения в горле першит, – обронил как бы между прочем, а Намикадзе, прислушавшись к своим феромонам, с удивлением обнаружил, что они действительно нагло нарушили все правила и вышли на воздух без разрешения. Узумаки косила всю выдержку, всё терпение, всё самообладание. Минато действительно не узнавал себя в этом доме. – Если я это чувствую, то Наруто вдвойне почувствует. Равнодушным к этому он не останется. Его желание защитить свою маму от любого вреда не знает границ. В образовавшейся тишине альфа не нашёл лучшего ответа, чем просто кивнуть. Сказанное он услышал, причём куда громче, чем оно было сказано. И успел разглядеть ещё кое-что. За дежурно нейтральным запахом, за его мягким тоном и занавесом, сотканным из понимания и толерантности, прятался мальчик, который в любой момент готов на место поставить, если ты посмеешь зайти дальше положенного. Он технически оказывает поддержку, но не забывай – он не на твоей стороне. – Я отвезу Кушину в её любимый ресторан, – потянулся к открытой бутылке, чтобы закрыть её пробкой обратно, – в центре. Это может занять пару часов. – Спасибо. – Подумайте над вином, – посоветовал напоследок, – пара глотков – допустимый уровень промилле. Если это поможет подобреть, я бы на вашем месте их выпил. «Подобреть»… Итачи уже вышел из кухни, а Минато всё размышлял над этим словом. С одной стороны, феромоны действительно не совсем дружелюбные, но, с другой, они вовсе не злые. Нервные, чувствительные к любым колебаниям настроения. Нестабильные. В контексте момента вполне адекватно. Омега убрал Узумаки из дома крайне оперативно и тихо. Посадил её в машину, как настоящий джентльмен, махнул блондину рукой, пока садился за руль. Намикадзе в ответ лишь кивнул. Оставаться в тишине оказалось ещё более странным, чем сидеть на кухне вместе с Кушиной. Чужой пустой дом, и ты в нём, словно не к месту прибитое привидение. Взгляд тронул диван, потом обеденный стол, потом кухонный, но всё казалось не тем. По итогу альфа вернулся к ступеням крыльца – туда, где всё это три дня назад началось. И вот они показались привычными. Тихая улица была тускло освещена фонарями. Дневная жара спала с заходом солнца, и ветер, играющий в листьях деревьев, казался практически свежим. Фурин то и дело звенел в одном из соседних домов, и с каждым его чистым звоном что-то успокаивалось. Пытаясь взглянуть на всё чуть отдалённее, Минато представлял, как сидит на этом же самом месте через год или два. Когда все споры с Кушиной уже не важны, когда все тревоги уже улеглись, когда разговор с сыном – что-то простое, бездумное, совершенно привычное. Тот Минато, что существовал в приятном будущем, улыбался и считал, что сегодняшний Минато совершенно зря переживает. Знал, чем всё обернётся, и мог уже не гадать. Что побудило его повернуться, альфа никогда не узнает. Что-то просто потянуло влево, словно он расслышал шаги по звенящей тишине. А потом в груди резануло так больно, что на секунду показалось, будто он задохнётся. Его собственные глаза смотрели на него из вечернего сумрака. В них было столько же противоречивых эмоций, сколько и Минато мог в себе в данный момент насчитать. И родители – удивительные люди, ей богу, любят ребёнка вообще ни за что, за один лишь факт существования, но, блять, альфа за секунду осознал, что за этого мальчика готов умереть. Вот просто так, за одни лишь глаза. По мере приближения обнаружилось, что парень пришёл не один. Мужчина тронул брюнета взглядом совершенно дежурно, и вновь немного завис, спутав его с только что уехавшим Итачи. Было бы, наверное, не по себе, но с учётом того, что Наруто – его собственное отражение, схожесть братьев необычной уже вообще не казалась. Не цепанул даже тот факт, что чёрные глаза оглядели его с тем же самым спокойным, не тронутым вниманием, что он уже видел в омеге. Равновесие – семейная, видимо, черта. К сожалению, в его собственной генетике водились лишь ураганы. – Добрый вечер, – хмыкнул друг, абсолютно не задетый скопленной в атмосфере неловкостью. – Добрый, – согласился Минато, поднявшись. Хотя судить ещё рано, конечно. Брюнет хлопнул Наруто по плечу, забрал себе его рюкзак и молча двинулся в дом, оставив за собой густую тишину, которую попробуй ещё, блять, разбей чем-нибудь. Они стояли друг напротив друга где-то с минуту, изучая черты лица, находя друг в друге отличия. Феромоны ожидаемо молчали – они обязательно включатся, когда шок пройдёт, но в данный момент физически не способны были ничего в мир отразить, как и, собственно, мимика. – Кхм, вы говорите же по-японски? – уточнил Наруто медленно. – Говорю. Пожалуйста, не надо на «вы», – покачал головой, неприятно порезавшись об это почтение. Оно визуально будто увеличивало разделяющую их дистанцию, подчёркивало, какую пропасть им придётся преодолеть, чтобы чувствовать себя хоть капельку родственно. – Я иначе не смогу, – даже на язык фамильярность не стал пробовать, и Намикадзе поймал с этого разочарование, но, в целом, мог парня понять. Только и оставалось, что губы поджать и покивать, мол «окей, твоя воля». – Вы живёте в Японии? – следующий вопрос, такой же общий, как предыдущий. Хн, а что ему Кушина вообще рассказала, если он даже таких простых вещей о мужчине не знает? – Я живу в центре. В двух шагах от британского посольства. – В Токио… – видно, что с фактом не просто смириться. – Давно? – Лет восемь, – прикинул по-быстрому. С каждым ответом что-то неминуемо тускнело в глазах напротив. Реальность не слишком вежливо ставила фантазии на место. Смотреть на это было больно, но что тут, собственно, сделаешь? Не врать же ему. – Вы когда-нибудь пытались с мамой связаться? – После стольких лет мне это и в голову не пришло, – признался, непонятно откуда найдя в себе и на это немного вины. – Даже если бы мне хотелось, никакой связи с ней у меня уже не было. Это меня загуглить легко, а её… – хотелось сказать «хуй найдёшь», но он воздержался. Откуда ему, собственно, знать, насколько это трудно, если он никогда не пытался? – А можно полное имя? – достал телефон из кармана, не намереваясь оставлять этот камень неперевёрнутым. – Намикадзе Минато, – поделился охотно, испытывая, может, ещё не радость, но как минимум облегчение от этого неподдельного интереса. Контакт легче налаживать, когда с обеих сторон этого одинаково сильно хотят. – Кушина тебе что-нибудь рассказывала вообще обо мне? – Не так много, как мне бы хотелось, – хмыкнул, найдя искомую страницу и сразу же отложив телефон, – из неё не так просто вытянуть информацию, которой она не хочет делиться. – Tell me about it, – выдохнул, действительно пересматривая свой отказ от бокала вина. – Вы из Великобритании, верно? – Технически. – Технически? – переспросил Наруто с несмелой усмешкой. – В документах, – кивнул, – но родился и вырос я в Токио. – А ваши родители? – ступил на первую ступень, и они как-то не сговариваясь одновременно двинулись к дому. – Мой отец – британец, он работал в посольстве до того, как я занял его место. А мама – японка. Приехала в столицу из Хоккайдо, чтобы играть в театре, но вскоре я решил, что на самом деле она хочет быть матерью, и она бросила сцену. – Хах, – оценил поворот, скидывая обувь в прихожей, – интереснее, чем в сериале. – Интересное начинается в сезоне, где появляешься ты, – парировал альфа, заработав себе ещё один короткий смешок. – Они до сих пор здесь живут? – спросил, пока проходили на кухню. – Нет, – потянулся к открытой бутылке вина, чтобы плеснуть себе пару глотков, – уехали, как только я на должность заступил. Сейчас они в Лондоне, – где-нибудь здесь хотелось сказать «мы с тобой когда-нибудь слетаем туда», но мысль, слишком рано подуманная, замялась