Eye of the Storm

Риф был полон жизни. Леон протянул руку и попытался осторожно коснуться замершей у коралла разноцветной рыбешки. Рыбка лениво двинула плавником и отплыла на метр. Снова застыла. В круглых глазах Леон прочитал явное презрение к его потугам познакомиться. Ну и ладно. Красиво. Спокойно. Тихо. Он увидел внизу быстрое движение — кто-то большой и зубастый ухватил его несостоявшуюся знакомую и утащил вниз, в темноту. Мурена? Возможно. Он ничего не почувствовал. Так устроен мир. Вокруг него по-прежнему было тихо и спокойно.        Проснись…        Джек обещал ему подводную прогулку — и сделал. Он его никогда не обманывал. Они были в этом сказочном подводном саду вдвоем. Компания могла бы быть. Подчиненные майора Краузера собирались на подводную охоту. — Ты охотился под водой, Леон? — спросил один из них. Он забыл имя, но помнил, что это пилот вертолета, который вывез его после… Он представился Леону, но он путался… пару раз назвал его Майк… забавно… Извинялся, но пилот был не в обиде. Вроде бы с парнями Джека у него установились приятельские отношения… — Охотился… — он помнил… — Охотился на людей. Он помнил ту миссию, года четыре назад они с майором Краузером провели под водой полдня… Он тогда был молод и переживал, а майор учил его не думать о глупостях… просто охота на тюленя, Кеннеди… Сейчас парни засмеялись и он улыбнулся. — А ты с юмором, Леон. Пришел Джек и сделал замечание. Командиру не понравилось его поведение. И то, что один из парней предложил помочь застегнуть гидрокостюм. — Устраивайте охоту на кильку подальше от нас, долбоебы. Парни не обижались. Все знали, что майор Краузер строгий, но ответственный командир. И что Леон принадлежит командиру, он несвободен… Несвободен… С ним Джек был более суров. — Я разрешаю тебе болтать с парнями. Но не рекомендую испытывать мое терпение. Леон растерялся. — Не превышай норму, — пояснил командир. Леон извинился. В эти дни он иногда чувствовал себя… глупым? Командир ему иногда объяснял, а чаще просто говорил — Не думай. Делай, как я говорю.        Леон слушался — приказы майора Краузера не подлежат обсуждению. Джек всегда действовал здраво. Он не такой, как Леон — совершивший «импульсивный поступок» под влиянием «слабости». Майор как-то объяснил ему, что все это — последствия его ошибки. Но он действует во благо Леона. «Это — не наказание, Леон. Это — помощь. Лечение». Леон знал, что это — правда.        Неделю назад, или позже, он не помнил точно, ведь каждый день был похож один на другой, он проснулся сам. Рано. В эти дни Джек решал, когда он должен встать… он проснулся, не зная, что его разбудило… снова этот шепот на краю сознания… Джек сразу же открыл глаза… в чем дело, Леон? Он начал говорить… сейчас он не помнил, о чем, но Джек рассердился… «эта тема сейчас неуместна, Леон» и «это я решаю, Леон» и «это тебе во благо» и «я забочусь о тебе, Леон»… он совершил ошибку, наверное, возразил… стал спорить с командиром… «Сейчас это тебе не нужно, Леон»… Джек навис над ним, схватил за плечи, а его глаза были багрово-черные, как свернувшаяся кровь… Ему было больно. Он извинился. Не понял, что на него нашло. Джек отпустил его. А потом посмотрел на плечи — следы пальцев на коже — его глаза вновь были знакомыми, серый отблеск стали… — Почему ты не сопротивлялся? Не сказал мне? — теперь он гладил его нежно, касался невесомо… Он не знал… ответил, что не должен сопротивляться… ведь все, что делает Джек — во благо ему. Джек долго молчал, лишь гладил его волосы. Это было приятно. — Тебе хорошо со мной, Леон? Конечно, да.        