Eye of the Storm

В то утро Клэр казалось, что она смотрит фильм. Кусочек чужой жизни. Она опоздала к началу и не знает, с чего началась история. Скромно сидит, на галерке и смотрит на экран. Этот фильм немой, без звуков, но она старается понять. Вглядывается в мимику, впитывает каждое движение — и фантазирует, додумывает — о чем говорят главные герои? Что происходит между ними?        Крис усадил ее в неприметное маленькое авто. Ее брат — здоровяк, еще и в полной амуниции, выглядел за рулем этой мышки забавно. Но не ведись на экстерьер — машина была рабочая, BSAA. Как раз для подобных нужд. Для слежки, Клэр. Будь честна. И тонированные стекла прилагались. И скрытые камеры. И экраны внутри. Какие-то мигающие разноцветным кнопки. Клэр не удивилась бы, если узнала, что эта серенькая тарантайка еще и бронированная. Крис припарковался далеко от подъезда Кеннеди. Перестраховывался. Клэр уставилась на дверь и прищурилась. Ее раздирало чувство вины перед Леоном, беспокойство и, что греха таить, все то же болезненное любопытство. Крис коротко кивнул — бардачок. Бинокль. И пистолет. Клэр взяла бинокль, помедлила и сунула пистолет в карман куртки. Заслужила одобрительный взгляд старшего брата. Ты понимаешь, что все серьезно, сестричка.        Они посидели с полчаса в тишине. Клэр заставляла себя не дергаться на каждое движение у дверей — утро, люди уходят на работу. И наконец дождалась, погрузилась в роль стыдливого зрителя на заднем ряду кинотеатра. Сначала вышел этот человек. Майор Краузер. И брат тут же нажал кнопку на панели — экранчик в машине засветился. Клэр с упреком взглянула на брата — шла запись с внешней камеры, но Крис нахмурился и покачал головой. Довольно, что я уступил тебе вчера. Она промолчала. В бинокль она видела каждую мелочь — чеканное грубоватое лицо, перечеркнутое шрамом от лба до подбородка. Лучистые морщинки у глаз, которые отметила вчера на фото. Глубоко посаженные светло серые глаза. Тяжелый подбородок. Мощная шея, широченные плечи. Мускулы просматривались даже под легкой курткой военного кроя. Она разглядела даже глубокую морщину между бровей — впечатление, что этот человек всегда собран, серьезен и суров. Майор кинул цепкий взгляд по сторонам. Да, она знает эту манеру. У ее брата, у Леона — была такая же манера. Даже в мирной жизни — не расслабляться. Контролировать обстановку. Она подавила в себе желание сползти с сиденья вниз, опустить голову — когда этот взгляд пробежал по их авто, припаркованном в дальнем конце улицы, за кустами да движущимся потоком машин. Ее вновь накрыло пугающей иллюзией — Краузер ее видит. Но он быстро отвернулся — эти жесткие губы не изогнулись в насмешке, а пристальный взгляд скользнул мимо, не задержавшись. Майор заботливо придержал дверь — и Клэр увидела Леона. Впилась в него взглядом. О, он выглядел хорошо. Словно именно сейчас его отпустила Испания и все то дерьмо, что так тяготило его. Синяки под глазами сейчас были лишь призрачной дымкой. А сами глаза — удивительно яркие, голубые, без привычной мрачности и сосредоточенности. Мягкий расслабленный взгляд. Такого Леона она не видела никогда. Ей даже показалось, что Леон выглядит сонным. И она стала додумывать — что осталось за кадром? Этот хмурый суровый мужчина дает поспать Леону подольше. Даже даже варит кофе, стараясь не греметь посудой. И будит в последний момент… Вставай, соня, солнце уже высоко. А Леон — такой Леон, какого она видит сейчас, вальяжно тянется, садится в кровати, даже позволяет себе немного покапризничать? Но получает чашку ароматного напитка в