На дне озера

      Начиналась осень, все чаще дождило, листья неизбежно желтели. Скоро на улицах станет холодно, а у Хидана даже куртки толковой не было, что наводило на мысль о необходимости намутить бабла. Он докуривает уже третью сигарету, стоя у черного хода одного из баров. В подворотне все фонари разбиты, освещение никакое, только лампа над дверью освещает пятачок асфальта у мусорных баков. Дверь открывается, из нее вываливаются гурьбой выпившие студенты. Хидан их всех знает.       – О, Хид, я такое придумал! – голосит один из них, с трудом справляясь со своей длинной челкой, спадающей на глаза, – Знаешь тоннели под метро?       – Не слушай эту хуйню, придурок все мозги пропил, – ворчит самый крупный пацан с модно остриженными синими волосами, – Предлагает сделать подкоп под банк и взорвать.       – Дельно, – с улыбкой отвечает Хидан, хотя улыбаться ему сейчас вообще не хочется. Он бы с удовольствием грабанул банк, чтобы было чем заплатить за квартиру и на что еды купить. И куртку.       Кто-то с хлопком открывает очередную бутылку пива, напиток с шипением выливается на асфальт.       – Я те говорю, – не унимается челкастый, – Все просчитано! Подорвать там, где дверь сейфа, ну прикинь? И не надо ничего взламывать, забрать и уйти. Проще некуда!       – Да-да, конечно. Давай завтра обсудим. Домой пора.       Шумная компания медленно удаляется, пока не скрывается за поворотом. Хидан смотрит им вслед и усмехается как-то невесело. При том, что все эти пацаны пьют каждый вечер, балуются травкой, выдумывают какие-то способы обогатиться, все они – обычные ребята из обычных семей. Мать приготовит им ужин, отец даст карманных денег. У кого-то есть братья и сестры, кто-то единственный, но любимый ребенок в семье. По молодости они прожигают свою юность, пробуют все, потом слушают причитания матери, пока отец выплачивает полиции штраф за мелкую оплошность, вроде украденного дорожного знака. Это подростковый бунт, гормоны шалят, требуют действия, но на большее они не способны. Зато они не подозревают, на что способен Хидан.       Четвертая сигарета уже вызывает рвотный рефлекс. Бар закрылся, время позднее. Хидан не хочет идти домой без денег, так что у него еще есть работа на сегодня. Он ходит тенями, не попадая в объективы камер, не выходит на свет, знает каждый переулок в этом районе. Быстро дойдя до огромной парковки у торгового центра, Хидан останавливается у отдельно стоящего здания местной кебабной, она работала почти круглосуточно. Маленький островок яркого света посреди темноты.       У забегаловки две машины. Одна слишком близко к зданию, а вот вторая стоит вдалеке – в самый раз. Сперва Хидан хотел было угнать тачку, но потом передумал. С виду машина дорогая, наверняка и сигналка хорошая, стрёмно, да и куда ее сейчас сбагрить, утра ждать вообще не охота. Лучше дождаться ее владельца, приставить по тихой ножик к ребрам и забрать деньги. Сотни раз так делал.       Хидан садится на бордюр у столба уличного освещения, который сейчас не работает. Он достаточно далеко от кебабной, чтобы до него не доставал свет, так что его, одетого во все черное, не видно. Прохладный ветер задувает все агрессивнее, Хидан трет озябшие руки. Первая машина уже уехала.       Через почти двадцать минут из харчевни, наконец, выходит мужчина. В руках стакан с напитком и сверток с едой, а походка у него какая-то неровная, пьяный что ли. Тем лучше, не успеет даже среагировать. Хидан обходит машину по кривой, заходит мужику за спину, натягивает на лицо шарф, достает из кармана складной нож и держит наготове.              