***
Господин Ли быстро пошёл на поправку и вскоре вновь приступил к своим обязанностям. Он расхаживал по комнате и читал то, что написал Джисон по его просьбе. Буквы выглядят несуразно, округлые и не соблюдают линию, но смешные и прямо напоминают о самом Хане. Молодой господин всё гадал, отчего же Хан так помог ему и даже не сказал ничего едкого, покорно всё выполнял без просьб. Он обратился к своему слуге с ненавязчивым разговором, целью которого было узнать, что же такого Сумин поведал Хану, что взгляд его изменился. — Не гневайтесь, господин, Вы только отошли от болезни, — напомнил Сумин, смотря на господина прямым взглядом. — Признавайся пока сам спрашиваю. Иначе хуже потом будет, — предупредил господин. — Ничего я не говорил, мой господин, — твёрдо стоял на своем Сумин. Господин усмехнулся вслух и решил больше не расспрашивать мужчину, хоть всё ещё не утолил свое любопытство. — Что-то Вас повергло в сомнение? — Да. Не знаю, почему вдруг, но задумался я о своем положении, — господин убирался у себя на столе и вдруг вспомнил, как в порыве боли и гнева раскидал все бумаги. Тогда же Джисон бережно собрал каждую вещь и сложил на столе, даже не зная точного порядка. Неловко стало господину, и уголки губ его слабо приподнялись. Частенько он касался своих щёк, ведь было стойкое ощущение, что их должен касаться кто-то другой. Словно это уже было с ним, пока он спал. Запыхавшаяся женщина торопливо поднялась к господину, прерывая беседу. — Господин Ли, слуга из дома Вашего отца ожидает Вас внизу. — Что он сказал? — мгновенно изменилось настроение молодого господина, как только упомянули его отца. — Говорит, чтобы Вы сами спустились и забрали бумагу, — женщина сложила руки в замок, нервно поглядывая то на Сумина, то на господина. Господин кивнул и молча выполнил требование, которое ему предоставил слуга отцовского дома, а значит, сам отец. Не мог переносить молодой господин ни единого упоминания старшего Ли. Хуже этого могли быть только сравнения. Хоть молодой господин и считал себя достойным наследником и сыном, но отца он таковым не считал и открыто презирал его за его молодые деяния. Не мог простить за то, что никогда тот не любил и не уважал госпожу Ли. Все знали, да вслух не говорили, что Минхо не является родным сыном господина Ли. А мать его думала, что сможет обмануть мужчину, только не получилось. И после такого обмана совсем закрылся в себе старший господин Ли, не желая создавать семью и драться с нею. Всё он делал с большим трудом и только тогда, когда другие господа наносили свой визит. — Не высовывайся из комнаты своей, понял меня? — строго наказывал господин Ли своему сыну. — Хорошо, господин, — страх замирал в маленьких круглых глазах Минхо. Но чем старше он становился, тем больше злость и ненависть заполняли всю его душу, очерняя и принося за собой головную боль. Минхо много знал о своём отце: его тайных похождениях и обманах других господ, пока до того долетала молва людей, что сын господина Ли путается с местным мужелюбом господином Хваном. Хоть руки Минхо всегда были чисты, но никто ему не верил, кроме Сумина и Хёнджина. Господин Ли не хотел больше думать о своём прошлом, которое постоянно наведывается к нему в настоящем. Он поздоровался со знакомым слугой и сразу приступил к делу: — Мне передали, что тебя прислал мой отец. Что ему нужно от меня? — господин сложил руки в замок, прикрывая их рукавами. — Молодой господин, Ваш отец просит Вас явиться в дом, однако причину он не указал, — отчитывался слуга, пока его руки слегка дрожали от страха. — Что же в твоих руках за сверток? — неожиданно господин наклонился прямо к лицу слуги, пугая его ещё больше. Глаза молодого господина большие, они умеют наводить ледяную дрожь, заглядывать прямо в душу, выискивая там ответы на свои вопросы. А улыбка кровожадная и безумная, от неё все тело покрывается мурашками и цепенеет. Знает это каждый слуга в семье Ли. И многие из них боятся молодого господина, пока другие уважают его за ясный ум и честность. — Это Вам приглашение, — слуга вытянул свои руки и поклонился, передавая свиток. — Спасибо, можешь идти, — господин Ли взял бумагу и повернулся спиной, заходя обратно в дом. — Но, молодой господин, что мне передать Вашему отцу? — опомнился слуга. Молодой господин остановился и выглянул из-за своего плеча, холодно смотря в глаза слуге. — Чтобы больше не присылал никого, — четко проговорил он.***