постель, благодарит, тихим, хрипловатым со сна голосом… Пара — а как их еще назвать? — направилась к внедорожнику, припаркованному у обочины. Клэр видит, как Краузер останавливает Леона и внимательно осматривает его с ног до головы. Все ли хорошо? Здоровая рука одергивает спортивную куртку. Мило. Клэр этот жест напомнил детство — когда родители собирали их с Крисом в школу и проверяли — тепло ли одеты? Застегнуты ли все пуговицы? Не перепутала ли малышка Клэр носки — точно одного цвета, не разные пары? Леон спокойно стоит, чуть опустив голову вниз. И даже не шевельнулся, когда широкая ладонь уверенным жестом приглаживает волосы на затылке — майору показалось, что пара светлых прядей лежит неровно. Поднимает голову — и Клэр видит едва заметную улыбку, только уголками тонко очерченных губ.        Их отношения, которые Клэр наблюдает бесправным свидетелем, выглядят… многослойными, многогранными, полными тончайших смыслов… Ладные движения, походка шаг в шаг, след в след, взгляды, жесты — да, эти двое близки. Не просто как напарники или… любовники? Что-то большое, что связывает накрепко, но остается за кадром для наблюдателя. И Клэр понимает, что в первые за годы видит Леона… почти счастливым. Почти, потому что считывает тонкую вуаль меланхолии в голубых глазах.        И у майора Краузера совершенно нет проблем с правой рукой. Абсолютно. Въедливая Клэр вчера выхватила у брата документы. Она не медик, но примерно представляет, понимает, что не может расшифровать — вычитывает в интернете. Абсолютно невозможно восстановиться после такого. Все изорвано, перекручено, раздроблено — уничтожено. А сейчас она снова видит, как майор закидывает Леону руку на плечо. Сжимает — в бинокль видно каждую мелочь — как грубые пальцы с выступающими костяшками впиваются в ткань куртки, крепко, словно зверь когтями, до вмятин в ткани, в теле. Возможно, это больно, но Леон не против. Краузер подводит Леона к машине и неожиданно — галантно открывает дверь пассажирского места перед Леоном. Клэр видит, как мощная шея чуть изгибается, майор склоняет голову, как джентльмен, и коротким жестом, властным и в тоже время странновато элегантным для такой ручищи: Прошу вас, присаживайтесь. В этом жесте лишь доля шутки. Отказаться, несмотря на нарочитую вежливость, — невозможно. Таким людям не говорят «нет». Клэр видит в ледяных глазах — требование, заботу, темную страсть, множество оттенков, что чувствует, но пока не может понять. А Леон… Боже, Леон Кеннеди и флирт? Серьезно? Откидывает голову назад, кидает искристый взгляд из-под длинных ресниц, снова едва заметно улыбается — Клэр даже видит ямочки на щеках, а раньше она и не замечала. Не могла, ведь ей Леон никогда не улыбался так. И не бросал на нее такие взгляды. Клэр ощущает слабое мутноватое чувство. Ревность? Обиду? Пытается прочитать по губам. Наверное, что-то вроде: — Вы очень любезны, сэр. Отрывается от бинокля и смотрит на брата. Крис тоже удивлен, но густые брови снова сошлись к переносице. Да, брат явно добавил к обвинительному заключению еще пункт. Личные отношения с врагом.        Они медленно продираются через утренний час-пик. Крис очень осторожен, держится далеко. Не торопится. Пару-тройку раз Клэр показалось, что они потеряли цель, она нервничает, но Крис собранный, напряженный, не отрывающий взгляд от дороги, находит минуту и успокаивает ее — не дрейфь, сестричка. Я контролирую ситуацию. Она благодарна брату, хотя ее сердце все также сжимается от беспокойства за Леона. И от стыда, что она подсматривает за чем-то глубоко личным, в замочную скважину. Куда они едут? Краузер и Леон одеты в свободные вещи, удобные, функциональные — брюки с карманами, кроссовки, футболки, спортивные куртки. Хаки всех оттенков. Они собрались в какой-то поход? Ведь они двигались на выезд из города.        