В тот день командир был непривычно мягок с ним. Не отчитал и не закрыл под замок, когда Леон заплутал в бесконечных коридорах, перепутал лестницы, свернул не туда и оказался внизу, у входа на нижние палубы. Джек запрещал ему ходить туда. Его остановили мрачные незнакомцы — он их никогда не видел… Леон извинился и сказал, что просто заблудился… а потом сидел в маленькой комнатке с десятком экранов на стене. Пост наблюдения. Люди оказались неплохими. Даже угостили кофе. — Он с майором Краузером… Едва заметный акцент старшего группы показался знакомым. — Вы из Восточной Европы? — полюбопытствовал Леон. Человек удивился. Верно. — Меня зовут Леон Кеннеди. Седой человек улыбнулся ему и сказал: — Все знают, кто вы. Шеф сказал ждать. Он заберет вас лично. И назвал свое имя — русское. Они просидели полчаса — Леон вспоминал основы языка, который учил на старой работе, а человек улыбался ему и поправлял. И даже сделал комплимент — у вас неплохо выходит. Потом пришел Джек. Пожал руку седому. — Ты не вылезаешь отсюда. Давно не виделись, Николай. Извини. Седой человек улыбнулся и сказал, что все хорошо. — Леон — луч света в нашем подземелье. Джек увел его наверх. Не наказал его. Просто попросил быть внимательнее.        Джек застегнул его гидрокостюм, они проверили снаряжение и синхронно нырнули в отливающую бирюзой воду.        Проснись.        Он вновь услышал тихий голос, что звучал у него в сознании в течение этих недель (?) Леон уже понял, что этот голос — его собственный. Он даже разговаривал сам с собой. Его собеседник был довольно настырным. Задавал вопросы. Даже упрекал. Что я могу сделать? — обычно отвечал ему Леон. У тебя есть конкретные предложения? План? Нет. Голос лишь настырно твердил ему, что все это — неправильно. Леон отвечал, что весь мир — неправильный. А ему сейчас — хорошо. В этом неправильном мире. Просил отъебаться. Он устал. Джек сказал, что ему нужно отдохнуть. В чем он не прав?        Раньше неправильность мира вызывала у него глухую тянущую боль. Теперь — нет. Просто констатация факта. Хватит быть наивным мальчиком. В двадцать шесть пора взрослеть и откинуть подростковый идеализм прочь. Голос, не найдя понимания, обиженно замолкал. И с каждым разом звучал все тише. Но сегодня он обрел удивительную настойчивость. Стал тверже и громче. Почему? Леон задумался на мгновение — наверное, потому, что Джек сегодня с утра не…        Его отвлекла стая подсвеченных ультрафиолетом медуз. А еще — шлепок по заднице. Джек. Он увидел короткий жест — большой палец вверх. Всплываем. Хорошо. Значит, так надо.        Джек поступает неправильно. Что бы ты сделал на месте майора Краузера? Похоронил бы близкого человека и трагично носил цветочки к памятнику? Потому что у тебя мораль зачесалась? Принципы? Молчание. Вот и хорошо. Он уже пару дней не слышал этого тихого шепота. Но сегодня…        Он развернулся и в три сильных рывка поднялся к солнцу. На поверхности он видел свое искаженное волной отражение. Зазеркалье.        Странный день. Перед тренировкой к нему подошли три человека. Он познакомился с ними во время своих прогулок по этому огромному кораблю. Они улыбались ему. — Привет, Леон. Видел твою тренировку с шефом. Круто выглядишь, особенно с учетом твоих недавних травм… Леон улыбнулся в ответ. Но… улыбка застыла у него на губах. Странно. Он помнил, что вчера болтал с этими людьми про… про что? Вроде они рассказывали про… оружие? Смешные истории про поездки в… Зачем он разговаривал с ними? Сейчас он чувствует себя неуютно. Он постарался побыстрее закончить разговор и ушел переодеваться. На тренировке тоже… Джек все утро всматривается в его лицо с забавным интересом. Будто видит его в первый раз. Настороженные пристальные взгляды. Наверное, снова волнуется… почему? Он не собирается прыгать за борт и топиться. Или нападать на доктора Вескера с голыми руками. Ему