и осела в горле чем-то неловким и очень невкусным. Наруто глянул было на чайник, но так его и не включил, глянул на стул, но так и не сел, замер, словно выронив из рук нить разговора и не зная, хочет ли обратно поднять, или же милосерднее будет так и оставить. Где-то на втором этаже зашумел включившийся душ, и у мужчины сразу же сформировался бестактный вопрос о том тёмненьком альфе, имя которого ускользало из памяти. Но лезть в личную жизнь Намикадзе не станет. Запьёт мысль вином, вновь словит раздражение к Кушине, а потом будет мучительно думать о том, как подхватить разговор обратно. – «Расскажи о себе» – тупая какая-то просьба, – сам же со сказанного и поморщился, пока опускался на стул, – но ничего умнее мне в голову не приходит. За один разговор я тебя целиком не узнаю, конечно, но, может, есть какие-то важные хайлайты, с которых мы могли бы начать? – Хайлайты, – покивал ему сын, весьма серьёзно над этим задумавшись, – вырос в Токио, – махнул в воздух рукой, после чего внезапно всё же решил, что поставит чайник греться, и двинулся к нему, – в этом году мне исполнится шестнадцать. Саске уже исполнилось, – кивнул на потолок, – мы с ним дружим с начальной школы, он тут сегодня в качестве моральной поддержки, – усмехается, поворачиваясь к альфе лицом, и тот понимающе улыбается. Он бы тоже от моральной поддержки не отказался сейчас, но у него такой роскоши нет. – В школе учусь не то чтобы супер отлично, но и не сказать, чтобы плохо. Джиу-джитсу занимаюсь лет с семи, люблю рамен больше, чем, наверное, нормально что-то такое любить. – Хм, – усмехается на эту милую ремарку. – Ну, мама так говорит, – поправляется, потом секунду думает и усмехается, – Саске тоже так говорит. Все так говорят, – подытоживает с искрой во взгляде, и Минато понимает, что ему только что впервые приоткрыли занавес и показали крошечный кусочек его настоящего поведения. Не натянутого и продуманного, не неловкого и осторожного, а искреннего. Ещё одно отражение в удивительном зеркале, которое точно же ты, но присмотришься – нет, кто-то другой. – У вас есть что-нибудь такое? – Нет, если речь о еде, – ничего даже на ум не пришло. Ему нравилась качественно приготовленная еда и что-то, сделанное с любовью, и не нравилась бездушная еда, которую состряпали, не испытывая ни кайфа от процесса, ни гордости за результат. Иными словами, границ нет, особых предпочтений тоже. – М-м, – протянул, будто не веря ему, – пару месяцев мне дайте. Улыбка тронула губы альфы очень быстро и очень легко. От сердца. В этот же самый момент пришла вера в то, что всё хорошо. Не конец света, тем более не конец жизни. Напротив, начало чего-то куда более богатого на впечатления, чем всё, что было прежде. – Надеюсь, это не пустые слова. – Я пустые не умею, – ведёт невинно плечом. – Мм, это проклятье и тебя не обошло стороной? – не может не усмехнуться. Как удивительно чётко в этом мальчишке повторяются отцовские черты с учётом того, что он рос без отца. – «Проклятье», – смеётся Наруто, потянувшись за чашкой, – так это ещё никто не называл. – Не подарок уж точно. – Мне кажется, у меня есть какой-то контраргумент, но я ещё не знаю, какой, – задумывается на секунду, изучая взглядом несколько коробок чая, но по итогу доставая наугад. – С Кушиной потом обсуди, она найдёт, к чему придраться, – вот уж в чём не сомневался. – Кстати, – чуть горло прочистил, наливая кипяток в кружку, и вернувшийся к нему серьёзный настрой визуально что-то поменял во всей картинке. А, может, это феромоны проснулись – сложно понять, – я всё думал, как в эту тему зайти, но раз уж мы оба под эффектом проклятья, спрошу некрасиво, окей? Минато кивнул, поднеся бокал к губам. Он примерно понимал, что там дальше стоит за вопрос. Бестактный, наверное, точно такой же, от которого альфа себя какое-то время назад