На окраине машин меньше. И Крис увеличивает расстояние, перестраховывается. Он не все ей рассказал? Что осталось за кадром? Крис прошел огонь и воду, столько пережил, перемолол в себе — стальной характер Редфилдов. А сейчас он обеспокоен. Словно ждет подвоха, словно не уверен, что готов. Они притормаживают — Крис видит, что машина сворачивает к заправке, и паркуется в неприметном месте, чутьем уловив нужный момент, выскакивает из общего потока незаметно и плавно. Клэр снова берется за бинокль. И снова видит фрагмент фильма. Нет. Лоскут чужой жизни — не кино, а Леон и Краузер — не актеры. Все по-настоящему. А ты с братом следишь за Леоном Кеннеди. Тоже по-настоящему. Как все дошло до такого?        Майор выходит из машины. Клэр видит смутное движение на пассажирском — догадывается, что Леон отстегнул ремень безопасности. Удивляется — Леон Кеннеди и ремень безопасности. Леон, который гоняет на мотоцикле как… Как самоубийца, Клэр. Черт, да ты как-то разговаривала с психологом, с коллегой по работе, кто помогал беженцам от войн и катастроф, жертвам биотеррорра, пыток и домашнего насилия, спрашивала — почему? Без имен, конечно, дескать «знакомый моего знакомого» — и получила царапающие душу вопросы про наличие стресса, травмирующего опыта… есть ли семья, друзья, хобби? милая собака или редкой породы котик? Хоть что-то? А перепады настроения? Боже, какие перепады — у «знакомого моего знакомого» всегда «все в порядке». Психолог удивляется — нет ни радости, ни грусти? Знакомый делится со знакомым хоть какими-то переживаниями? Клэр задумалась тогда и покачала головой. Взгляд напротив сказал ей многое. Не было ли попыток или просто разговоров о самоубийстве? И неутешительная гипотеза, осторожная — могу предположить… Клэр не любила думать об этом. Леон сильный. Настолько, что она не представляла, как вообще начать разговор с ним о подобном. Леон мгновенно спрячется от нее за отстраненным спокойствием светлого взгляда и доброй усмешкой: — Клэр, моя квартира похожа на оружейный склад. Я возвращаюсь живым с каждой миссии. Неужели ты могла подумать?.. А она скажет словами психолога: — Леон, ты слишком ответственный и не можешь провалить очередное задание. Поддаться слабости. А в редкие минуты отдыха ты чувствуешь… это подсознательно… саморазрушение… И прочие умные слова. Он не упрекнет ее ни в чем, но догадается, что она обсуждала его… покачает головой, посмотрит на часы, вежливо извинится и уйдет.        А в этом танке Леон пристегнулся, в простой поездке по городу на скорости 50-60 километров в час. Клэр отчего-то уверена, что дело в майоре Краузере.        Леон собирается выйти, но майор неимоверно быстро оказывается рядом — и вновь эта удивительная вежливость. Галантная забота. Он распахивает перед Леоном дверь, а Клэр задумывается — кто все-таки главный в этой паре? Лицо Леона удивляет ее. Смущенный взгляд, легкое раздражение — искреннее или нет, и опять этот искристый взгляд. Леон что-то говорит, понять сложно — ведь Клэр никогда не видела Леона таким. Ироничный изгиб губ и предполагаемое: — Прошу, хватит реверансов, сэр. И противоположное, мягкое, лишь движением ресниц — спасибо, Джек. Майор занимается заправкой бака, а потом Клэр видит быстрое движение кисти, пальцев. Догадывается, это — один из этих профессиональных жестов