хорошо здесь. Он с Джеком и того достаточно. — Ты точно не хочешь быть домохозяйкой, Кеннеди? — он ошибся. Получил от командира удар поддых и увесистый шлепок под зад. Еще вчера он выслушал десяток фраз такого толка — про то, что он бесполезен и слаб. Про то, что он хорош лишь в постели. — Расслаблять задницу по щелчку пальцев ты научился. Клинок вылетает у него из руки. Он краснеет. — А этот прием не можешь освоить с времен стажировки. Вчера эти слова не были обидны. Он был согласен и даже благодарен Джеку за констатацию факта, что он неплох хотя бы в сексе. И радовался. А сегодня — разозлился на командира. Он отвык от этого чувства. — Сука… — это вырвалось само собой. Леон удивился остроте эмоций. Как и тому, что не остановился, как приказал Джек, а снова атаковал… — Вы слишком большое внимание уделяете моей заднице, командир. Это непрофессионально с вашей стороны. Что с ним? Ведь он знает на личном опыте — майор Краузер не любит его острот во время боя, пусть тренировочного. Ты уже получал от него за язык, Кеннеди, и не раз. Зачем?.. Странно, но майор Краузер ничего не сказал и не сделал. Лишь прищурился и бросил короткое: — Все. Иди переодеваться. Они приняли душ вместе, как обычно. Джек разминает ему спину и ему вновь становится очень хорошо. Спокойно. — Что ты планируешь делать после обеда? На борту доктор Вескер и Джек должен заняться делами. — Гулять или в каюте? Он задумался. Когда майор Краузер оставлял его одного, он гулял по палубам — там, где это было разрешено. Разговаривал со знакомыми — с группой Джека, например. Вчера ребята позвали его в тир, пострелять. Он соскучился по тяжести пистолета в руке. Спросил разрешения у Джека, но получил отказ. — Довольно того, что я терплю твои беседы с посторонними. Таскаться с ними по дальним закоулкам запрещаю. Запрет так запрет. Джек знает, что для него лучше… Он вдруг понял, что такое поведение для него выглядит странно. Ведь… на старой работе он ни с кем не общался вне профессиональных вопросов… не хотел сходить на чашку кофе, в тот же тир или… Воспоминания о DSO царапнули ему по нервам. Снова странность. В последнее время он практически не вспоминал… И сейчас он понял, что не хочет общаться с людьми. Неожиданно его пронзило острое ощущение своей… неуместности здесь? — Я буду в каюте, сэр. Джек поцеловал его в шею. — Хорошо. Ему показалось, что Джек доволен.        Он не выходил до вечера. Его накрывало попеременно — сонливость и беспричинный страх. Беспричинный? Ты серьезно, Кеннеди? Ты забыл, где находишься? Сейчас это звучало очень громко. Он не мог сосредоточиться на чтении и на просмотре фильма. Походил по каюте, прислушиваясь к себе. Понял, что его футболка насквозь мокрая — его прошибло потом. Принял горячий душ, нервно растирая себя мочалкой — едва остановил себя. Задумался, а потом понял, что сдирает кожу до крови. И не смог вспомнить, о чем думал минуту назад.        Проснись        К вечеру этот голос из тихого шепота превратился в оглушительный крик. Он свернулся калачиком на кровати, натянул одеяло на голову и зажал ладонями уши. Заткнись. Просто заткнись уже. Наверное, он все-таки задремал. Хотя этот серый полумрак больше походил на потерю сознания. Он очнулся, когда почувствовал тяжелую руку в волосах. Ему вновь стало спокойно. — Почему ты не поужинал? — так холодно и резко. — Извини. Я заснул… — Леон задумался, — наверное, заснул… Джек ухватил его за подбородок: — Посмотри-ка на меня. Он подавил в себе желание вырваться из этой стальной хватки и отвернуться. — Как ты себя чувствуешь, Леон? — Джек смотрит на него так пристально. Словно он виноват не только в том, что пропустил ужин, а… — Не понимаю, — смысла обманывать не было. Майор Краузер