***
Джисон никогда бы не подумал, что стих окажется таким длинным и сложным. Совсем не лезет в голову, так и хочется забросить книгу или отнести обратно на рынок. Парень ходил по комнате, сложив руки за спиной, повторяя строки. Комната резко показалась ему душной, тесной и темной. Она только отвлекает и не способствует учению. Он вышел во двор, но не успел повторить и абзаца, как его чуть ли не сбили с ног у самого крыльца. — Помоги, прошу, — какой-то светловолосый парень с курицей в руках упал перед Ханом на колени. — Вставай, вставай. Кто ты и что тебе нужно? — Хан поднял парня на ноги. Он посмотрел на его бледную кожу лица и губ, блестящие и голодные глаза, и, вроде как, стал понимать. — Спрячь меня, прошу, — молил незнакомец, бегая глазами по лицу Хана. — Хорошо, пойдём скорее в дом, я помогу. Незнакомец был одет беднее самого Хана и других простолюдинов. Должно быть, денег у него совсем нет, раз прибежал сюда с чужой вещью. Рваный халат и штаны, мелкие дырки на башмаках и грязные волосы так глупо и невежественно очернили прекрасное веснушчатое лицо блондина. — У кого ты украл её? — Хан положил парня себе на коврик и накрыл одеялом, боясь, что тот заболел. Тело его дрожало, не то от температуры, не то от страха. — Я не знаю, кажется, это был господин Хван, — парень с трудом держал глаза открытыми. — Не избежать тебе беды, — покачал головой Джисон, страшась наказания за воровство. — Как тебя зовут? — Ли Ёнбок, а ты, верно, мне хёном будешь? — Должно быть так. Я Хан Джисон. Ёнбок-а, зачем ты это сделал? — он сел на колени, проверяя ладонями лицо младшего. — Я голоден, не могут меня прокормить родители мои, захворали старики, и недолго им осталось, а есть совсем нечего, — тихо проговорил блондин, сглатывая ком слюны. — Жаль мне тебя, но что с тобой делать? — развел руками Хан, смотря на обессиленное тело. — Я могу работать, дайте мне любое дело, но не прогоняйте меня, пожалуйста, — Ёнбок приподнял голову и просяще взглянул на Хана. В его глазах читается искренний ужас голодной смерти. — Ладно. Лежи, я вернусь, — ответил Джисон. Он взял в руки крупную курицу, которая лишь ждала своего часа, и понес в курятник, надеясь, что господин Хван не обнаружит пропажу одной из многих кур. Всё-таки у него их целый курятник, а юноша украл всего одну, не так уж и важна она по сравнению с жизнью человека. Хан выходит на крыльцо, и его глаза тут же виновато округляются от увиденного. Двое господ в окружении своих слуг стоят на дворе у раскрытых ворот и смотрят на Джисона, точнее его руки. — Мало тебе своих кур, решил и на господина свои руки грязные потянуть? — с возмущением выкрикнул старик-слуга, принадлежавший к семье Хван. — Это не то…— прошептал Хан, прижимая шумную птицу к своей груди. Его глаза забегали по лицам, спускаясь к земле. Хана поймали за преступлением, которого он не совершал, а теперь ему предстоит расхлебывать это. — Что же, мой слуга прав, и ты решил украсть мою собственность? Думал, что я так прост и не замечу пропажу? — строго начал господин Хван, выходя вперед к Джисону. — Джисон-а, что случилось? Что в твоих руках? — нервно спросил Чанбин, вышедший из дома на шум. — Не я это, я не крал чужое! — зажмурился юноша, боясь за свою жизнь. Господин Хван дотронулся до рукояти своего меча, хранящегося в деревянных ножнах, обтянутых кожей, и длинное лезвие вмиг коснулось земли. — А кто же тогда? Хочешь обмануть господина, мелкий мальчишка? — вновь ревностно заступался за своего хозяина старик. — Раз не ты, то кто? — господин Хван направил холодное лезвие в сторону Хана, легко наступая