Все как всегда – ускориться, подойти со спины, схватить руку, завести за спину, острие ножа в бок, угрожающе потребовать деньги. На запястье дорогие часы, бьет в нос необычный аромат люксового одеколона. Пакет с едой падает под ноги, звенят в кармане ключи, удар коленом о крыло машины. «Деньги или жизнь, чувак».              – У тебя есть пять секунд, – говорит мужик и Хидана вдруг вырывает из привычного цикла. Он недоуменно смотрит на чужой затылок, не понимая, о чем речь. Решая перестраховаться, он давит ножом ощутимее, наверняка царапая кожу под рубашкой.       На асфальт у машины падает плотный кожаный кошелек. Как-то необычно складывается ситуация, но, в целом, дело-то сделано. Хидан ловко нагибается, хватает кошелек и бросается прочь, в темноту узких переулков и дворов. Стандартная тактика. Бегает он быстро. Пока бежит, думает, что ему очень повезло. Судя по часам на руке у того типа, бабла в лопатнике будет немало. Добыча грела карман, холодный ветер хлещет по лицу, Хидан улыбается. Еще пара поворотов и можно будет сбавить ход.       Когда он выбегает на свет, его вдруг сносит сильным ударом. Пока из глаз искры сыпятся, Хидан, грешным делом, думает, что его машина сбила, но здесь нет проезжей части. Не успев даже очухаться, он оказывается прижат к стене, сильная рука пережимает горло.       – Деньги или жизнь, придурок, – говорят ему. Голос тот же. Как это нахрен возможно?              Хидан никогда не сдается без боя. Выворачивается, успевает достать ножик, тут же взмахивает им, правда никуда особо не целясь. Пропускает удар, но отвечает. Бровь саднит, костяшки пальцев ноют. Кулак достигает цели, удар получается хороший. Подсечка. Успеть подняться, выставить руку с ножом. Ветер поднимает с грязного асфальта старые газеты и мусор. Лезвие ножа режет ткань. Кровь под ногтями, бровь опухает. Сердце заходится истерично.              Сидя у кирпичной стены, Хидан держится за голову. Досталось ему, конечно, неслабо, но и он в долгу не остался. Мужик сидит на корточках напротив, кровь из носа залила ему губы и белую рубашку. Он крутит в руках свой кошелек, выглядит задумчиво. Черный, наверняка дорогой, костюм безбожно изгваздан в грязи.       – Хули надо, – спрашивает Хидан, злобно глядя исподлобья. Черт, он невероятно зол. Проебался и остался без денег, так теперь надо искать новую жертву, а все тело болит.       – Зачем это делаешь? – спрашивает мужик. Он так спокоен, будто не возился только что в вонючем переулке с каким-то оборванцем в драке. На лакированных туфлях след Хидановых кроссовок. Почему-то это веселит.       – Чтобы жить, епта, – дерзит Хидан, – Не все такие богачи, как ты.       – Я работаю. Почему бы тебе тоже не попробовать?       – Пошел ты.       Мужик выпрямляется, убирает кошелек в карман брюк и потирает бок, нащупывая порезанную рубашку. Цыкает языком от досады и бросает на Хидана усталый взгляд. Когда он делает пару шагов в сторону, на него падает свет фонаря и Хидан от увиденного съеживается, пряча в карманы руки. У мужика на лице два длинных шрама от рта до самых ушей, а Хидан знает, кому делают такие. Здесь, в Германии, это не особо распространено, так что мужик походу неместный. До кучи у него глаза какие-то стремные и переносица перебитая. Блядь, на кого он только нарвался, живым бы теперь уйти.       – Хочешь работать?       – Чел, я хочу домой.       Снова присев на корточки, мужик сверлит Хидана тяжелым, выжидающим взглядом. Кажется, он его оценивает. Разглядывает. Раздумывает о чем-то и вдруг, кивнув самому себе, протягивает Хидану руку.       – Какузу. Если тебе нечего терять, пойдем со мной.              