его слишком хорошо знает. И кроме Джека, здесь, в этом месте, у него никого нет… Его вдруг зазнобило. — Странно, Джек. Может, я заболел? — он понял, что терзает краешек одеяла. Серые глаза с стальным блеском медленно оглядели его. Остановились на скрюченных пальцах. Он заставил себя разжать кулаки, обнаружил, что ладони влажные от холодного пота, и вытер о простынь. — Сейчас ты поешь, — строго сказал Джек. — Потом разберемся. У него не было аппетита — но Джек был настойчив и он уступил. И даже позволил кормить себя с ложки — майору это нравилось. Он почти успокоился. Но… — Ты уходишь? — он понял, что его голос звучит отвратительно. С нотками мольбы. Джек встал в дверях. — Ты плохо себя чувствуешь. Я решил дать тебе выспаться. Он сам не понял, как подскочил к громадной фигуре и прижался всем телом. — Останься… — от Джека приятно пахло. Молчание. Он слышал лишь лихорадочный стук своего сердца. — Хорошо, — он удивился волне облегчения, накрывшей его с головой. Джек уложил его на бок, обнял и прошептал короткий приказ: — Спи, Леон. Но он не мог заснуть. Он не помнил, когда за последние недели здесь у него были проблемы со сном. Он много гулял, часто занимался сексом, долго, он уставал, отрубался в секунду — без мыслей и сновидений, падал в темноту. А сегодня… — Обними меня крепче, пожалуйста… — снова эти молящие нотки, которые он не мог контролировать. Джек прихватил предплечьем его шею, опрокидывая себе на грудь, зажал ноги коленями. Схоже с боевым приемом по обездвиживанию противника. Очень хорошо. — Так? — он не видел лица, но слышал в хриплом голосе уверенные властные интонации. Он задремал, едва дыша в этих объятиях.        Леон… Он бежал по темному коридору, уворачиваясь от осклизлых пятнистых рук. Эти руки были мертвыми, но цепкими… обвивали его словно отвратительные щупальца… он слышал тяжелый шаг за спиной… он очень устал, но знал — если он остановится… Леон… Если он остановится, он умрет… Он заблудился, потерял направление… налетел на закрытую дверь… думал… Леон… Думал, что ключ в кармане, но… пусто… нет ключа… нет патронов… нет… Шаги настигли его… Леон! Он очнулся, задыхаясь от кашля. Ему не хватало воздуха. Легкие были отвратительно пусты, а грудь сведена спазмом. Будто он забыл, как дышать. Его щеки были мокрыми от слез. — Это всего лишь сон, — он выдохнул. Конечно, сон. В голосе командира не было и толики сонливости. Леон иной раз думал, что Джек вообще не спит. Приятное чувство безопасности. За мной как за каменной стеной. Да, верно. — Извини… — он почувствовал движение, услышал щелчок и зажмурился — Джек включил настольную лампу. Ему так давно не снились кошмары. Он даже не мог вспомнить…        Он уткнулся лицом в широкую грудь и бездумно водил кончиками пальцев, обрисовывая пласты твердых мышц. Тяжелая ладонь прохаживалась между лопаток. Периодически Джек останавливался, аккуратно, но настойчиво надавливая на нужные точки, снимая стресс. — Что приснилось? — низкий голос лениво тянет слова. Это успокаивает. — Старая история, — говорить не хотелось бы, но Джек не отступает. Нащупывает нужную точку и делает больно, с намеком не упрямиться. — Приснилось, что я не справился тогда… — пояснять не нужно, Джек все понимает. — И стал… — произносить вслух было тяжело, хотя — глупо, верно? — Стал таким же… живым мертвецом… Перед глазами вновь встали те шатающиеся мычащие в бездумной жажде фигуры… — О. Я уверен, ты был бы самим симпатичным зомби в Раккуне. Абсурдно, но стало смешно. — Да. Я бы нашел тебя по маячившей в ночи голубенькой рубашечке юного полицейского… Он хотел было возмутиться, что командир юморит на такую тему, но… Смысл? Это было. Пора отпустить… — Скрутил и увез с собой. Запер бы в уютной