на землю под ногами и приближаясь к парню. — Что в доме кисэн забыл этот юнец? Законов не знаете, а? — он грозно взглянул на присутствующих. — Господин, надо наказать мальчишку, — говорил под руку другой слуга, сверкая глазами на Хана. — Господин Хван, не мог Джисон-а украсть у Вас курицу, он порядочный парень, и все это докажут, — заступился за паренька отец Чанбина, кланяясь. Все кисэн и кибу вылезли из дома, когда услышали громкий и молодой голос господина Хвана. Кто посмелее, тот вышел во двор, робко смотря за всем происходящим, а кто более труслив и осторожен, остался в доме, лишь любопытные глаза виднелись из оконных рам. Никто не верил, что Джисон мог украсть курицу без надобности и таким образом подставить их дом, поэтому все смотрели на него и ждали его слов. Время для Джисона потеряло любое значение, когда перед ним суровое лицо господина и не менее опасный меч в его ладони. Он знает, что господин должен наказать его, и он вправе выбрать любой способ из доступных ему. Но юноша не совершил ничего дурного, лишь помог бедному парню, который умирает от голода и жажды. — Спрашиваю в последний раз, — терпение господина Хвана на пределе, он сжал губы и сдвинул брови, придавливая Хана взглядом к самой земле. Господин Ли стоял недалеко и с любопытством наблюдал за этим происшествием. Он лишь гадал, для чего Джисону понадобилась чья-то курица. Ведь двор кисэн не обделен скотом, едой и напитками, совершая кражу у знатного рода, Хан навлекает беду. — Я, — ответил тихо юноша, затем поднял голову и посмотрел в глаза господина Хвана, — это сделал я, господин. Простите меня! — Ах, негодный простолюдин, — с ехидным оскалом проговорил слуга, казня Хана своими робкими глазами, — Вы должны наказать его, господин! — Думаешь? — задумался на секунду мужчина с мечом в руках. — Я полагаю, ты прав. Зачем украл ты её у меня? — вновь обратился господин к воришке. — Я хотел есть, господин, простите меня, — Хан поклонился, не выпуская животное из рук. Жалко ему стало Ёнбока, совсем худого и бледного, точно ничего не ест и не пьет. А если ему не помочь, то умрет от жестокой руки господина или костлявой смерти, которая уносит за собой всех. Вот и решил он помочь ему, проще рисковать собой и своей жизнью, чем смотреть, как мучаются другие. Господин Хван усмехнулся, поглядывая на своего приятеля, стоявшего позади, как бы ожидая его предложений. Но тот молчал и изучал отстраненное лицо Джисона. Ему всё казалось, что тот о чем-то раздумывает, раз неожиданно выдавил из себя признание, словно оно и не принадлежит ему. — Ты прав, друг мой, мальчишку следует проучить. Позволь мне сделать это и облегчить твою ношу, — господин Ли подозвал знакомого ему слугу из дома Хвана и что-то сказал ему на ухо. Простолюдин молча кивнул и направился к повозке. Он достал длинные плетни и немедленно дал их в руки господину. Мужчина взял вещь и стал медленно подходить к Джисону, смотря на него сверху и желая встретить его испуганное лицо. — Не стоит мне напоминать, что наказание, как кара, работает для всех, — громко проговорил господин Ли. — Снимай с себя халат, не нужен он тебе, — он обратился к Джисону, оставляя маленькое расстояние между ними. На суд сбежались и местные бедняки, чтобы посмотреть на своего знакомого, который принимает на себя физическую кару. Джисон покорно сделал всё, что ему сказали: снял халат, повернулся к господину Ли спиной и снова извинился перед господином Хваном. Его голые руки держали кибу с его двора, их глаза с недоумением смотрели на юношу, и их ушам больно слушать сдержанные вскрики