Вздрогнув, Хидан просыпается. Снова новое место, непривычная обстановка, незнакомые запахи. Хотя оно всегда так, у Хидана нет дома, как и у Какузу. Они постоянно в арендованных домах и квартирах, в бесконечных разъездах, всюду чужие. Потерев глаза, он поворачивается на бок, к Какузу. Тот спит еще, лежа на спине. Странно, что Хидану приснился тот день, когда они встретились. Много лет прошло, у Какузу прибавилось морщинок и шрамов, кривой сломанный нос он все-таки выправил, отрастил волосы длинные. Хидан практически не изменился, только проколол нос и татуировок набил зачем-то. Просто нравился процесс.       Протянув руку, Хидан убирает Какузу с лица волосы, касается его скулы. За все это время он сотню раз убедился, какое этот человек на самом деле чудовище, да он и сам не лучше. Монстры без дома, без прошлого, без будущего. В любой день их жизни могут оборваться, но пока им везет. Хидан никогда не жалел, что протянул тогда руку в ответ. Ему действительно нечего было терять.       Зато теперь есть.       За окном льет, как из ведра. По стеклу стучат капли, темень полнейшая, видимость около нулевая. Озера не видно. Свет фонарей размывается, словно помехами. Хидан смотрит на экран смартфона, проверяет время и сообщения. До полуночи чуть меньше часа, пора бы вставать.       На тумбочке оживает телефон Какузу, раскалывая тишину низкими вибрациями звонка. Трек от Lorn рвет Хидану душу на части, с этой песней связано столько всего паршивого, что он не раз просил Какузу сменить звонок, но тот отказывался. Непонятно, почему. Если музыка способна оставлять на людях отпечатки, то это оставила Хидану полосы шрамов прямо на сердце, которые прямо сейчас опять начинали болеть. Ни секунды дольше он не выдержит, так что, перекинувшись через Какузу, он хватает телефон и отвечает на звонок.       – Будем через полчаса, – без приветствий произносит холодный, ровный голос, – С Хиданом проблем нет?       – Нет! – рявкает Хидан и сбрасывает тут же. Какузу, вздрогнув, просыпается и непонимающе смотрит на него, щурясь от яркого света экрана.       – Что случилось, черт возьми, – бубнит Какузу, зевает, вытягивает руки и бросает взгляд на окно. Просыпаться, когда на улице темно – отвратительно.       – Почему со мной должны быть проблемы? – спрашивает Хидан, глядя Какузу в глаза.       – О чем ты вообще?       – Конан звонила. Они будут через полчаса, – Хидан перелез через Какузу и принялся собирать по комнате свою одежду, – И спросила, нет ли со мной проблем.       – Боже, – Какузу трет лицо руками, – Не обращай ты на это внимание. Ты ее знаешь, наверно она просто не в духе.       – Она просто сука, – злобно шипит Хидан и выходит из комнаты. В душе начинает шуметь вода.       Что-то подсказывало, что вечер уже не задался. Точнее, ночь.       Какузу включает на тумбочке лампу, видит в углу комнаты сумки с вещами. Надо бы надеть что-то удобное, ни к чему сейчас рядиться в костюм. Порывшись в вещах, он достает широкие карго и толстовку, самое то. Все-таки, теперь надо одеваться попроще, чтобы не бросаться в глаза местным. Одевшись, он спускается вниз, включает кофемашину и телевизор, чтобы бубнел на фоне. Каждый раз, когда за окном мелькают фары проезжающих мимо машин, Какузу поднимает взгляд. Здесь не сквозная дорога, так что ездить могут только те, кто тут живет. Надо бы запомнить автомобили в округе, чтобы сразу понимать, на кого обращать внимание при случае.       Минут через десять показывается Хидан. Он все еще явно злится, но хотя бы выглядит свежо. Узкие джинсы и широченная кофта с капюшоном очень ему шли, и Какузу невольно засмотрелся на длинные сильные ноги. Благодаря им Хидан действительно быстро бегал. Этот навык не раз спасал ему жизнь.       – Кофе?       – Португальский?       Какузу рассматривает упаковку капсул.       – Португальский куплю завтра, пока кенийский.       – Ладно.       