комнатке… Он все-таки выразил возмущение, легко прикусив горячую кожу. Джек на ощупь всегда был горячим — а когда они трахались, Леону казалось, что — раскаленным. Обжигающим его снаружи и внутри. Наверное, плага… — На что бы я тебе такой сдался? Тупой зомби? Джек помолчал. — Иди сюда, на ухо скажу. Он сопротивлялся, цепляясь за грудь, пряча лицо. — Очередные шутки, командир. Джек стал строже. — Это приказ, Кеннеди. Наконец он приподнялся на локтях и уставился в суровое лицо. Теплый свет лампы подчеркнул глубокие тени — шрам выглядел черной линией. А жесткие губы улыбались этой странной полуулыбкой — лишь одной стороной рта. Джек прошептал ему на ухо: — Ты был бы полезен, Леон… Горячо выдохнул в шею. — Мертвые мальчики не говорят «нет»… Он откинул голову назад. — Странно, что вы обвиняете меня в дурном чувстве юмора, майор Краузер. Они шутливо переругивались еще пару минут. Ему стало легче. Наверное, он приболел, от того и кошмар… Не обманывай себя, Леон. Просто твой волшебный мирок трещит по швам. Он был ненастоящим. Его построил тебе Джек. Он тряхнул головой в отрицании. Джек приподнял бровь — не понял движения. Он вывернулся из-под руки, прижимающей его к твердому плечу. Уселся верхом, и широкие ладони моментально оказались у него на ребрах. Огладили бока и остановились на талии, потом ниже, облапали бедра и наконец — железная хватка на ягодицах. С его задницы не сходили синяки которую неделю. Он потянулся к тумбочке за смазкой. — Майор Краузер. Живые мальчики тоже не говорят «нет».        Секс тоже был странным. Обычно он отдавал всю инициативу Джеку. Но сегодня… Он сам подготовил себя, очень быстро. Он торопился, хотел почувствовать этот жар внутри себя… согреться наконец… — Не торопись, Леон, ты… — ему показалось, что Джек удивлен… Главное, что он сейчас хочет… Слишком быстро… несмотря на их частый секс, он почувствовал тянущую боль… неважно… Сегодня он был сверху и задавал ритм, а Джек лишь поддерживал его за бедра, разглядывал его тело ледяным взглядом, слушал его стоны и однобокая улыбка не сходила с изуродованных губ. С него лил пот. Он искусал в кровь губы, свои и чужие. Располосовал широкую грудь ногтями. Он слышал свои «еще!» И «сильнее!» И «глубже!» Потом его стала раздражать эта улыбка и он дал пощечину, и еще одну… — Какого черта вы улыбаетесь так, сэр? Довольны собой? Джек лишь прищурился и вонзил в его бедра пальцы, когтями впился — словно коршун в полумертвую добычу. — Довольны, что ваш хер в моей заднице? Он вцепился в шею, такую мощную, что не охвата его ладоней не хватило. — Наслаждайтесь, пока я не передумал… Сжал ладони изо всех сил… — Я буду решать… трахаете вы меня или нет… На каменное лицо напротив вернулась однобокая холодная улыбка… и ирония в немигающих, стылых как вечная мерзлота, глазах… Он дал еще пощечину… и еще… попробовал ударить кулаком, но Джек перехватил его запястье… Потом он обнаружил себя у двери. Вроде он хотел выскочить в коридор как есть, голым… Он не знал, почему, просто не мог оставаться с ним в одном помещении... — Парни на пульте охраны будут в шоке, Кеннеди. Мне интересно, куда ты собрался в таком виде? — майор Краузер смеялся над ним. Джек прижал его к стене, оторвал от двери — он вцепился в ручку, подзабыв, что магнитный замок… а у него нет ключ-карты… Нет ключа… и шаги за спиной.