остановил. Но вопрос важный, особенно в эту сторону. Слишком многое определяет. – У вас есть семья? – Хн, – щедрый глоток. Спокойно, сарказм свой держи под контролем. – Я три дня назад только узнал, что у меня есть ты. Опрометчиво, наверное, делать какие-то категоричные заявления. – Да нет, в самый раз, – его это, похоже, не парило. – В таком случае, нет, – решил, что чем проще – тем лучше, – нет детей, – во всяком случае, он надеялся, что таких сюрпризов а-ля Узумаки на него больше не свалится, – пять секунд назад не стало омеги. – В смысле? – замер на полпути к столу. – Не все отношения выдерживают испытание пятнадцатилетними подростками, – получше метафоры он не придумал, да и не метафора это вовсе была. – Я правда считал, что в любой непредвиденной ситуации смогу на него опереться, но потом ситуация случилась, а меня даже не дёрнуло ему рассказать. Иногда, озарение о том, что кто-то не твой человек, посещает в самый непредвиденный момент. Ты только посмей, – вскинул палец, поймав что-то в чужом настроении, – пошутить про «уход по-английски». – Пф, – сдал себя с потрохами, садясь, наконец, по другую сторону узкого стола, – я не собирался говорить это вслух. Два часа – нормальный промежуток времени, но пролетел только так, а они и верхушку айсберга разглядеть не успели. Вопрос за вопросом, какие-то общие факты являли себя. Картинка получила четыре уголка и даже очертания с цветовой гаммой, но внутри оставалась пустой. Чтобы заполнить центр – само содержание – потребуется, наверное, тысяча таких встреч. Но это, на удивление, вообще не пугало. Они щёлкнулись сегодня друг с другом. Словно старые знакомые, которые стали друг другу чужими, но сердцами всё-таки помнят. И вокруг привкус острой новизны, чего-то неизведанного, но в то же время печально ностальгичного. Букет, который не поймёшь, сколько ты его ни нюхай и в руках ни верти. Нет в нём ничего объяснимого, да и смысла нет придумывать прилагательные для погоды в собственном сердце. Будь они в мюзикле, весь этот вечер пришлось бы пропеть, ибо обыкновенные, плоские слова не обладали достаточной информативностью. Даже феромоны не посягали на это настроение. Возможно, такой фон первой встрече и нужен. С тишиной и приземлённой простотой, где все отложили карты, примочки и оружие, и просто сели на равных за стол. Уходя, Минато не понимал, под каким он впечатлением. Он вообще будто отключился, на автомате шагая к машине, заводя её, ведя её по улицам, паркуя. Реальность не трогала сознание – оно было занято проигрыванием вечера на повторе. Всё сказанное, и услышанное, и почувствованное. И обещание повторить это всё в ближайшее время.***
Итачи – настоящий волшебник – провернул исчезновение Кушины безупречно, а вернул её в отличном настроении, словно под какими-то чарами. Наруто, ожидавший, что придётся мгновенно пересказывать все подробности своего разговора с отцом, чтобы успокоить мамины нервы, был приятно удивлён, когда его отпустили без боя. Альфа улыбнулся Итачи, только севшему на диван с бокалом красного, пожелал им с мамой спокойной ночи и взлетел на второй этаж, где на данный момент была самая твёрдая почва во всём Млечном пути. Саске, успевший сходить быстро в душ и расстелить себе футон на полу, встретил блондина своим внимательным взглядом, от которого ритм сердца мог одновременно и выровняться, и окончательно с катушек слететь. Учиха смотрел что-то в телефоне, лёжа на спине и подложив руку себе под голову для удобства, но сразу же потерял к этому занятию интерес, когда Наруто появился в проёме. – Отлично выглядишь, – рассмеялся блондин, прикрывая дверь за собой. – Ты понимаешь, надеюсь, что в первую очередь оскорбляешь свой собственный вкус? – изогнул бровь беззлобно. – Тебе правда так кажется? – оперативно достал телефон, чтобы щёлкнуть себе фотографию. А на