военных. Жди. Леон послушно остается на месте, лишь прислоняется к капоту и наблюдает, как Краузер уходит в сторону кассы — платить за топливо. Снова эта абсурдно легкая для громадного тела походка, плавный скользящий шаг. Клэр видит долгий взгляд Леона в спину — и выражение меняется. Видит опустившиеся уголки губ и печаль в потемневших глазах. Да, Леона что-то гнетет. Клэр пытается расшифровать и думает, что так смотрят на близкого до сердечной боли человека, когда боятся его потерять, и понимают, что потеря — лишь вопрос времени. Леон поднимает голову и смотрит в синее небо, щурясь от яркого утреннего солнца. Свет уничтожает тени на лице, смазывает скорбную складку губ — и Леон становится очень красивым. Отворачивается, смотрит вдаль — Клэр автоматически переводит взгляд и видит, что на горизонте клубятся иссине черные тучи. На город надвигается гроза. Шторм.        На обратной дороге к машине Краузер останавливается — звонок телефона. Крис задевает ее плечом — набирает какие-то комбинации на панели. Хочет перехватить сигнал? Отследить? Безуспешно. — Хитрожопая сука, — цедит брат сквозь зубы. — Что у него там за… Замолкает, играя желваками.        Клэр видит, как Краузер разговаривает по телефону — краткие отрывистые фразы. И жесткие губы искажаются уже в знакомой ей усмешке. Она сжимается, подавляя в себе это инстинктивное желание спрятаться. Словно Краузер говорит сейчас о них с братом и насмехается над ними… Бред, конечно. Она всматривается в бинокль, выкручивает на максимум — серые глаза прищурены, в них лед и пустота. Краузер заканчивает разговор и Клэр переводит дух. Она боялась снова встретить этот взгляд глаза в глаза. Неприятный иррациональный страх, преследующий ее сутки. Леон молчит — ни о чем не спрашивает, как спросила бы Клэр близкого человека — кстати, а кто звонил? Зато вопрос задает майор — Клэр хочется пофантазировать — додумать, что майор разглядел печаль в голубых глазах, молниеносно исчезнувшую при его появлении. Возможно, это не фантазия — Клэр видит, как Леон склонил голову, знакомо усмехнулся, поднял в удивлении брови. Да, она знает эту манеру. — Все замечательно, Клэр, — когда она нашла Леона, забившегося в угол ее кухонки, куда-то между стеной и холодильником. Ее день рождения. Гости. Музыка. Даже настольные игры! — Я в порядке, — Клэр хотела было настоять — вернуть Кеннеди к гостям, в комнату, но Леон отвесил ей комплимент — шикарное платье, Клэр! — и она повелась, а позже, окруженная гомонящими гостями, едва расслышала тихое извинение и благодарность за приглашение, кивнула, хотела что-то сказать, но ее отвлекли… Позже искала его в толпе, но Леон уже ушел.        Майор Краузер — не Клэр Редфилд. Внушительное лицо с грубыми чертами каменеет. Краузеру не нравится ответ Леона. Он подходит очень близко, прижимает Леона к капоту — и Клэр думает, что широкоплечий высокий Леон выглядит хрупким по сравнению с этой громадиной. Леон опускает голову и Клэр не видит лица за разметавшимися на ветру светлыми волосами. Видит лишь Краузера. Медленное движение жестких губ. Тяжелые ладони, что легли на плечи Леона — и короткий рывок. Требовательное, очень интимное — прикосновение к подбородку. И она никогда и не думала, но… Леон сдается — поднимает голову, что-то говорит, едва шевеля губами — ему явно тяжело, нет желания открываться… Майор слушает внимательно, нахмурив брови, а потом — боже, Клэр никогда не могла бы представить… Леон… Леон чертов Кеннеди получает подзатыльник. Немыслимо. Хей, Кеннеди, приди в себя. Леон Кеннеди, с которым десяток раз