… от которых нет спасения… — Я тебе не дрессированное животное… Джек приложил его виском о стену. И впился жадным поцелуем в губы… его язык во рту показался отвратительным… — Нет… нет… нет… Удар по губам. — Я смотрю, ты хочешь пожестче. Он слышал этот голос смутно, сквозь шум в ушах и оглушающий крик «проснись»! , что звучал в голове. А потом Джек кинул его на кровать, поставил на колени… — Я понял твой намек, Кеннеди, — его рванули за волосы так, что хрустнули позвонки. Отлично. Майор Краузер всегда его понимал. — Я выебу тебя так, как ты хочешь. Было больно — ему выкрутили правую руку, почти выбив из плечевого сустава, левой он нащупал мощное бедро и вонзил ногти в напрягшиеся мышцы… услышал довольный смешок… — Мы выясним, кто решает судьбу твоей задницы… Джек толкнулся в него очень глубоко, так, что колени разъехались под напором. — Выясним на практике. Джек вдавил его лицо в подушку — он не мог видеть, говорить, почти не мог дышать… лишь слышал сквозь шум в ушах влажные шлепки бедер о бедра и низкое рычание: — Выясним, кто решает — трахать тебя или нет. Джек ни разу не коснулся его, не приласкал, чтобы расслабить или успокоить. Только насилие. — Не проси меня остановиться, Леон. Бесполезно. Он и не собирался. Он не знал, сколько это длилось. Просто в один момент он понял, что лежит, свернувшись в клубок, и не может унять крупную дрожь в теле. А Джек гладит его мокрые от пота волосы и шепчет на ухо: — Тебе хорошо, Леон? Да. Мне хорошо, Джек.        Он проснулся один. Поздно. Сходил в душ. Поморщился — зубная паста противно щипала разбитые губы. Вчера Джек вернул ему пощечины сполна и добавил сверху, напоминая, кто из них двоих — главный. Его шею вновь украшало ожерелье из темно-багровых пятен. Он подумал, что его новые знакомцы должны оценить это украшение. Как и стертые колени. Джек стащил его с кровати и трахал на полу: — Мы же не хотим еще раз сломать кровать, Кеннеди? Его запястья были изукрашены теми же пятнами — словно следы от наручников. Только это не наручники. Это Джек. — Я раздроблю тебе запястья, Кеннеди. Не сопротивляйся. А он лишь рычал «делай, раз сказал». Он сопротивлялся, зная, что не может выиграть. Этот секс сначала был похож на драку, а потом — на мучительную пытку проигравшего. Он знал, что проиграет — их силы были неравны с самого начала. Он будет неплохо выглядеть в обществе. Они плывут в жарких широтах — на открытых палубах спасали лишь легкие футболки и шорты. И он не будет потеть в брюках и рубашке с длинным рукавом. Все и так знают, что бывшего агента DSO трахает начальник службы безопасности Альберта Вескера. Когда он вышел из душа, его уже ждал завтрак. Он пил кофе, стоя у открытого настежь окна, и ждал.        Джек освободился лишь к обеду. Подготовка к приему высоких гостей требовала усиления мер безопасности. Никогда не знаешь, что или кого может притащить на хвосте очередной придурок, допущенный к личной встрече с живым богом. Он был профессионалом и умел переключаться с личного на рабочее, но сегодня мысли нет нет и сворачивали на Леона. Он приказал по цепочке отслеживать перемещения Кеннеди по кораблю, но парни с пульта наблюдения доложили, что Леон не выходит из каюты. Пустую посуду от завтрака забрала горничная — значит, проснулся, позавтракал и, судя по отсутствию новостей, вел себя хорошо.        Это обнадеживало. Тот загнанный Леон из Испании, замученный DSO и своими мыслями — попытался бы проскользнуть в тир, где хранилось боевое оружие. Проскочить к вертолетной площадке — Джек отметил отсутствующий взгляд, брошенный вскользь, но не обманувший его. Он, твою мать, попытался бы даже прыгнуть на Вескера в одиночку, вооруженный парой гранат и автоматом. Он оставался в живых только благодаря таланту и везению. Но всему приходит конец. Его люди — не тупые крестьяне с вилами из испанской деревушки. А Вескер — не фанатик типа Саддлера. Они в океане. У Леона не было и шанса. Самоубийство. И Леон понимал бы, на что идет. Осознанно. Вескер не убил бы его — отправил бы вниз, в лаборатории. Наказать. Наказать не только упрямого Кеннеди, но и майора Краузера… Но Леон оставался на месте. Значит, сделал правильный выбор. Провел работу над ошибками. И это будет лишь между ними.        