кровати даже не дёрнулись. Похуй ему, как забавно он выглядит в ярко зелёной футболке с лягушкой, что принадлежит Узумаки. Ровно столько же похуй на то, что у лучшего друга целая папка таких фотографий. Его не пошатнуть абсолютно ничем, он даже стыда никакого не словит, распечатай ты этот кадр и развесь по всей школе. Он думает, что это всё дружеские издёвки, и позволяет компромату копиться. А Наруто не для этого копит. Ему иногда чертовски не хватает вот именно этого задолбанного, но абсолютно ровного взгляда. И этого альфы, домашнего, расслабленного, во всех смыслах комфортного. Фотографии помогают хоть немного притупить его ломку. А ломка эта не простая, алчная и удушливая, неизлечимая к тому же ещё. – Как прошло? – поинтересовался брюнет, пока Наруто падал рядом с ним на кровать. – Немного неловко, особенно в самом начале, – пожал альфа плечом, изучая в этот же самый момент плечо другого человека и задумываясь, как бы он среагировал, если бы блондин положил на него сверху голову. Позволил бы обнять себя или вписал бы за то, что в личное пространство без позволения полезли? – Но проще, чем я ожидал. – Вы чертовски похожи, – говорил брюнет потолку. – Ты так же странно себя ощущаешь, когда смотришь брату в лицо? – только сегодня понял, насколько от такого может быть не по себе. – С Итачи – нет, он слишком мелкий, но с отцом… – Саске замолк, видимо, ныряя в воспоминания, потому что до сегодняшнего дня никогда над таким не задумывался. Он и правда больше похож на своего альфу отца, чем на старшего брата. А Итачи – практически копия Микото, разве только чуточку повыше. Но всё-таки что-то во вгляде – не в форме глаз и не в цвете, а именно в плещущихся на дне эмоциях – идентично и родителям не принадлежит. – Да хуй знает, во мне много эмоций, когда я смотрю на него, в них всё теряется. – Откуда это ты себе раздобыл «много эмоций»? – хмурится Наруто картинно, за что сразу же получает куда-то в ребро, причём не просто лёгкий тычок, а нормальный такой, ощутимый. – А ты на ужин к нам приходи, я тебе все покажу, – предупреждающе тянет, добавляя немного угрозы во взгляд, но Узумаки не страшно. – Приду обязательно, – с удовольствием вызов принимает, хотя ужинать в кругу Учих не любит. Слишком много над тем столом прохлады, слишком много ловушек в задаваемых Фугаку вопросах, слишком напряжённые Саске с Итачи. В сравнении с настроением их с мамой ужинов, там душа корочкой покрывается. Взгляд Узумаки первым отводит, отсчитав и без того слишком большое количество секунд. В такие моменты кажется, что брюнет вот-вот и разглядит чувства, что болтаются у самой поверхности в ожидании, когда их, наконец-то, покажут. Но он не разглядывает. Не подозревает. Не видит. Не строит никаких доводов. С одной стороны, так даже проще, потому что не надо душить в себе искренность. С другой стороны, это капельку бесит. – На моего отца википедия есть, – уходит в нейтральную тему, доставая из брюк телефон, и какое-то время они молча читают страницу. На ней сухие, бездушные факты и практически ничего личного. – Биография как она есть, – цокает Саске, – в таком-то родился, в таком-то пошёл в институт… А эти ты проверял? – указывает на имена родителей, что тоже выделены синим цветом нажимаемой ссылки. Он не проверял. Он эту-то статью только мельком успел посмотреть. Добрую половину ночи они копаются в интернете, бродя по отмеченным крошками тропинкам прошлого. Начинают с википедии, потом уходят в социальные сети и старый добрый гугл поиск. Интересной информации мало, личной и ценной – ещё меньше. Но оторваться возможности нет, пока на каждую ссылку не нажмёшь, потому что про людей, с которыми у тебя одна кровь, всё интересно. Футоном так никто и не пользуется – они засыпают прямо поверх одеял, со включенным светом и соскользнувшим куда-то между них телефоном.