подумаешь, можно ли? по-дружески, на правах старой знакомой, просто взять под руку… Леона, встреченного на заправке в пригороде Раккун-сити, растерянного, но отчаянно смелого мальчишку с хорошеньким детским лицом, хотелось обнять, прижать к себе, но… тот мальчишка исчез. Леон после — уверенный в себе, уже повзрослевший, — держал дистанцию. И уж этот дружеский подзатыльник был вовсе недопустим. Клэр косится на брата и видит, что даже его отпускает ожесточение — Крис таращится на парочку удивленными глазами. Такой Леон изумлял их обоих. Леон снова опускает голову, виновато, словно нашкодивший ребенок. Очаровательный мальчик, которому стыдно за свои слабости. А потом здоровые ручищи обнимают обманчиво хрупкое тело, и Леон — тоже дико, невероятно — уткнулся лбом в мощное плечо. Они стоят так минуту, а потом майор отстраняется — и Клэр почти не удивляется — когда Леон Кеннеди, с извечной стеной между ним и всем миром — получает ласковый поцелуй в лоб. И легкое касание: Не вешай нос, мальчик. Леон забавно морщит нос и без малейшего бунта садится в машину. Дверь перед ним, конечно, любезно распахнул майор.        Следующую серию фильма Клэр смотрит через пятнадцать минут. Плохо видно — панорамное окно придорожного ресторанчика бликует. Но две фигуры просматриваются четко. Майор протягивает Леону меню, тот качает головой, упирается подбородком в ладони и просто наблюдает, как спутник делает заказ на двоих. Они едят молча, обмениваясь лишь короткими фразами. Клэр привыкает к новой ипостаси Леона — да, такой Леон может позволить себе склониться над столом, повинуясь движению пальца и съесть предложенный кусок десерта с чужой вилки. Клэр видит, как у ресторанчика на Леона налетает какая-то зазевавшаяся дама с покупками. Видит, как холодно прищуриваются серые глаза — майор Краузер раздражен, а Леон присаживается на корточки и помогает даме собрать рассыпавшиеся из пакета яблоки и какую-то мелочь. Майор хватает Леона за плечо и уводит прочь от эмоциональной женщины с ее извинениями и благодарностями. Видит, как майор внезапно разворачивает Леона и подталкивает к витрине — Клэр поднимает взгляд к вывеске. Ювелирный магазин. Леон упирается. Они начинают в шутку бороться и Клэр впервые видит на лице со шрамом широкую улыбку. Это какая-то шутка, понятная лишь им двоим? А потом и Клэр что-то понимает, когда Леон сдается и майор подводит его к витрине. Обнимает со спины, кладет голову на плечо. Клэр видит лишь мощный загривок с короткими волосами с проседью, и блестящие разметавшиеся в борьбе волосы Леона. Он сует руки в карманы, но майор снова побеждает — запястье Леона схвачено крепко. Кеннеди вытягивает руку перед собой, подчиняясь настойчивому давлению, растопыривает пальцы — и пара что-то рассматривает в витрине ювелирного. Клэр наводит резкость бинокля и догадывается, что внимание майора привлекли ровные ряды колец. Отдельно, на темном бархате, выложены парные кольца — обручальные. Она видит, как широкие плечи, заслоняющие Леона от нее, подрагивают — майор смеется, а потом трется скулой о светлые волосы…        Она не может больше выносить все это. Откладывает бинокль. — Крис. Надо заканчивать. Очевидно, что… Брат заводит мотор, разворачивается к ней и медленно, преувеличенно спокойно говорит: — Очевидно, что агент Кеннеди трахается с этим… — Крис замолчал, пытаясь подобрать слова перед ней, — с этим человеком. Очевидно, что этот человек отрастил себе новую руку. Очевидно, этот человек компрометирует агента Кеннеди. Повторяться я не буду. Наше личное общение помешает моей карьере — вспоминает обидные хлесткие слова, что бросил ей в лицо Леон. Действительно… он избегает ее, а с этим человеком… она помнит досье, что принес брат и понимает сейчас, что вряд ли это ошибка… Крис коротко выдыхает. — Косвенные улики… — Крис сквозь зубы матерится. Это ее брат, который при сестричке даже не повышал голос. Не то что выражался. Это ее старший братик, который придирчиво осматривал грозным орлиным взглядом любого мальчишку, который появлялся рядом с Клэр в школьные годы. Сурово допрашивал, отлавливая на улице — пьешь? куришь? и следи за языком при моей сестре! А сейчас… — Он может не знать… — тихо говорит Клэр. Брат не отвечает. Они трогаются с места вслед за машиной Краузера. — Вообще я думал, что Кеннеди по женщинам, — Клэр ловит в зеркале заднего вида быстрый взгляд карих глаз. И в них чуть ли не упрек — ей. Одно время Крис думал, что у нее с Леоном — тайный роман. Или как минимум любовная симпатия. Клэр отворачивается и бездумно смотрит в окно — они уже за городом.        Минут пятнадцать пешком. Крис не рискнул ехать по пустой проселочной дороге — слишком подозрительно. Клэр тащилась за братом и лелеяла трусоватую надежду — хорошо бы они потеряли след. Вот так просто упустили и все. Хотя глупо — брат не отступит. Они увидели внедорожник, припаркованный у заброшенного здания — какой-то заводик. Крис прищурился и подобрался, словно охотничий пес, почуявший запах загнанной в силки жертвы. Дескать а чем можно заниматься в таких местах?        Они мучительно долго пробирались по разрушенной лестнице, опасаясь издать лишний звук. И вскоре услышали голоса. И немое кино наполнилось звуками.        — Я бы застрелился от позора, — голос был под стать лицу. Властный, с твердыми хрипящими согласными. — Если бы не знал, что из принцессы невозможно сделать настоящего солдата. Даже я не в силах, Кеннеди. Клэр растерялась. Неужели этот человек, кто еще полчаса назад обхаживал Леона как самую большую ценность в жизни, сейчас говорит таким тоном? Холодное презрение и ирония. Из их укрытия двое были видны как на ладони. Первые секунды она с ужасом подумала, что видит драку насмерть. Дернулась, но Крис успокаивающе положил руку на плечо и покачал головой. Она присмотрелась и поняла — это тренировка. Бой на ножах. Ее в свое время тренировал сам Крис, но это было иначе. Без жестокости. Без унижений. Без травм. Она видела длинный порез на предплечье Леона — ножи боевые? Кроме старых шрамов — россыпь синяков. И снова задала себе вопрос — что это за отношения?        Волшебное завораживающее зрелище. Быстрый, практически бесшумный танец — лишь звон лезвия о лезвие и резкие замечания Краузера. Унизительные насмешки. Леон не отвечает — спокойное сосредоточенное лицо, отточенные движения. Лишь сводит брови в ответ на очередную колкость. Клэр казалось, Леон идеален. Но у майора Краузера было другое мнение. — Тебе пора переквалифицироваться в домохозяйки, Леон, — две фигуры снова сошлись вплотную, — хотя и там ты обосрешься. Даже с приготовлением яичницы. Почему он так разговаривает с Леоном? Почему Леон терпит подобное? Нездоровые. Болезненные отношения. И невероятно близкие. Спаянные накрепко — и навсегда. — Тогда просто побудь дыркой для ебли, — какая грязь… — это у тебя получается лучше всего! Майор отшвыривает Леона от себя, тот мгновенно собирается снова и атакует. Клэр видит, как майор наваливается на Леона всей массой, слышит резкий скрип металла о металл — Леон блокирует чужой клинок своим, но Краузер продолжает давить и давить. Леон вынужден отклоняться назад — удивительно, как