Усевшись на диван спиной к Какузу, Хидан уставился в телевизор. Ему, само собой, не интересны новости, но, поскольку он все еще дулся, то делал вид, что капец как увлечен просмотром. Когда машина, бодро пропищав, закончила с двумя чашками кофе, Какузу принес их к дивану, поставил на столик и уселся рядом. Он молча смотрел на хмурого Хидана, ожидая реакции. Обычно это занимало пару минут, не больше.       – За что она так ненавидит меня, – не отводя взгляда от телевизора, спрашивает Хидан.       – Я не знаю, – Какузу пожимает плечами и кладет руку на спинку дивана позади Хидана, – У Конан странный характер. Мало ли что там ей могло померещиться…       – Нет, Какузу, я просто не понимаю. Почему она считает меня какой-то обузой для тебя? Будто я напросился сам, блядь, она же знает, что было не так.       – Может, она ревнует? – с улыбкой спрашивает Какузу, пытаясь разрядить обстановку.       – А ты с ней спал? – Хидан поворачивается с явным раздражением на лице.       – До этого не дошло, но… как бы сказать, мы довольно близко общались. Правда, недолго.       – У нее же муж теперь есть! Ее бесит незакрытый гештальт? Тогда трахни ее, чтобы она перестала ко мне цепляться, – Хидан скрещивает на груди руки и упирается ногами в столик. Сам не знает, чего так бесится.       – Вряд ли Пейн это одобрит, – Какузу допускает тихий смешок, но быстро понимает, что шутка неудачная, – Ладно, перестань, – он опускает руку Хидану на плечи и притягивает его к себе, – Если хочешь знать, каждый раз, когда она про тебя спрашивает, я отвечаю, что с тобой хуева куча проблем. Но я обожаю эти проблемы.       Хидан закатывает глаза. Вот же сладкоголосая змеюка, всегда знает, что сказать. Обида действительно уходит, Хидан морщит нос, скрывая улыбку, которой никак не может помешать появиться. В такие моменты он частенько ловит какой-то раскол реальности, который всего на секунду обдает его порывом ледяного ветра, от которого мурашки бегут. Кажется, будто сейчас, в этом светлом, чистом доме, на мягком диване сидят вовсе не они, а какие-то другие люди, которые просто живут свою жизнь. Им не надо убивать, красть, врать, бежать и скрываться, не надо оборачиваться, вглядываться в лица и прятать собственные. Не раз Хидан представлял, а смог бы он так жить? В конце концов, приходил к выводу, что ему быстро станет скучно. К тому же он не мог представить себе Какузу в роли какого-нибудь законопослушного работяги, который по утрам стрижет газон перед домом. Не, это тоска ебаная.       Снаружи шумит ветер, в темноте за окнами мелькают фары автомобиля.       – Пойдем, – говорит Какузу и, допив свой кофе, встает. Надевает кроссовки и набрасывает на плечи пальто.       Хидан следует за ним, обувается, берет бомбер, напяливает шапку, а сверху капюшон. Морда у него все еще смурная, но Какузу знал, что на него он уже не злится, а вот Конан сейчас может попасть под раздачу, если опять ляпнет что-то не то. Честно сказать, Какузу и сам не понимал, с чего она так на Хидана взъелась, но его это не особо волновало. Какая к чертям разница, кто что думает, если они видятся раз в полгода и их жизни, по сути, никак не связаны между собой, кроме как работой.       Пришлось пройтись немного вверх по улице. Дождь затихал, но моросил все еще противно, а ветер задувал мокрую пыль в лицо. Дом, приготовленный для принцессы, тоже особо не выделялся, но выглядел так, будто его буквально пару дней назад построили, что, впрочем, вполне возможно. Самый последний на улице, средней высоты забор, непримечательный внешний вид. Зайдя на территорию, Какузу осмотрелся. Надо же. Даже сакуру во дворе посадили. Какая прелесть. На заднем дворе оказался небольшой бассейн и калитка, за которой тянулась тропа к озеру. Вдалеке виднелся пирс, освещенный парой фонарей. Что ж, миленько.       