Он вошел в каюту и увидел стройную фигуру на фоне окна. Леон смотрел на океан. В руке — пустая чашка кофе. Он простоял так с утра? Джек закрыл дверь на замок и дал себе минуту — полюбоваться. В ярком свете светлые волосы светились, словно нимб ангела, теплым отсветом золота с старой фрески. — Удивлены, что не застали меня в петле из простыни, майор Краузер? — с возвращением, Леон. Ты сделал ошибку, майор. Но еще не поздно ее исправить. Разве тебе не нравился тот милый послушный мальчик, не знающий слова «нет»? Плага скребла вдоль позвоночника, колола каждый нерв. Перед визитом Джек зашел в медотсек и прихватил еще один инъектор. На всякий случай. — Нет. Решил, что ты не будешь вешаться, пока не попробуешь меня убить. Леон оглянулся. На фоне ровной синевы неба его глаза казались темными, словно синие чернила. Бурными, как зимнее море. Шторм. Джек вспомнил те слова… Да, сейчас шторм бушевал во взгляде напротив. Леон говорил очень спокойно, но Джек видел, как побелели костяшки пальцев, сжимающих кружку. — У тебя отходняк, Кеннеди? — Джек усмехнулся, отметив, как Леон сузил глаза и подобрался. — Впрочем, я не против таких спецэффектов, как этой ночью. Секс был волшебным. Леон молчал. Не поддавался на провокацию. Молодец. — Я уже говорил, что мой скромный мальчик — горячая штучка. Джек демонстративно остановил взгляд на воспаленных губах, ниже - на стертых коленях. Леон криво усмехнулся. — Мне тоже понравилось, сэр. Беседа зашла в тупик. Они просто стояли и смотрели друг на друга. — Ты прекрасно знаешь, что я не смогу убить тебя, Джек. Наши силы неравны. Леон прервал молчание первым. — Только поэтому? — Джек сложил руки на груди, намекая, что не ведется на чушь. Леон ожидаемо был честен. — Нет. Не только поэтому, — и опустил взгляд. Джек видел, как он старается утихомирить рвущую его на части стихию. — Я неплохо провел время, — теперь Леон смотрел вникуда, пытаясь вспомнить и проанализировать последние недели, замазанные химией. — Познакомился с вашими подчиненными. Неплохие ребята, — склонил голову. Искусанные губы шевелились, а брови сошлись к переносице. Джек прочитал по губам — имена. Леон пытался вспомнить имена парней. — Хоть они и наемные убийцы, работающие на террориста. Как и вы, майор Краузер. Подозрительно ровный тон. Когда плотину прорвет? — Впрочем, я и сам хорош, — Леон отвернулся и уставился в окно. — Я нарушил свой служебный долг. Не сообщил о вас в DSO. Проявил неосторожность — мы не должны были встречаться в моей квартире. Я не должен был трахаться с биооружием. Монотонно. — Я не интересуюсь мужчинами. Мне нравятся такие женщины, как Ада Вонг. Хорошая попытка, Леон. Джек погасил вскипевшую в венах жажду крови. Позже. — Мои отношения с вами — всего лишь последствия посттравматического расстройства… Длиною в жизнь, Кеннеди. Тебя никогда не отпустит. Ты бунтуешь от бессилия. — Я не должен был вестись на ваши манипуляции и отталкивать от себя Клэр. Джек оценил едва дрогнувший голос. Пожалел, что не убил надоедливую бабу тогда. Без эмоций: — Она бы не поступила так, если бы я не повел себя как мудак. Ну конечно. Он будет оправдывать и винить себя. Краткое молчание. — Впрочем, вы так и рассчитывали, майор Краузер. Еще с Испании почуяли запах крови и пошли по следам раненой жертвы. Прошу прощения за пафос. Джек простил. — Конечно, масштаб моих проступков мелковат по сравнению с вашими, — Леон повел плечами, пытаясь расслабиться. — Но это не делает меня меньшим дерьмом. Леон как всегда был слишком строг к себе. Чистая душа, ненавидящая себя за каждое серое пятнышко на ангельском крыле. Джек не