Господин Хван не находил себе покоя, вечно обхаживал свои покои и красноречиво молчал. Голова забита и сердце не на месте. Не любит он такого. Но чувство, засевшее внутри, говорит слишком громко, пускает корни куда-то глубоко внутрь тела, обволакивая сердце чем-то горячим. — Ах, как это надоело мне! — господин Хван ударил кулаком по столу. Вот уже несколько дней он не устраивал приемы для господ и не ходил в дом кисэн, говоря, что занят неожиданной работой. А сам в это время сидел допоздна в комнате и смотрел на место, где когда-то лежал изможденный Ёнбок. Всё думал господин Хван о том дне, когда пробрался в комнату к больному, чтобы проведать. В комнате было тихо и темно, но на его удивление, блондин не спал. Он лежал под одеялом и смотрел в потолок. — Отчего же ты не спишь, Ёнбок-а? — поступательными шагами зашел господин. — Не спится, господин Хван. Я так и не успел сказать Вам спасибо! — юноша хотел встать и поклониться, но господин остановил его ладонью, быстро присаживаясь рядом. — Здоровье твое ещё слабое. Отчего ты так быстро домой собираешься? — господин дотронулся до лба юноши и ощутил его прохладу. — Не бойся, — приветливо улыбнулся он, видя растерянность в глазах напротив. — Не могу я больше лежать без дела и пользоваться Вашей добротой, — Ёнбок затаил дыхание, пока длинные пальцы господина гладили его волосы и глаза скользили по лицу. — Если я сам пригласил тебя сюда, значит, ты мой гость, — господин наклонился чуть ближе, отчего Ёнбок тяжело сглотнул, не смея пошевелиться. Господин Хван тихо прыснул и помотал головой своим мыслям, которые распространялись и множились слишком быстро при виде Ёнбока. Он выпрямился и нашел недалеко от себя ладонь юноши. Какой маленькой и нежной она ему показалось, пока он рассматривал и щекотал её своими касаниями. — Г-господин… — тихо выронил Ёнбок, когда мужчина оставил влажный след от своих губ на тыльной стороне ладошки. — Обещай, что не будешь больше болеть! — строго, но ласково взглянул господин на Ёнбока, который был потерян. Юноша слышал, как громко бьется собственное сердце, распространяя пульс во все тело и уши. Он и ранее видел господина Хвана и всегда боялся его жестокости, непредсказуемости. Не думал он, что господин будет сидеть рядом с ним и ласково целовать его руку, смотреть, как на что-то любимое, хрупкое и ценное. У Ёнбока всё завертелось и закружилось. Кажется, что мысли исчезали и эмоции пропали. Он боится сказать что-то лишнее или сделать что-то не так, поэтому молча смотрит на господина, который странно смотрит на него в ответ. — Обещаю, господин, — выдавил из себя Ёнбок. — Не бойся меня. Впредь я тебя не обижу, даю слово, — господин потрепал волосы парня и не спеша вышел из комнаты, оставляя блондина в недоумении. Вспоминал господин и думал о том, как желает он вновь увидеть блондина с мягкими чертами лица, пухлыми губами и доброй улыбкой, которую тот показывает только Джисону. Не знает, что ему с собой поделать, куда деть свои возрастающие эмоции. Господин всё смеется с себя, ведь не мог и подумать, что бедный парень, которого он давно видел в своем районе, будет вызывать в нём тревогу и алчное желание видеть его и никогда больше не касаться других тел. Господин готов променять всех этих вульгарных господ на одного единственного паренька, который ему не принадлежит. — Мой господин, господин Ли ждёт Ваш ответ, — прервал поток мыслей слуга. — Передай ему, что на охоту нам стоит отправиться ранним утром, послезавтра. — Да, мой господин, — откланялся слуга и вышел прочь.