Черный автомобиль останавливается за забором. Сначала выходит Пейн, раскрывает зонтик и открывает заднюю дверь. Пока вся процессия идет к дому, Хидан садится на ступеньки крыльца и наблюдает равнодушно, закуривает сигарету. Какузу стоит рядом, разглядывая принцессу. Конечно, сейчас она выглядела как обычная девчонка в неприметной одежде. Миловидная блондинка, осторожный взгляд, торопливые шаги. Пейн идет рядом с ней, держа зонт, Конан позади, как всегда, не сводя взгляда с экрана телефона.       – Хината-сан, это Какузу и Хидан, – говорит Пейн, подходя к крыльцу, – Они будут жить неподалеку и обеспечат вам безопасность, пока мы не придумаем решения вашей проблемы.       Девушка нагибается в легком поклоне сначала глядя на Какузу, потом на Хидана. На нем она задерживает взгляд, чуть сводя непонимающе брови. Хидан кивает ей и отворачивается, выпуская густой дым.       – Вы в любой момент можете обратиться к ним за помощью, так же они будут привозить вам все необходимое.       – Конечно, – кивает Хината, поправляя выбившиеся из-за уха волосы, – Постараюсь не сильно вас беспокоить, – говорит она, глядя на Какузу.       – Не парься, заказывай, что душе угодно, – насмешливо отвечает Хидан и протягивает руку с сигаретой, – Куришь?       Стушевавшись, Хината опускает взгляд. Пейн смотрит на Хидана с явным осуждением, но молчит. Конан, выходит из-за его спины и обводит всех присутствующих абсолютно нечитаемым взглядом.       – Заходите, – командует она, – Хватит мокнуть под дождем.              Пока Хината осматривает свой новый дом, все торчат на кухне, как на каком-то офисном собрании. Хидан уселся за стойку на высокий барный стул и растекся по столешнице, демонстрируя свое уныние. Какузу стоял рядом и сдерживал порыв положить Хидану на спину руку, провести ладонью, чтобы успокоить. Он понимает, что Хидану в тягость общение с начальством, несмотря на то что он в Организации уже давно, он до сих пор чувствовал себя чужим.       – Итак, мы отрабатываем вариант, при котором принцесса и ее избранник безболезненно дождутся документов, которые мы им предоставим, и переедут в Европу. Куда именно – не решили еще, будем смотреть, куда надежнее, – Конан ходит по кухне, цокая тонкими шпильками по плитке, – Ее пацан Наруто – студент, был в Японии на учебе по обмену, уж черт знает, как он ей на глаза попался. Мать у него японка, отец американец, живут в соседнем штате. Во внимание полиции и спецслужб не попадал.       – Стоит отметить, – добавляет Пейн, – Он в курсе происходящего, она сама ему рассказала, так что нужно пристально за ним следить. Как я понял, они хотят пожениться, но, пока нет новых паспортов, это невозможно.       – С ним уже говорили? – спрашивает Какузу, – Этот Наруто понимает, что будет, если проболтается?       – Понимает, – кивает Конан, – Но это не гарантия. Он должен чувствовать, что вы не сводите с них глаз. Если что-то случится, звоните мне, у нас есть запасной вариант, мы тут же их перевезем.       – Императорская семья в ярости, – Пейн опирается руками на стол, – Во всем мире будет не продохнуть от их ищеек, так что будьте внимательны. У вас все полномочия.       Какузу кивает, Хидан равнодушно смотрит в окно.       – Наруто я привезу сюда завтра, – вздохнув, Пейн наливает себе стакан воды, – Зайдете с ним познакомиться. А пока можем расходиться. Дадим принцессе время освоиться.       Когда все собираются выходить, Хината спускается со второго этажа. По ее лицу и не поймешь, как она ко всему этому относится. Как и ожидал Какузу, она предельно сдержанна, так что даже если бы ее что-то раздражало или расстраивало, она все равно это не показала бы.       – Здесь есть все, что нужно, спасибо, Конан-сама, – девушка кланяется и переводит взгляд на Какузу, – Заходите, пожалуйста, завтра, когда приедет Наруто.       – Разумеется, – отвечает Какузу и выходит на улицу. Он тут же бегло оглядывает окна соседних домов, но, к его удовольствию, никаких любопытствующих там не наблюдается.       – Здесь та еще глушь, – Пейн останавливается на крыльце и закрывает входную дверь, – В целом ей разрешено посещать город, нельзя же держать ее тут как в тюрьме. Вряд ли здесь кто-то ее узнает.       – Только надо дождаться, когда волна новостей о ее пропаже сойдет с экранов, – добавляет Конан, – Неделю ее фотографию точно будут транслировать везде, где можно, так что пока лучше не дергаться.       – Сколько времени это все продлится? – спрашивает Хидан, усевшись на перила крыльца.       – Месяц, – твердо отвечает Конан, глядя ему в глаза, и прищуривает глаза, – А что, ты куда-то спешишь?       Хидан прикусывает щеку и втягивает носом воздух, уводит взгляд в сторону, сдерживается. Какузу моментально чувствует его нарастающую злость и, вставая между ним и Конан, обращается к Пейну:       – Надо что-то сделать с внешним видом принцессы, может, прическу ей поменять, линзы какие-нибудь. У нее довольно типичное для японки лицо, но не помешает изменить что-нибудь. К тому же ее глаза… слишком приметные.       – Согласен, – Пейн кивает и спускается по ступенькам, – Что-нибудь придумаем в ближайшее время. Поехали, Конан, еще дел по горло.              Мелкая морось начинала превращаться в снег, похолодало до нуля. Впереди вся ночь, а Какузу так выспался, что не знал теперь, чем себя занять. Режим сбит ко всем чертям, но это поправимо, когда пройдет джетлаг, их обоих отпустит и все станет по-прежнему. Но это потом, а сейчас факт есть факт – на часах два ночи, а сна ни в одном глазу.       – В Преск-Айл есть казино, хочу съездить, – говорит Какузу, завязывая галстук.       Валяющийся на кровати Хидан, поднимает на него обеспокоенный взгляд. Казино. Проходили уже. Есть у Какузу страсть к казино, но он не играет, он их покупает. Или забирает, если отказываются продавать. Хидан даже не понимает, честно говоря, а зачем вообще Какузу работает в Организации до сих пор, если у него уже есть три казино в разных странах и денег с этого всего он имеет более чем достаточно. Хватит до конца жизни не работать. С другой стороны, нахрена ему казино, тоже не совсем понятно. Причем он покупает не все подряд, а только те, что ему нравятся. Какой аспект конкретно побуждал его захотеть то или иное казино – вопрос, остающийся без ответа по сей день.       – Поеду с тобой, – Хидан встает с кровати и начинает одеваться. Делать-то все равно особо нечего, а там может быть хотя бы весело. Игры Хидан не особо любил, азарт его не захватывал, но он, как выяснилось, довольно-таки везучий. Пару раз он играл в рулетку и автоматы и каждый раз выигрывал. Какузу счел это забавным и захотел научить его играть в покер.       – Что думаешь насчет принцессы? – спрашивает Какузу, надевая пиджак. Стоя перед зеркалом, он собирает волосы в хвост и надевает на лицо маску, скрывая шрамы. Вряд ли в этой американской глуши кто-нибудь знал, что они значат, но пугать людей ни к чему в любом случае.       – Она не так проста, как вы все думаете, – Хидан встает рядом и напяливает широкий свитер с высоким горлом, разумеется, черный, – Вы старики все, не помните уже, каково это – вырваться из семьи впервые за всю жизнь. Поверь мне, Какузу, очень скоро она начнет творить дичь.       – C чего ты так решил? Она же воспитана в строгости, откуда ей знать, как живут ее сверстники.       – Ее пацанчик научит ее, уж будь уверен, и она узнает все, чего не знала до сих пор. Запретный плод сладок, знаешь? – подмигнув в зеркале, Хидан спускается на первый этаж.       Пока Какузу застегивает запонки, он раздумывает. А ведь Хидан прав, к тому же ему виднее, он многое повидал, живя на улице. Сейчас, обращаясь к своей памяти, Какузу вспоминал, что Хидан на первый взгляд казался типичной шпаной, невоспитанным, дерзким и глупым. Неоконченная школа, никаких перспектив, из талантов – скурить сигарету так, чтобы пепел ни разу не упал, но оказалось, что под нужным руководством даже из такого кусочка угля можно слепить алмаз. Хидан все схватывал налету, физически был в отличной форме, быстро бегал, метко стрелял и оказался ловким, как куница. А еще оказалось, что он вовсе не глуп. Да, возможно, он не знал столиц многих стран, названия всех планет и как звали предыдущего президента его страны, но ум у него был живой, богатый на жизненный опыт и не обделенный логикой. Конечно, он порой излишне эмоционален, но это Какузу считал скорее плюсом, чем минусом.              До въезда на Преск-Айл от дома ехать всего-ничего. Оказалось, это своего рода парк развлечений – длинная коса вела от материка к небольшому острову, целиком застроенному различными развлекаловками. Бары, клубы, концертная площадка, яхт-клуб, гостиница, колесо обозрения, ипподром и, конечно, казино. Парковка здесь имелась всего одна, прямо на въезде на территорию острова, так что остальной путь предстояло проделать пешком, впрочем, это особо не напрягало, спешить некуда, вся ночь впереди.       Хидану нравятся разноцветные вывески и громыхающая отовсюду музыка. Погода, правда, не очень способствует прогулкам, так что в первом же попавшемся ларьке с напитками он покупает глинтвейн и горячий пончик.       Впереди, за рядами низких построек, виднеются два прожектора, светящие яркими лучами прямо в темное ночное небо. Надо полагать, там и есть казино, так что Какузу сразу направляется в ту сторону. Повсюду шастают компании подвыпивших людей, громкие голоса и смех сливаются в единый шум. Несмотря на зимне-весенний сезон, туристов полно, впрочем, почему бы и нет, место действительно красивое. Со всех сторон еле заметно волновалось озеро, такое же темное, как и небо, на поверхности мерцали блики от неоновых вывесок и гирлянд. Завернув за угол, Какузу, наконец, увидел то, к чему шел.       Трехэтажное здание похоже на стеклянный куб, но, приглядевшись, Какузу понимает, что это не стекло, а экраны. Здание постоянно переливается разными цветами, кислотными узорами, время от времени вся фронтовая часть становится единой и появляется какой-нибудь рекламный ролик. Над широкими дверями красуется вывеска «Киригакуре» и у Какузу тут же закрадываются очень нехорошие подозрения. Конечно, он допускает, что владельцу просто понравилось экзотическое звучание словечка на чужом языке, но шанс того, что казино принадлежит японцам все еще есть. Вряд ли, конечно, Пейн пропустил такую важную деталь при выборе места для принцессы, но стоит быть осторожнее.       – А тебе не кажется… – задумчиво начинает Хидан, кивая на вывеску, но Какузу понимает его с полуслова.       – Кажется, – кивает он, – Выходит, придется немного поработать.       – Ну вот, а я уже рассчитывал напиться как следует и обыграть пару зажратых толстосумов в рулетку, – со смешком отвечает Хидан, – Хотя одно другому не мешает…       – Надо выяснить, кто владелец, – Какузу понижает голос, когда они подходят ко входу, – Я пока осмотрюсь.       – Развлекайся, – метнув хитрый взгляд в охранника, говорит Хидан и похлопывает Какузу по груди, поправляя ему галстук, – И, если услышишь, как разобьется бокал, не обращай внимание.