Хана, парня, которого они знают с детства. Джисон с трудом стоит на ногах, пока плетни разрывают воздух своим свистом и раздирают спину до крови. Хан прикусил свою губу до боли, чтобы не издать истошного крика и не пасть ещё больше в глазах сестриц и кибу. Господин Ли не жалел силы, но он знал, когда стоит остановиться вовремя. Когда спина была ещё жива, но кровоподтеки выступали горячей жидкостью. На его лице выступил пот, стекая в глаза и рот, он прекратил взмахивать оружием; глаза, полные слез и презрения, встретили его. Хан выглядит жалостливо, но как настоящий воин, он выдержал всё до последнего, стискивая зубы до скрежета. Никогда ещё ему не было так физически больно, как сегодня, но ему не о чем жалеть, ведь Хан уверен, что поступил правильно, защищая слабого и подставляя свои сильные плечи. — Джисон-а, скажи правду, не ты это сделал?! — Чжиён бежала следом за младшим в его комнату, где уже сидел местный лекарь рядом с больным Ёнбоком. Хан быстро перебирал ногами, уходя со двора, чтобы никто не смотрел на него, особенно господа с их самодовольными лицами. — Нет, нуна, не я, — юноша смахнул остатки слёз. Они вошли в комнату, и Чжиён сразу поняла, что происходит в голове, точнее в сердце Хана. Она набросилась на брата с объятиями и сама начала реветь, громко всхлипывая. — Джисон-а, ну, что же ты с собой делаешь? — Не знаю, нуна… Юноша съежился и зашипел от боли от касаний к ноющему телу. — Прости, прости, — девушка отпрянула от Хана, переводя взгляд на спящего парня и лекаря. — Помогите ему, — послышался встревоженный голос отца Чанбина, который провел гостей за пределы двора и поспешил за Ханом, точнее, его объяснениями. Молодой лекарь подошел к Хану, который с трудом прикрывал свою спину халатом. Он сбросил вещь на пол и сел напротив доктора спиной. — Слышал я всё, но стоит ли оно того, чтобы рисковать ради бедного парня? — интересовался мужчина, залечивая раны Джисона. — Стоит, — Хан задерживал дыхание от щиплющей боли каких-то лекарств, — а то умер бы он под солнцем. — Джисон-а, если от него прока не будет, то мы не будем держать его в доме, — строго проговорил кибу Со, осматривая Ёнбока. — Да, знаю, он с-сказал… сказал, что готов работать. — Сколько он так пролежит? — обратился мужчина к доктору. — Неделю. Жар у него, но не заразно, никто не заболеет. Изнемог парень, его бы покормить и дать отлежаться пару дней, проснется здоровым человеком. — Смотри, Джисон-а, чтобы понапрасну не пропали твои добрые намерения. Господин Хван отдал нам курицу, сказал приготовить её к следующему визиту. Сказав это, мужчина вышел из комнаты, грусть и разочарование застыли в его добрых глазах, и он не мог смотреть, как его парнишка страдает. Он так молод, и сердце его храбро, что тоска подступает к груди. Не натворил бы он бед, играя с судьбой, которая принадлежит господам.***
Хан чувствовал, как его избегают старшие, говорят кратко и немногословно, но всегда спрашивают о его здоровье. Они практически не смотрят на него, опуская тревожные глаза в пол. Джисон словно изгой в своем же доме, который стал исчезать и становиться прозрачным, теряя значимость. — Хён, я слышал о том, как ты получил удары плетью вместо меня, и мне очень жаль, что на твоем месте оказался не я, — хрипло проговорил Ёнбок, который проснулся спустя день. — Что ж поделать с тобой, — вздохнул Джисон, смотря на вспотевшего от температуры парня. — Я отдам тебе долг, не стану бременем, — убеждал блондин. Он нашел ладонь юноши и сжал её своими горячими и коротенькими пальцами. Джисон лишь кивнул. Он не знал, на что способен незнакомец, но