стал просить у самого себя прощения за пафос. — Что ты планируешь делать? Леон долго не отвечал. Развернулся и сделал шаг ближе. И еще один. — Странный вопрос, сэр. Мой выбор невелик. Что вы планируете делать? Со мной? Теперь они стояли лицом к лицу. Джек видел шторм в светлых глазах совсем близко. Леон изменился. Словно разбившиеся части его разума вновь соединились, но в ином порядке. Что-то новое. И манящее. Тем более будет интересно прогнуть это новое под себя. Как он делал раньше, с тем юным растерянным мальчишкой, стоявшим перед ним в строю. Или это временно? С Леоном всегда было интересно. — Я еще не решил, что с тобой делать, — Леон искренне удивился. Как так — командир не знает, что делать? — Зависит от твоего поведения. Не пытайся снять с себя ответственность за свою жизнь. И увидел наконец, как маска ледяного спокойствия треснула. Леон окатил его взглядом, полным холодной ярости. — О, эти нотации. Этот поучающий тон… — Леон начал проглатывать окончания слов. Верный признак, что… Если бы не плага… Джек едва уклонился, мотнув головой. Леон попытался ударить его в висок керамической кружкой. Перехватил запястье. Сжал. — Какая милая семейная ссора, котенок, — Леон оскалил зубы. — Бьешь посуду? — Может быть, вы предоставите мне более достойное оружие, сэр? — какие мы едкие. Он улыбнулся. — Обязательно, Леон. В спортзале или в тире. Где ты будешь слушаться меня, как хороший мальчик. Леон прошипел что-то на матерном. Красиво. И Джек знал, у кого мальчишка нахватался этих оборотов. — Прекрати выебываться, Кеннеди, — Леон попытался ударить его свободной рукой. — Зря, — Джек сжал запястье, чувствуя, как под пальцами скрипят кости. Леон сжал зубы. Молодец, терпит. — Сломаю, — не хотелось бы. Леон надменно откинул голову назад. Снова окатил леденеющей волной взгляда. — Ломай.        — Трещина лучевой кости, — медик убрал с экрана рентген. — Всего лишь трещина? Не перелом? — с невинным видом интересуется Леон. Ему наверняка больно -Джек видел легкий блеск испарины на гладком лбу. Эластичный бинт. Врач поджал губы. Не понял сомнения в голосе. Не знал, что Леон говорит сейчас не с ним. — Старайтесь не тревожить руку. Не… — Спасибо, доктор, — спокойно сказал Леон. — У меня уже были переломы и трещины в костях. Джек видел косой взгляд на открытой шее и разбитых коленях Кеннеди. А потом — тот же взгляд уже на себе. Подавил улыбку. Выводы, которые сделал хирург, очевидны. Леон тоже заметил. И Джек увидел в уставших глазах огонек иронии. Шторм прошел. Унес накопившиеся кучи мусора — обломки надежд, бесплодные угрызения совести и прочую шелуху. — Необходимо сделать обезболивающий укол, — медик потянулся к шкафчику. Леон легко поднялся на ноги. — Нет. Спасибо. Голубые глаза остановились на нем. — Пусть болит. Ушел в каюту. Позже парни спрашивали Джека, где Леон? Они привыкли. Луч света в подземелье. А Джек вновь показывал им кулак и слал на хер.        Поздним вечером Джек пришел к Леону. Тот лежал на боку, прижав перебинтованную кисть к груди. Присел на корточки — юное лицо вновь было уставшим. Под глазами появились сизые тени. Не такое угрюмое личико, как в Испании. Просто уставший мальчишка, который много перенес. Осторожно поцеловал кончики пальцев, дрогнувших под его губами. — Не могу заснуть, — прошептал Леон. Джек терпеливо ждал. — Без тебя… Улегся на спину, а Леон по устоявшейся привычке уткнулся ему в грудь, вытянув травмированную руку перед собой. Джек зарылся в светлые встрепанные волосы. Почесал за ухом. Погладил нежную шею. Хотел было сделать легкий массаж, но… услышал трогательное детское сопение. Леон заснул. Плага наконец угомонилась, как насытившийся вампир, и уползла в глубины подсознания, довольно мурлыкая.