home

джонхан понимает, что он крупно облажался. он настолько привык к тому, что внимание сынчоля всегда обращено только на него, что он готов говорить о нём часами без умолку, привык принимать его любовь как данное.   наверное, сынчолю это всё страшно надоело, что его не ценят и не проявляют в ответ тех же внимания и заботы, что он сам.    наверное, поэтому джонхана чуть ли не трясет от злости, когда он видит чоля с другим. он ходит чернее тучи, и это замечают все окружающие, но спросить никто не решается. его слишком бесит, что с ним, сынчолем, теперь ошивается какой-то придурок. это совершенно не его проблема, но он не может не думать.    ему ведь должно быть всё равно, не так ли?    да, именно так. ему плевать.    его вовсе не волнует, с кем и как сынчоль проводит время. они ведь просто друзья, не более. потому что юн джонхан – жалкий трус, который не умеет выражать свои истинные чувства.    в слезах он запивает тоску в баре. какое совпадение – сынчоль тоже здесь. ну конечно, удача ведь всегда на стороне джонхана.    кажется, что они не виделись так давно, хотя на самом деле прошла всего неделя, но чхве как будто бы даже успел измениться. возможно, в его глазах при виде джонхана больше нет того же блеска, какой был буквально неделю назад.    виски страшно обжигает искусанные в кровь губы и горло, но он упрямо опрокидывает стакан до конца. естественно, чоль его замечает – он сидит прямо за барной стойкой. естественно, чоль идет прямо к нему.    – эй, как ты? – в его голосе слышится прежняя забота, и джонхан хочет расплакаться и упасть ему в ноги.    – ты не один, я смотрю, – вместо нормального ответа выплевывает юн.    – ах, это...   – не утруждайся, мне всё равно, – джонхан и слова не дает ему вставить. – где ты, с кем ты – поебать.    джонхан ждет, что сынчоль разозлится, что пошлет его куда подальше, что наконец-то выберет себя, а не его, такого идиота. но вместо этого сынчоль как-то очень хитро улыбается.    – ты что, ревнуешь?    он давится воздухом, когда слышит эти слова. он что? он не... конечно же, он не ревнует. он просто злится на себя. злится, что все годы дружбы с сынчолем прекрасно видел и понимал его намерения, все те жесты и поступки. злится, что побоялся ответить взаимностью, злится, что его язык попросту не поворачивался, когда он пытался сказать те самые три слова.    он не ревнует. он не может. он не имеет права – сынчоль не его.    – нет, – он стыдливо отворачивается и обращается к бармену. – повторите, пожалуйста.    – не повторяйте, – твердо звучит голос сынчоля. – ты ревнуешь.    – я же сказал, что...   – это не вопрос.    он чувствует, как чужой пристальный взгляд прожигает дыры в его спине, отчего он невольно вздрагивает.    – если ты и так знаешь, зачем спрашиваешь? какое это уже имеет значение?   – ты всегда имеешь значение для меня, хан, – крепкая рука накрывает его плечо, и по телу разливается тепло. как же он скучал. – и я для тебя тоже, не так ли?   кажется, его вот-вот начнет трясти, или его вообще стошнит, или... он не знает. это ощущается как последний шанс. либо он скажет сейчас, либо точно упустит его. в горле ком, который так и хочет, чтобы джонхан окончательно проебал всё.    – я...   – ты?   он больше так не может. он поворачивается к сынчолю лицом и за шею притягивает его к себе для поцелуя. ему так давно и так сильно хотелось, и кажется, что это единственное, что в данный момент сможет в полной мере передать всё, что он чувствует. прямо посреди шумного бара. какого хрена он творит?    – я люблю тебя, ясно? – едва слышно джонхан бубнит в губы напротив. сынчоль молчит. – ты меня слышал вообще?   – ты и так знаешь, что я тебя тоже.    – и я ревную.    – между нами ничего нет.    – да, я в курсе, что мы друзья, но...   – я про него. он просто друг, – объясняет чоль, а потом довольно улыбается. – но мне страшно льстит, что ты ревновал.    джонхан стирает эту идиотскую улыбку еще одним поцелуем.