почему-то он ему верит и хочет убедиться, что тот не будет тратить их состояние и скоро приступит к работе. А совсем недавно в дом прислали какое-то новое и дорогое лекарство. Сразу же на следующий вечер после случившегося пришёл слуга из богатого дома. — Это от господина Хвана, он послал меня, чтобы передать вам эту мазь. Как здоровье юноши? — с безразличием спрашивал мужчина. — Трудами Вашего господина я в полном здравии, — язвительно отозвался Джисон, который каждую ночь постанывал и вертелся во сне. — Спасибо большое господину Хвану, — искренне поблагодарил отец Чанбина. — Вам бы следует сказать «спасибо» другому господину за услугу, которую он вам оказал, а не обижаться, — слуга обратил слова к Джисону, который стоял в слабо освещенном доме и презренно смотрел. — Вы правы, еще раз спасибо! — вежливо поклонился кибу и закрыл дверь. Он молча протянул небольшую баночку Джисону и хотел было уйти, но парень остановил его. — Простите меня, что опозорил наш дом, — Хан крепко схватил своими пальцами рукав халата. Мужчина повернулся и увидел склоненную голову парня, который застыл в сгорбленном положении. — Джисон-а, всё в порядке, просто не забывай, что господа хранят секрет, что ты здесь. Даже лекарство тебе прислали, а ты нос воротишь! — по отцовски отчитывал мужчина. Сжалось его сердце, так всегда от любой проказы Джисона. Даже когда тот был маленьким, то тащил в дом разных зверей, которых встречал на улице. Всех ему было жалко, и ни в ком не видел он чужих. Но как только какая-то старая кисэн увидела парня, то как на духу поделились с мальчиком всем, что знала о его матери. И после этого все господа стали ему чужды, грубы и вульгарны. — Я знаю, но сложно бороться с собой, аджосси. Но… — Хан сделал паузу, вбирая воздух в лёгкие, — я буду стараться, обещаю! — Я верю тебе, но не подведи нас, — мужчина потрепал мягкие волосы парнишки и отправился вместе с ним в комнату, чтобы помочь нанести мазь. Нормализовалось состояние дома, всё выглядело так, как раньше, но так лишь казалось на первый взгляд. Чанбин и Чжиён всё крутились вокруг Хана, с добрыми намерениями следя за его шагами. Они следили и за Ёнбоком, который быстро восстановился и просил любую работу у кибу и нун. За все полторы недели ни разу ноги господ не вступили за порог ворот, лишь иногда приходил слуга из дома господина Хвана, чтобы узнать о здоровье Джисона. — Какая грубость и гадость, меня избили на глазах у всего двора, чтобы спрашивать, как мои дела?! — делился Хан с Ёнбоком, который быстро нашёл общий язык со своим спасителем. Он искренне благодарен ему и готов сделать многое, чтобы не подвести его ещё раз. — Это жестоко, но разве знают они о добрых поступках? — хмурил блондин свои удивительно тёмные брови. — Ты прав, таких мало. Но о каком одолжении говорил слуга господина Хвана? — Джисон посмотрел на нового друга в надежде, что тот что-то знает. Ведь простой народ ведает больше. — Должно быть, в этом смысл есть. Слуги высших сословий не врут, они много знают о своих семьях, живут там всю жизнь и ухаживают не за одним поколением. Наверняка есть какой-то секрет, который никто не знает. — Верно, странные они, — задумался Джисон. «А ведь даже господин Хван о здоровье справлялся, а господин Ли только бил меня, не жалея сил», — думал Хан, пока обида растекалась по груди и венам. Он начал осознавать, что ему стоит быть осторожным с господами. Всё-таки они молодые и разгоряченные, мечи у них всегда с собой. А силу Джисон уже прочувствовал на себе и не хочет больше совершать ошибок ради своих любимых, ведь он обещал стараться.