он вообще выдерживает мощь и вес этой махины? Еще немного и он, прогнувшийся в спине, просто упадет на пол, но Клэр едва замечает быстрое движение — Леон вывернулся в последний момент, отскочил — майор должен был бы упасть по инерции, но лишь качнулся — и через секунду они вновь стояли напротив друг друга. Клэр видит светлые волосы, прилипшие ко лбу влажными кольцами. Пятна пота на футболке. Леон переводит дух, восстанавливает дыхание, качает головой, разминая шею… А Краузер — словно скала. Ни капли пота. Ни резкого вздоха. Он словно машина, что никогда не устает. Не человек. — Неплохо, Кеннеди, — комментирует прием майор. А Клэр видит в уставших голубых глазах Леона огонек. Леон, после всех грязных слов и насмешек, благодарен за такую мелочь. Это неимоверно важно для него. Но вскоре в заброшенном цеху эхом звучат резкие, как бритва: — Ты не изменился. Всего лишь ребенок. — Маленькая сучка не может запомнить элементарное? — шрамированная бровь поднимается в издевательском удивлении. Леон лишь стискивает зубы и молчит.        Клэр кидает осторожный взгляд на брата. Крис щурится и не отрывает взгляда от танцующих фигур. Его лицо мрачнеет. Наверное, он видит больше, чем она. Поворачивает к ней лицо и одними губами: — Опасно. Да. И Леон и Краузер — опасны. Но разве Крис планирует… Она опускает глаза и видит, что пальцы Криса лежат рядом со спусковым крючком короткоствольного автомата. Ее покоребило еще тогда, когда Крис взял его из багажника… Но брат смягчился и успокаивающе улыбнулся: — Просто на всякий случай, сестричка. Она возвращается к наблюдению и снова изумляется изящным плавным движениям этих двоих… Леон делает молниеносное движение ножом, после — удар ногой в широкую грудь, снова — нож. Клэр с восхищением думает — боже, Краузер такая скала, а у Леона получается… и тут ей кажется, что она… потеряла зрение на секунду? Словно из пленки вырезали кадр. Момент — и двое стоят очень близко. Доля секунды — и Краузер оказался метрах в пяти от Леона. Как? Ей показалось? Это было так быстро, что ей показалось, что она смотрит научно-фантастический фильм — телепортация? Как?.. Ей не показалось. Леон остановился, склонил голову и очень тихо сказал: — Так нечестно, сэр… Хриплый смех: — Враг не будет честным с тобой, Леон. Клэр смотрит в чеканное грубое лицо и уже не может врать себе. С этим человеком неладно. Люди не могут восстановиться после такого ранения. Люди не могут двигаться так молниеносно быстро. И у людей не могут так невозможно вздуваться мускулы — словно Краузер красуется перед Леоном — и сейчас превратится в кого-то… Во что-то… Через секунду все исчезает, как мираж. И она сомневается в себе… Она слышит тихий щелчок — затвор автомата. Крис тоже увидел…        Леон поворачивает голову на этот едва слышный даже Клэр звук. Она видит прищуренные голубые глаза, блеснувшие в луче света. — В чем дело, Леон? — спокойно интересуется майор. — Я что-то слышал, Джек, — тихий голос Леона звучит странно мягко, особенно по сравнению с этим рычанием Краузера. — Ты уверен? Я ничего не слышу, — Клэр видит испытующий взгляд стальных глаз. — Уверен, сэр, — ответ звучит автоматически, будто Леон где-то на миссии… так отвечают командиру… — Неплохо, Кеннеди, — и иррациональный страх Клэр сбывается. Она вновь встречается с нечеловеческим ледяным взглядом. В зрачках — пустота и насмешка. И ничего из чувств. — Вы. Оба. Выходите. Игры кончились. Каждое слово Краузера звучало пощечиной. Клэр слышит короткий выдох Криса и вспоминает его слова: На этом хорошая часть фильма заканчивается